МЕТОДОЛОГИЯ
Пойди туда, не знаю, куда.
Принеси то, не знаю, что.
Русская народная сказка.
Проблема - совокупность теоретических
затруднений и парадоксов, которые
и объединяются этим названием.
Г. П. Щедровицкий
Если рассматривать историю изучения феномена, который первоначально получил название "Тунгусский метеорит", то можно увидеть, что на фоне разнообразных наименований, к нему относящихся - Тунгусское Космическое Тело (ТКТ), Тунгусское явление, Тунгусская загадка, Тунгусское диво, Тунгусская катастрофа - выделяется одно, склоняемое во всевозможных контекстах ( от научнотеоретического до облегченно-бытового) -Тунгусская Проблема. Причем, под этим обозначением понимается целый конгломерат разнородных тематизмов, разобраться в котором - давно назревшая необходимость.
Прежде всего возникает вопрос: почему "проблема"? Отчего всему комплексу обстоятельств, связываемых с Тунгусским событием, придается статус проблемности? И когда впервые было осознано, что это проблема?
"С термином "проблема" связано много социально-культурных недоразумений. Часто ее не отличают от задачи Отсутствует технология постановки проблемы. Это связано с необходимостью выходить в процессе проблематизации за пределы традиционной логики, которая по преимуществу обслуживает лишь построение высказываний. Вероятно поэтому в учебниках логики нет раздела о постановке и решении проблем. Что же делать? Сводить фиксацию и постановку проблемы к интуитивному ощущению?... Или предполагать, что проблема - это всего лишь та же самая задача, но для ее решения требуется большее количество процедур?" [Анисимов, 1991, с. 191].
Чтобы разобраться в существе поставленных выше вопросов обратимся к хронологии тунгусских исследований.
Н. В. Васильев в своем обзоре [К 90-летию... - см. настоящий выпуск], описывая глобальные проявления лета 1908 года, резюмирует, что они не были в должной мере оценены научной общественностью. Специальной задачи комплексного или хотя бы фрагментарного изучения тогда не ставилось. Была произведена лишь регистрация феноменальных проявлений, сопряженность которых между собой не казалась очевидной. О ней отдельными учеными высказывались только некоторые предположения. Таким образом, этот период (1908 - 1921) можно характеризовать как период фиксации феноменальных проявлений. Ни задачной, ни тем более, проблемной составляющей, он не содержат.
Весь предвоенный этап, связанный с деятельностью Л. А. Кулика, прошел под знаком поисков материальных остатков крупного метеорита.
"Как само собой разумеющееся предполагалось, что пролет космического тела закончился падением на Землю крупных его обломков и образованием метеоритных кратеров - как это произошло, например, в США в штате Аризона, где тысячи лет назад небольшой железный астероид врезался в поверхность Земли, образовав метеоритный кратер в 1,5 км диаметром и сотни метров глубиной", - в том же обзоре отмечает Васильев. К.П. Флоренский в статье, подводящей итоги экспедиции 1961 года, характеризует этот период таким образом: "Первый этап, начатый Л. А. Куликом, охватывал сбор предварительных сведений, свидетельских показаний и данных наблюдательных станций, необходимых для локализации района падения и характеристики физических явлений, проявившихся вне этого района. Второй этап, связанный также с именем Л. А. Кулика, составили работы по тщательному изучению ограниченного участка, на котором было обнаружено несколько воронок, ошибочно принятых за метеоритные кратеры" [Флоренский, 1963, с.З].
Следовательно, и этот период не имел проблемного содержания. Кулик решал практическую ЗАДАЧУ - найти вещество. Несомненно, она решалась в сопровождении сопутствующих задач: найти место катастрофы, определить ее обстоятельства, оценить степень сохранности фактического материала как основы для успешного завершения поисков и т. д. Но, главное, - не ощущалось отсутствия СРЕДСТВ исследования: конечный результат поисков представлялся очевидным, программа действий была прописана, обоснована и реализовывалась. Затруднения были лишь технического характера - в обеспечении материальными средствами (финансирование, оборудование, проч.). Исходя из этого, можно заключить, что куликовский период является типично заданным.
