Тунгусский феномен / Исследования / Библиография / 1930-39 / 1931 / Л.ШУМИЛОВА, О БУГРИСТЫХ ТОРФЯНИКАХ ЮЖНОЙ ЧАСТИ ТУРУХАНСКОГО КРАЯ, „Известия Томского отд. Госуд. Русск. Ботанич. о-ва", Т. III № 1-2-1931, ТОМСК 1931

Л. ШУМИЛОВА

О БУГРИСТЫХ ТОРФЯНИКАХ ЮЖНОЙ ЧАСТИ ТУРУХАНСКОГО КРАЯ

Отдельный оттиск из „Известий Томского отд. Госуд. Русск. Ботанич. о-ва".
Т.III № 1-2-1931
ТОМСК 1931

(Предварительное сообщение).

В настоящем сообщении мне хотелось бы поделиться некоторыми данными полевого изучения бугристых торфяников летом 1929 года в Туруханском крае, на междуречьи р. Подкаменной Тунгуски с ее правым притоком Чуней — в ближайших окрестностях района работ Метеоритной экспедиции Академии Наук СССР. Изучение это производилось мной, как научным сотрудником этой экспедиции, совместно с Л. А. Куликом (начальником экспедиции) и носило характер частью маршрутного, частью — полустационарного обследования.

Район определяется приблизительно следующими географическими координатами: около 60.5° с.ш. и 71—71.5° в. д. от Пулкова.

В отношении рельефа изучаемую местность можно рассматривать как невысокую горную страну, представляющую сочетание обширных низменных равнин, плато, долин и котловин с расчленяющими их невысокими хребтами и горами столового характера или же сопками то возвышающимися одиноко, то сливающимися в цепи. В общем горам свойственны мягкие очертания, и более или менее остроконечные пики встречаются редко. К этому следует добавить, что в среднем высота этих элементов над прилегающими равнинами колеблется около 100—200 метров, а на горизонте все они сливаются в едва волнистую линию, лишь в некоторых местах изломанную выступами более высоких вершин.

На положительных элементах рельефа можно наблюдать непосредственный выход на дневную поверхность коренных горных пород, представленных здесь разновидностью изверженных пород, именно— траппами, нередко дающими по склонам каменистые осыпи.

Низменности же, плато и котловины, обычно заболоченные, имеют под торфяно-моховым покровом ложе из мягких наносов, как суглинки, глины и пески.

Если добавить к этому, что в торфяниках поверхностный покров оттаивает летом на 30—50 см., а ниже находится вечная мерзлота, не обнаруженная на возвышенностях до глубины 1—1,25 метра, то становится очевидным, что здесь должен иметь место тот своеобразный делювиальный процесс, который отмечен Драницыным (см. „О некоторых зональных формах рельефа крайнего севера") для Енисейской лесотундры и суть которого заключается в том, что сносимый со склонов, в результате эрозии, мелкозем превращается в низинах в твердую породу, слабо подверженную явлениям размыва и переноса. „Еще ярче выступает нейтрализующее влияние вечной мерзлоты на выработку рельефа в лесотундровой полосе, где наличие поверхностной мерзлоты в долинах противуполагается ее отсутствию по хребтам, или чаще залеганию на такой глубине, что... практически ее можно считать не имеющей места". Этот процесс ведет к медленному и постепенному нивеллированию элементов, слагающих рельеф, к ослаблению дренажа низменных пространств и развитию в них явлений заболачивания. Последнее выражается здесь в весьма своеобразных формах, на которых мне и хотелось бы вкратце остановиться, не претендуя до полной обработки материала на какую либо исчерпывающую характеристику. Я говорю о тех образованиях, аналогичные которым были уже описаны целым рядом авторов (Танфильев, Драницын, Pohle), Городков, Кузнецов и др.) для самых различных частей арктической и субарктической области нашего Союза под названием „бугристой тундры" или „бугристых торфяников". Эти же бугристые торфяники представляют зональное явление для местности к северу от р. Подкаменной Тунгуски и имеют здесь чрезвычайно широкое распространение.

В то время, как вершины и склоны гор в описываемой местности покрыты по преимуществу высокоствольными насаждениями из сосны и лиственницы (реже кедра) то чистыми, то смешанными—обширные низменные равнины, плато и котловины заняты или кустарниковыми болотами (из зарослей кустарниковой березы и видовSalix, то с осоковым кочкарником, то с моховым покровом изAulacomniumpalustre (L.)Schwagr. и Camptotheciumnitens (Schreb.) Schimp, или еловыми и елово-лиственничными заболоченными лесами, или, наконец,— бугристыми торфяниками в разных стадиях их эволюции..

Оставляя пока совершенно в стороне торфяники водораздела р. Подкаменной Тунгуски с ее притоком р. Чуней, которые по предварительным данным представляются мне в значительной степени деформированными и имеющими ряд существенных отклонений от обычного для этих мест типа (очевидно в связи с упавшим здесь в 1908 году Тунгусским метеоритом) — я остановлюсь лишь на тех из бугристых торфяников, которые мне удалось наблюдать по пути с указанного выше водораздела до фактории Вановары на Подкам. Тунгуске.

