В.К. Журавлев. Человек коллективистского сознания

Сорок два года тому назад - в 1959 г. - я познакомился с молодым и обаятельным Николаем Ва­сильевым - ассистентом Томского медицинского института. Мы говорили о предстоящей нашей первой экспедиции в эвенкийскую тайгу, в район падения Тунгусского метеорита. В сентябре 1999 г. я в последний раз видел академика Николая Владимировича Васильева, прилетевшего из Харькова на ученый совет Медакадемии. Меня поразило его тяжелое дыхание - астма мучила его уже не первый год, но он считал, что это не причина уходить на отдых и лечение, и продолжал работать и ездить в командировки. Отдышавшись, Николай снова заговорил своим обычным голосом и через несколько минут беседы уже не выглядел боль­ным человеком.

Он быстрее всех его близких друзей поднимался по лестнице научной карьеры: в 1953 г. окончил Томский медицинский институт, в 1968 г. защитил докторскую диссертацию, в 1970 г. стал профессором, в 1976 г. - заведующим кафедрой микробиологии родного института. В 1978 г. Васильев — член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, в 1980 г. - академик.

Он сумел совместить напряженный научный труд, подготовку публикаций (более 200), руководство диссертациями учеников, организаторскую работу в научно-координационном совете медицинской Акаде­мии, с еще одним видом общественной деятельности - руководством коллективом добровольных исследо­вателей проблемы Тунгусского метеорита. Ядро этого необычного «невидимого колледжа» находилось в Томске, но его сотрудники жили и работали в самых разных городах великого Советского Союза (Томске, Новосибирске, Красноярске, Омске, Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Минске, Усть-Каменогорске, Ашхабаде...). В свободное от основной работы время (которого у научного работника на самом деле не бы­вает) десятки специалистов - математиков, биологов, физиков, химиков, спектроскопистов, геологов, эко­логов — по зову души безвозмездно трудились над фрагментами небывалой для науки задачи — расшифровки следов Тунгусской катастрофы, которая сначала представлялась просто падением очень большого метеори­та.

Через полвека после события странные следы катастрофы, оставленные в сибирской тайге неждан­ным гостем из космоса, на глазах исчезали, размывались потоками времени и энтропии, силами биосферы и технической деятельности человека. Выяснилось, что у мировой науки просто нет средств однозначного решения подобных проблем — на наших глазах редкое и грозное явление природы ускользало из рук ученых.

Необычная проблема потребовала и необычных методов ее научного изучения. Требовалось охва­тить разными видами геохимического, экологического, геофизического мониторинга огромную террито­рию, сравнить район катастрофы с районами, которые могли считаться фоном, организовать комплексные исследования, создать методы обобщения полученных разнородных данных. И всё это - при ничтожном финансировании, практически без денег! Потому что существовала как объективная реальность еще одна трудность - фатальная недооценка произошедшего космического катаклизма лидерами академической и прикладной науки. Грандиозность и «неподъемность» этой объективно возникшей проблемы, отталкивав­шая от неё большинство талантливых и заслуженных ученых, вызвала в среде научной интеллигенции на­шей страны и противоположную реакцию. Возник коллектив добровольцев, который начал решать нерешаемую проблему. Лидерами этого коллектива стали два друга - Геннадий Плеханов и Николай Васильев. Как ученые и как личности - это очень разные люди, но их противоположные качества счастливо дополняли друг друга. Для руководства КСЭ — Комплексной самодеятельной экспедицией — мало было иметь широ­чайшую научную эрудицию, понимание тенденций развития естествознания и чуткость к процессам у гори­зонта науки.

Только люди высоких моральных качеств, коллективистского сознания и удивительного человече­ского обаяния, как оказалось, смогли выдержать естественный отбор на роль такого лидера. Николай Ва­сильев как лидер Комплексной самодеятельной экспедиции и его ближайшие соратники, бывшие, естест­венно, и его лучшими друзьями, не возвышались над остальными участниками этой научно-социальной коммуны — они были вместе с ними, одними из них — и в то же время были ведущими, впередсмотрящими, штурманами и капитанами. И первыми начали уходить из жизни они - лучшие среди нас...

Нас потрясла смерть Юрия Львова, Александра Афримзона, Дмитрия Дёмина... «КСЭ без Дёмина -это уже другая КСЭ», — сказал Васильев в прощальном некрологе. Ещё резче мы ощущаем эту перемену с уходом Николая Васильева. Его последний обзорный труд по проблеме Тунгусского феномена - его «Ме­морандум» оказался не подведением итогов очередного этапа истории КСЭ, а завещанием. Мы должны ока­заться достойными той судьбы, которая поставила нас в ряды исследователей феномена Тунгусской катаст­рофы. И передать эстафету новым участникам — они будут продолжать дело, которому отдал так много сил Николай Васильев, - в Двадцать первом веке, веке Космоса и новых грозных событий Истории...