Новосибирское издательство "Сибирский писатель" выпустило в свет уникальную книгу поэзии "тунгусского дива" - "Синильга". Это своеобразная история комплексной самодеятельной экспедиции, почти сорок лет работающей в районе падения Тунгусского метеорита, написанная в стихах, песнях, балладах самими участниками походов.
Эта книга называется "Синильга". Как и знаменитая песня Г. Карпунина, ставшая в 60-х - 70-х годах для бродяг-романтиков своеобразным поэтическим паролем.
А помнишь, как вместе с тобою мы жили.
Как слали проклятья бродячей судьбе?
Мы станем иными, мы станем чужими.
Изменим друг другу и сами себе...
Поэт, однако, ошибся. Те, кому посвятил он песню, несмотря на неумолимое время, навсегда остались верными и сами себе, и друг другу. О чем и читаем у одного из авторов книги:
Мы стали иными, да разве мы стали чужими?
Остались верны мы одной путеводной звезде!
А звезда эта - взмывшая над местом падения "тунгусского дива" "огненная птица-тайна" - лишила спокойного сна и здравого рассудка многих умных и талантливых людей разных возрастов и положения. Она заставила навсегда полюбить "синеву тунгусских вечеров".
Снова не спится ночами.
Снова я словно в бреду.
Будто опять я вдоль Чамбы
Лугом цветочным бреду.
Буйство зеленой стихии
В блеске июльского дня -
Это зовет Эвенкия
В дальние дали меня!
"Любовное" это признание, принадлежащее участнику многих тунгусских экспедиций В. Черникову,- одно из самых лиричных в книге, но оно и вполне типично, ибо загадочная "путеводная звезда" накрепко "повязала" всех, кто хоть однажды прошелся по "тропе Кулика". И лучшее тому подтверждение - факт многолетнего существования КСЭ ( Комплексной самодеятельной экспедиции ).
КСЭ - уже само по себе явление уникальное. Как говорит ее отец-основатель профессор Г. Плеханов ( по экспедиционной терминологии - Командор ), "это неформальная организация, у которой не было ни устава, ни членских билетов. Пришел, работаешь - ты член организации... Здесь нет избираемых или назначаемых должностей, нет никакой иерархии... Неважно - академик ты или недоучившийся студент..." Куда более важным стало другое: несмотря ни на какие перемены в общественном климате, КСЭ, сплоченная некой высшей астрально-космической силой, осталась верна своей программе. Первый поход в тунгусскую тайгу состоялся в 1959 году. С тех пор по "тропе Кулика" прошло более тысячи человек.
В шестидесятые годы эту научную экспедицию поддерживало Сибирское отделение Академии наук; помогали академики Лаврентьев, Соболев, Трофимук. И "неизвестный" академик Королев. В ту пору будущий космонавт Гречко прошел по "тропе Кулика" с отрядом королевского КБ.
Несмотря на четкую научную цель походов КСЭ - Найти Метеорит и прояснить тайну его падения - есть подозрение, что большинством "охотников за метеоритами" двигала не только ( а может, и не столько ) она. "Тунгусское диво" стало для них своего рода культовым знаком иной жизни - противоположной обрыдлому существованию в привычном обывательском мире. Об этой жизни мечтали долгими зимними вечерами в грязных своих городах, с тоской посматривая на северо-восток, к ней стремились, как к глотку свежего живительного воздуха.
Такое отношение к "тунгусскому диву" не могло не сказаться на самой КСЭ. За почти сорок лет сложились в ней свои неписаные законы и традиции, окутала экспедицию и особая поэтическо-романтическая аура. И хотя история КСЭ пока не написана, она все же присутствует в стихах, песнях, балладах, отображающих различные эпизоды жизни "космодранцев", их настроения.
В существовании "параллельной" - поэтической - истории поисков Тунгусского метеорита нет ничего удивительного, ибо уже "в первых экспедициях - по воспоминаниям ветеранов - был подмечен странный космофизический феномен: как только человек попадал в район падения Тунгусского метеорита, он начинал писать стихи и сносно играть на гитаре". Сами же создатели "метеоритной поэзии", с шутливой гордостью именовавшие себя "космодранцами", наличие этого явления склонны были объяснять если не мистикой, то наверняка таинственным влиянием места падения метеорита.
"Откуда взялись эти стихи? Мы не знаем,- говорили они. - Может быть, они жили здесь, в лесу, всегда и, услышав голоса, выходили на тропу, как маленькие дети, садились нам на плечи, обнимали мохнатой лапкой за шею и что-то горячо шептали на ухо. А может быть, стихи составляли содержимое контейнеров звездолета, погибшего над тунгусской тайгой, и гонкой кристаллической пылью распространялись на просторах Евразии".
Как бы там ни было, но совершенно прав Командор ( он же профессор Плеханов ), утверждая в послесловии к книге "Синильга", что "без мифологии, без устного поэтического предания, только на одной научной идее... сообщество людей, именуемое КСЭ, не могло бы существовать и развиваться".
Поэтическая мифология КСЭ существует, правда, не только в устном, но и, частично, в письменном виде, о чем и свидетельствует книга "Синильга", вобравшая в себя определенную часть текстов "метеоритной поэзии". Наверное, это лишь макушка айсберга, но и по ней можно составить довольно отчетливое представление о явлении в целом.
Антология довольно плотно населена: на 270 ее страницах почти три десятка авторов. Но она не кажется перегруженной. Составителям удалось уравновесить количество и качество: представив широкий круг и разнообразную палитру "метеоритной поэзии", более пристальное внимание они сконцентрировали на нескольких творчески зрелых авторах. И пусть не смущает читателей, что в их числе оказались и сами составители - Г. Карпунин, Д.Демин и В. Черников. Просто реальность такова, что, будучи фактическими основателями "метеоритной поэзии", они являются и лучшими ее представителями.
Впрочем, книга "Синильга" начинается вовсе не с них, а с патриарха. Как-никак, а именно Л. А. Кулик первым из ученых достиг места падения Тунгусского метеорита и создал о нем первую поэтическую картину.
После Л. Кулика метеоритная тема стала желанной в творчестве многих поэтов разных поколений: от Багрицкого и Драверта до современных Н. Греховой, О. Мухиной, Г. Прашкевича, чьи стихи в сборнике тоже присутствуют. Но основное место в антологии занимают, конечно же, произведения членов КСЭ.
Книга издана всего тысячным тиражом. Изначально раритетным. Но удивительно, что она вообще вышла в наше смутное время, когда, казалось бы, не до стихов и романтики, когда миром правит "тлетворный дух" наживы и чистогана. И прекрасно, что появилась! Ведь она на мутной наледи нынешнего существования - проталина в другой, светлый, чистый и радостный мир.
Перепечатано из "Науки в Сибири" № 49, декабрь, 1996 г.