МЕТОДОЛОГИЯ
ТУНГУССКИХ РАЗРАБОТОК
Этот выпуск ТЭ полностью посвящен наработкам в области тунгусской методологии, актуальность которой в перспективе грядущего 100-летия Тунгусского События не вызывает сомнений. Симптоматично, что именно родоначальник КСЭ Геннадий Федорович Плеханов обратился к этому вопросу и начал пересмотр исходных установок разворачивания нового этапа исследований События в конце 50-х годов прошлого столетия. Мы очень надеемся, что его статья, вслед за «Меморандумом» Николая Владимировича Васильева, станет тем спусковым крючком, который запустит механизм нового стратегирования по Тунгусской проблеме уже в XXI веке.
Вслед за статьей Командора помещаются статьи Новосибирской группы разработчиков, для которых методология стала приоритетной линией в тунгусских изысканиях.
Г.Ф. ПЛЕХАНОВ (Томск)
РЕКОНСТРУКЦИЯ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ПОСТАНОВКИ
ТУНГУССКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
С момента публикации "Размышлений" [Плеханов, 2000] прошел год. Своеобразным ответом на них был "Меморандум" Н.В. и целая серия частных сообщений, где о самих "Размышлениях" не упоминалось, но обсуждались вопросы там поставленные. Видимо настало время дать пояснения по некоторым узловым направлениям, тем более, что сами "Размышления" были не монографической публикацией, а только конспектом и по многим позициям требуют расшифровки. Такими наиболее дискуссионными вопросами являются: 1.Очевидцы. 2.Вывал. 3.Вещество. 4.Методология.
Начинать дискуссию, видимо, следует с последнего пункта. Действительно ли все эти годы мы искали "не то", работали " не так", поэтому "ничего не нашли" и проблему "не решили". Есть даже мнение, что вообще сама "проблема ТМ не сформулирована".
Попробуем разобраться по существу, Но начнем не с ТМ, не с метеоритики или астрономии, а с психофизиологии и науковедения. Что такое "проблема", применительно к данному случаю, и что означает: "решить проблему"? А для этого отойдем еще дальше: что такое наука вообще, что она должна делать и вообще чем заниматься? Для начала приведу отрывок из своей, сданной в печать, но пока еще не опубликованной, книги [Плеханов, 2002].
В одной из не очень серьезных книг дана следующая классификация наук:
1. Естественные, изучающие законы природы. К ним относятся физика, химия, биология, география, астрономия, геология и т.д.
2. Не естественные или гуманитарные, которые были созданы человеком: филология, языкознание, юриспруденция, история и т.д., а также математика, логика, экономика и др., которые находятся между 1 и 2.
3. Противоестественные или придуманные определенной группой лиц для маскирования истины с целью оболванивания людей. К ним относится большая группа наук псевдополитических, включая, например, расизм, учение о "научном коммунизме", "политэкономия социализма" и т.д.
4. Сверхестественные, или связанные с неизвестными природными явлениями, которые наблюдались и были описаны отдельными "очевидцами" или с их слов. К ним относятся изучение нестандартных свойств и поступков отдельных лиц, находящихся в определенных условиях: парапсихология, телепатия, биолокация, полтергейст, спиритизм, левитация, а также оценка ситуаций, связанных с влиянием отдельных параметров среды на рассматриваемый процесс: астрология, нумерология, прогностика, и т.д. Сюда же, отчасти, можно отнести исследования связанные с НЛО, инопланетянами и даже Тунгусским Метеоритом.
В этой шутливой классификации есть два важных для дальнейшего изложения раздела: науки естественные и сверхестественные, так как целью настоящей работы является попытка перевести, хотя бы часть, положений, фактов, рассуждений наук сверхестественных в науки естественные. Поэтому начинать изложение следует с рассмотрения основных принципов построения естественных наук.
Все законы природы существуют объективно. Вне нас, внутри нас (люди тоже материальные объекты) и независимо от нас. Задача науки заключается в том, чтобы перевести их на человеческий язык, сделав доступными для нашего понимания и использования. (О закономерностях общественных процессов говорить не могу по причине полной некомпетентности в этом вопросе. Более того, есть смутное ощущение, что и обществоведы вряд ли могут сказать здесь что-либо существенное, да и то только на философском языке).
Любой закон природы можно свести к элементарному выражению: "Если есть это, то будет и это". Или, более научно: "Если есть А, то будет Б". Таким образом научный закон призван, во-первых, констатировать наличие факта (А и Б), а во-вторых, установить между ними связь. В начальный период развития научных знаний человек довольствовался только описанием природного факта или явления, не зная и не понимая их причины. Возьмем пример со сменой дня и ночи. Еще в глубокой древности люди знали, что Солнце всходит и заходит. Затем научились определять время восхода и захода в разные времена года. За много веков до нашей эры египетские жрецы уже могли предсказывать дни и часы солнечного затмения с точностью до минут. Они не знали причин смены дня и ночи, не знали причин смены времен года, но благодаря многолетним наблюдениям знали, что так должно быть и даже могли прогнозировать ход некоторых природных явлений.
