По-разному сложились судьбы братьев Леонида Алексеевича. Владимир с семьей обосновался в Свердловске, где работал ветврачом на ипподроме. Нестор жил в Ленинграде. После работы в Геологическом музее Академии Наук он перешел во Всесоюзный арктический институт, а позднее стал начальником геологической группы в Ленинградском отделении Росдорпроекта. Младший брат Алексей жил в Омске, где работал на станции защиты растений.
Нестор Алексеевич Кулик
Встречи с Нестором у Леонида Алексеевича были более или менее регулярными. Даже после нашего переезда в Москву, приезжая в Ленинград, он первым делом спешил к брату на Петроградскую сторону. Да и Нестор при возвращении из экспедиций и командировок, когда путь лежал через Москву, всегда останавливался у нас. Надолго разлучали только экспедиции. Нестор после Северного Урала работал на Кавказе и Месопотамском Тавре, потом снова Арктика, Монголия и Туркмения. И опять Арктика: Вайгач, Амдерма, Югорский Шар. В 1938 году в связи с сокращением геологических работ в Арктике Нестор переходит на работу в Росдорпроект при СНК РСФСР. Теперь предстояли изыскательские работы в «обжитых местах»: на Волге, в районе будущего Куйбышевского гидроузла, разведка строительных материалов в Поволжье, Закавказье и на Черноморском побережье. И отсюда шли письма. Вот фрагмент одного из них из Казани 5 октября 1940 года: «Конечно, тебе, как заядлому и активному безбожнику, известна аксиома: «Человек предполагает, а бог располагает». Это самое, как ты догадываешься, произошло со мною, с моими человечьими предположениями.
Началось с того, что я приехал сюда на месяц, для консультаций. Потом получен был приказ, которым я зачислялся в «штаб» экспедиции, с предупреждением о предании суду в случае отказа занять столь лестное место. Через короткое время старое начальство в Москве полетело к чертям, а новое известило меня, что я назначен главным геологом по всем 3-м экспедициям, работающим в Поволжье (Ленинградская, Московская и Ростовская). А чтобы у меня голова не закружилась от высокого положения, опять напомнили о невозможности отказа. Просил краткой поездки в Ленинград за полушубком и штанами. Запретили. Так и написано было: «Кулику поездку в ЛНГ запрещаю». Не «не разрешаю», а «запрещаю»... Плюнул на все это и решил сидеть здесь на махорке и в рваных штанах и ботинках. Все лето катался по Волге в разных классах. Худо. От нее и Камы меня немного поташнивает. По части быта - худо. Ни на пароходах, ни на пристанях ничего нет. Самое голодное место. Не лучше и в Казани, где трудно достать хлеб и прочее, что можно жевать. Сытым бываю только, когда попадаю в партию, где можно досыта есть хлеб и пить молоко. Штаны валятся от желудочной тоски. С восторгом вспоминаю московское и ленинградское изобилие. Да-с, провинция! Все это, конечно, бытовые мелочи. Они не столько красят, сколько окрашивают жизнь. С какой тоской я вспоминаю банку с сельдями, которую я разделал у тебя! Или хороший крепкий чай. И многое другое, что здесь кажется таким же достижимым, как фрукты с Марса. Прости, дело к обеду, и желудок наводит на эти темы. Словом, дело в этом отношении дрянь здесь».
Алексей Алексеевич Кулик
Реже приходили письма от младшего брата Алексея. Обычно к праздникам с пожеланиями новых падений метеоритов, «при этом самых крупных»...
«...Давно собирался черкнуть тебе, да, вернувшись с летней работы, сразу с головой окунулся в зимнюю работу. Хотя занятия я закончил в конце декабря, но тут же на меня навалился срочный краткий отчет для Новосибирска. Кроме того что-то и здоровьишко немного подвихнулось (миокардит с перебоями). Хожу в физиолечебницу, чтобы немного восстановить порядок в своей требухе.
Как твои метеоритные дела? Здесь в Омске ходят слухи, что у тебя что-то словно проясняются горизонты в направлении Тунгусского метеорита. Трудное дело, но мне кажется, оно стоит сотни мелких метеоритов.
Что ты предполагаешь делать зимой и какие замыслы имеешь на лето? Я так намыкался за последние два года, что одно упоминание об экспедиции вызывает у меня кислую оскомину. И теперь я уже начинаю мечтать о тихой, спокойной работе стационарного порядка: так что-нибудь вроде малярийной станции, куда меня тянет Михаил Васильевич Мальцев. Но что получится, не знаю, т.к. с Новосибирском я связан договором, по которому я должен отработать еще 1 год».
Владимир Алексеевич Кулик
И уж совсем редко приходили письма от Владимира. А потом в Москву пришло нерадостное известие из Свердловска. В то время все еще продолжались повсеместные поиски «врагов народа». Вот и Владимира с группой работников ипподрома оклеветали и предали суду. Вменили ему в вину, что он в бытность ветврачом по Свердловскому ипподрому не осуществлял ветнадзора, своевременно не оказывал ветпомощи лошадям и т.п. И приговор - 15 лет тюремного заключения.
Узнав об этом, Леонид Алексеевич сразу же нанял адвоката. Через некоторое время приговор был пересмотрен судколлегией, и Владимира оправдали за недоказательностью.
Но мытарства его продолжались целый год. Вот два небольших отрывка из его письма:
Л.А. Кулик. Москва. 1936 г
«...Слишком большое напряжение у меня было в работе за последние месяцы 39 года: переход на службу, опять на Свердловский гос. ипподром, по предложению администрации ипподрома, на должность второго врача (на ипподроме в данное время работает 3 врача). Одновременно читал лекции от сектора кадров Свердловского гор. зем. отдела... Все усилия теперь направляю к тому, чтобы одеть семью, а для этого приходится очень много работать. Я очень доволен, что, наконец, Лилечка как будто обрела свое призвание к изучению геологии и минералогии, поступив на курсы, где учится с увлечением, и это радует меня. Лева тоже учится. Александра Львовна все болеет.
Да, дорогой мой Ленечка, 19 окт. 39 г. в Свердловском областном суде все клеветники были разоблачены на суде, и прокурор не нашел оснований к предъявлению ко мне каких бы то ни было обвинений. Областной суд на основании свидетельских показаний (клеветники в большинстве не явились на суд), а те, которые присутствовали на суде, отказались от первоначальных своих обвинений. Председательствующая Облсуда (до суда) мне сказала, что Облсуд совершил преступление, осудив вас в 1938 г.».