Необходимо отметить, что, давая, с одной стороны, хорошо выраженную единицу ландшафта, имея самостоятельный рельеф (мезорельеф) и своеобразную растительность, эти торфяники, с другой стороны, проявляют известную закономерность и подчиненность в своем распределении более крупным топографическим единицам, что отмечается и Драницыным. Не имея возможности проследить весьма существенный момент связи этих торфяников с речной сетью, я не могла, однако, не отметить того факта, что сформированные бугристые торфяники приурочены в данной местности к склонам от коренной страны к верхним террасам рек (склон „невыраженной в рельефе террасы"? — по Неуструеву и Р. С. Ильину), на некотором расстоянии от последних (1—2 километра—для мелких речек идо 10 килом.—для Подкаменной Тунгуски), отделяясь от них полосой незаболоченного леса. Наглядно это можно иллюстрировать следующей схемой:

Мне пришлось ближе познакомиться с двумя такими торфяниками, а именно: 1—близ фактории Вановары на П. Тунгуске, II—близ речки Макирты (приток р. Чамбэ, впадающей в П. Тунгуску). Первый подвергся полустационарному изучению с анализом растительного покрова бугров проективным методом и методом Раункиера, с бурением низин, разрезом через торфяной бугор и взятием проб древесины. На втором торфянике, близ речки Макирты, было произведено описание растительности с субъективной оценкой проективного покрытия и бурением низин, а также взяты образцы древесины, как с опушки торфяника, так и с разных частей последнего.

Цветковский торфяник под ф. Вановарой представляет собой типичный для данных мест сформированный бугристый торфяник, несущий все характерные черты, дающие ему право на такое название, но отличающийся от подобных образований, описанных Драницыным, Танфильевым и Pohle, рядом существенных моментов, определяемых его положением в пределах бореально-лесной области, на 6—7 ° к югу от северной границы последней.

Своеобразный рельеф этого торфяника почти в точности повторяет картину, весьма четко нарисованную Танфильевым для тундры Тиманских самоедов, т. е. представляет сочетание широких плоских бугров—то вытянутых в виде гряд („могильных холмов"- „Grabhiigeln" —поPohle), то более или менее округлых—с озеровидными депрессиями („ерсеями" Танфильева), имеющими овальную или округлую блюдцеобразную форму и реже вытянутыми в виде долин. Поперечник таких депрессий колеблется в пределах от 5 до 60—70 метров, причем на долю их приходится значительно меньшая площадь торфяника, чем на долю бугров, по отношению к которым депрессии играют как бы подчиненную роль. Бугры имеют весьма причудливые контуры, возвышаются над депрессиями приблизительно на 1—3 метра и достигают в ширину сотни метров и больше. Поверхность бугров плоская, местами имеющая микрорельеф в виде сфагновых подушек около 70 см. высоты и 1—1,5 м. в диаметре. Наилучшего развития в смысле количества и размеров эти подушки достигают близ берегов депрессий, где поверхность бугров, понижаясь, или дает весьма постепенный переход к низинам, или же, круто изгибаясь, образует почти отвесные стенки.

Таким образом, бугристый торфяник, представляя с одной стороны нечто обособленное и цельное, как единица ландшафта, с другой стороны — заключает в себе, в связи с особенностями рельефа, крайние и противоположные, в смысле водного режима, условия. Это обстоятельство влечет за собой вполне естественную комплексность растительного покрова, который, налагаясь на элементы рельефа, с особенной резкостью подчеркивает этот последний, выделяя депрессии бледными желто-зелеными пятнами на общем красновато-буром или зеленовато-коричневом (с белыми проплешинами) фоне бугров. Различие усиливается также древесной растительностью, которая, заходя на депрессии лишь по сфагновым кочкам опушек или по повышенным моховым-же перешейкам,—на буграх образует редкое светлое насаждение (полнота 0.2) из сосны и березы, дающей примесь к первой около 25%. Как в отношении высоты, так и в отношении характера роста, сосна обнаруживает весьма большое разнообразие, которое можно свести к 2-м основным типам. С одной стороны наблюдаются сосны, достигающие 10—12 метр. высоты, с прямыми стволами и хорошо развитыми кронами и, параллельно с этим, чрезвычайно развиты карликовые -до 2—3 метров—сосенки, нередко с искривленным, сильно сбежистым стволом и корявыми веточками. Высота березы колеблется около 3—4 метров.

Для изучения нижних ярусов растительности, на плоской поверхности одного из бугров был заложен участок площадью около 320 кв. метр., который подвергся тщательному фитосоциологическому анализу. За ареал-минимум был принят 1 кв. метр, согласно данных Du-Rietz'a для ассоциаций низкорослых кустарников и вересковых и лишайниковых пустошей.

Для учета встречаемости по Раункиеру на данном участке было взято 20 пробных площадок (в соответствии с указаниями этого автора), на которых регистрировались встречаемые растения, включая и деревья. Одновременно, эти же квадраты использовались для определения степени „покрытия" проективным методом, т. е. путем зарисовки на клетчатой бумаге проекции растительной массы (внутри накладываемой рамки в 1 кв. метр) по ярусам: 1) кустарников, 2) травянистой растительности (и мелких полукустарников) и 3) мохово-лишайникового покрова. Для древесной растительности при зарисовке квадрата отмечалось основание ствола. Эти данные позволяют привести для бугров следующий список растений, с указанием встречаемости по Раункиеру:

Ярусы

Название растений

№ № площадок

Итого

% встречаемости

Древесн

Pinus sylverstris

Betula sp.

Кустарник

Betula exilis Suck.

Ledum palustre

100

Cassandra calyculata

Травянист.

Rubus chamaemorus

Vaccinium vitis idaea

100

Oxycoccus palustris

Drosera rotundifolia

Мохово-лишайник

Sphagnum fuscum

Sph. Acutifolium

Polytrichum strictum

Лишайники

100

В отношении проективного покрытия (материал полностью не обработан) нужно сказать, что травянистому ярусу принадлежит весьма ничтожная роль, среди кустарников-же господство сохраняется за багульником, который дает покрытие = 21.8%—при величине непокрытой площади, в 45.25%,—иначе участие багульника по отношению к другим кустарникам выражается в 48.4%. На втором месте стоитBetulaexilisSuckatsch., достигающая высоты 80—100 см. Для мохово-лишайникового яруса имеем следующие цифры:

Общее покрытие
(„Замшенность") 98%
Виды Sphagnum 21.4%
Polytrichum strictum 6.1%
Лишайники 70.5%

На основании этих данных исследуемой ассоциации можно присвоить название:Cladinetum (turfosum) fruticeto-magno-pinosum.

