Введение
Среди разнообразных эпитетов, относящихся к феномену, обозначаемому как “Тунгусский метеорит”, выделяется один, склоняемый во всевозможных контекстах (от научно-теоретического до облегченно-бытового) -Тунгусская Проблема. Под этим обобщенным названием понимается конгломерат тематизмов, разобраться в котором - давно назревшая необходимость.
Возникает вопрос: почему “проблема”? Отчего всему комплексу обстоятельств, связываемых с Тунгусским событием, придается статус проблемности? Когда впервые было осознано, что это проблема?
Чтобы разобраться в существе поставленных вопросов следует обратиться к хронологии исследований.
Период 1908 - 1921гг. можно характеризовать как период фиксации феноменальных проявлений. Ни задачной, ни тем более, проблемной составляющей, он не содержал.
Предвоенный этап, связанный с деятельностью Л. А. Кулика, прошел под знаком поисков материальных остатков крупного метеорита. Кулик решал практическую ЗАДАЧУ - найти вещество; конечный результат поисков представлялся очевидным, отсутствия СРЕДСТВ исследования не ощущалось. Этот период также не имел проблемного содержания и был типично задачным.
Появление ПРОБЛЕМНОГО мотива в тунгусской теме впервые возникло в связи с дискуссией между представителями астрономической науки и приверженцами идеи Казанцева о взрыве над тунгусской тайгой инопланетного корабля. Полемика вынуждала оппонентов детально обосновывать аргументацию, это предопределило пристальное внимание к противоречиям и заставило осознать, что ни у защитников официальной версии, ни у “романтиков” нет адекватных средств однозначно доказать свои умопостроения и подтвердить гипотезы. В этот исторический момент исследователи Тунгусского феномена оказались в ситуации, описанной Станиславом Лемом в “Солярисе”: они не только не знали, что такое “Тунгусский метеорит”, но и не знали какими средствами это можно узнать. В этом суть базовой методологической проблемы “Тунгусского метеорита”. Поставленная в конце 50-х годов, она не решена до сих пор.
На протяжении десятилетий выход из познавательного тупика виделся в решительном прорыве на одном из магистральных направлений. В частности, 70-е годы прошли под знаком штурма “парадокса вещества”. Но вещество “Тунгусского метеорита” так и не было найдено. В последующие десятилетия акцент смещается в сторону изучения эффектов, по квалицикации Г.Ф.Плеханова, “косвенно связанных” с Тунгусским феноменом - биомутации, палеомагнетизм, термолюминесценция. Тем не менее, и здесь перспективы представляются довольно туманными.
Характеристика наличной ситуации
В последние годы наблюдается своеобразная узкопрофессиональная эйфория, связанная с притоком в сферу тунгусских исследований новых специалистов. Ими вносятся собственные профессиональные представления, связанные с принадлежностью ( причислением себя ) к определенной области знаний, научного направления, школы и т. д. За этим стоят принятые в данной частной науке принципы разработок, критики, обработки и представления результатов. Наряду со свежей струей - идеями, разработанным и апробированным инструментарием - втягиваются и негативные стороны типично научной структуры, построенной по отраслевому производственному принципу: кастовость ( жесткость профессиональных рамок ), узкая адресность применяемых средств, отсутствие потребности в широкой междисциплинарной кооперации и многое другое. Все это усугубляется порой очень поверхностным представлением о том, что в сфере исследований по Тунгусской проблеме наработано предшественниками. За этим, как правило, стоит представление, что до соприкосновения с этой темой данного специалиста ею занимались исключительно дилетанты, не способные к сколько-нибудь осмысленным действиям.
Подобная ситуация приводит сейчас к возрождению уже отработанных ранее и оставленных за неэффективностью идей и процессуальным зацикливаниям на частных затруднениях. Повышается также опасность заведения исследований в узкий канал какой-либо авторитетной профессиональной сферы и канонизация Тунгусской проблемы как частной. Опыт пленения классической метеоритикой еще свеж и вполне осязаем.
В то же время, возвращения на новом витке к прежним затруднениям могут быть полезными. При одном непременном условии: если детально анализируется опыт действия исследователя в прошлой ситуации и соотносится с проектом действия в новых, изменившихся условиях, осознается, чем новая ситуация действия принципиально отличается от прежней.
