Знаменитый Тунгусский метеорит в свое время вызвал немалый интерес во всем мире; ему были посвящены и многие научно-фантастические произведения. В некоторых из них высказывалась мысль, что в тунгусской тайге упал не метеорит, а межпланетный корабль.
И все-таки это был метеорит! Недавно советским ученым удалось найти его частицы. О том, как это произошло, и рассказывают И. Евгеньев и Л. Кузнецова, авторы повести, посвященной известному исследователю Тунгусского метеорита Л. А. Кулику. Отрывки из этой повести были напечатаны в № 6 нашего журнала.
МЫ не собирались писать послесловие. Книга была уже окончена, рукопись сдана в издательство, когда неожиданно нам позвонил ученый секретарь Комитета по метеоритам Евгений Леонидович Кринов:
— Приходите, есть интересные новости.
Мы отправились на улицу Осипенко в Комитет по метеоритам.
Евгений Леонидович встретил нас, широко улыбаясь.
—Найдены частицы Тунгусского метеорита! — объявил он, едва мы вошли в кабинет.
—Где они?
Евгений Леонидович достал с полки пробирку, на дне которой лежал маленький железный осколок. Признаться, мы с волнением взяли в руки эту крошечную частицу метеорита-гиганта.
— Длина этого осколка шесть миллиметров, — объяснял между тем Евгений Леонидович. — Это самый крупный из тех, что мы пока отыскали. Другие найденные нами осколки нельзя разглядеть невооруженным глазом. Но вот на этих фотографиях вы можете полюбоваться ими. Здесь они увеличены в несколько десятков раз. Найдены они в той самой таежной земле, которую привез из экспедиции Леонид Алексеевич Кулик.
Итак, в наших руках маленький кусочек Тунгусского дива. Его загадка разгадана. Задача, полвека назад заданная человеку природой в глухой сибирской тайге, решена. Положен конец всевозможным вымыслам о космических кораблях, ракетах с Марса...
Как же было совершено это открытие?
Еще из первой экспедиции на Подкаменную Тунгуску Кулик привез с собой пробы почвы, взятые на месте падения метеорита. Трудным было возвращение путешественников из тайги. Кончилось продовольствие. Люди так ослабели, что им трудно было нести даже небольшую поклажу. В пути побросали все лишнее. И только рюкзаки с пробами почвы, взятыми в «стране мертвого леса», несли, не жалуясь на тяжесть.
— Все с себя скину, по эту землю домой дотащу, — говорил Кулик. — Она хранит тайну великой катастрофы. Могу поспорить с кем угодно, она еще скажет свое веское слово.
Приехав в Ленинград, Леонид Алексеевич переложил землю в картонные коробочки с застекленными крышками и разложил их на полках. Время от времени Кулик подходил к коробкам, брал землю, растирал ее на ладони и пытливо разглядывал. На вид она ничем не отличалась от обычной.
Он пробовал рассматривать ее под микроскопом. Однажды под окуляром микроскопа мелькнули какие-то блестящие частички. Мелькнули и тут же исчезли. Что это было? Не крохотные ли это частицы Тунгусского метеорита? Ответить тогда на этот вопрос ученый не мог. Земля в застекленных коробках оставалась нема.
Кулик тщательно упаковал землю, пронумеровал коробки и в каждую вложил своеобразный паспорт, указывающий, где и когда была взята проба.
Ученый был убежден — человек создаст более совершенные приборы, накопит больше знаний, приобретет опыт и заставит эту землю открыть тайну, которую она так упорно скрывает. Он верил — у этой немой свидетельницы еще развяжется язык...
Картонные коробки, в которые Кулик аккуратно переложил привезенную землю, много лет стояли на полках в Комитете по метеоритам. Их тщательно берегли. Осторожно погрузили в вагоны, когда Академию наук перевели из Ленинграда в Москву. В войну прятали от пожаров. Во время переездов из одного помещения в другое возили с собой. Вера, которую питал к этой земле Кулик, была как бы унаследована его учениками.
Между тем, молодая наука метеоритика росла и мужала. Накапливались теоретические знания, рос практический опыт.