Фактологическое направление в науке сохранилось до настоящего времени. Полезные ископаемые распределены в земной коре весьма неоднородно. Где-то их много, где-то мало. Геологи до сих пор вынуждены их искать, используя массу косвенных признаков. До сих пор мы не всегда знаем по какому закону шло их естественное распределение. Почему в данном месте образовались разломы, горы, равнины. Мы не знаем, почему в живой природе существует такое-то количество видов, не знаем как возник генетический код, не знаем многих особенностей человеческой психики. И таких вопросов без ответа в любых научных дисциплинах можно задавать множество. Однако мы достаточно хорошо и детально знаем сам факт, многие его свойства и особенности. Здесь из шестерки Киплинговских слуг ("Зовут их: как и почему, кто, что, когда, и где".) используется, прежде всего, последняя четверка. На этом, первичном уровне научного знания идет описание процессов и явлений существующих в природе, даже если нам неизвестна причина происходящего.
Более глубокое изучение природных закономерностей связано с выяснением причинно-следственных связей и требует ответа на вопрос "как и почему". Это более глубокое проникновение в ход природных закономерностей и в соответствии с ним развивается вся экспериментальная наука. Не случайно иногда говорят, что истинная наука начинается с вопроса "почему?".
Соответственно этому, любой экспериментально проверяемый научный закон можно выразить фразой: "Если сделать так, то будет этак", или более конкретно: "Если на данный объект воздействовать таким-то стимулом, то в нем будут наблюдаться такие-то изменения". Таким образом, научный закон позволяет однозначно предсказывать реакцию данного объекта по параметрам действующего на него стимула. И в этом его главное значение - прогнозировать ситуацию до проведения испытаний.
Поэтому большинство экспериментальных исследований в области естественных наук ведется по стандартной схеме: Стимул - Объект - Реакция. Здесь уместно более детально рассмотреть определение этих составляющих. Термином "Стимул" обозначается любое внешнее воздействие на рассматриваемый объект. Стимул по своей природе может быть энергетическим или вещественным и может быть определен с точностью до конкретных качественных и количественных значений (информационные взаимодействия здесь не рассматриваются). Термин "Объект" соответствует любому материальному телу, независимо от его структуры и размером от элементарной частицы до внегалактической туманности. Соответственно этому понятие "Реакция" означает изменение определенных свойств объекта под влянием действующего стимула.
Таким образом любое научное исследование ведется по схеме: стимул-объект-реакция. На математическом языке это выглядит в виде функционала Y = f (Х). Здесь Y есть реакция объекта на действие стимула Х, а свойства объекта представлены выражением f ( ), или видом функционала. Решать этот функционал можно трояким путем:
1. Дано: объект и стимул, требуется найти реакцию. (Прямая задача).
2. Дано: объект и реакция, требуется найти стимул (Обратная задача).
3. Дано: стимул и реакция, требуется найти объект, или, точнее, - описать его свойства. (Внутренняя задача).
Сопоставляя эту триаду можно видеть, что прямая задача при грамотной постановке исследований решается однозначно. При определенных параметрах объекта и стимула реакция будет всегда одной и той же. Именно на этой основе формулируются все научные законы. Решение обратной задачи является многовариантным, так как одна и та же реакция рассматриваемого объекта может быть вызвана действием различных стимулов. Наиболее сложна, и может решаться только частично, внутренняя задача, когда по входным и выходным параметрам пытаются просветить "черный ящик", или описать определенные свойства изучаемого объекта".
Прошу извинения за продолговатую цитату. Она здесь нужна, как печка от которой можно танцевать дальше. Попробуем с рассматриваемых позиций подойти к анализу явления, известного под названием "Падение Тунгусского метеорита".
Что здесь является "стимулом, объектом, реакцией"? Вопрос прост, но ответ далеко не однозначен, так как нет ни одной строго определенной составляющей триады.
Стимулом, по мнению одних, является нечто космическое, по мнению других - земное, а может быть из иного пространства-времени и вообще черт-те что. Так что решать прямую задачу невозможно. Стимул, его природа и его свойства неизвестны.
Объект, на который действует неизвестно какой стимул, также не определен. Что это? Солнечная система, планета Земля, ее какая-то часть, "район падения", какие-то конкретные объекты в этом районе: живые, не живые, камни, почва, растения, микроорганизмы, животные, вода, воздух и т.д. Тоже полная неопределенность.
Еще более путанный вопрос насчет реакций. И основной из них - реакции чего? Какого объекта или объектов. Ведь каждый объект имеет свои свойства. Иными словами: поскольку рассматриваемых объектов некое множество, то и реакций - то же множество, да еще увеличенное на количество возможных изменений каждого его элемента.
Вот и получается, что известная фраза "мы ищем не зная что, не зная как и не зная зачем" вообще-то не лишена основания.
Но, может быть, здесь следует отступить на шаг назад и заниматься только описательной частью, отвечая на вопросы "кто, что, когда и где". Тоже нонсенс, так как известно, что было нечто, вызвавшее определенные последствия. Есть причина и следствия. Значит должна работать схема: стимул-объект-реакция. А как работать по этой схеме, если неизвестны все ее составляющие? Все эти вопросы встали ребром при организации КСЭ.