Подобный анализ, однако, либо не делается вообще, либо делается крайне поверхностно, что сопряжено с отсутствием у специалиста средств ситуационного анализа с одной стороны, и отсутствием понимания ценности деятельностного анализа ситуации - с другой. А это, в свою очередь, обусловлено центрированностью профессионала исключительно на объекте исследования. При этом, свой деятельностный инструментарий ( шире - средствиальный аппарат ) “выносится за скобки”, никогда не предъявляется и мало осознается самим деятелем.
Пока решается чисто профессиональная задача, с четко очерченными границами достаточности применяемых средств, необходимость в использовании процедуры ситуационного анализа далеко не очевидна. Зато это становится насущной потребностью, когда мы выходим за границы собственно профессионализма. Изменяются условия, меняется аксиоматическая база построения профессионального действия, появляется ощущение собственной некомпетентности. Последнее приводит либо к насильственному возвращению темы в свои дисциплинарные рамки, либо к делегированию ответственности за ее судьбу другому специалисту, компетентному в своей профессиональной области.
Вторая из обозначенных ситуаций характерна для решения сложных, комплексных проблем, требующих иного подхода и построения плана действий интер- и метадисциплинарного исследования. К таким проблемам, очевидно, можно отнести и Тунгусскую.
Потребность в критериях
Критерием отнесения ее к подобному классу проблем можно ( в первом приближении ) считать отсутствие целостной картины События спустя 70 лет после начала планомерных исследований. Несмотря на декларации последних 30 лет, междисциплинарность как таковая не привлекалась и понималась, скорее, как взаимная скоординированность узконаправленных программ. Это заявление, конечно, требует обоснования и должно быть развернуто по следующим обязательным пунктам: - построение нормативного плана междисциплинарного исследования; - квалификация проводившейся ранее полипрограммы работ по тунгусской тематике как координационной; - сопоставление реального и нормативного планов действия.
Развернутое обоснование выдвинутого положения будет дано непременно, однако сейчас важно зафиксировать некоторые принципиальные моменты, задающие более широкие рамки. Прежде всего, это вопрос о критериях.
Несомненно, отнесенность Тунгусской проблемы к разряду междисциплинарных требует более солидного критериального обеспечения, нежели простая констатация отсутствия целостной картины События. Разработка и четкая фиксация этих критериев - одна из краеугольных задач методологического обеспечения исследования на пороге третьего тысячелетия.
Не менее важен и принципиален вопрос - как распознать, в какой из двух ситуаций мы сейчас находимся в отношении средств решения Проблемы: "
1) недостаточность привлечения имеющегося научного потенциала;
2) принципиальное отсутствие ( неразработанность в науке ) средствиального аппарата, адекватного Проблеме.
Есть ли у нас критерии опознания этой ситуации? Если есть, то их насущно необходимо зафиксировать. Если нет - то встает задача их разработки. Понятно, что в зависимости от результата распознавания постановка целей и задач дальнейшей работы будет различной.
Необходимо четко различать ситуацию решения задач и проблемную ситуацию.
Нормативно, ситуация решения задач квалифицируется таковой, если исходные условия заданы так, что в них, в том или ином виде, содержится ответ. Проблемная ситуация, в свою очередь, характерна принципиальным отсутствием средств продолжения начатого действия и необходимостью поиска этих средств. Можно говорить “проблемная ситуация”, если зафиксировано действие, где затруднение уже произошло, и нужно показать природу этого затруднения.
Если мы утверждаем, что “по большинству перечисленных направлений мы знаем, что делать и как делать” (Н.В.Васильев), то никаких принципиальных затруднений здесь не предполагается. Ситуация типично задачная. И не надо к ней постоянно приклеивать ярлык проблемности. Необходимо грамотно и планомерно решать поставленные задачи, привлекая и используя богатый арсенал разнопрофессионального инструментария.
Другое дело, если фиксируется, что определенный набор задач, в пределах темы, не обеспечивает достижение желаемого результата, несмотря на успешность решения каждой из задач в отдельности. Тогда мы обнаруживаем затруднение в принципиальной нестыковке результатов решения частных задач и констатируем, что нет “целостной картины События”. То есть, сумма частей не дает целого. Следовательно, обозначена проблемная ситуация с фиксацией недостаточности средств соотнесения частных решений.
