Ещё не утихла боль утраты и очень трудно выразить словами чувства скорби, охватившие всех, кто хорошо знал Николая Владимировича Васильева. Только с потерей нашего дорогого друга и коллеги мы до конца поняли, кем он был для всех нас, насколько много значило общение с Николаем Владимировичем для успешной работы по проблеме Тунгусского Космического Тела (ТКТ).
Сказать, что он был безусловным Лидером из всех нас, связанных с проблемой ТКТ, это значит сказать слишком мало. Он был другом, внимательным и чутким собеседником, с которым можно было обсудить последние результаты, встреченные трудности, наметить, что делать дальше, да и просто поделиться и рассказать о своих житейских делах и проблемах.
Мы всегда с нетерпением ждали приезда НВ в Москву вначале из Томска, а затем из Харькова и всегда зазывали его в гости. Или ездили к нему в гостиницу Онкоцентра, где он обычно останавливался, если приезжал по делам службы. И как бы он ни был занят, он всегда находил время для встречи.
Человек исключительной скромности и непритязательности к бытовым условиям, он, несмотря на высокие титулы и положение, не гнушался ночевать на раскладушке у нас на кухне, когда мы жили впятером в 2-комнатной квартире в конце Ленинского проспекта и другого места для ночлега не было. НВ был очень интересным собеседником, и разговоры с ним часто затягивались далеко за полночь. И они были не только о тунгусских делах. Мы узнали много нового об истории нашей страны, о Сталинских репрессиях, об открытиях в Сибири и многих интересных людях. Впервые узнали, например, что «кровавый вешатель» Колчак был знаменитым ученым-географом, а Российский флот знает его как выдающегося адмирала. И это было в то время, когда партийная пропаганда смешивала с грязью всех «белых», и подобные разговоры были вовсе не безопасны.
С потерей НВ мы поняли, насколько было важно для меня, для моей жены и коллеги Наташи, для наших детей Миши и Кати, с которыми он с удовольствием общался, что такой человек периодически приходил в наш дом. Человек огромного обаяния, он покорил всех моих домашних (включая тещу и кота Пушу!).
Человек энциклопедических знаний и огромного опыта в тунгусских делах, он «держал руку на пульсе» всех наших работ и умел очень тактично их покритиковать и направить в нужном направлении. Его несомненный талант руководителя и одного из организаторов КСЭ держался прежде всего на его большом, заслуженном авторитете среди КСЭ-шников и всех, кто так или иначе был связан с Тунгусской проблемой.
Ему был чужд «начальственный» метод руководства, грубость и резкость в отношении к людям. Напротив, ко всем нам он относился с подчеркнутым уважением и вниманием, что характеризует по-настоящему интеллигентного и хорошо воспитанного человека.
С Николаем Владимировичем мы познакомились уже более 30 лет назад в теперь уже далеком 1969 году. Он приехал с лекцией о ТКТ в Подмосковный Ногинский научный центр АН СССР в пос.Черноголовка. В этом чудесном с прекрасной природой месте за 5 лет до этого была создана Лаборатория космохимии, как филиал Института геохимии и аналитической химии (ГЕОХИ) АН СССР им В.И. Вернадского. Первое время она называлась «низкофоновой» лабораторией. Это одна из 4 лабораторий мира, созданная по решению ЮНЕСКО для изучения того, насколько опасны для человека полёты в космос, насколько велика интенсивность облучения космическими лучами (КЛ). Эту информацию приносят на Землю метеориты, непрерывно облучаясь КЛ в космическом пространстве. Для измерения низких уровней радио-активности образовавшихся в метеоритах радиоактивных изотопов и была создана эта лаборатория.
НВ живо откликался на все новое в науке и справедливо считал, что созданный в Черноголовке уникальный комплекс приборов можно с успехом использовать для решения ряда проблем ТКТ. В то время, в начале 60-х годов, очень активно обсуждалась аннигиляционная гипотеза Тунгусского взрыва, которую предложил Нобелевский лауреат - проф. Либби - отец радиоуглеродного метода определения возраста. Либби предполагал, что ТКТ было прилетевшим на Землю кусочком антивещества, которое прореагировало с веществом атмосферы с выделением огромной энергии. Аннигиляция должна была дать также дополнительный нейтронный поток в атмосфере, что можно было проверить, измеряя радиоактивность радиоуглерода послойно в кольцах деревьев. Попытки анализа деревьев в лабораториях Либби и в ГЕОХИ не дали определенного результата, так как концентрация радиоуглерода в слоях 1908-1909 годов оказалась в пределах обычных его колебаний. То есть предложенный метод не был достаточно чувствителен для обнаружения локального всплеска нейтронного потока.