Только в завершающей фазе этих исследований, когда неоднократные попытки поиска вещества оказались тщетными, возникло смутное беспокойство и необходимость как-то зафиксировать его причины. В неявном виде парадоксальные обстоятельства на этой стадии отмечались следующим образом:
1. Вещество должно быть, а его нет.
2. Должны быть метеоритные кратеры, а их нет.
З. Стоячего леса в центре катастрофы не должно быть, а он есть.
4. Если было импактное воздействие на поверхность, почему сохранился слой вечной мерзлоты?
Однако вряд ли в то время эти обстоятельства понимались как парадоксы, т. е. ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ. После гибели Кулика было ощущение не доведенности дела до конца. Но исходные условия постановки первоначальной задачи сомнению не подвергались. Даже первая послевоенная экспедиция 1958 года под руководством К. П. Флоренского фактически решала главным образом ту же задачу - поиск вещества, но на сей раз раздробленного [Флоренский и др., 1960].
Предощущение парадоксальности стало вполне осязаемым, когда впервые появилась антитеза официальной версии причин Тунгусской катастрофы. Необходимость четких различений возникла в связи с жесткой дискуссией между представителями астрономической науки и рьяными приверженцами идеи А. П. Казанцева о взрыве над тунгусской тайгой инопланетного космического корабля. Полемика заставила оппонентов детально обосновывать аргументацию, а это предопределило пристальное внимание к ПРОТИВОРЕЧИЯМ.
И здесь надо вполне определенно заявить, что появление ПРОБЛЕМНОГО мотива в тунгусской теме впервые возникло, как теперь видится, из оппозиции понятий "естественное • искусственное", разводившихся дискурсантами по разные стороны идеологических баррикад и противопоставленных сначала в словесных баталиях, а потом и в научно-исследовательских программах. Именно такая фиксация позволила осознать, что ни у защитников официальной версии, ни у "романтиков" нет адекватных средств однозначно доказать свои умопостроения и подтвердить гипотезы. Раздражающая заноза искусственности заставляла традиционалистов постоянно искать способы спасения своих устоявшихся представлений о картине мира и понятии научности. А отсутствие реальных успехов на этом пути лишь раззадоривало их оппонентов. Конечно, и "естественники", и "искусственники", сами по себе были совершенно уверены, что только их подход единственно правильный, и необходимо еще чуть поднажать, чтобы все было расставлено по своим местам. Увы, эти чаяния не оправдались. И сегодня мы вынуждены признать, что не продвинулись в этом направлении сколько-нибудь значительно.
Мы столь пространно описываем обстоятельства этого противостояния, т. к. полагаем, что именно социальная ситуация, в которой разворачивалась деятельность по изучению Тунгусского феномена, а не теоретический, либо эмпирический контекст этого изучения, предопределили статус проблемности. А потому осмеливаемся утверждать, что остроту и энергетическую мотивировку всего последующего периода разработок Тунгусской проблеме придал мировоззренческий аспект. Собственно сущностные представления о Мироздании той или иной категории исследователей, а вовсе не генетическое любопытство к тому "что это было на самом деле", задавали и задают познавательную установку и фокус рассмотрения специалиста в этом вопросе. Чтобы понять статус проблемности исторического разворачивания темы Тунгусского События, необходимо рассматривать его в плоскости ОНТОЛОГИИ. Все остальные "дочерние" проблемы вписываются в этот контекст, который, в таком случае, и задает предельную рамку рассмотрения. Отсюда следует, что реальная проблема "Тунгусского метеорита" заключается вовсе не в природе рассматриваемого и описываемого из внешней исследовательской позиции "объекта", а в природе нас самих, нашего познающего сознания и мышления.
Вплотную к пониманию этого подошли авторы "Тунгусского дива": "В сущности защита Золотова носила символический характер - это был редкий случай, когда подспудно идущая в науке, почти невидимая для широкой публики, борьба двух противоположных мировоззрений (выделено мною - Б.Б.) была вынесена на открытую сцену. Признавая "в принципе" бесконечность познания, одни ученые в то же время глубоко и искренне убеждены, что истинная картина мира уже сложилась и, следовательно, никаких принципиальных неожиданностей, "чудес" и "див" ни на Земле, ни в Космосе быть не может. Другие ученые также искренне убеждены в том, что познание мира только начинается, и если "чудеса" встречаются редко, то только потому, что , как сказал Александр Сергеевич Пушкин, " мы ленивы и нелюбопытны"... [Журавлев, Зигель, 1994, с. 144].
