Даже не отдохнув толком, после трудной таежной эпопеи, Л.А. Кулик планирует новую, третью экспедицию на Подкаменную Тунгуску. Уже 2-го января 1929 года Леонид Алексеевич на большом собрании, проходившем в Минералогическом музее под председательством академика В.И. Вернадского, сделал доклад о результатах своих исследований на месте падения Тунгусского метеорита. При обсуждении выступили многие, присутствовавшие на собрании, поддержали предложение Леонида Алексеевича продолжить работы.
А 5-го января 1929 года на заседании Комиссии экспедиционных исследований Академии Наук СССР академик Ферсман доложил о намечаемой в текущем году Тунгусской экспедиции. В принятом постановлении признавалось желательным продолжение работ на месте падения метеорита 1908 года «с проведением раскопки или бурения одной из воронок, болотоведных и гидрологических наблюдений и исследований физическими методами». Крайне необходимой признавалась намечаемая ОСОАВИАХИМом аэрофотосъемка и определение Обществом по изучению Сибири астрономических пунктов. Часть средств на эту экспедицию отпускалась Академией Наук СССР, а часть, как и прежде, Отделом науки Совнаркома СССР.
Третья экспедиция на Подкаменную Тунгуску оказалась самой продолжительной и самой многочисленной. О ней, к сожалению, не так много сохранилось достоверного материала. В коротких отчетах Л.А. Кулика в «Трудах Ломоносовского института АН СССР» и в журнале «Мироведение» в 1933 году, а также в небольших газетных публикациях излагались в основном поставленные задачи и предварительные итоги экспедиции. Исключение составляет только рассказ Леонида Алексеевича о неудачном полете с известным летчиком Чухновским и очерк участника экспедиции Янковского, написанный им через три десятка лет. Самой ответственной работой в подготовке предстоящей экспедиции Кулик считал формирование надежного отряда. Он прекрасно понимал, что нужны болотоведы, опытные буровики, зоологи, ботаники, химики. Но опытные специалисты не изъявляли желания ехать на край света, в тайгу, где работать пришлось бы в тяжелых условиях, жить впроголодь... Легче в Москве или Ленинграде сидеть в уютных кабинетах, а позднее на совещаниях подвергать сомнениям и критиковать доводы оппонента. Да и денег на такую комплексную экспедицию вряд ли хватило бы в то время у Академии Наук.
Поэтому Кулику приходилось собирать в основном энтузиастов-любителей.
Отряд энтузиастов на привале. Фото 1929 года
И вот отряд, даже не сформированный полностью, выезжает 24 февраля 1929 года из Ленинграда. На этот раз в качестве своего помощника Леонид Алексеевич взял Евгения Леонидовича Кринова, которого знал по «Мироведению». В отряд также зачислили бурового мастера Анатолия Вячеславовича Афонского из Богородска, Сергея Федоровича Темникова - инженера-путейца из Ростова-на-Дону, Константина Дмитриевича Янковского - студента-охотоведа из Москвы и Бориса Алексеевича Оптовцева - выпускника одной из ленинградских школ. Уже в дороге к ним присоединились еще два энтузиаста: Борис Николаевич Старовский - штурман дальнего плаванья из Архангельска и Лаврентий Васильевич Гридюха - слесарь из Барнаула. Много времени пришлось потерять в Тайшете -ждали прибытия экспедиционного груза и приезда Людмилы Васильевны Шумиловой - болотоведа из Томска. Позднее на Ангаре отряд пополнил Семен Михайлович Карамышев - колхозник из села Кава. Наконец обоз из пятидесяти подвод двинулся в путь по дороге, уже хорошо известной Кулику. И 6-го апреля экспедиция прибыла на Метеоритную заимку. Здесь к этому времени, согласно договоренности с кежминскими организациями уже были построены две избы и лабаз, а на реке Хушмо рядом с банькой - еще одна изба с лабазом.
База экспедиции у горы Стайковича. Фото 1929 года
После непродолжительных подготовительных и хозяйственных работ приступили к первоочередной работе - вскрытию Сусловской воронки. Она находилась в 200-х метрах от базы экспедиции и представляла собой круглое болото. Решили спустить из воронки воду, для чего прорыли траншею длиной 38 метров, глубиной до 4-х метров и шириной 1,5 метра. Прорубаться приходилось кирками, заступами, лопатами и даже топорами. Одновременно велись предварительные исследования грунта, брались пробы для дальнейшего изучения, все это постоянно фотографировалось. К 25 мая траншею к воронке прорыли, спустили воду и после осушения воронки стали удалять мох. Но грунт быстро оттаивал и воронка вновь заполнялась водой, и ее все время приходилось откачивать ручной помпой. С началом же половодья работу эту приостановили.
Чтобы пополнить запасы продовольствия, фуража для лошадей и приобретения кое-каких строительных материалов, воспользовавшись большой водой, часть отряда под руководством Л.А. Кулика отправилась на лодке на факторию Вановару.
Оставшиеся члены экспедиции продолжали расчистку и изучение Сусловской воронки под руководством Л.В. Шумиловой.
Пробыв на фактории несколько дней, отряд отправился в обратный путь: вниз по Подкаменной Тунгуске, а потом вверх по Чамбэ и Хушмо к «Стране мертвого леса» и 27 июня прибыл на базу.