Правда, не сразу, а после первой экспедиции и при планировании второй. Цель первой была предельно проста: найти "дюзу" космического корабля. А для этого нужно было собрать фактуру по ряду основных направлений: "радиоактивность", "поиски кусков белого серебристого металла цветом белее ножа", "обследование сухой речки". Попутно проводились работы по металлометрии, "флорометрии", определение границ вывала на востоке и т.д. Если память не изменяет, то таких "пунктов" было 16. Не случайно потом говорилось, что первая экспедиция была самая многопрофильная.
Итог известен. Повышена радиоактивность. Надо выяснить ее причины. Кроме того, появились деньги. По тем временам достаточные. Вот здесь и встал во весь рост методологический вопрос, тогда и появилось словосочетание "Проблема Тунгусского метеорита". В чем ее суть?
Начнем с определения, данного в "Словаре русского языка" (Том 3, стр. 465). Проблема: "1. Сложный теоретический или практический вопрос, требующий решения, исследования. (Пример: "Проблема человек и земля приобрела общегосударственное значение")". "2. О том, что трудно разрешить, осуществить. ("Жилищная проблема")".
Подходит ли первое (да и второе тоже) определение для дел Тунгусских? По моему, целиком и полностью. Рассмотрим более детально узловой термин - "вопрос". (Потому, что приложимость слов: "Сложный", "теоретический" "исследование" к ТМ сомнения не вызывают. А слова "практический" и "решение" сюда не относятся. (Хотя в Хрущевские времена нам говорили, что никаких проблем с финансированием работ по ТМ не будет, если доказать, что ее решение увеличивает урожайность кукурузы или повышает обороноспособность страны).
Поэтому главное в Тунгусской проблеме - однозначный ответ на вопрос: "Что это такое"? ("Ищу комету я, ищу ракету я, брожу по свету я, туды-сюды").
Здесь нам снова придется несколько отвлечься и рассмотреть ряд терминов из психологии: ощущение, восприятие, память, опознание образа. Вообще-то нужен последний, именно он и требуется для ответа на поставленный вопрос, но определяется он через все предшествующие.
Ощущение - свойство человека получать информацию об элементарных факторах окружающей среды с помощью органов чувств. Таким образом человек ощущает физические факторы среды: свет, звук, прикосновение, давление, тепло, холод, силы тяготения, степень натяжения мышц (проприоцепция) и химические: запах, вкус. Иногда сюда же относят интероцепцию или ощущение состояния внутренних органов. (Не пять органов чувств, а целых десять или даже одиннадцать!)
Восприятием называют способность человека по комплексу ощущений формировать определенный образ. Так комбинация световых ощущений одновременно действующих на различные клетки сетчатки позволяет видеть определенный объект. То же и с остальными ощущениями. Мы ощущаем свет, звук, запах и т.д., а воспринимаем некие предметы, события, явления окружающей среды, даже, может быть, не зная их названия и назначения.
Для того, чтобы опознать какой-то объект окружающей среды и сказать: это стол, стул, ложка, машина или Марья Ивановна, необходима память или сохранение ранее воспринятого на больший или меньший срок. Память - это своеобразный видеомагнитофон, на пленку которого записывается все воспринятое человеком как непосредственно, так и опосредованно - через слово или вторую сигнальную систему.
Таким образом, чтобы опознать образ необходимо: во-первых, с помощью прямых или опосредованных ощущений воспринять некий объект; во-вторых, извлечь из памяти полный, а если нет полного, то наиболее близкий аналог и в-третьих - опознать образ, то есть назвать или отнести его к числу известных объектов, явлений, процессов.
Сказанное об одном человеке, полностью относится и к человеческому обществу в целом. Процесс общественного познания идет тем же путем: ощущение, восприятие, память, опознание образа. Причем здесь основную роль играет вторая сигнальная система или обмен информацией между людьми.
После этого краткого экскурса в психологию возвратимся к обсуждаемой проблеме. Чтобы ответить на вопрос: "Что это?", требуется произвести "опознание образа", то есть сопоставить "воспринятый комплекс ощущений" с "образами, хранящимися в памяти".
Однако ТМ прямых аналогов "образа" не имеет. Косвенных "аналогов" в общественной памяти достаточно много и они неоднократно публиковались под названием "гипотезы". Достаточно перечислить хотя бы их противопоставление по классам: нечто естественное или искусственное, космическое или земное, энергетическое или вещественное, может быть еще что-то. При этом все косвенные аналоги выбирались при явном недостатке информации, когда представления о рассматриваемом явлении формируются только по незначительной части его признаков.
Тогда, еще в шестидесятом году, была сформулирована концепция "двойного креста": чем отличается период катастрофы для всей планеты Земля (и вообще околосолнечного пространства) от других временных периодов, и чем отличается район катастрофы от всех других районов Земли.
Суть ее состояла в том, чтобы, в стратегическом плане увеличить количество достоверных последствий наблюдавшегося явления, по которым будет легче "опознать образ", а в тактическом - попытаться расчленить неопределенную триаду: "стимул-объект-реакция" на ряд более частных, как правило обратных задач, где по реакции определенного конкретного объекта можно будет пытаться определить свойства частного стимула.
Для реализации этой концепции по первой части "креста", рассылается серия запросов во все научные организации мира, занимавшиеся в то время мониторинговыми исследованими (метеостанции, геофизические обсерватории, архивы отдельных учреждений и специалистов), организуется просмотр студентами Ленинградского университета всех журнально-газетных изданий 1908 г., ведется собственное изучение и анализ литературы того времени. (Сейчас все эти материалы, общей толщиной около метра, находятся в фонде Н.В. Васильева Томского государственного архива, с которыми, по письменному разрешению НВ, может работать любой).