Мы вполне отдаем себе отчет в том, что этот тезис (о примате мировоззренческого аспекта) вряд ли будет воспринят большинством членов Тунгусского сообщества с энтузиазмом: такой вывод далеко выходит за рамки ценностных представлений конкретного специалиста, скептически относящегося ко всякой "философии" вообще и общей методологии в частности. Ценности узкого специалиста лежат в плоскости собственного профессионализма и его реализации. Специалисту ближе и понятнее конкретные, хоть и частные, проблемы, лежащие в предметных плоскостях рассмотрения. К ним мы и обратимся в дальнейшем, удерживая, тем не менее, в собственном сознании зафиксированную выше рамочную гипотезу.
Возвращаясь к высказанному предположению относительно впервые появившегося в теле тунгусской тематики проблемного мотива, следует указать, что как раз в этот исторический момент исследователи Тунгусского феномена оказались в ситуации, описанной Станиславом Лемом в "Солярисе":
они не только не знали, что такое "Тунгусский метеорит", но и не знали какими средствами это можно узнать. (Подобная ситуация в отношении понятия "деятельность" отмечается Г. П. Щедровицким в работе [Исходные представления..., 1995, с.241]. Несколько в иной трактовке эта проблема обрисована и в "Тунгусском диве" (с.84): "В Тунгусской тайге нужно было искать неведомо что и неизвестно где"). Полагая эти критерии краеугольным условием истинной проблемности, можно уже из нынешней ситуации сформулировать постановку базовой методологической проблемы "Тунгусского метеорита":
Мы не знаем ни что это такое, ни то, каким образом это можно узнать.
Осознание этого факта вытекает со всей очевидностью из инвентаризации имеющихся средств исследования ТМ и констатации их принципиальной недостаточности, что отмечается в фундаментальных обзорах состояния Проблемы всего последующего периода исследований, вплоть до настоящего времени (см., напр., [Золотов, 1969; Васильев, 1984, 1986, 1988, 1992; Журавлев, Зигель, 1994]). Для иллюстрации приведем лишь один, итоговый, тезис наиболее принципиальной статьи Васильева:
"Так как окончательного решения вопроса о природе Тунгусского феномена не найдено и необходимо признать, что многолетние попытки интерпретации его в рамках классической парадигмы пока не принесли решающего успеха, то представляется целесообразным рассмотрение и проверка альтернативных вариантов его объяснения" [Васильев, 1992, с. 116].
Ощущение неразрешимости базовой методологической проблемы ("Тунгусская катастрофа "не лезет ни в какие научные ворота"... Почти каждое ее проявление парадоксально" - В. Л. Воробьев [Тунгусская катастрофа...-наст, выпуск], "Таким образом, сегодня, в канун 90-летия Тунгусского метеорита мы имеем дело с весьма проблематичной ситуацией" - Н. В. Васильев [К 90-летию...- наст, выпуск]) вынуждает исследователей сосредоточивать свои усилия на более локальных, узких вопросах, лежащих тем не менее в русле основной проблематики. Контекст проблемности в нашем случае задается совокупностью четких парадоксальных фиксаций, характеризующих ряд принципиальных затруднений, не снимаемых в рамках существующих представлений. Ориентируясь на хронологически последние работы Васильева, Воробьева, Журавлева и Плеханова, можно привести в концентрированном виде перечень и формулировки основных парадоксов:
1. Энергии. Плотность энергии Тунгусского взрыва была того же порядка, что и при ядерном взрыве, но всего комплекса особенностей, присущих типичному техногенному ядерному взрыву в атмосфере, не выявлено.
2. Вещества. По различным оценкам масса ТКТ составляла от десятков до миллионов тонн, однако ни единого миллиграмма вещества, достоверно относящегося к нему, до сих пор не найдено.
3. Траекторий. Южный вариант траектории хорошо "привязан" к определенному инструментальными методами моменту взрыва и опирается на хронологически ранние (а потому полагающиеся более достоверными) показания очевидцев. Восточный вариант траектории "привязан" к особенностям структуры вывала, но показания очевидцев этой группы относят наблюдения к более поздним (обеденным) часам. Разница в показаниях выделенных групп очевидцев составляет более двух часов, а продолжительность серии взрывов, по разным оценкам, группируется в пределах получаса. Тем не менее, никто из очевидцев не отмечает единовременного наблюдения двух взрывов в течение одного дня.