В более пониженных участках бугров и на склонах их—по опушкам депрессий—в зонах, переходных к последним, лишайники исчезают, сфагновые мхи дают покрытие 80—100% (по субъективной оценке), сосна мельчает, и мы имеем эдафически замещающую субассоциацию: Sphagnetumfruticeto-nano-pinоsum.

Наблюдения над процессом торфообразования на буграх обнаруживают, что интенсивность его не всюду одинакова и, очевидно, имеет некоторые периодические колебания. В каждый данный момент прирост торфа происходит лишь на участках со сфагновым покровом (в частности—с кочкамиSphagnumfuscum); в лишайниковых же плешинах накопления торфа не наблюдается (и даже возможно происходит его выветривание), о чем свидетельствует тот факт, что у сосен в возрасте 100 и более лет, взятых с лишайниковых участков (наряду с общим хорошим их ростом), корневая шейка оказывалась у дневной поверхности, и в то же время сосны с кочекSphagnumfuscum при том же приблизительно возрасте (но при низком, корявом росте) имели корневую шейку на глубине 10—15 см.

Разрез (на протяжении 13 метров) через торфяной бугор, мысом вдающийся в одну из депрессий, с целью изучения стратиграфии торфяных отложений, обнаружил следующие факты:

1) Наличие мерзлоты на глубине 40—45 см. (разрез сделан в первых числах августа).
2) Залегание минерального грунта на 0.25 метра ниже уровня прилегающей заболоченной депрессии.
3) Такое приблизительное строение торфяной залежи (цифры приводятся для средней, наиболее высокой части бугра): с поверхности—темная корка выветрившегося торфа с лишайниковым покровом; 0—75 см. — рыжие до коричневых сфагновые (сPolytrichum) торфа средней и хорошей сохранности, чередующиеся с темными прослойками хорошо разложившихся торфов, а также прослойками обугленного торфа; 75—95 см. — древесный торф с кусками древесины сильно мацерированной и раскисающей при оттаивании в кашу; с 95 см.—темно-серая иловатая органическая масса, постепенно обогащающаяся минеральными примесями—сначала иловатыми, затем песчанистыми частицами; на 115 см. переходит в серый песок с галькой.
4) Все наблюдающиеся слои представляют спокойные, согласные напластования, изогнутые параллельно поверхности бугра и сохраняющие свое чередование и относительную мощность от начала до конца разреза, причем у краев поверхностные слои постепенно переходят в моховой покров депрессии.

Разрез кочки Sphagnumfuscum на склоне бугра, метрах в 7—8 от депрессии, показал молодой неуплотненный сфагновый (Sph. Fuscum с вертикально стоящими сверху до низу стебельками) покров до 65 см., затем—уплотненную сфагновую прослойку на границе мерзлоты, и ниже—в основании—мерзлую пушицевую кочку с хорошо сохранившимися листовыми влагалищамиEriophorum vaginatum.

Растительность депрессий весьма разнообразна и представлена на этом торфянике травяно-моховыми болотами, частью атмосферного, частью грунтового питания. Изучение таких болот дало следующие результаты:

I. Мерзлота в таких болотах исчезает на расстоянии полуметра или метра (реже вплотную) от бугра, исключая те случаи, когда депрессия имеет хорошо развитую опушку—чуть возвышающуюся над уровнем болота—с растительностью переходной к ассоциации бугров (Sphagnetumfruticeto-nano-pinosum), т. е. с кочками Sphagnumfuscum, пышно развитыми кустарниками (Cassandra, Betulaexilis) и даже сосной. В таком случае эта опушка оказывается в положении бугра по отношению к талому болоту и имеет на глубине 35—40 см. мерзлоту, которая круто обрывается на границе собственно травяно-мохового болота, т. е. ассоциацииSphagnetumeriophorosum.

Таким образом, талыми являются исключительно болота депрессий с незатененной древесной растительностью и кустарниками поверхностью, с рыхлым мало-связным моховым ковром (видыSphagnum из секции Cuspidata или Hypnum из подрода Drepanocladus) и обильным травяным покровом.

Наличие кустарников или, нередко наблюдающихся, зачатков кочек Sphagnumfuscum и Sph.medium только в том случае не препятствует размерзанию, когда данная растительность развивается на узких перешейках, пересекающих или вдающихся в низинное болото, настолько узких, что оттаивание может итти за счет соприкосновения этих участков длинными боковыми сторонами с мокрым травяно-моховым болотом.

II. Растительный ковер насыщен водой, представляя местами слегка зыблющуюся сплавину.

III. Наблюдающиеся на большинстве болот ассоциации можно расположить в следующие экологические ряды в направлении от бугра к центру болота: бугор -> опушка, Sphagnetumfruticeto-nano-pinosum (нередко она выпадает, или же бывает развита в виде разрозненных клиньев, вдающихся в болото) -> Sphagnetumeriophorosum -> Sphagnetumcaricosum (limosae) -> Sphagnetumscheuchzeriosum ->Sphagnetumpurum. Последняя ассоциация представляет чистый несвязный, взвешенный в воде сфагновый ковер, не выдерживающий тяжести человека и производит впечатление затягивающегося „окна". Зарегистрирована эта ассоциация только один раз, чаще же экологический ряд заканчивается в центре депрессии какой либо из предыдущих ассоциаций, в зависимости от величины депрессии и степени дифференциации растительного покрова.

IV. В отношении стратиграфии можно (на основании полевых данных) наметить такую схему: сверху—в среднем до 2 х метров—моховые, по преимуществу сфагновые и сфагново гипновые торфа, более или менее обогащенные остатками травянистой растительности. Эти торфа подстилаются прослойкой около 1/4 метра темно-серого ила, который по мере углубления обогащается минеральными частицами, а около 250 см. переходит в минеральную подпочву: голубую глину, иногда чистую, чаще же содержащую примеси более или менее значительных количеств песка.

