Тунгусский феномен / Исследования / Монографии / Космическое вещество и Земля / Н.В.ВАСИЛЬЕВ, ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА (1970-1980 гг.*) в кн: КОСМИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ, Новосиб., Наука, 1986, с.3-34.

К 1970-м гг. стало очевидно, что решить проблему Тунгусского метеорита можно, только сочетая исследования по физике взрыва с изучением материального состава взорвавшегося тела. В связи с этим возникла необходимость сбора вещества Тунгусского метеорита на обширной территории с учетом фоновых выпадений космической пыли.

Был определен природный объект (сфагновый торф верховых болот), оптимальный для изучения выпадения космических аэрозолей [92] на основании, во-первых, его широкого территориального распространения, во-вторых, высокой адсорбционной активности, исключающей вторичное переотложение нерастворимых частиц, в-третьих, относительной простоты датировки слоев торфяной залежи, в-четвертых, наличии доступной в полевых условиях методики выделения и морфологической идентификации метеорной пыли.

Далее, в результате предварительных расчетов Л. В. Кириченко [73 ] и анализа многолетних данных аэрологического зондирования в пос. Ванавара, выполненного Н. П. Фаст и Л. В. Павловой [126], оказалось возможным прогнозировать наиболее вероятные области оседания облака аэрозоля, образовавшегося в результате Тунгусского взрыва.

Наконец, к 1969 г. существенно возросли возможности использования тонких аналитических, в том числе ядерно-физических, методов в целях выявления и исследования микроколичеств космического вещества.

Программа площадной космохимической съемки была начата в 1969 г. и представляла собой продолжение работ по выявлению в природных объектах района катастрофы метеорного вещества, проводившихся в 1958—1962 гг. К. П. Флоренским [132, 133]. Картина территориального распространения метеорной пыли в междуречье Подкаменной и Нижней Тунгусок, выявленная К. П. Флоренским, не была однозначно интерпретируемой — требовалось изучить площадные закономерности выпадения космического материала и проанализировать его состав с помощью совершенных аналитических методов. Программа включала следующие направления:

— съемку выпадений метеорной пыли на площади 15 тыс. км²с отбором 600—700 колонок сфагнового торфа и послойным определением концентрации метеорных сферул в катастрофном, до- и послекатастрофных слоях. Целью было проверить предположение о значительном превышении естественного фона выпадений метеорной пыли в эпоху, включающую 1908 г., и в случае его подтверждения определить территориальные закономерности распространения сферической фракции вещества Тунгусского метеорита;

— отбор крупных проб торфа в «горячих» точках, обнаруженных при съемке, с целью получения достаточных для анализов количеств искомого вещества;

— анализ шариков из катастрофного, до- и послекатастрофного слоев для определения элементного состава сферул с помощью микрометодов, включая использование микрозонда и нейтронно-активационного анализа;

— послойный элементный и изотопный анализы торфяных колонок с учетом возможности выпадения вещества Тунгусского метеорита в виде не только сферической, но и остроугольной фракции, а также в форме растворимых мигрирующих соединений; поиски космогенных минералов;

— проведение всего комплекса аналитических работ (взято 250 пикетов) с выходом за пределы изучаемого района на расстояние до 400 км и более для изучения закономерностей оседания абляционного следа Тунгусского метеорита и шлейфа рассеяния его взрыва;

— определение интенсивности фоновых выпадений метеорной пыли в контрольных, удаленных от индустриальных центров районах (северные притоки Нижней Тунгуски, север Томской области) и в индустриальных районах для получения материалов, позволяющих дифференцировать метеорные аэрозоли от техногенных (окрестности гг. Томска и Ленинграда, Тюменская область).

Итоги первого направления таковы [15—17, 21—26, 30, 31, 35-37]:

1) в сфагновых торфах верховых болот района катастрофы присутствуют стеклянные (силикатные) и металлические микросферулы размером до 80—100 мкм. Это относится как к слою торфа, включающему в себя годовой прирост мха 1908 г., так и к лежащим выше и ниже его слоям;

2) по крайней мере часть обнаруженных частиц имеет метеорное происхождение (такие частицы встречаются в слоях торфа, относящихся к периоду, когда глобальный индустриальный фон практически отсутствовал и может не приниматься в расчет);

3) на основании определения числа микросферул в фоновых, до- и послекатастрофных слоях и экстраполяции этих данных на площадь поверхности Земли дана количественная оценка ежегодного притока на Землю сферической фракции метеорной пыли — 1500-3000 т/год (число это довольно стабильно и за последние 200 лет практически не менялось) [13, 14, 16];

4) в ряде точек обследованного района слой торфа, включающий в себя годичный прирост мха 1908 г., характеризуется статистически достоверным превышением числа микросферул над фоновыми до- и послекатастрофными значениями. В районе центра катастрофы это превышение достигает 10—12 раз, а в отдельных местах число микросферул измеряется сотнями на 1 дм² поверхности;

5) в районе катастрофы выделяются три зоны существенного обогащения катастрофного слоя торфа микросферулами (первая в виде тонкого серпа огибает центр катастрофы, вторая, весьма обширная и до сих пор не оконтурованная, располагается в 80—100 км к северо-западу от эпицентра в районе фактории Муторай, и третья находится в бассейне р. Южная Чуня к северо-востоку от места падения и к северу от предполагаемой проекции траектории метеорита). Первая из них отождествляется с зоной выпадения мелкодисперсного метеорного материала непосредственно в окрестностях места взрыва, вторая — с началом шлейфа рассеяния, третья — с зоной оседания пылевого следа болида. Кроме того, отдельные выбросы микросферул находятся недалеко от пос. Ванавара и могут быть объяснены локальным антропогенным загрязнением окружающей среды.