Вторая часть "креста" предусматривала работы непосредственно в районе катастрофы, который еще нужно было однозначно определить. Организуется проверка "Восточного вывала", по Шишкову - Липаю - Астаповичу, "Западного вывала" по нашим данным 1959 г., "Кетских" вывалов по Драверту, а затем и "Патомского кратера". Все они оказались не имеющими отношения к ТМ.
Теперь работа в истинном районе катастрофы. Цель та же. На первом этапе выявление достоверных отличий свойств конкретных объектов имеющихся в районе катастрофы от других аналогичных объектов находящихся в контрольных районах. Затем поиск доказательства прямой связи выявленных отличий с самой катастрофой и наконец выявление причин, вызвавших эти отличия или выявление частных признаков действующего стимула.
Следующим этапом работы планировалось (и многократно осуществлялось различными авторами) сопоставление разнородных достоверных последствий катастрофы и формирование некоторых интегральных признаков действующего стимула. Ясно, что эти попытки являются многовариантными, но они необходимы, чтобы на основе сформированного промежуточного "образа" наметить пути его дальнейшей конкретизации.
Затем идет сопоставление "частных опознаний образов" по временному и пространственному "кресту", на основе чего формулируется задача на "опознавание интегрального образа" по комплексу разнородных признаков. Снова идет построение более общих гипотез, их проверка и исключение из дальнейшего рассмотрения не выдержавших такой проверки.
Таким образом суть проблемы ТМ заключается в поиске ответа на вопрос "Что это такое" или "опознанию образа" и отнесению его к адекватному аналогу.
Поскольку ни одна из составляющих триады: стимул-объект-реакция в целом однозначно не определена, решать поставленную задачу можно только по частям, используя алгоритм:
1. Выявление частных достоверных временных или пространствннных аномалий (работа по "двойному кресту").
2. Доказательство прямой связи каждой частной "аномалии" с ТМ.
3. Выделение из каждой частной аномалии конкретных параметров рассматриваемого объекта и его реакции (реакций).
4. На этой основе решить обратную задачу, по определению характеристик частного "стимула" или "стимулов" вызвавших у данного объекта наблюдаемую реакцию.
5. Провести аналогичную работу по другим частным "аномалиям", определяя параметры действовавшего на них стимула.
6. Сопоставить отдельные свойства выявленных частных "стимулов", вызывающих у рассматриваемых "объектов" определенные "реакции", найти их связь и на этой основе определить общие характеристики опознаваемого образа, или построить частную гипотезу.
7. Сопоставить комплекс всех частных стимулов с высказанной гипотезой (гипотезами) и, если будет обоснована их непротиворечивость, ответить на вопрос: "Что это такое".
На этом чисто теоретическую часть рассмотрения методологии изучения "Проблемы ТМ" можно считать законченной и перейти к ее приложениям в конкретных исследованиях.
Литература.
Плеханов Г.Ф. Тунгусский метеорит. Воспоминания и размышления. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. 276 с.
Плеханов Г.Ф. Феномен «Умного Ганса». Научный анализ оккультизма (в печати), 2002.
Б.Ф. БИДЮКОВ (Новосибирск)
ПРОБЛЕМАТИЗАЦИЯ
В КОНТЕКСТЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ПОСТАНОВКИ
(Критические замечания к статье Г.Ф. Плеханова
«Реконструкция методологической постановки Тунгусских исследований»)
Сразу должен оговориться: эти замечания носят предельно личностный характер, выражающий давно определенную и далеко не всеми разделяемую точку зрения на историю и характер Тунгусских исследований и разработок. Потому не буду прятаться за традиционно безличным «мы», а стану говорить от себя.
Статья нашего Командора появилась как раз вовремя. Отрадно, что именно он вновь пытается разобраться в том, к чему старался привлечь внимание автор этих строк еще несколько лет назад [Бидюков, 1997]. «Действительно ли все эти годы мы искали "не то", работали " не так", поэтому "ничего не нашли" и проблему "не решили". Есть даже мнение, что вообще сама "проблема ТМ не сформулирована"» [Плеханов, 2002, ТЭ№4, с. 2]. И оптимистично звучит вывод: «Вот и получается, что известная фраза "мы ищем не зная что, не зная как, и не зная зачем" вообще-то не лишена основания» (там же, с. 4).
Пристально вглядываясь в анализируемый текст, не стану придерживаться в своих комментариях логики повествования, а выделю, на мой взгляд, ключевой фрагмент, сразу выводящий на проблемность.
«…Известно, что было нечто, вызвавшее определенные последствия. Есть причина и следствия. Значит, должна работать схема: «стимул-объект-реакция». А как работать по этой схеме, если неизвестны все ее составляющие?» (там же; подчеркнуто мною – Б.Б.).
Это и есть проблемная постановка (фиксация проблемы)! Кстати, в оппозицию неявно опознаваемой задачной, когда все компоненты схемы известны и необходимо только осуществить ряд операций по применению готового инструментария.