Многие отправились в экспедицию за романтикой в ожидании быстрого успеха и славы. А оказалось, что их ждала тяжелая утомительная работа, требовавшая дисциплины в таежной глуши.
Траншея к Сусловской воронке.
Как позднее напишет Константин Янковский: «Мы с Женей (Кринов) часто мечтали о том, как, прибыв на Метеоритную заимку, Кулик распределит нас по группам с заданием: пройти от заимки радиальными маршрутами всю область поваленного, ломанного и обожженного леса, со взятием всевозможных проб, с самыми детальными записями в полевых дневниках и проведением маршрутно-глазомерной съемки... Но вышло совсем не так, как мы предполагали. Нам было объявлено, что всякие самостоятельные экскурсии по окрестностям заимки не разрешаются, а нарушителям будет немедленно предоставлена возможность выезда из этих мест».
Вскоре, сославшись на значительное утомление от работы, Темников, Гридюха и Карамышев покинули заимку.
14-го июля на место падения прибыл отряд геодезистов во главе с С.Я. Белых. Он был послан Главным геодезическим комитетом для определения астрономических пунктов перед предстоящей аэросъемкой. В помощь им прикомандировывались почти все участники экспедиции. Для определения астрономического пункта наметили вершину горы Фаррингтона, километрах в трех к северу от Южного Болота. К ней расчистили по сухостою и валежнику тропу от базы, на что затратили целую неделю. После этого отряд направился на гору Шакрама, где к концу месяца определили второй астрономический пункт. На фактории Вановаре наметили - третий.
Буровые работы. Лето 1929 года
В конце июля заболел рабочий К.Д. Янковский; несколько дней он находился без сознания, в бреду, при высокой температуре. Необходимо было его срочно эвакуировать в больницу. 31-го июля отряд в составе Кулика, Шумиловой, Старовского и Янковского отправился на лодке по реке Хушмо на факторию Вановару. Больного эвакуировали в Кежму. Остальные отправились изучать естественные торфяники, расположенные недалеко от Вановары и у реки Макирты, чтобы провести сравнительное исследование и более определенно выявить те или иные нарушения, наблюдаемые на месте падения метеорита, в котловине. После завершения этих работ 19 августа отряд из района Вановары вернулся на базу.
Е.Л. Кринов. 1930 г.
Закончив свои работы, Л.В. Шумилова уезжала в Томск. До фактории ее сопровождали Е. Кринов и А. Афонский. После их возвращения отряд приступил к строительству буровой избы и начал бурение скважины №1 в Сусловской воронке. В середине ноября Кринов и Оптовцев поехали на факторию с заданием отвезти на санях посылки с научными материалами в Академию Наук, почту, а также обменять шкурки белок, набитых осенью, на продукты. Но поход этот оказался неудачным. Кринов и Оптовцев обморозили ноги и еле добрались до Вановары, а потом и до Кежмы. К этому времени все средства экспедиция полностью израсходовала и оказалась в значительном долгу перед местными торговыми организациями. Обо всем этом и сообщил Л.А. Кулик в Академию Наук, прося дополнительных ассигнований. В январе Академия Наук перевела телеграфом в Кежму деньги на ликвидацию долгов, окончание работ и возвращение экспедиции из тайги. После этого Е. Кринов нанял и послал на заимку из Кежмы 3-х рабочих. С их прибытием буровые работы на Сусловской воронке продолжались. В середине февраля Е. Кринов, выйдя из больницы, нанял пять подвод с двумя возчиками и, закупив продовольствие в Кежме, отправился на базу экспедиции. На фактории Вановара к обозу присоединился эвенок Лючеткан. По прибытии их на заимку Леонид Алексеевич вместе с эвенком осмат ривали окрестности Южного болота. Кулик, по рассказам эвенка, старался выявить изменения, произошедшие в этом районе после катастрофы 1908 года. К первому марта закончили буровые работы на скважине №1 на северном борту Сусловской воронки. И хотя прошли 25 метров вечной мерзлоты и 6 метров водоносного горизонта, из-за недостатка обсадных труб работы здесь пришлось прекратить и перейти к бурению центральной части воронки.
Афонский и Старовский у буровой избы. Весна 1930 года
На следующий день Е. Кринов, Лючеткан и трое рабочих покинули базу экспедиции. Лючеткан отправился в Вановару, рабочие в Кежму, а Кринов в Ленинград. Оставшиеся Кулик, Афонский, Старовский и вернувшийся после болезни К. Янковский продолжили буровые работы сначала на скважине №2, но после 20 метров проходки вешние воды затопили воронку. И работы переместились на южный берег. Но и здесь проходчиков постигла неудача: в мае во время обогрева скважины для выемки обсадных труб вспыхнул пожар. Буровая изба сгорела дотла, при этом оказался испорченным и буровой инструмент.
24 мая Афонский и Старовский отбыли с базы экспедиции. Теперь в районе падения метеорита остались только двое: Кулик и Янковский, которые продолжали исследование Южного болота.
5-го июня на заимку прибыл эвенок И. И. Донкоуль, командированный сугланом (съездом) эвенков. Позже Кулик составит акт, в котором говорилось: «5-го июня 1930 года Донкоуль прибыл на метеоритную заимку, где пробыл два дня, делая экскурсии с Л.А. Куликом по окрестностям, но от указания «сухой речки» отказался, говоря, что таковой нет, что всякая речка при малой воде в сухое лето может быть сухой».