Профессора Федынский и Станюкович путем теоретических расчетов доказали, что Тунгусский метеорит, летевший с космической скоростью, не мог целым упасть на землю — он должен был взорваться, а частично даже испариться. Теперь ученым стало ясно, что на месте падения метеорита надо искать лишь мельчайшие остатки метеоритного вещества. Но какими должны быть эти остатки и как их искать?
В 1947 году в Приморском крае упал огромный Сихотэ-Алиньский метеорит. Тщательно исследованный, он обогатил ученых новым опытом и знаниями. Изучая пробы, взятые на месте падения этого и других метеоритов, ученые убедились, что в земле, на которую упал железный метеорит, остаются блестящие, оплавленные шарики, похожие на дробинки, и крошечные — в виде стружки — осколки.
Когда-то, рассматривая под микроскопом привезенные пробы, Кулик заметил в них блестящие шарики. Такие же шарики находили затем и в других местах падения метеоритов. Но происхождение их стало понятно ученым лишь недавно.
Кто хоть раз видел падение метеорита, никогда не забудет эту грозную и величественную картину. В небе летит страшное чудище: впереди — огненная голова, позади — светящийся, как у сказочного змея, хвост. Огненная голова — это и есть сам метеорит, окруженный оболочкой из рас каленных газов. А длинный хвост, называемый «пылевым следом», — капельки метеоритного вещества, оторвавшиеся от его расплавленной поверхности. В воздухе капельки застывают и превращаются в шарики-дробинки, усеивающие землю в районе падения метеорита.
Однако одни только шарики еще не доказывают, что на этом месте упал метеорит. Дело в том, что такие же «дробинки» образуются из индустриальной пыли — выбрасываются вместе с дымом из труб заводов и фабрик.
В земле, на которую упал Сихотэ-Алиньский метеорит, кроме шариков были найдены крошечные осколки. Как же доказали ученые, что это осколки гигантского небесного камня?
На помощь пришла химия. Известно, что земное железо содержит не больше трех процентов никеля. Если в железе свыше трех-четырех процентов этого элемента, — утверждали химики, — значит перед нами крошечные обломки небесного камня. И этот прогноз подтвердился. В частицах Сихотэ-Алиньского метеорита, например, оказалось около шести процентов никеля.
— Теперь, — решили академик Фесенков и Кринов, — когда у нас есть и теоретические знания, и практический опыт, можно браться за дело.
Изучение проб, привезенных Куликом, было поручено опытному исследователю метеоритов, старшему научному сотруднику Александру Александровичу Явнелю. Явнель достал с полок коробки Кулика и открыл крышки. Вместе с пробами земли на стол упали бумажные «паспорта», заполненные рукой Кулика. И Явнелю показалось, что самоотверженный исследователь Тунгусского метеорита вместе с ним пытливо вглядывается в «свою» землю.
Молоденькая лаборантка растерла землю в агатовой ступке, пока она не превратилась в порошок. И вот уже пробы положены под микроскоп. Потянулись долгие дни, которые Явнель проводил у своего рабочего стола. Однажды заметил блестящий шарик, но даже не успел как следует разглядеть его — шарик затерялся среди песчинок. Появился только, чтоб подразнить, и опять исчез, будто его и не было. Явнель выругался и отбросил в сторону металлическую иглу, которой он ворошил бесчисленное множество песчинок. Нет, эта игла была плохой помощницей в «ловле» шариков. Но что поделаешь? В метеоритике еще все молодо, несовершенно и лучшего приспособления пока не придумали.
В конце лета приехала из Крыма его помощница. Девушка принесла Александру Александровичу тонкую иглу.
— Это шип южной акации, — сказала она. — Я нашла его в Крыму.
Острая, тонкая, словно отполированная игла оказалась как раз тем инструментом, о котором мечтал Явнель. Ею удобно было орудовать в царстве бесчисленных песчинок и осколков. С помощью этой иглы Явиелю удалось, в конце концов, снова найти шарик. И не один, а целых девять крохотных шариков диаметром в сотые доли миллиметра. Чтобы они не могли опять сыграть с ним злую шутку, ученый отделил их и сфотографировал.