V. По данным бурения дно депрессий оказывается приблизительно на 2 метра ниже минеральной подпочвы бугров, причем оно представляется плоским, с весьма незначительной волнистостью, которую в иных случаях, возможно, следует отнести за счет колебаний поверхности болота; последняя, хотя и может быть схематически принята плоской, тем не менее иногда образует повышенные участки, заметные на глаз.

Бросая общий взгляд на исследуемый торфяник и подводя итог полученным данным, необходимо отметить ясно выраженное стремление к нивеллировке элементов, слагающих торфяник, заключающееся в 2-х навстречу друг другу идущих процессах: с одной стороны—наступание сфагнов с бугров на болота депрессий по повышенным перешейкам и опушкам последних и стремление сузить их площадь и, с другой стороны, постоянное поднятие уровня травяно-моховых болот, в силу растущей их изолированности и, в связи с этим,—продвижение растительности депрессий на бугры (между кочек) и подтаивание бортов последних, о чем свидетельствует обрушивание этих бортов в некоторых местах и падающие с них деревья, погребающиеся в болотах депрессий.

Но, наряду с отмеченным стремлением к нивеллировке, очевидно имеются также и процессы, идущие в обратном направлении, процессы, усиливающие расчленение рельефа и обостряющие противоречия между его элементами. Я имею в виду постоянный рост бугров, обусловленный, с одной стороны, естественным приростом мохового покрова, завоевывающего то в большей, то в меньшей степени поверхность бугров (в связи с колебаниями водного режима), а с другой—постоянно мерзлым ядром, растущим в объеме под влиянием подтока воды из оттаивающих (в силу рыхлости и сравнительно высокой теплопроводности травяно-мохового покрова) болот депрессий. Какой из указанных процессов имеет перевес остается неясным: возможно, что здесь имеет место состояние подвижного равновесия, определяющее способность торфяника к дальнейшей эволюции, как сложной единицы эпигенемы. Может быть также, что в каждом отдельном случае этот вопрос разрешается особо в зависимости от каких либо, пока неизученных, факторов,. В. частности не исключена возможность того, что таким весьма существенным фактором, как и для всякого иного торфяника, является характер стока накапливающихся вод, ибо, несмотря на кажущееся отсутствие такового—вернее наличия лишь весной и то по поверхности сообщающихся между собой депрессий, мы не должны забывать о возможности инфильтрации воды даже сквозь вечно-мерзлую толщу.

В литературе имеется целый ряд указаний, сводка которым дается в работе Сумгиаа („Вечная мерзлота почвы в пределах СССР" стр. 251—54), которые говорят за то, что даже вечно-мерзлый торфяник нельзя признать абсолютно водонепроницаемой породой исле-довательно нельзя категорически отрицать возможности перемещения в нем воды. Может быть, некоторым указанием на эту возможность являются легкие ложбинки, напоминающие заторфованные русла ручейков, выходящие из большинства депрессий, кажущихся на первый взгляд изолированными и или соединяющие их друг с другом, или теряющиеся незаметно среди бугров. Особенно хорошо это обстоятельство выражено на втором исследованном бугристом торфянике—в районе речки Макирты. Здесь в направлении общего наклона торфяника в сторону Макирты тянется как-бы извилистое русло, проходящее через несколько депрессий и скрывающееся затем в прилегающем заболоченном ельнике. Несмотря на ничтожную вдавленность русла этого „ручейка" в поверхность бугра, растительность его значительно отличается от покрова последнего. Здесь мы имеем кустики ив (Salixmyrtilloraes, Salixsp.) и моховой покров из Paludeilasquarrosa, Aulacomniumpalustre, видов Mnium и др.

Этот второй торфяник, являясь по общему облику весьма сходным с предыдущим, имеет и свои черты отличия. Судя по описаниям различных авторов, он приближается по своему характеру к более северному типу. Бугры здесь производят впечатление широких плоских островов среди талых мокрых болот. На долю последних приходится здесь уже около 40—50% общей площади торфяника и занятые ими депрессии носят характер широких зигзагообразно извитых лощин, нередко сливающихся или разветвляющихся. Более или менее округлые депрессии встречаются редко. Ширина депрессий около 50—60 метров, диаметр бугров, колеблясь в общем в этих же пределах, достигает сотни метров. Высота бугров по отношению к депрессиям около 1,5—2 метров, причем борта их обычно круты и нередко обрывисты.

Характерное, бросающееся в глаза, отличие от предыдущего торфяника дает древесная растительность, которая здесь весьма скудна количественно, но весьма разнообразна по составу. Здесь можно встретить и единичные крупные деревья лиственницы и березы более 10 метров высоты и редкие корявые низкорослые деревца ели, сосны и лиственницы, едва превышающие 1—2 метра и лишь изредка достигающие 3—4 метров. Деревья более обильны по бортам бугров близ депрессий, нередко подтопляясь болотами последних и имея корневую шейку погруженной на 10—15 см. в воду, в результате чего наблюдается сильное угнетение, кончающееся гибелью деревьев, падающих тогда в болото.

Растительность бугров представлена лишайниково-кустарниковой ассоциацией с господством, однако, среди кустарниковBetulaexilis почти полным отсутствием травянистых растений и еще меньшей ролью сфагнов, чем на предыдущем торфянике. В мохово-лишайниковом ярусе господствуют видыCladonia иCetraria, образующие почти сплошной покров, создающий на буграх впечатление поверхности, покрытой снегом, и лишь 10—15% покрытия дает Polytrichumstrictum и DicranumBergeri.