И если на стадии формирования КСЭ эта проблема хотя бы интуитивно понималась, то, значит, работа велась в проблемном, а не в задачном фокусах. Интересно в этом ключе реконструировать характер работы по описанию самого Геннадия Федоровича.
«Цель первой (экспедиции) была предельно проста: найти "дюзу" космического корабля» (там же).
Постановка типично задачная: цель четко определена, предвидимый результат – тоже. По выделенным направлениям поисков (их было 16) – поставлены определенные частные задачи «поиска фактуры». Сомнений в достижимости поставленных частных и общей цели не возникало.
Итак, сделаем акцент еще раз на том факте, что задача ставилась в плоскости нахождения материального аргумента (артефакта) – «"дюза" космического корабля». Критерием целедостижения виделась очевидность доказательства – кто же будет спорить с очевидно внеземным характером найденного предмета?!
Однако, явно поставленная задача – найти материальное свидетельство внеземного происхождения – решена не была. Результат отрицательный. Появилось первое затруднение принципиального характера: что далее считать критерием решенности? Ведь критерий очевидности «не работает». Значит, нужны другие критерии и переформулирование исходных условий целеполагания и постановки новых задач.
Да, прав Плеханов, именно здесь и появляются проблемные мотивы. Характерно смещение акцента в описании предвидимого результата. Если раньше этот результат (для всех прежних исследователей) был вполне определен и варьировался только в зависимости от личных пристрастий и профессиональной ориентации исследователя (метеорит, комета, космический корабль), то здесь впервые он формулируется как вопрос с «открытым» результатом: «Что это такое?» Причем, в постановке ответ на этот вопрос предполагается однозначный.
Ведь именно такой «открытый» характер вопроса и задает «многопрофильность» – необходимость максимально широкого фронта предстоящих исследований.
Представляется необходимым подчеркнуть, что изменение характера исследований было обусловлено не «устройством самого объекта» (он ведь не изменился со времен Кулика, если рассматривать этот объект натурально), а характером сформулированного вопроса, то есть изменением направленности сознания самого исследователя.
В русле развития проблемности обратимся к еще двум сопряженным по смыслу фрагментам статьи.
«…Суть проблемы ТМ заключается в поиске ответа на вопрос "Что это такое" или "опознанию образа" и отнесению его к адекватному аналогу» (там же, с. 5). «…Чтобы опознать образ необходимо: во-первых, с помощью прямых или опосредованных ощущений воспринять некий объект; во-вторых, извлечь из памяти полный, а если нет полного, то наиболее близкий аналог и в-третьих - опознать образ, то есть назвать или отнести его к числу известных объектов, явлений, процессов» .(там же, с. 4).
Замечательно! А что это такое – «адекватный аналог»? И кто будет решать, адекватный он или нет? И к чему мы будем относить наш сконструированный образ, если известных и близких аналогов вообще нет?
Ответ при такой постановке дела прозрачен и однозначен – будем силовым методом подтягивать до того, что нам ближе и роднее. Что повсеместно и делается!
При этом остается открытым вопрос: если мы все время «подтягиваем» эмпирику под уже известное, то за счет чего появляется принципиально новое? Или мы априори с самого начала постулировали, что Тунгусское Событие ничем принципиально новым быть не может, а потому «истинно научный» подход в этой теме – искать «адекватные аналоги»?
Адекватные чему?
Не менее проблематичным представляется вопрос о статусе и характере объектности. В контексте статьи объект полагается как материальный: «Термин "Объект" соответствует любому материальному телу, независимо от его структуры и размером от элементарной частицы до внегалактической туманности» (там же, с.4, подчеркнуто мною – Б.Б.). Здесь автором рассматривается ряд натуральных образований, которым приписывается статус «объекта» (исследований).
Характерно, то обстоятельство, что в каждом конкретном случае объект изучения конструируется, либо не замечается, либо умалчивается. Что значит «конструируется»?
Из совокупности универсумальных характеристик вычленяется объектная область, более четко выделяются границы будущего объекта, «нечто» в установленных границах подвергается процедуре идеализации, т.е. абстрагированию от многообразия малосущественных признаков и подчеркиванию существенных, «относящихся к делу», идеальное «нечто» параметризуется и предстает в виде готового «объекта» для использования имеющегося в распоряжении исследователя профессионального инструментария. Понятно, что «объект» астронома и биолога, даже в первоначально выделенной объектной области, будет существенно разным.
Следует особо подчеркнуть, что объект строится под готовый инструментарий и уровень компетенции исследователя. В этом смысле характерно замечание Геннадия Федоровича: «О закономерностях общественных процессов говорить не могу по причине полной некомпетентности в этом вопросе» (там же, с.2).
В таком натуральном подходе либо наивно не замечается, либо сознательно игнорируется то обстоятельство, что исследователь реально работает не с изначально «материальными» образованиями, а с их замещенными формами – идеализациями (абстракциями, моделями). И может работать только так, если он ученый, а не каменщик или сапожник. И в этом сознательно-наивном игнорировании характера собственной работы и есть «подмена тезиса», как в другом месте отмечает сам автор.
Могут заметить, что все это тривиально и удерживается любым грамотным исследователем в сознании «по умолчанию». Тем не менее, именно склейка натурально-материального и идеального и порождает множество недоразумений в практике работы по Тунгусской проблематике. Это можно и нужно показывать и доказывать, но это – тема отдельной статьи.
