О пребывании 17-й дивизии НО в Бутово остался самый достоверный документ - номер «Иллюстрированной газеты», где напечатан фотоочерк известного советского фотографа Аркадия Самойловича Шайхета. В предисловии к очерку под названием «Народное ополчение» говорится: «Часть народного ополчения Москворецкого района Москвы, которой мы посвящаем эту страницу, вышла уже на лагерную учебу».
Выдача боевого оружия ополченцам 17-й дивизии народного ополчения
На одной из фотографий очерка Леонид Алексеевич Кулик в окружении товарищей по ополчению. Под снимком: «Ученый секретарь Комитета по метеоритам Академии Наук СССР Л. Кулик, вступив добровольцем в народное ополчение, говорит: - Сейчас долг каждого боеспособного гражданина - встать плечом к плечу с бойцами Красной Армии, отстоять родную землю; покончить с фашизмом».
На следующей фотографии опять Леонид Алексеевич с товарищами. Текст под ней: «Бойцы части народного ополчения учатся рыть и маскировать окопы». Номер «Иллюстрированной газеты» вышел 20 июля, поэтому нет сомнения в том, что съемку Шайхет проводил в дивизии у станции Бутово числа 12-18 июля 1941 года.
Л.А. Кулик среди товарищей по ополчению. Фото А. Шайхета.
Из исторического формуляра 17- й сд 20.7-26.7 1941 года
«Дивизия в составе 4 сп и 2 ад совершает марш в район нового сосредоточения в Малоярославец».
Младшая дочь Л.А. Кулика Ирина вспоминает: «Во второй половине июля отец несколько раз приезжал домой. Но ночевал от силы две или три ночи. Дел было много, особенно после 16 июля, когда В.И. Вернадский вместе с другими старейшими академиками был эвакуирован в Боровое, в Северный Казахстан. На наши расспросы, чем они сейчас занимаются, отец коротко ответил: «Занимаемся постройкой аэродромов. Как только заканчиваем строительство взлетно-посадочной полосы и уезжаем, так прилетают немецкие самолеты и бомбят аэродром. А мы поблизости начинаем строить другой». Теперь-то я догадываюсь, что строили они, скорее всего, ложные аэродромы.
Последний раз он приехал в Москву на партийное собрание института, где его приняли кандидатом в члены ВКП(б). Было это в последние дни июля, числа 30 или 31, а, может быть, и первого августа. Ночами в Москве уже привычными стали бомбежки. В последнюю ночь также объявили воздушную тревогу. Мы с мамой стали собираться в бомбоубежище, которое находилось в соседнем подъезде, в красном уголке. Мама, как всегда, беспокоилась: «Нужно идти... Сейчас будет налет». Но отец наотрез отказался: «Идите... Идите... Дайте мне поспать! Ну какая вероятность попадания в наш дом? - Никакой! Сколько домов в Москве?.. И если разделить...» И тем не менее три бомбы вокруг нашего дома отгрохали. Одна на путях окружной дороги. Другая - на мосту. А третья через дом от нас в щепки разбила небольшой дом на Переяславке, правда, все обошлось без жертв.
Каждый раз, уезжая из дома, отец увозил с собой в рюкзаке то одеяло, то кружки и ложки, то миски и что-то из инструментов. Взял он с собой и свой эвенкийский охотничий нож в берестовых ножнах».
Всего не хватало в дивизии. Численность ее колебалась от 10 тысяч до 7,5 тысячи. Как указывается в документах: «Во время пребывания в лагере ряды дивизии вновь пополнились за счет ополченцев районов Московской области. Дивизия имела в своем составе более 15 тысяч человек, что намного превышало ее штатную численность». В сентябре 1941 года в отчете военного отдела Москворецкого района перечислено техническое обеспечение дивизии, где фигурировали: и 45 грузовиков, и походная типография, 5 легковых автомашин и 400 мотоциклов, две походные кухни, 45 раскладных кроватей и 5 биноклей...» Не лучше обстояло дело с вооружением. В специальной литературе приводится перечень: «Личного состава - 9300 человек, винтовок и карабинов - около 6000, ручных пулеметов -82, станковых пулеметов - 167, из них 160 системы «кольта». Минометов - 40, орудий - 54, лошадей -1400, автомобилей - 128».
И все это на дивизию, численностью почти 10000 человек!