Кулик Л.А. Наблюдение болида с самолета, Мироведение, 1935, т.24, №1, с.86-87.

В № 278 газеты «Правда» от 8 октября 1934 г. была помещена нижеприведенная информация, полученная от агентства «Associated Press» от 7 октября 1934 г. о редком случае «встречи» самолета с метеором, происшедшей в Калифорнии.

«Пролетевший на высоте, примерно, 2000 м в районе Соляно большой пассажирский самолет с 13 пассажирами встретился в воздухе с падающим метеором. Гигантский метеор, состоявший из нескольких частей, взорвался в воздухе на близком расстоянии от самолета. Пилот резко повернул самолет, который при этом едва не опрокинулся. По описанию пилота и пассажиров, те части метеора, которые они успели заметить, были величиной с огромный дом и представляли собой дымящуюся, объятую пламенем массу. В силу счастливой случайности самолет избежал столкновения с пылающим метеором и благополучно опустился на землю. Пассажиры отделались испугом. Дымящиеся осколки метеора упали в пяти разных местах».

Этот случай относительно близкого наблюдения падения метеорита с самолета пока является единственным в своем роде. Поэтому описание деталей картины этого падения, наблюдавшееся с «воздушной обсерватории», является, для нас весьма ценным, хотя оно и прошло сквозь призму немалого испуга, граничившего с паникой, что, конечно, принимается здесь нами во внимание.

Корреспондент прежде всего отмечает то обстоятельство, что «метеор» был гигантским. Такие метеоры мы называем болидами (огненными шарами). Очевидно, что это описание касается конечного момента полета метеорита, когда истинные размеры болида (огненной массы) особенно велики вследствие разлета в стороны, а также и по линии полета, роя, обычно, мелких осколков метеорита, окруженных раскаленными газами. Пассажиры видели, конечно, не самые осколки, слишком мелкие для того, чтобы их можно было видеть на таком расстоянии (поперечники их могли измеряться сантиметрами), а лишь окутывавшую их массу раскаленных газов. Вместе с тем указывается, что болид состоял из нескольких частей «величиной с огромный дом». Это подтверждает нашу теорию дробления метеорита вообще с последующей диференцировкой роя его осколков на обособливающиеся группы, с другой стороны приведенные размеры, «с огромный дом величиной» указывают на то, что все же, как ни грандиозна была вся эта картина, тем не менее все это явление имело место отнюдь не в непосредственной близости от самолета. За это говорят, с одной стороны, действительные размеры болидов, хорошо определенные в целом ряде других заурядных случаев и, обычно, выражающиеся километрами (1,8 км—в Первомайском падении, примерно, то же в Наро-Фоминском и т. п.), а не десятками метров. Таким образом даже приблизительные размеры поперечника всей огненной массы калифорнийского болида заставляют нас отодвинуть его от самолета на расстояние в добрый десяток раз больше, чем это казалось перепуганным пассажирам. С другой стороны, мы должны учесть и то обстоятельство, что за большую дистанцию говорит нам и отсутствие, в итоге этих впечатлений наблюдателей, указаний на температурное воздействие со стороны этих «объятых пламенем дымящихся масс», с которыми они «чуть не столкнулись». При непосредственном сближении с самолетом действие высокой температуры вихря раскаленных газов, образующих всю массу болида, неизбежно должно было бы сказаться, так как температура излучающей поверхности болида, даже к концу полета, все же не должна была быть ниже 1500—2000°.

А о конце полета говорит нам расшифровка смысла фразы «взорвался в воздухе на близком расстоянии от самолета». Здесь мы еще раз убеждаемся в том, что данное описание относится именно к конечной стадии полета, и даже больше, — к моменту остановки метеоритных масс в точке их задержки.

Дело в том, что никакого взрыва, конечно, не произошло. В метеоритах вообще нет ничего такого, что могло бы взорваться. То обстоятельство, что самолет имел дело не со взрывом, а тем более на близком расстоянии, говорит само описание этого явления: ведь ни о вихрях, ни о толчках и вообще ни о чем подобном в корреспонденции не содержится ни слова; а ведь если бы произошел действительно настоящий взрыв, да еще на таком близком расстоянии, что от летящего тела, как от встречного автомобиля пришлось бы свернуть в сторону, и от такого взрыва, надо полагать, вряд ли уцелел бы и самый самолет.

Мы же слово «взорвался» понимаем, с одной стороны, как указание на расчленение, обособление на части, огненной массы (болида), а с другой, — как на указание последовательной ликвидации всех этих огненных процессов, связанных теперь с потерей летящими осколками метеорита своих космических скоростей, т. е. израсходованием ими запасов своей кинетической энергии. Эта остановка всегда сопровождается громовыми ударами, являющимися следствием захлопывания образующихся в тылу полета пространств разреженного воздуха. Итак, значит, в момент остановки произошло расчленение огненных масс на группы, сопровождавшиеся звуками, что так характерно для финального этапа космического бега метеоритных масс в воздухе. Однако, кроме названных признаков есть еще одно указание на конечную стадию полета: корреспондент говорит о «дымящейся огненной массе». Это весьма симптоматично; дело в том, что появление особенно густых, явственных на относительно близком расстоянии, дымовых образований имеет место как раз в конце полета, у точки задержки, где эти массы «дыма» образуют клубящиеся серые, до темного, облачка. Обособившиеся же группы осколков, поворачивая затем от точки своей задержки вниз к земле, могут некоторое время увлекать за собой задымленные массы воздуха вследствие наличия остаточных и вихревых движений в нем, все это находит себе подтверждение и в заключительной фразе корреспондента: «Дымящиеся осколки метеорита упали в пяти разных местах». Эту фразу не надо, конечно, понимать в том смысле, что упало только пять осколков, их могло в действительности выпасть десятки, если не сотни экземпляров их.

Подведя итоги сказанному, мы еще раз подчеркиваем, что расстояние от самолета до болида в горизонтальном направлении все-таки было большим, измерялось километрами и не давало никаких оснований для паники, а тем более для крутого поворота машины в сторону. Так же точно обстоит это дело и с вертикальным направлением: самолет летел на высоте двух километров; обычный потолок точки задержки метеорита определяется десятками километров и весьма редко — километрами, т. е. уровнями ниже границы тропосферы; но и в последнем случае это будут высоты, на много превосходящие 2 километра. А то обстоятельство, что вся эта картина разыгралась у экипажа самолета как бы вплотную перед глазами, говорит нам о том, что здесь имело место явление перспективы, с одной стороны (облака на горизонте тоже кажутся нам на одном уровне с нами), а с другой и яркость болида, определяемая в начале полета температурой во много тысяч (и даже десятков тысяч) градусов на протяжении 3—4 секунд его феерического бега, произвела на свидетелей столь сильное оптическое воздействие, что заставила их сделать обычную в таких случаях ошибку: чрезмерно сильный источник света отнести на несоответствующую действительности близкую дистанцию.

Итак, значит, до столкновения с болидом у самолета дело было в данном случае еще весьма и весьма далеко: болид в действительности пролетел от самолета на расстоянии, во всяком случае, нескольких километров.

Л. А. Кулик