Далее, относительно понятия «проблема»: как его трактовка, либо конструирование, задают направленность исследовательской мысли. Обратимся к анализируемому тексту.
«Вот здесь и встал во весь рост методологический вопрос, тогда и появилось словосочетание "Проблема Тунгусского метеорита". В чем ее суть?
Начнем с определения, данного в "Словаре русского языка" (Том 3, стр. 465): «Проблема: 1. Сложный теоретический или практический вопрос, требующий решения, исследования. 2. О том, что трудно разрешить, осуществить». Подходит ли первое (да и второе тоже) определение для дел Тунгусских? По-моему, целиком и полностью. Рассмотрим более детально узловой термин - "вопрос". (Потому, что приложимость слов: "сложный", "теоретический", "исследование" к ТМ сомнения не вызывают. А слова "практический" и "решение" сюда не относятся). Поэтому главное в Тунгусской проблеме - однозначный ответ на вопрос: "Что это такое"?» [Плеханов, 2002, ТЭ№4, с. 2].
Хотелось бы заметить, что в данном случае симптоматичен подбор словарной статьи. Поскольку автору необходимо обосновать смысловой акцент, сделанный на вопросе "Что это такое?", то и определение выбирается соответствующее. Однако, этому можно противопоставить иные смысловые акценты и подобрать отвечающие им словарные отсылки. Например:
«ПРОБЛЕМА (от греч. problema — задача, задание) — осознание субъектом невозможности разрешить трудности и противоречия, возникшие в данной ситуации, средствами наличного знания и опыта» [Психология. Словарь…, 1990, с. 292].
Здесь акцент сделан на понятии «осознание», что задает совершенно другой фокус рассмотрения возникшей ситуации. Осознание невозможности разрешить возникшие трудности подвигает исследователя возвратиться к ситуации формулирования исходных посылок.
«Из многочисленных факторов, оказывающих влияние на способ постановки проблемы, особое значение имеют, во-первых, характер мышления той эпохи, в которую формируется и формулируется проблема, во-вторых, уровень знания о тех объектах, которых касается возникшая проблема… В хорошо проверенной и устоявшейся научной теории проблемные ситуации осознаются по-другому, чем в теории, которая только складывается и не имеет еще твердых оснований» [Краткий словарь…, 1991, с. 159].
«В широком смысле проблемная ситуация — это всякая ситуация, теоретическая или практическая, в которой нет соответствующего обстоятельствам решения и которая заставляет поэтому остановиться и задуматься» (там же).
«Объективация неизвестного в проблемной ситуации осуществляется в форме вопроса, заданного самому себе и являющегося начальным звеном мыслительного взаимодействия субъекта с объектом. В ходе такого взаимодействия происходит поиск ответа на вопрос о новом знании относительно предмета, способа или условия действия и продуктивное развитие самого субъекта» [Психология. Словарь…, там же].
Этим массированным цитированием я хочу подчеркнуть, что акцент может быть смещен с объекта исследования на самого познающего субъекта, на осознание его исходных посылок. Завершающим аккордом моего отношения является постановка методологической проблемы, которая в неявном виде «зашита» во всех моих прежних работах на сей счет и явственно выражена в следующем текстовом фрагменте.
«Здесь очень важно уяснить связь между представлением о природе исследуемого объекта и формированием познавательной установки, с которой исследователь предполагает изучать данный объект. Эту связь можно сформулировать как методологический порочный круг: представление о природе объекта определяет допустимые установки, с которыми естественно подходить к его изучению, а познавательная установка исследователя имплицитно содержит в себе представление о природе исследуемого объекта или, иначе говоря, характере реальности этого объекта. Поскольку познавательная установка исследователя предопределяет выбор метода исследования, принцип методологического порочного круга допускает и такую формулировку: онтология неявно содержит в себе методологию, а методология — онтологические предпосылки. Этот принцип ведет к несколько пессимистическому (на первый взгляд) выводу: научное исследование объекта в принципе не способно установить природу объекта, ибо выбор метода исследования заранее предопределен представлением исследователя о природе этого объекта [Шрейдер, 2000, с. 12].
Последнее замечание принципиального характера. Для этого приведу еще одну цитату из анализируемого текста.
«Сказанное об одном человеке, полностью относится и к человеческому обществу в целом».
Совершенно некорректное утверждение! Даже на уровне сопоставления психологического и социологического. На уровне социального организма ведущими являются вовсе не процессы ощущения, восприятия и памяти, а процессы социального взаимодействия или коммуникации. А эта характерная склейка (психологического и социологического, индивидуального и социального), типичная для естественно-научной организации сознания, и обуславливает коренные затруднения в организации тунгусских исследований и разработок.
Что любопытно? Командор (Г.Ф. Плеханов), как представитель и функционер традиционной науки, в своих теоретических выкладках индивидуальное и социальное не различает, а вот как организатор КСЭ (сложно устроенного, многопрофильного коллектива разработчиков), осуществляя организационно-управленческую деятельность, очень четко эти понятия разводит и в своей деятельности эту разницу учитывает.
Базовая неразличенность индивидуальной работы и социально организованной сейчас не позволяет перейти к этапу комплексирования наработанных знаний по Тунгусской проблеме. Ибо из индивидуального фокуса это сделать принципиально невозможно, а необходимость кооперирования с себе подобными типичный «научник» воспринимает кисло.