Отсюда возникает проблемный вопрос: а есть ли у нас средства такого соотнесения? Если есть, то их необходимо предъявлять, четко фиксировать и соответствующим образом употреблять. Если нет, то надо понять, какова должна быть теоретическая схема построения таких соотнесений?
Разработка критериальной базы обеспечения тунгусских исследований диктует необходимость пристального внимания к методологии на нынешнем переломном этапе изучения Тунгусского феномена. Пока критериальная база не будет обозначена, мы обречены безнадежно путаться в самом элементарном и до бесконечности спорить об истинности и правомерности собственных умопостроений.
Ценностный план.
Главная ценность работы в предшествующий период - вовсе не в накоплении богатого фактического материала, требующего дальнейшей неуклонной систематизации, каталогизации, компьютеризации и публикации. Такая фокусировка неизбежна вследствие натуралистической центрированности на объекте исследования, в качестве которого полагается природный феномен.
Действительной и непреложной ценностью всего 70-летнего периода исследований является разнообразный и многоплановый опыт такого рода деятельности, потенциальная возможность его осмысления и культурного обобщения. Такая постановка вопроса требует принципиальной смены объекта - смещения внимания с природного феномена на феноменологию нашего познающего сознания. При этом из поля зрения ни в коей мере не теряется сам природный феномен - он становится объектом отнесения: на него проецируются наши знания, полученные в результате осмысления того, как мы раньше этот природный объект познавали, почему познавали именно таким образом, а не иначе, и чем вызваны познавательные тупики и парадоксы, фиксирующиеся в этом процессе.
При анализе целей и ориентиров нашей работы важно проследить, что полагается в качестве результата и продукта нашей деятельности.
Можно в качестве предвидимого результата рассматривать материальное тело - “метеорит” (вещь) - кусок вещества. Ориентация на такой результат - найти вещество - и задает комплекс наших действий по его достижению, т.е. задает соответствующую действительность исследований. можно рассмотреть линию всего хода работ в русле этой ориентации, вплоть до использования продукта - овеществленного результата.
Предполагаемым результатом может быть “развитие представлений о малых телах Солнечной системы”. Эта линия задает другой путь движения. Но и в первом, и во втором случаях центрация осуществляется на объекте как натуральном. Хотя во втором - не всегда различаются сам натуральный объект и знания о нем. Обычно эти два плана склеены в сознании “натуралиста”.
Во всех подобных ориентациях скрыто или явно присутствует одна сквозная мысль - необходимо достичь результата и закрыть тему, поставить точку. А дальше, естественно, переключиться на другие, более насущные дела.
В качестве результата и продукта можно рассматривать всю деятельность (как совокупность действий), направленную на достижение поставленной первоначально цели (со всеми ее последующими модификациями). Но лишь как осмысленную деятельность! Только в этом случае она представляет ценность. И лишь в этом качестве может быть использована как средство. В одном из вариантов - как средство построения действительности, в которой возможен осмысленный подход к изучению принципиально новой феноменологии (комплекса явлений), получения принципиально нового знания.
При таком угле зрения объективируется (полагается в качестве объекта) не природный феномен, который мы исследуем, а комплекс средств при этом используемый. Работая в этом ключе мы должны постоянно удерживать в сознании два плана: то ЧТО мы делаем и то, КАК мы это делаем.
Дальнейшее использование результата проведенной работы в двух описанных случаях принципиально различно.
В первом - это узко-локальное использование (скажем, пополнение коллекции метеоритов, либо - расширение области знаний о некотором классе космических объектов в пределах Солнечной системы). Перенос этого результата на иные сферы деятельности затруднен именно вследствие его локальности.
Во втором случае сам результат изначально ориентирован на широкое применение в других областях человеческой деятельности. Мы заранее ориентированы на выработку средств действия в ситуациях с неопределенными границами и непредсказуемым результатом, т.е. на действия в проблемных ситуациях, где невозможен задачный подход и применение готовых профессиональных алгоритмов, где необходимо применять совершенно иные принципы организации исследования, нежели принятые в технологизированной научной машине, построенной по производственному образцу.