Весной 1941 года Л.А. Кулик собирался побывать в Эстонии на своей родине. Конечно, не ради того, чтобы походить по улочкам древнего Тарту, где прошли первые годы его жизни, увидеть торжественную громаду университета, где когда-то учился отец, постоять под сводами церкви, где 18 сентября 1883 года его крестил священник Николай Виноградов. Дел в командировке предстояло немало: это и знакомство с коллекцией метеоритов, хранящихся в Таллинском и Тартуском университетах, и посещение уникальных метеоритных кратеров острова Сааремаа, и лично познакомиться с горным инженером Рейнвальдом - самоотверженным исследователем их. Еще в конце 1940 года он прислал для коллекции Академии Наук несколько осколков метеорита «Каалиярв», найденных им еще в 1937 году. Теперь же предстояло совместно испытать в кратерах новейшие магнитометры, которые по просьбе В.И. Вернадского для этой цели обещал выделить Отто Юльевич Шмидт.
Но еще не начались предкомандировочные хлопоты, как из Таллинна пришла печальная весть: скончался Иван Александрович Рейнвальд. Рушились планы совместной экспедиции, да и масса других неотложных дел навалилась на плечи ученого секретаря. В это время Комитет по метеоритам готовил к выпуску свой журнал «Метеоритика». Это был первый и единственный в мире журнал, посвященный исключительно вопросам этой науки. Редактором журнала стал В.И. Вернадский, а редактором издательства Л.А. Кулик. Основные статьи в «Метеоритике» печатались на русском и английском языках, а к другим сообщениям давались резюме на английском. В апреле были подготовлены к печати два первых выпуска, куда вошли статьи В.И. Вернадского, В.Г. Фесенкова, Л.А. Кулика, П.Л. Драверта и других ученых.
К лету 1941 года одной из самых насущных проблем Комитета по метеоритам оставалась проблема помещения. Почти шесть лет Комитет ютился в здании Института геологических наук Отделения геолого-географических наук, хотя относился к Отделению физико-математических наук. Вопрос о новом помещении ставился В.И. Вернадским неоднократно и на Отделении, и на Президиуме Академии Наук. В своем отчете за 1939 год Л.А. Кулик писал: «Прежде всего, у КМЕТ нет помещения, необходимого для работы и для выставки метеоритов. Имеющихся 20 м2 достаточно лишь для склада метеоритов, библиотеки, каталогов, инвентаря, снаряжения, материалов и канцелярии (здесь же работает председатель КМЕТ - академик и пять сотрудников). Помещение необходимо дать, и дать немедленно, тем более, что ограничение работы только штатным научным кадрам (а у КМЕТ нет ни химиков, ни петрографов, ни физиков) вполне определенно и резко ставит вопрос о превращении КМЕТ в научно-исследовательскую лабораторию (лабораторию по изучению метеоритов), что неразрывно связано с помещением».
В мае 1941 года вопрос, наконец, был решен. КМЕТ заключает договор с Московским планетарием о предоставлении ему помещений как для выставки метеоритов, так и для кабинетов. Срок определен по первое января 1945 года с правом продления. Предусматривалось также помещение для шлифовальной мастерской и фотолаборатории. Через два дня после утверждения «Договора» Президиумом Академии Наук В.И. Вернадский писал А.Е. Ферсману в Сочи, где он отдыхал в это время: «...Прошел вопрос о переходе Метеоритного комитета и метеоритной коллекции Академии Наук в планетарий. С осени мы должны будем переехать. Надеюсь, что удастся установить там правильную работу. Для себя Метеоритный комитет получает там 4 комнаты, сверх выставки».
Май 1941 года оказался «урожайным» на болиды. Письма о них приходили из Подмосковья и Смоленской области, из Мордовии и с Северного Кавказа. Для того, чтобы собрать как можно больше сообщений от наблюдателей, Леонид Алексеевич прибегает к испытанному приему - обращается к детям. Его заметка для «Пионерской правды» под рубрикой «Задания ученых» так и называлась: «Видел ли ты огненный шар?» Газета с этой публикацией вышла в четверг 19 июня 1941 года. А в воскресенье, на рассвете, началась Великая Отечественная война.