Высказанные замечания – это лишь первая реакция на своевременную и актуальную статью Г.Ф. Плеханова, человека, не по наслышке знающего «что почем» в тунгусских разработках, стоявшего у истоков нового этапа исследований и конструктора новой формы этих исследований.
Эта статья, как и его книга «Воспоминания и размышления» [Плеханов, 2000] требуют более тщательного и пристрастного анализа, углубленных и непростых размышлений, осознания всего пройденного этапа, его значения.
При этом, наиболее существенными и полезными для будущего этапа работ над Проблемой могут стать выявляемые в анализе недостаточности как в самой постановке исследовательских и организационных программ, так и в их реализации. Двигаться дальше можно только “стоя на плечах гигантов”. И что интересно, аналогов такой гигантской работы, которая осуществлена под водительством Г.Ф. Плеханова и Н.В. Васильева в истории Культуры нет! И осознание самого этого факта может быть феноменом Культуры, прямым и достоверным последствием Тунгусского События.
Литература
Бидюков Б.Ф. Тунгусская проблема: методологический аспект // Тунгусский вестник КСЭ. 1997. №8. С. 25-29.
Краткий словарь по логике / Д.П. Горский, А.А. Ивин, А.Л. Никифоров; Под ред. Д.П. Горского. – М.: Просвещение, 1991. – 208с.
Плеханов Г.Ф. Реконструкция методологической постановки Тунгусских исследований (см. настоящий выпуск. С. 20-23)
Плеханов Г.Ф. Тунгусский метеорит. Воспоминания и размышления. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. 276 с. Психология.
Словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Политиздат, 1990. – 494 с.
Шрейдер Ю. А. Предисловие //Любищев А. А. Линии Демокрита и Платона в истории культуры - СПб.: Алетейя, 2000 - 256 с.
Б.Ф. Бидюков (Новосибирск)
Рефлексия беседы с В.К. Журавлевым 24.07.95 (Томск).
Текст сохранен в его генетической первозданности. Он составлен по рукописным тезисам обсуждения с Журавлевым характера возможных направлений методологических разработок. Обсуждение происходило под впечатлением участия в Томской международной конференции по Тунгуске.
Виктор Константинович выделил 2 существенных момента в методологических подходах, характерных для КСЭ:
1. В качестве приборов (в простейших случаях - индикаторов) используются природные объекты - живые и мертвые деревья (вывал, ожог, мутации), растительность (мхи, торф, голубика), почвы и их компоненты (палеомагнетизм, ТЛ, космохимия - изотопные аномалии, вещество).
2. Этот подход является во много раз более экологически чистым, нежели многие разработанные геофизические и прочие методы исследований традиционной науки.
Это может быть обусловлено тем, что характерной чертой гипотетического объекта явилось проявление его «экзотичности» не в «ударном», хорошо индицируемом диапазоне, а на уровне флуктуаций фона, т.е. вклад присущих ему эффектов может быть мизерным, сопоставимым по уровню с природными эффектами.
Тогда комплекс задач объединяется по признакам выделения полезного сигнала над уровнем шумов. Возможны 2 канала:
- превышения уровня сопоставимых природных эффектов;
- отклонение от характера природных проявлений.
Характерной особенностью для «наших» методов является большой уровень «природного шума» и слабость «полезного сигнала», который необходимо выделять, используя изощренные способы интерпретации результатов и математической обработки, как инструментария.
Здесь, как мне представляется, уместна аналогия с использованием астрофизического инструментария, когда очень слабый сигнал с удаленного, скажем, за орбиту Юпитера космического аппарата, на Земле выделяется на фоне значительно больших шумов. Критерием выделения, в данном случае, является существенное различие характера сигнала от «шумового сопровождения».
В этом, возможно, коренное отличие нашего подхода от академически безупречного «физического» подхода Коровкина. Миша пытается разобраться в проявлении эффекта присутствия в спектре Взрыва жесткого излучения, «выкачивая» максимально возможную информацию из каждой локальной точки, «отстраиваясь» от шума утонченными методами инструментального исследования, минимизируя разброс мешающих параметров «шума». Мы же, наоборот, оставляем «шум» высоким, а сигнал пытаемся выделить по признакам его коренного отличия от шума. Критерием выделения здесь является сопряженность с характером проявления других эффектов, связываемых с Событием. В этом контексте, наверное, намечается общая тенденция. В докладе Ольховатова, например, говорится о сейсмотектонических особенностях данного района, что полагает высокий уровень сопутствующего «природного» шума для интерпретации всего комплекса События (картина вывала, сейсмо- и магнитограммы, выделение траекторий). Влияние палеовулканизма «зашумливает» поиски космохимических аномалий, ТЛ. На показания очевидцев влияет разная плотность населения в данном районе, их этническая, возрастная неоднородность.
Основной усиливающий параметр метода - нормализация шумового фона. Необходимо четко выделить в каждом конкретном случае его особенности, научиться их параметрировать, устанавливать границы и подбирать соответствующий «фильтр».
