В новом году Леонид Алексеевич дважды высылал в Петербург на адрес Минералогического музея посылки с минералами. А в феврале месяце Академией Наук было получено разрешение Кулику работать с экспедицией в 1912 году. В нем говорилось, что «откомандирование помощника лесничего Л.А. Кулика возможно в половине мая месяца или в начале июня, т.е. по минованию опасности в пожарном отношении времени лесных дач управляемого им округа». Перед самым началом нового полевого сезона состоялось очередное заседание физико-математического отделения Академии Наук. На нем было решено «ходатайствовать перед г. Министром торговли и промышленности об откомандировании Радиевой экспедиции помощника лесничего Миас-ской дачи Л.А. Кулика сроком на два месяца, от 5 июня с.г. для производства работ по съемке, поискам и разведке, с правом необходимой в этих целях порубки леса в пределах, указываемой Радиевой экспедиции (со стороны Горного Начальника Златоустовского Округа уже имеется принципиальное соглашение на откомандирование г. Кулика)».

В.И. Крыжановский. 1917. Фото Л.А.  Кулика

Сейчас нам кажется бюрократической эта переписка Академии Наук с маленькими и большими начальниками, вплоть до министра. А что бы мы знали, если бы не эта официальная переписка, которую сохранили нам архивы? Сегодня от одного документа к другому, как «нить Ариадны», выводят они к правде истории.

Начало работы Кулика в Радиевой экспедиции, правда, немного сдвинулось, т.к. он был призван на лагерный сбор, который проходил в 5-м Литовском уланском полку. Когда же после сборов он вернулся в Миасс, то уже не застал Вернадского в Ильменах. Так как в своем письме А.Е. Ферсману тот спрашивает в переписке: «Какое впечатление сделал на Вас Кулик?» Именно летом 1912 года в Миассе состоялась первая встреча Леонида Алексеевича Кулика с Александром Евгеньевичем Ферсманом. Тогда и началась их совместная работа и дружба, которая продолжалась почти 30 лет. Как и в предыдущем полевом сезоне, Радиевая экспедиция делилась на два самостоятельных отряда. Первый работал под руководством Е.Д. Ревуцкой на Блюмовской копи, а второй под началом В.И. Крыжановского на Косой горе. Вот как описал работу на Блюмовской копи Николай Михайлович Федоровский, крупнейший минеролог, бывший тогда студентом. «Невдалеке ближайшего ручья два человека работали, они разбивали куски камня из отвалов, дробили их, отмывали в воде на самодельном вашгерде. Черный саморскит довольно легко отмывался, так как имел тяжелый удельный вес, и ссыпался в мешочек». Вспоминая события того времени, Владимир Ильич Крыжановский писал: «К осени выяснилось, что Леонид Алексеевич уже не может расстаться с Радиевой экспедицией. Необходимо обработать материалы съемки. Владимир Иванович Вернадский обещал устроить Леонида Алексеевича в университет, что он и сделал при помощи своего друга Ректора университета, проф. Боргмана. Минералогический Музей Академии Наук имел возможность предложить Леониду Алексеевичу платную работу, как и его жене Лидии Ивановне, что обеспечивало им возможность существования в Петербурге». А Владимир Иванович Вернадский позднее напишет: «В 1912 году после получения от Мин.Внутр.Дел разрешения на пребывание его (полит. надзорного в то время) в С.-Петербурге, Леонид Алексеевич, по моему приглашению, непосредственно со службы в Миасской даче, перешел на службу в А.Н., т.е. с 20 августа 1912 года».