Только на краях и более пониженных участках бугров появляются кочки Sphagumfuscum с пурпуровым Sph.acutiiolium у основания, а также и травянистые растения, как Rubuschamaemorus, Calamagrostissp., Eriophorumvaginatum, Vacciniumvitisidaea.

Растительность депрессий довольно однообразна и представлена типом мокрых низинных болот - по преимуществу осоково-гипновых с примесью Eriophorumvaginatum и болотного разнотравия, как Gomarurnpalustre, Cicutavirosa, Pedicularispalustris и друг.; довольно много Andromedapolifolia. Из мхов господствуют: Drepanocbdus vernicosus (Lindb.) Warnst., Drepanocladus exannulatus (Giirnb) Wamst f. robustior, Meesea triquetra (L.) Aongst., Paludella squarrosa (L.) Brid.

Кое где or бугров протягиваются кочкарные перешейки из Sphagnum Warnstorfii Russ. и Camptothecium nitens с наступающей по ним Betula exilis Suckatsch. В средине нередки окна, затянутые Меnуanthestrifoliata, у бортов—заросли крупных осок, причем вода стоит на поверхности, образуя зону, переход через которую к плотному и устойчивому ковру центральных частей депрессии затруднителен. Глубина низинных болот около 2-х метров.

К характеристике этого торфяника следует еще отметить как бы безжизненное, изолированное от низинных болот, существование бугров, в то время как на предыдущем торфянике оба эти элемента представляли собой нечто единое, симбиотически соподчиненное в своем существовании одно другому. Здесь же можно говорить лишь об одностороннем наступлении со стороны низинных болот, что придает данному торфянику характер изживающего себя реликта, к каковым быть может относится и большинство бугристых торфяников крайнего севера.

Пользуясь данными маршрутного обзора ряда бугристых торфяников и их элементов в разных стадиях развития, я позволю себе сделать попытку подойти к генезису этих образований.

Ключ к пониманию их могут дать наблюдения над нижними частями склонов сопок и хребтов, т. е. над зонами переходными между лесными насаждениями склонов и растительностью низменных пространств, по отношению к которым эти зоны играют роль опушки. В типичных условиях мы имеем по склонам ассоциации Pinetum—и Laricetum-herbosum с необильным моховым покровом из Hypnuin SchreberiWilld., Hylocomiumproliferum (L.)Lindb., Rhytidiadelphus (L.) Warnst., Dicranumundulatum Ehrh. (лишь по каменистым осыпям -Laricetum—иPinetumcladinosum с снежно-белым лишайниковым покровом). В нижних же частях склонов среди мхов заметно преобладают Aulacomniumpalustre и Camptotheciumnitens, образующие мелкие плотные кочечки. По мере движения вниз по склону, к указанным мхам начинает примешиваться в значительных количествах Polytrichumstrictum, а еще ниже—господствуютSphagnumfuscum и Sph. acutifolium, то покрывающие почву сплошным толстым розовато-коричневым ковром, не выдерживающим тяжести лошади (а иногда и человека), то образующие крупные подушкообразные кочки до 1 метра и более высотой. В первом случае моховой покров насыщен влагой, рыхл и вязок (так же, как и минеральная подпочва под ним), во втором—в основании кочек—бугров намечается зарождение, на глубине 50-70 см. от поверхности, мерзлого ядра, не оттаявшего к началу августа (1929 г.), т. е. к моменту перелома в тепловом режиме от инсоляции к излучению.

Обычно уже в этой зоне замечаются изменения в отношении древесного полога, а именно: сосново-лиственничные насаждения уступают свое место елово-лиственничным, в которых, наряду с редкими нормальными деревьями хорошего роста, развивается ярус низкорослых корявых елей и сосен, реже—лиственниц, перемешанных с подлеском из Betulahumilis и видов Salix. Мелкие кустарники, как можжевельник, голубика, багульник и карликовая березка создают довольно значительное затенение поверхности. Характер сфагнового покрова, находящегося в условиях постоянного подтока, как атмосферных, так и грунтовых вод с каменистого склона, очевидно определяется условиями водоснабжения. В случае равномерного увлажнения имеет место сплошной пухлый, слегка вздутый в середине, ковер, малейшие же неправильности в распределении влаги должны естественно вызывать неравномерный прирост сфагнов в отдельных участках и привести к дифференцировке поверхности. Внутри образующихся таким путем кочек, с момента достижения ими некоторой высоты (50—70 см.), определяющей глубину летнего оттаивания обсыхающего в верхних частях, и потому нетеплопроводного сфагнового покрова— возникает вечно-мерзлое ядро, механически увеличивающее размеры кочки, благодаря физические особенностям замерзающей воды, и постоянно нарастающее снизу вследствие подпора воды со склона и роста вверх сфагновой дернины, повышающей год от году уровень мерзлоты. Мне не пришлось уделить внимания специальному изучению водоснабжения такой кочки, и я имела возможность ограничиться лишь констатированием замерзшего органического ядра на определенной глубине, тем не менее, возникшие во время маршрутного обследования соображения вполне увязываются с данными Аболина („Геоботаническое и почвенное описание Лено-Вилюйской равнины" стр. 165), который в основании сфагновой кочки обнаружил ледяную линзу, питаемую со стороны склона ключем, вытекающим затем из под кочки с противоположной стороны в виде ручейка.

Постоянное нарастание мерзлого слоя, регулируемое глубиной летнего оттаивания, вызывает в сфагновой кочке тенденцию к ненормальному увеличению в размерах, что иллюстрируется обилием в нижних частях склонов кочек-бугров, достигающих 1—2 метров высоты, т. е. размеров необычных за пределами районов с вечной мерзлотой. Последнее обстоятельство и лишает возможности объяснить отмеченный кочковатый рельеф опушек одними лишь особенностями роста сфагновых мхов и заставляет сделать более тщательный анализ причин, порождающих столь серьезные различия в процессе заболачивания между данным районом и соответствующими зонами Западной Сибири и Европейской части СССР.