Для «полезного сигнала» тоже необходимо найти критерии выделения и установить условия «снятия», переноса с одного метода на другой для «очерчивания» общего принципа. Необходимо сразу строить проектно блок программ, взаимно дополняющих и проверяющих друг друга, усиливая тем самым критерий сопряженности эффектов.
Для постановки программы по ТЛ «Отжиг» надо выработать исходную аксиоматику, критерии, методы взаимопроверки, т.е. необходимо комплексно планировать эксперимент и очерчивать условия его реализуемости. Исходная аксиоматика должна быть открыта для критики и пересмотра на последующих этапах исследования.
Конкретно, для реализации программы «Отжиг» необходимо найти несколько (или один) природных материалов, гипотетическое тепловое воздействие на которые должно было остаться законсервированным до нашего времени и могущее быть проявлено.
Ожог и пожар свидетельствуют о наличии в момент Катастрофы теплового воздействия. Очаговость пожара и неравномерность по площади ожога (зона слабого ожога) говорят о наличии температурных градиентов. Свидетельства очевидцев индицируют и пожар, и (косвенно) ожог (световую вспышку). Поэтому, исходной «аксиоматикой» может быть наличие в момент Катастрофы светового импульса в виде:
- действия видимой компоненты излучения;
- инфра-красной компоненты;
- ультра-фиолетовой;
- жесткой «обжигающей» радиации;
- плазменного газового фронта;
- раскаленных частичек вещества.
Что может (какой материал) служить природным прибором, фиксирующим и консервирующим результат действия этой компоненты События?
- органическое вещество: деревья, кустарники, трава, мох, животные, насекомые, птицы, рыбы, люди;
- неорганическое вещество: горные породы, почвы, вода (лёд), воздух.
Е.В. Малиновский (Новосибирск)
Отношение к Рефлексии беседы Б.Ф. Бидюкова с В.К. Журавлевым
Из всех тематических моментов текста хотелось бы выделить идею зашумленности, описание проблем и методик, связанных с реконструкцией проявления эффекта при высоком уровне шума. Эта идея позволяет описать очень важный, возможно ключевой, логический принцип построения знания о ТКТ.
Предполагается, что воздействие ТКТ было комплексным и выразилось не только и не столько в «ударном» воздействии, но в целом наборе мягких трансформаций объектов воздействия. Отсюда задача: как отличить естественные характеристики, присущее изучаемым объектам (почвам, растениям и т.п.) от измененных внешним воздействием.
С методологической точки зрения следует перейти от представления «Шум - Полезный сигнал» к представлению «Естественный объект - Эталон». Такая схема более точно отражает характер познавательных процедур. Заметим, при этом, что этот переход не схватывает метафору шума во всей полноте.
Какова же схема работы с эталоном? Пусть у нас есть объект А. Это - объект изучения, мы фиксируем его характеристики и свойства, строим систему знаний об объекте А. Второй объект Б, при этом, полагаем как эталонный. Это либо специально сконструированный объект, либо подобный объекту А, но изученный в других условиях. Самый простой пример - лиственницы района катастрофы и «нормальные представители» того же вида. Дальше проводится ряд процедур сравнения. Следует отметить, что сравниваются не объекты, а знания об объектах, причем специально подготовленные для этой манипуляции. И теперь мы получили новое знание, которое мы относим к внешнему воздействию.
Следующий логический ход - реконструкция воздействия. Проделав процедуру сравнения, мы можем теперь задать вопрос - каково было воздействие? И ответ на него может быть получен, если мы имеем знание о некой, уже осуществленной кем-то, практике по манипулированию с объектами подобными объекту А. То есть, некто взял объект типа А, применил воздействие Х и получил объект типа Б. При этом, важно не само реальное осуществление практики, а наличие знания, именно такого вида. Таким образом мы говорим, что и в нашей ситуации на наш объект А было воздействия фактора аналогичного X.
Именно в такой схеме познавательные процедуры и реализуются в исследованиях ТКТ. Пример рассуждения такого рода, естественно, огрубленного: если был термический ожог деревьев - значит, был такой-то и такой-то взрыв, по характеристикам близкий к ядерному, так как известно, что именно подобный взрыв вызывает такого рода поражения.
Выделив и зафиксировав эту познавательную процедуру, мы можем перейти к более развернутому логическому исследованию. В частности, исследованиям того, как эта процедура осуществлялась в рамках разных тематических программ КСЭ, а также более основательной проработке самой этой процедуры, которая с точки зрения логики и методологии представляется совершенно неочевидной и нетривиальной.
Какой проектный ход хотелось бы наметить, в этой связи. Как только мы в явном виде простроили процедуру реконструкции воздействия по эталону, мы можем производить моделирование познавательной деятельности, своеобразное картирование исследований. Например, можно каталогизировать достаточно большой блок природных объектов, изучаемых современными научными дисциплинами, виды воздействий, принципы разделения эталона и воздействия. Такая деятельность могла бы иметь результатом обширную базу знаний, позволяющую оптимизировать полевые работы, прогнозировать и программировать результаты исследований. Тем более, что заделы для такой работы уже есть - например, тризовские базы данных по физическим эффектам.
Постскриптум:
Из исходного текста выделен только один момент, главным образом с точки зрения перспектив развертывания проектирования. Остальные идеи, еще требуют осмысления, что и будет осуществлено по ходу дальнейшего развертывания содержания.