Я предложил и обсудил с Николаем Владимировичем в 100 раз более чувствительный метод про-верки, не было ли увеличения потока нейтронов в эпицентре Тунгусского взрыва? Новый метод основан на измерении радиоактивности аргона-39, который образуется под действием нейтронов из калия и кальция, всегда присутствующих в породах. Низкофоновые приборы мы тогда уже сконструировали. Необходимо было иметь только верхние части пород или минеральные концентраты из почв из эпицентра взрыва ТКТ.
НВ высоко оценил предстоящую работу и обещал всячески ей содействовать. Он дал мне адрес В.Н. Мехедова в Дубне, у которого, по слухам, был полный гараж Тунгусских проб. К несчастью, В.Н. Мехедов ко времени моей поездки в Дубну уже умер, а его бесценные пробы были выброшены на помойку. Более удачным было мое обращение в Комитет по метеоритам АН СССР, где удалось получить при содействии НВ минеральные концентраты из почв, которые хранились там со времени экспедиций К.П. Флоренского начала 60-х годов, в которых активно участвовал большой отряд из КСЭ.
Но самым продуктивным для нашей работы было знакомство через Николая Владимировича с Леной Кириченко. Она привезла мне в ГЕОХИ целую коллекцию тунгусских траппов. Кстати, задание НВ по снабжению меня траппами из центрального района взрыва ТКТ по мере возможности выполняли и другие члены КСЭ.
Так, огромный образец траппа (около 10 кг!) с г. Вюльфинг привезла мне в лабораторию маленькая и хрупкая девушка - Наташа Миляева. Так что полученное нами доказательство неаннигиляционного и неядерного характера Тунгусского взрыва - плод совместных усилий многих членов КСЭ, направляемых нашим Лидером. Сейчас думаю, могло ли что-либо подобное осуществиться, если бы дух дружелюбия и взаимопомощи не пронизывал всю деятельность КСЭ?
Эта работа впервые докладывалась на знаменитой большой Тунгусской конференции 1971 года в Академгородке в Новосибирске, где НВ познакомил меня со всеми отцами-основателями КСЭ, многих из которых, к несчастью, уже нет с нами. Близкое знакомство с Галей Ивановой привело меня в ряды «шариковедов», знакомство с Ю. Львовым - к анализу торфа, так что во всех моих дальнейших исследованиях всегда незримо присутствовал Николай Владимирович.
И все же особо часто нам с Наташей вспоминаются наши совместные с Николаем Владимировичем экспедиции на Тунгусску. Нам посчастливилось 4 раза подолгу работать вместе с НВ в тайге, не считая кратковременных «экскурсий» после конференций.
Солнечное лето 1980 г. КСЭ-22, первая наша экспедиция на Тунгусску. Ванавара. Лагерь КСЭ у «балков» в районе аэропорта. НВ в клетчатой рубашке со штанами, заправленными в резиновые сапоги, то есть с очень далеким от академического видом, но очень подтянутый, деловой и энергичный, формирует из вновь пробывших «космодранцев» группы и отправляет их по Тропе Кулика в Центр на Избы Кулика. Очень веселая атмосфера некоторого хаоса, последние инструктажи Лидера.
Наша группа, ведомая худощавым и долговязым, но очень серьезным Валерием Несветайло. Полная ему противоположность — маленький, кругленький, веселый украинец Николай Ковалюх (Ник-Ник) со своим молодым племянником, с ружьем наперевес, и его подругой. Группа фотографируется на память вместе с НВ и Лидер благословляет нас в поход.
В. Несветайло и Н. Ковалюх - уже опытные, прошедшие «тропу» Тунгусники. Впередиидущий В. Несветайло задает нам непомерно быстрый темп ходьбы (объясняет, что не может ходить медленнее). Как обычно в КСЭ, 50 мин «ходка» и 10 мин отдыха. К счастью, мы вышли уже под вечер (23:06) и в первый день сделали всего две «ходки». Зато следующий день для нас с Наташей был очень тяжелый - 9 «ходок» до 11 часов вечера, переправа через Чамбу вброд и ночлег в зимовье охотника. Мы, естественно, на своей шкуре очень хорошо познакомились с главной достопримечательностью тайги - комарами, паутами и «песьими» мухами. К счастью, мошка появилась позже, через две или три недели. По этой причине, не-смотря на жару, раздеться, к сожалению, нельзя, и мы идем, обливаясь потом. Ещё через 2,5 дня в страшный спасительный ливень мы дошагали до Хушмы и, вконец обессиленные, заночевали в «Избе Кулика» на «Пристани».