Причины эти, несомненно, следует искать в климатических факторах, обусловливающих развитие вечной мерзлоты в бореально-лесной области Средней Сибири и содействующих проникновению далеко вглубь материка элементов тундрового характера.

Правда, специалист по вечной мерзлоте, М. Сумгин, не считает возможным накопление мерзлоты в современную нам эпоху и всю ее считает наследием геологического прошлого, тем не менее мне кажется, что такой взгляд страдает односторонностью. Наблюдающееся буквально на глазах образование мерзлого ядра в растущих сфагновых кочках, обусловленное плохой теплопроводностью сфагнового покрова, ослабляющейся по мере выхождения его в верхних частях кочек из сферы действия стекающих со склонов вод—заставляет думать, что, наряду с вопросом о ежегодном смыкании зимней мерзлоты с вечной, целесообразно было бы поставить на повестку дня проблему о смыкании мерзлоты, накопляющейся—как ежегодный остаток зимней—в современную нам геологическую эпоху, с мерзлотой, являющейся реликтом прежнего, быть может, еще более сурового климата, отделенного от нас теплым периодом.

Большая удаленность от моря с севера (не говоря уже о западе и востоке) Средне-Сибирского плоскогорья, изолированность от влияния каких либо теплых течений, сравнительная приподнятость над уровнем моря—вот, очевидно, те обстоятельства, которые определяют суровость и континентальность современного нам климата (данные приводятся по материалам Шостаковича, представленным последним Сибкрайисполком для целей с.-х. районирования Сибкрая): низкие температуры зимы (абс. минимум около—60°, средние дляXII -27°,I -29 -30°,II -25°) и года (-6°), маломощный снеговой покров (максим. толщина между 40 и 60 см.) при общем невысоком количестве осадков (350 мм.), кратковременность сухого и жаркого лета.

В этих обстоятельствах (наряду с плохой дренированностью местности) очевидно и кроется причина захождения здесь далеко в пределы лесной области тех образований, которые в земле Тиманских самоедов приурочены к арктической области, Pohle (Pflan-zengeographische Studienuberdie HalbinselKanin", стр. 103), указываются как характерные для области переходной от бореально лесной —к арктическим пустыням („Das Characteristische der beschriebenen Tundramoorebestehtinder Durchdringung zweier verschiedenartiger Fades, einer xerophilen und einerhygrophilen ... Wir finden Sie nur in dem Uebergangsgebiet von der borealen Waldregion zur arctischen Einode, in ders ubarctisсhen Region") и Городковым („Крупнобугристые торфяники и их распространение"—„Природа" 1928 г. №6) —для лесотундры и севера лесной зоны в Европе и Зап. Сибири.

Если мы вернемся опять к зоне энергично растущих кочек на опушках заболоченных плато и низменностей, то оказывается, что, наблюдая подобные кочки в разных стадиях их эволюции, можно уловить известную периодичность в их формировании. Эта периодичность заключается, в том, что на известном этапе развития моховой покров начинает приходить в угнетенное состояние, усугубляющееся обильным развитием мелких лишайников и печеночных мхов, паразитирующих наSphagnum и склеивающих головки последнего в плотную черную или беловатую корку. Очевидно подобное явление имеет довольно широкое распространение, т. к. указания на него встречаются в работе Аболина по Лено-Вилюйской равнине. В дальнейшем, в силу каких то причин, на такой большой кочке снова появляется Sphagnumfuscum, образующий мелкие подушки-кочки, постепенно, по мере разрастания, сливающиеся друг с другом в сплошной покров, значительно увеличивающий размеры кочки. Можно наблюдать как нередко еще до окончания этого процесса снова наступает лишайниково-печеночная фаза и т. д. Таким образом, за счет периодически растущих и сливающихся сфагновых подушек, идет медленное, и постепенное разрастание кочек-бугров (наряду с механическим увеличением их объема), сливающихся по-несколько под обволакивающим их сфагновым покровом и превращающихся в настоящие бугры, достигающие нескольких метров в поперечнике.

За зоной растущих кочек, независимо от того имеется ли в центре плато или низины сформированный бугристый торфяник или же только заболоченный елово-лиственничный лес,- обычно наблюдаются плоские и мокрые, талые летом, низинные и переходные болота: осоково-гипновые, пушицево-сфагновые и т. под., т. е. того же типа, как в депрессиях бугристого торфяника. Окаймляя последний, они составляют с ним органическое целое, имея тот же характер, как и другие депрессии торфяника; в случае же заболоченного леса эти болота оказываются заключенными между кочкарной зоной опушки—с одной стороны и заболоченным ельником или листвягом—с другой. Последние можно рассматривать, как одну из начальных стадий заболачивания, которое рано или поздно завершается зональным в данных условиях типом, т. е. бугристым торфяником. Подтверждением этому могут служить с одной стороны находки древесины в разрезе бугра на Цветковском торфянике, а также беглые ботанические анализы данных проб торфа из этого же торфяника, показавшие полное отсутствие лимнических образований — факты, говорящие о процессе суходольного заболачивания. С другой стороны—об этом же свидетельствует происходящая буквально на глазах гибель крупного елово-лиственничного леса в низинах, замена его корявым карликовым листвягом и ельником и энергичное формирование в них, в местах соприкосновения с низинным болотом, кочек-бугров, нередко с травяным покровом из вейника и других растений и кустиками голубики и багульника.