4. Пожара. Если пожар возник сразу везде, то почему прямо в эпицентре есть места без пожара и живые деревья, наряду с аналогичным пожаром на расстоянии до 15 км от центра?
5. Ожога (лентовидных повреждений веток). Если это лучистый ожог, то почему аналогичные повреждения иногда датируются другими годами? Почему заметное количество этих поражений в 1908 г. направлено в стороны и вниз? Почему в восточной и западной части области этих поражений имеются своеобразные выемки, где таких поражений нет? Если ожог был вызван огненным шаром, то почему же ударная волна имела форму бабочки, а контур светового ожога - фигуру, лишь отдаленно напоминающую эллипс?
6. Предвестников (атмосферных аномалий). Если ТМ был космическим телом, то каким образом он мог оказывать влияние на Землю до падения, находясь еще в космическом пространстве?
7. Радиоактивности. Комплекс разнообразных исследований следов радиоактивности на местности района катастрофы отмечает либо их полное отсутствие, либо флуктуации на уровне естественного фона, в то же время ТЛ-метод определенно указывает на следы действия жесткой радиации, запечатленные в минералах подстилающей поверхности. Региональная геомагнитная буря, типичная для стратосферных ядерных взрывов и признаки генетических последствий катастрофы являются дополнительным аргументом в пользу радиационного воздействия.
"Приведенный перечень ... не является исчерпывающим и можег быть существенно дополнен", -констатирует Г. Ф. Плеханов [Итоги исследования... -наст. выпуск ], -"Но главные парадоксы ТК выходят за рамки этих вопросов и требуют пояснения серии случайных совпадений". Приведем и этот перечень, ужав его до насыщенного смыслового остатка.
1. Совпадение центра Тунгусской катастрофы с палеовулканом.
2. Совпадение его с дополнительным магнитным полюсом Земли.
3. Этот район является особой точкой Сибири в тектоническом плане.
4. Район Эвенкии был в 1908 г. самым малообитаемым участком планеты в ее средних широтах.
5. День 30.06.08 является оптимальным для перелета по трассе Марс-Венера-Земля: такое благоприятное расположение планет бывает реже, чем раз в столетие.
6. 27 -30 июня 1908 года, одновременно с нарастанием оптико-атмосферных аномалий в Европе, проф. Вебер из Киля наблюдал регулярные периодические изменения склонения магнитной стрелки. Другие магнитометрические обсерватории ничего подобного не зарегистрировали. Изменение геомагнитного поля зарегистрировано только в момент катастрофы, и только в Иркутске.
Если, в дополнение к этому, обратиться к первой части обзора Н. В. Васильева (1958-1969 гг.) [Васильев, 1984, с.8 ], то можно выделить еще пару проблемных моментов, не вошедших в вышеприведенный реестр.
"К этому времени (конец 1962 г. - Б.Б.) четко обозначились специфические черты проблемы Тунгусского метеорита:
- комплексность и уникальность явления, глобальный его масштаб, протяженность во времени;
- наличие больших объемов сильно зашумленной рассеянной информации, в которой величина шума не только сопоставима с сигналом, но иногда и превосходит последний;
- необычайная острота вопроса о "нуле" отсчета, или, иначе говоря, о роли природного фона в интерпретации явления в целом".
Из фиксации двух выделенных принципиальных оппозиций - "феномен-фон" и "сигнал-шум", вытекает "двухъярусный" проблемный вопрос: как надежно отличать то, что относится к Тунгусскому Событию от того, что к нему никакого отношения не имеет; каковы должны быть при этом критерии истинности?
Весьма многозначительное переформулирование этого вопроса содержится в монографии [Дмитриев, Журавлев, 1984, с. 18]. При этом мы возвращаемся к исходной оппозиции "естественное - искусственное". "Характерной особенностью Тунгусского взрыва... является наличие мощных кумулятивных эффектов в сочетании с наличием общего четко локализованного очага энерговыделения.