После встречи всех участников КСЭ-22 в Ванаваре и их отправки по «тропе» НВ прилетел на вертолете друзей-пожарников в «Центр» и расположился в «Командорской избе». Теперь он формирует и отправляет рабочие группы по маршрутам и записывает контрольное время возвращения, после которого бу-дет необходимо посылать поисковую группу искать пропавших.
Мы с Николаем Владимировичем идем на г.Острую, а оттуда на болото «Бублик», где, по его мнению, должно было выпасть максимальное количество вещества ТКТ, так как это место находится в точке, где продолжение траектории ТКТ протыкает Землю. Действительно, это было место, в котором впервые была обнаружена изотопная аномалия углерода.
Идти за начальником экспедиции было удивительно легко благодаря его не очень быстрому, но размеренному темпу. На привалах - рассказы о многочисленных интересных историях, связанных с экспедицией, а рассказчиком он был блестящим. Время шло незаметно.
Вот и кончились наши отпуска, и пора возвращаться домой. А отобрано очень большое количество тяжелого влажного торфа. НВ отправляет нас с Леной Афримзон с образцами, но почти без продуктов на тогда еще не достроенную Лабораторию. Он поручает нам встретить вертолет со Степаном Разиным и большим грузом для Лаборатории, а заодно использовать вертолет для вывоза проб. Но 3-дневное полуголодное ожидание закончилось полным фиаско. Вертолет сел не рядом с Лабораторией, а за р.Кимчу и за лесом, откуда пришлось потом таскать по воде через р.Кимчу сброшенный груз в Лабораторию. Так как летчики и Стёпа Разин ничего не знали о нас и нашем грузе, то вертолет преспокойно улетел обратно без нас. После непродолжительного отдыха пришлось идти обратно в «Центр», а оттуда с двумя студентами-"шерпами" обратно по «Тропе» в Ванавару. Ну уж обратно я был ведущим, так как аккуратно зарисовал маршрут и записал все приметы на «Тропе».
КСЭ в те времена очень страдала отсутствием связи с Ванаварой и с группами, о чем я с сожалением вспоминал, участвуя в прекрасно экипированной радиостанциями, радиотелефонами, электростанциями и даже многочисленными компьютерами Итальянской экспедиции 1999 г. Следует особо отметить подвиг участников КСЭ, которые практически без финансирования проводили успешные многолетние работы на Тунгусске и получили очень много ценных для науки результатов. Действительно, такого энтузиазма, веселого задора и «коммунистического» отношения к труду я нигде и никогда больше не встречал, участвуя по роду своей работы в многочисленных геологических экспедициях.
Прекрасная рабочая атмосфера в КСЭ определялась прежде всего ее лидерами - Н. Васильевым, Г. Плехановым, Л. Бояркиной, В. Журавлевым, Д. Деминым и другими крупными учеными, что привлекало в экспедицию множество талантливых молодых людей. Династии КСЭ-шников были не редкостью в экспедиции, что до глубины души поражало наших гостей-иностранцев. Семьи Плеханова, Васильева, Журавлева, Анфиногенова, Бидюкова, Черникова и многих других во всем поддерживали своих мужей и отцов в их увлекательной работе. Так, несмотря на боязнь быть в очередной раз искусанной комарами и другим гнусом, почти каждый раз (в 5 экспедициях) мне помогала в работе моя жена Наташа, а три раза работал наш сын Миша. Конечно, ребят привлекала и атмосфера праздников, царившая по вечерам «У Гурмана». Особо вспоминается задушевные песни у костров В. Черникова, В. Воробьева, Л. Павловой и др. Вспоминаются выпускавшиеся остроумные рукописные газеты «Курумники», в чем весьма преуспели «сестры Магомета» из Ашхабада - Таня Незефи и Света Фомина, и постоянные веселые розыгрыши и шаржи на Юрия Кандыбу, Володю Красавчикова и др.
Однако НB никогда не допускал, чтобы несогласие с принятой концепцией, гипотезой не давало повода, чтобы шутки переходили в злобные насмешки. Так, хотя постоянным антиподом КСЭ был отряд А. Золотова с его ядерной гипотезой взрыва, однако, узнав о вырезанном «кукише» на столбе - «эпицентре взрыва по Золотову», он немедленно послал ребят срезать этот «кукиш», который впоследствии и получил в подарок к 50-летию.
Его терпимость к инакомыслию - это знамя КСЭ, берущее начало с ее организаторов, Командора Г. Плеханова и др. Удивительное обаяние личности Николая Владимировича, его способность разговаривать «на равных» с людьми самого разного уровня и положения объединяли всех нас. И очень нам теперь его не хватает!
Так будем же достойными продолжателями дела нашего Лидера!