Мокрые низинные или переходные болота, питающиеся избытком грунтовых вод, не задержанным зоной растущих кочек и скопляющимся ниже последней, у подошвы гор, также несут следы сухопутного заболачивания в виде редких отмирающих или упавших крупных стволов, и имеют тенденцию к расширению своей площади за счет находящегося в центре низины леса. Об этом опять же говорит угнетенный вид последнего близ мокрого болота и падающие в последнее деревья. И в то же самое время сфагновый покров растущих, по обе стороны от низинного или переходного болота, бугров обнаруживает постоянное стремление к завоеванию окраин и повышенных перешейков этого болота, внедряясь на осоковые и пушицевые кочки и расчленяя последнее на отдельные—порой как бы изолированные, порой сообщающиеся—участки. Дальнейшая картина может быть понятна из общей характеристики бугристых торфяников.

Резюмируя вышеизложенное, можно, следовательно, наметить такие факторы эволюции бугристого рельефа в данном районе:

1) Неравномерное распределение стекающих со склонов вод способствует неравномерному росту сфагновых мхов и образованию кочкарного микрорельефа.

2) Сфагновые кочки, выростая до известной величины, определяемой глубиной оттаивания в течение краткого лета, приобретают с этого момента новое качество, а именно: начинают накоплять год от году увеличивающийся остаток нетающей зимней мерзлоты и, таким образом, превращаются в бугры с вечно-мерзлым ядром.

3) Возникновение мерзлого ядра сообщает кочкам-буграм новую способность—механического роста, за счет подпирающих со склонов вод и в силу физических особенностей замерзающей воды,—что способствует развитию бугристого мезо-рельефа, неизвестного за границами вечной мерзлоты.

4) Выпучивание бугров вызывает осушение их поверхностных слоев и связанное с этим возрастание нетеплопроводности их, что, в свою очередь, ведет к приближению к поверхности неоттаивающих летом горизонтов и способствует дальнейшему расчленению рельефа.

Однако, отмеченные факторы не являются единственными: они связаны с целым рядом порождаемых ими же обстоятельств, в конечном счете ведущих все к тому же эффекту.

Проезжая зимой через бугристые торфяники, я могла получить лишь самое смутное представление об их рельефе, т. к. слабо облесенная поверхность их была совершенно снивеллирована снегом, и лишь тогда, когда лошадь, сбившись с переметенной дороги, внезапно проваливалась по грудь в снег, я обнаруживала, что последний маскирует собой какие то значительные неровности. Отсюда вполне естественный вывод: бугры, покрытые более тонким снеговым покровом, подвержены более сильному промерзанию в суровую непродолжительную зиму, чем занесенные снегом депрессии и этим, очевидно, объясняется сохранение в последних под ледяной коркой талых обводненных горизонтов (указания на это же находим у Pohle: „...sind Torfhugeln entweder vollig vom Schnee entblosst, oder aber mit einer dunnen Schicht bedeckt, wahrend die Vertiefungen rund umher von Schnee erfullt sind".

При весеннем таяньи бугры слабо увлажняются впитывающейся в них влагой, в то время как на долю депрессий достается главная масса снеговой воды, частично тут же на месте перехватываемой оттаивающим растительным покровом (особенно в изолированных депрессиях), частично стекающей по уклону из одних депрессий в другие и дальше в какие то водоприемники. Это обстоятельство, усиливая контраст в водном режиме элементов, слагающих бугристый торфяник, опять же ведет к расчленению поверхности последнего.

Не предрешая вопроса о возможности возникновения новых депрессий на буграх указанным выше путем, или возникновения самих бугров путем изливания талой массы, сжатой между вечной и зимней мерзлотой (явление, пока не наблюдавшееся в этих местах), а также, отклоняя пока вопрос о пределе вертикального наростания бугров и его причинах в данном районе,—я считаю необходимым подчеркнуть, что лишь кладя в основу принцип множественности факторов, не пытаясь свести все к какой либо одной причине, возможно разрешение проблемы генезиса того сложного комплексного образования, каким является бугристый торфяник. В данном случае и имелась попытка подойти с этой стороны к описанному явлению, попытка ни в коей мере не претендующая на какую либо „абсолютность", т. к. полная обработка материала и дальнейшие исследования могут выдвинуть на сцену целый ряд новых неучтенных факторов.

И в то же время я не могу согласиться с заявлением проф. Городкова о том, что „образование крупно-бугристых торфяников можно считать достаточно выясненным"..., т. к., сравнивая описания различных авторов, можно прийти к выводу, что образование это носит полифилетический характер, что здесь возможна, как и во многих других случаях, своего рода конвергенция, т. е. мы можем иметь образования весьма сходные при поверхностном взгляде, но быть может глубоко различные по своей генетической сущности. Я считаю, что здесь, как и в отношении всякого торфяника, необходимо встать на путь изучения стратиграфии этих образований с тщательными ботаническими анализами торфа. Только этот метод позволит подвести твердый фундамент под попытки выяснить природу этих оригинальных образований, играющих столь существенную роль в ландшафте не только тундры и лесотундры, но даже и местностей лежащих довольно далеко к югу от северной границы лесной области.

Май 1930 г.

Использованная литература:

Аболин. „Геботаническое и почвенное описание Лено-Вилюйской равнины". 1929 г.
Городков. „Крупно-бугристые торфяники и их распространение" — „Природа". 1928 г., № 6.
Доктуровский. „Растительные ассоциации в освещении шведских фитосоциологов". 1925 г. сб. статей по метод. геоб. иссл.
Драницын. „О некоторых зональных формах рельефа крайнего севера"—„Почвоведение". 1915 г.
Ильин Р. С. „О происхождении рельефа, поверхностных пород и почв Томского района.1929 г.
Pohle Richard. „Pllanzengeographische Studien iiber die flalbinsel Kanin". Theil I. 1903.
Peвердатто. В. В. „О некоторых новых понятиях в фитосоциологии" 1927 г.
Сумгин. „Вечная мерзлота почвы в пределах СССР". 1929 г.
Танфильев. „Пределы лесов в полярной России по исследованиям в тундре Тиманских самоедов". 1911 г.
Тугаринов. „Географические ландшафты Приенисейского края". 1925.