В связи со сделанным выводом, обнаруживается любопытное противоречие (подчеркнуто мною -Б.Б.). Для моделирования полного списка существенных особенностей зоны разрушения Тунгусского феномена необходимо значительно усложнить источник возникновения ударной волны. Техническая реализация такой модели вполне возможна... Нетрудно рассчитать и сконструировать подобную модель предполагаемой "взрывчатки"..., однако здесь возникает трудность физической интерпретации природы самого явления (вернее, его модели).
Гетерогенно-симметричная структура источника наводит на мысль о его техногенном происхождении... Однако имеющаяся информация, а также упорядочение и анализ массива данных пока не обеспечивают необходимой степени строгости для предположения об искусственном характере Тунгусского объекта. Для такого объекта трудно провести границу между возможным и невероятным как в области энергетики и структуры, так и в сфере динамики, химического состава и т. п."
И далее, выделим специально примечание авторов к этому тезису.
"Имеется в виду искусственность объекта в рамках наземных техногенных тенденций и целей, если эта "искусственность " намного превышает наш технический уровень, то объект автоматически переходит в ранг "природных ".
Понятно, что такая фиксация проблематизирует для нас саму возможность различения "естественного" и "искусственного", а значит выводит собственно Тунгусскую проблему в более широкий проблемный контекст. Последнее обстоятельство становится сейчас все более актуальным, поскольку мы убеждаемся, что наши нормировки на образцы, отлитые в сугубо человеческом опыте (имеются в виду продукты цивилизации) приводят лишь к множащимся противоречиям.
В результате мы в сжатом виде очертили проблемное пространство нашей темы. Оно очевидно неполно и фрагментарно, Однако, позволяет обозреть Проблему в ее существенных характеристиках, не отвлекаясь на "пейзажные зарисовки".
Необходимо заметить, что выделенное нами пространство носит, к тому же, как минимум двухуровневый характер: уровень принципиальных затруднений, типа "пойди туда, не знаю куда" и уровень "технических" затруднений (средств продвижения нет, но знаю как их добыть). Если затруднения второго уровня требуют, прежде всего, совершенствования имеющегося в распоряжении исследователя инструментария и, в ряде случаев, разработки новых методик, то принципиальные затруднения первого уровня сопряжены со сменой исследовательских подходов, стратегии и даже всей научной парадигмы.
Обозначение двухуровневости проблемного пространства тунгусских разработок позволяет развести по степени сложности и весь комплекс задач, могущих быть поставленными для снятия обозначенных противоречий. В этой связи позволим себе не согласиться с некоторыми итоговыми оценками Н. В. Васильева [К 90-летию...- наст. выпуск], для чего приведем несколько ключевых фраз, вызвавших наибольшие сомнения.
В настоящее время работы по проблеме Тунгусского метеорита сдерживает не дефицит идей, а дефицит средств по их реализации (с. 15)... Что же касается принципиальной возможности решения этой проблемы, то особых сомнений она не вызывает (с. 16)... По большинству перечисленных направлений мы знаем, что делать и как делать (с. 15).
С нашей точки зрения, пока не решена принципиальная методологическая проблема, хорошие идеи всегда будут в дефиците. (В этой связи представляется весьма сомнительным, что положение существенно изменилось со времени (1992 г.) уже цитируемой выше принципиальной оценки автором анализируемого обзора истинного положения дел). Оптимизм в возможности разрешения проблемы, как сле дует из всего контекста обзора, связывается со значительным продвижением в одной или целом пакете выделенных предметных областей. Упования эти вполне понятны, но совершенно не гарантируют, что кардинальное изменение ситуации будет достигнуто при дальнейшем движении таким образом, учитывая отсутствие принципиальных результатов на этом пути за последние 70 лет.
Эти надежды как раз относятся к затруднениям второго уровня. Идей здесь действительно не занимать, а их реализация не выходит за рамки традиционного профессионализма и межпредметной координации. Затруднения же первого уровня проблемности отсюда "не берутся" - там все не так устроено. Экстенсивное накопление фактического материала, оправданное и необходимое в предшествующий период, сейчас представляется неким "фактическим инфантилизмом", застреванием на этапе становления. Можно еще несколько десятилетий двигаться по инерции, затыкая дыры в коллекциях и восстанавливая утраченное по халатности. Но снятие принципиальной проблемности - это всегда прорыв в иные плоскости осмысления, выход за жестко очерченные границы.