Находка девяти шариков в одной пробе почвы, казалось бы, ясно говорила о том, что над этой землей действительно снижался метеорит. «На рубеже двадцатых-тридцатых годов на реке Чамбэ не было никаких заводов и фабрик, — думал Явнель, — и шарикам неоткуда было взяться, кроме как из пылевого следа метеорита». Однако наука не терпит домыслов. Она требует фактов, только фактов. И ученый продолжал поиски.
Но что искать? Продукты конденсации, образовавшиеся после взрыва небесного камня или стружку, подобную той, которая была обнаружена при падении Сихотэ-Алиньского метеорита? Но ведь он не взорвался. Останутся ли такие осколки после взрыва?
Явнель опять засел за работу. Поднес растертую, в порошок землю к магниту. Мельчайшие железные частицы ершиком повисли на нем. Явнель снял их и стал рассматривать под микроскопом. И вдруг перед его глазами появилась корявая металлическая стружка.
«Вот она, частица метеорита!» — с радостью подумал исследователь.
«А может быть, это окалина от бура, ведь пробы взяты из скважин?» — тут же погасил свою радость Явнель. Необходимо было проверить, что за железо притаилось в сибирской земле — свое, земное, или попавшее к нам из другого мира.
Кулик проводил когда-то химические анализы проб. Явнель решил подвергнуть мельчайшие частицы более чувствительному спектральному анализу. Спектрограф как бы заглядывает внутрь металла и раскладывает его на составные части.
Вспыхнул яркий свет между угольками вольтовой дуги. Проба нагрелась до высокой температуры, и каждый химический элемент начал светиться «своим» светом. Однако свечение длилось какое-то мгновение и рассмотреть спектр не было возможности. Но то, чего не сумел разглядеть глаз человека, запечатлел прибор. Он успел сфотографировать спектр.
Когда Явнель приступил к спектральному анализу, в лабораториях и коридорах комитета стало тихо, как будто они были пусты. Все знали — в эти минуты решается вопрос, который полстолетия мучил ученых. Удастся ли, наконец, найти этот метеорит-невидимку? А вдруг он опять ускользнет, как ускользал уже столько раз? Многие работники комитета знают и хорошо помнят Кулика. Они представили себе: как бы волновался он сейчас, шумел, кипятился, переживал. И от этих воспоминаний становилось еще беспокойнее. Мало-помалу сотрудники, не выдержав, вышли из своих лабораторий и окружили спектрограф, за которым работал Явнель.
Не дав фотопластинке как следует высохнуть, Александр Александрович начал ее расшифровывать. Спектропроектор увеличил изображение спектра, запечатленное на фотопластинке. На экране появилось множество линий: толстые и тонкие, черные и более светлые — целый частокол из прутьев разной толщины и густоты. Неспециалистам этот «частокол» ничего не говорит. Но опытный спектрографист читает по нему, как по книге. Ведь каждый химический элемент дает линии определенной длины волны. А по толщине линий, по их плотности можно судить о количестве элемента в изучаемом веществе.
Найдя линию никеля, Явнель наметанным глазом сразу определил: нет, его здесь не два и не три процента, а не менее семи. Однако он сдержал себя и переложил пластинку в микрофотометр, чтобы точнее определить, сколько никеля содержится в пробе. Его выводы подтвердились.
— Семь процентов, — громко объявил он, отойдя от прибора. — Такого количества никеля в земном железе не бывает.
В комнате стало тихо. В эту минуту все подумали одно и то же: «Как был бы рад этому открытию Кулик!» Потом все разом зашумели, начали поздравлять Явнеля, Кринова, друг друга.
Но прежде чем торжествовать победу, ученые решили еще раз проверить себя. Они послали железные осколки на микрохимический анализ к академику Виноградову. Этот анализ подтвердил открытие — железо, содержало от семи до десяти процентов никеля.
Теперь сомнений быть не могло. Осколки, найденные в привезенной Куликом земле, были крошечными частичками взорвавшегося в воздухе, не долетев до Земли, гигантского железного метеорита. Тунгусский метеорит перестал быть загадкой.