Ueber die Hugeltorfmoore des Turuchangebietes.
Von L. W. Schumilowa (Tomsk).

Zusammenfassung.

Die hier vorliegende Mitteilung enthalt eine Vorbehandlungdes Feld-materiales, welches Verfasserin beim Studium der Hugeltorfmoore im Som-mer.1929 erhielt—als Mitarbeiterin der Meteoritischen Expedition der Aka-demie der Wissenschaften derSowjetunion im. Zwischenflussraum desFlusses Podkarnennaja Tunguska und seines rechten Nebenflusses Tschunja (Tu-ruchangebiet), etwa 60.5⁰ n. B. und 71—71.5° o. L. von Pulkowo.

Die betreffenden, bereits von mehreren Autoren (Tanfiljef, Dranizin, Pohle, Gorodkow, Kusnetzow und A.) unter der Bezeichnung „Torfhiigel-tundra" und „ Hugeltorfmoore" beschriebenen Gebilde gelten als charakte-ristisch fur die arktische oder subarktische Region, indem sie sich hier in der borealen Waldregion 6—7° suidiich von der nordlichen Grenze dersel-ben finden.

Die Erklarung liegt wahrscheinlich in dem scharf ausgepragten kon-tinentalen KHma des mittelsibirischen Plateaus, wodurch eine standige Einfrierung des Bodens in der jetzigen geologischen Epoche zustande kommt und die Entwicklungder mit der Einfrierung einhergehenden Tundra-gebilde begunstigt wird.

Das Charakteristische dieser Gebilde ist ihre Zusammensetzung aus gewolbten Torfhugeln (Torfriicken), die im Sommer schon in der Tiefe von etwa 35—50 Ztm. einen gefrorenen Kern („Mersjlota") enthalten, ferner aus sumpfigen, wasserhaltigen Schlenken, deren Torfgrund im Sommer voll-standig aufgetaut ist.

Die gegenseitigen Beziehungen der erwahnten Kornponenten dieser komplexen Bildungen ist fur die einzelnen Torfmoore durchaus verschie-den: bald handelt es sich um seeformige—eine untergeordnete Rolle innerhalb der ausgedehnten Torfhiigel spielende—Schlenken, bald bilden letztere ve-reinzelte Inseln inrnitten grosser talformiger flacher Siimpfe. Das waren zwei extreme Typen der hugeligen Torfmoore, die durch eine Reihe von Uebergangsformen miteinander verbunden sind.

Indem diese Gebilde als solche ein Mesorelief bilden, konnen wir in dessen Verhaltnis zum Makrorelief eine gewisse Gesetzmassigkeit beobach-ten, indem die betreffenden Gebilde an den Abhangen des Hauptgebietes zu Flusstalern, von denen sie mit einem Rande der Larix-und Picea-Walder begrenzt sind, vorkommen.

Das eigenartige Relief dieser Gebilde bedingt gleichfalls einen Komplex in der Vegetationsdecke. Die Vegetation der Torfhiigel wurde mittels der Projektionsmethode und der Raunkiaermethode, die der Schlenken mittels der subjektivenMethode untersucht und der Bodenmit einem Gillers-Bohrer gebohrt.

Auf Grund der phytosoziologischen Analyse lassen sich folgende oikologische Reihen in der Richtung vom Zentrum eines Torfhugels zur Mitte einer Schlenke unterscheiden: Cladinetum (turfosum) fruticeto-magno-pinosum—> Sphagnetura-fruticeto-nano-pinosum —> Sphagnetum eriophorosum —> Sphagnetum caricosum (limosae) —> Sphagnetum scheuchzeriosum—> Sphagnetum purum.

Es gentigt nicht nach einer einzigen Ursache beziiglich der Genese dieser eigenartigen Gebilde zujsuchen—hier vermag nur ein eingehendes Studium samtlicher in Betracht kommender Faktoren Klarheit zu verschaffen.

Die hauptsachlichen Faktoren sind herbei: Lagerung in dem Relief, Charakter der Wasserversorgung und Drainage, das Vorhandensein eines sta'ndig gefrorenen Kernes („Mersjota") in den Torfhugeln—eines Kernes, der eine grosse Rolle infolge der Ausdehnungsfahigkeit des zufuhrenden Wassers spielt. Die Entstehung des Hugelreliefs erzeugt eine Menge von neuen Faktoren, die eine weitere Entwicklung der hugeligen Torfmoore bedingen.

Die Gegentiberstellung der Beschreibungen der hugeligen Torfmoore seitens verschiedener Autoren legt bezuglich der Genese dieser Gebilde die Annahme einer Konvergenz nahe.

Рис.1. Фот. Е. Кринова. Бугристый торфяник под Вановарой. Общий вид. На переднем плане—BetulaexilisSukatsch. В центре—болотистая низина. Сзади—торфяные бугры.

Рис.2. Фот. Е. Кринова. Тот же торфяник. Направо—уходящий на задний план бугор (с лежащей на нем собакой) Впереди-Sphagnetumfruticeto-nano-pmosum. В центре —низина.

Рис.3. Фот. Е. Кринова. Тот же торфяник. Направо—бугор, налево—болотистая депрессия с наступающими с бугра сфагновыми кочками и сосной. На заднем плане—бугры.

Рис.4. Фот. Е. Кринова. Край того же торфяника. На среднем плане налево — участок „берега", правее —болотистая низина.

Войти в систему

Л.ШУМИЛОВА, О БУГРИСТЫХ ТОРФЯНИКАХ ЮЖНОЙ ЧАСТИ ТУРУХАНСКОГО КРАЯ, „Известия Томского отд. Госуд. Русск. Ботанич. о-ва", Т. III № 1-2-1931, ТОМСК 1931