Парадоксальный контекст представляет собой выделение "болевых точек" Тунгусской проблемы, очерчивает "симптоматику неблагополучности" поля наших представлений в этой области. Эти точки приковывают к себе пристальное внимание, маркируют места, где необходимо приложение специальных усилий, требующихся не только для снятия парадоксальности, но и для осознания взаимообусловленности выделенных парадоксов. А последнее, в свою очередь, побуждает к выработке комплексных, скоординированных между собой проектов и программ дальнейших исследований. И лишний раз предостерегает от облегченного, поверхностного отношения к теме. Выхватывание из очерченного контекста отдельных частных проблем (либо их блоков), объявление их "существенными" и "определяющими", при игнорировании, под тем или иным предлогом, всего прочего, чревато повторением по циклу уже пройденных путей движения, не раз заводивших исследователей в тупик. А тенденции "методологического сепаратизма" все ярче проступают на фоне экспансии "рыночной психологии".
Резюмируем основные положения статьи.
1. Довоенный период тунгусских исследований не пес проблемного содержания.
2. Впервые проблемный мотив возникает из сопоставления понятий "естественное" и "искусственное".
3. Рамочная проблема лежит в онтологической плоскости и носит мировоззренческий характер.
4. Критерием проблемности является утверждение типа: не знаю ни что это такое, ни как это узнать.
5. Базовая методологическая проблема ТМ, поставленная в конце 50-х годов, не решена до сих пор.
6. Усилия исследователей сосредоточены на решении частных проблем, фиксируемых концентратом парадоксов.
7. Осознание принципиальности основной оппозиции "естественное-искусственное" выводит Тунгусскую проблему в более широкий, общенаучный и общекультурный, контекст проблемности.
8. Четко очерченное поле парадоксальности требует безотлагательного выявления степени сопряженности парадоксов между собой и разработки комплексных и скоординированных проектов и программ дальнейших исследований.
В заключение автор выражает благодарность коллегам: Д. В. Демину, В. К. Журавлеву и В. М. Черникову за обсуждение работы и ценные замечания, позволившие существенно усилить ее принципиальные акценты.
Литература
Анисимов О. С. Новое управленческое мышление: сущность и пути формирования // ИНОАН СССР. Всесоюзн. методол-й центр; Российск. акад. кадрового обеспеч. АПК. - М.: Экономика, 1991. - 352 с.
Васильев Н. В. История изучения проблемы Тунгусского метеорита в послевоенные годы (1958-1969) // Метеоритные исследования в Сибири.- Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1984.- С. 3-22
Васильев Н. В. История изучения проблемы Тунгусского метеорита (1970-1980 гг.) // Космическое вещество на Земле.- Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1986. С. 3-34.
Васильев Н. В. История изучения проблемы Тунгусского метеорита (1980-1985 гг.) // Актуальные вопросы метеоритики в Сибири.- Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1988.- С. 3-31.
Васильев Н. В. Парадоксы проблемы Тунгусского метеорита // Известия ВУЗов. Физика, 1992, №3, С.111-117.
Дмитриев А. Н., Журавлев В. К. Тунгусский феномен 1908 года - вид солнечно-земных взаимосвязей.-Новосибирск: Изд. ИГиГ, 1984.- 144 с. Журавлев В. К., Зигель Ф. Ю. Тунгусское диво.- Новосибирск: ЦЭРИС, 1994.- 465 с.
Золотов А. В. Проблема Тунгусской катастрофы 1908 года.- Минск: Наука и техника, 1969.- 202 с.
Исходные представления и категориальные средства теории деятельности // Щедровицкий Г. П. Избранные труды.- М.: Шк. Культ. Полит., 1995.- С. 233-280.
Флоренский К. П. Предварительные результаты Тунгусской метеоритной комплексной экспедиции 1961 г. // Метеоритика, Вып. 23, 1963.- С. 3-29.
Флоренский К. П., Вронский Б. И., Емельянов Ю. М., Зоткин И. Т., Кирова О. А. Предварительные результаты работ Тунгусской метеоритной экспедиции 1958 г. // Метеоритика, Вып. 19, I960.