Необходимо подчеркнуть, что площадное распределение силикатных микросферул в торфах в общем соответствует картине распределения магнетитовых сферул в почвах, выявленной К. П. Флоренским: в обоих случаях налицо обеднение сферулами восточного, юго-восточного, южного и юго-западного секторов района и наличие яркого максимума в северо-западном секторе. Космогенность же магнетитовых сферул подтверждается высоким содержанием в них никеля, поэтому соответствие контуров зон распространения магнетитовых и силикатных сферул свидетельствует о наличии в районе Тунгусской катастрофы обширной области выпадения метеорной пыли, образование которой датируется, на основании стратификации торфа, началом XX века, т. е. ориентировочно совпадает со временем падения Тунгусского метеорита. Это позволило сделать принципиально важный вывод о том, что данная область, по-видимому, действительно связана с выпадением тугоплавкой мелкодисперсной сферической составляющей Тунгусского метеорита. Тем самым оказалось снятым главное возражение против интерпретации полученных в 1958—1962 гг. К. П. Флоренским данных, основанное на отсутствии датировки образования в районе Тунгусской катастрофы почвенной провинции, обогащенной космическим веществом.

Выделенные из катастрофного слоя микросферулы были изучены в лабораториях Института геологии и геофизики СО АН СССР и ГЕОХИ им. акад. Вернадского АН СССР. Главное внимание было уделено анализам силикатных шариков, так как они резко преобладают над металлическими. Ранее этой фракцией не занимались, так как методика выделения шариков из почв, использовавшаяся в экспедициях 1960—1962 гг. К. П. Флоренским, была ориентирована на магнитную составляющую космического материала, силикатные же шарики при ней, как правило, терялись, и находки их имели случайный характер. Тем не менее несколько силикатных шариков из проб почв района Тунгусской катастрофы исследовал на микрозонде Б. Гласе [143, 144], позднее в отечественных публикациях его данные были подтверждены [54, 55].

В ходе этих исследований были получены важные результаты. Во-первых, выяснилось, что элементный состав силикатных микросферул, найденных в катастрофном слое торфа, своеобразен и, возможно, даже уникален. Для них характерно высокое содержание щелочных элементов и низкое — кремния. По этим параметрам они резко отличаются как от земных пород, так и от метеоритов, а ближе всего стоят к тектитовым стеклам.

Чуть позже Е. М. Колесникову с соавторами [80] удалось выполнить крайне трудоемкий анализ с использованием инструментального нейтронно-активационного метода, что позволило определить для высокощелочной группы силикатных шариков набор элементов-примесей. Оказалось, что шарики несколько обеднены тяжелыми элементами (Fe, Co, Sc, Eu) и обогащены легкими и летучими (Al, Na, Zn). При этом было установлено принципиально важное обстоятельство — сходство Тунгусских силикатных шариков с образцами лунных пород — «ржавой почвы» из окрестностей кратера Шорти. Образование последних [80 ] связывают с падением на Луну ядра кометы или углистого хондрита I типа.

Таким образом, анализы силикатных микросферул предоставили дополнительный аргумент в пользу кометной гипотезы о природе Тунгусского метеорита. В целом эти работы дали обнадеживающие результаты, однако они не только не решили поставленные ранее вопросы, но и выдвинули ряд новых.

Прежде всего, при анализе обращало на себя внимание несоответствие расчетной массы Тунгусского метеорита (10⁵—106 т) общей массе микросферул: последняя не превышает нескольких тонн на площади в 15 тыс. км². В масштабах явления микросферулы составляют, таким образом, ничтожную долю вещества метеорита — даже если принять, что все шарики имеют космогенное происхождение.

Во-вторых, нуждалась в разъяснении крайняя неравномерность распределения микросферул по площади: в пределах одного и того же торфяника одни точки засекали выраженный эффект, другие же, расположенные неподалеку, не давали превышения над фоном.

И если второе обстоятельство может рассматриваться как частный случай общей закономерности неравномерного выпадения космического вещества на поверхность Земли (явления подобного рода отмечены, например, при сборах космической пыли в Антарктиде [99]), то первое имеет сугубо принципиальный характер, ибо именно отсутствие сколько-нибудь значительного количества космического вещества в районе катастрофы служит одним из аргументов гипотезы ядерного взрыва. Противоречие между отсутствием макроколичеств выявленного космического материала на территории Тунгусской катастрофы и совокупностью обстоятельств, свидетельствующих о разрушении метеорита в междуречье Чамба — Кимчу, объясняется, вероятно, тем, что поиски метеоритного вещества, проводившиеся в 1958—1971 гг., были ориентированы не на самую представительную его фракцию. Стало очевидно, что шарики составляют лишь ничтожную часть выпавшего материала. Естественным поэтому оказалось предположение, что основная часть вещества могла выпасть или в виде остроугольной фракции, морфологически неотличимой от земных аэрозолей, или в форме летучих и легкоподвижных растворимых соединений. Кроме того, получила известное подкрепление точка зрения, согласно которой Тунгусское космическое тело имело необычный для железных или каменных метеоритов состав.

Поиски шариков занимали важное место в программе исследований по следующим соображениям. Во-первых, не являясь наиболее представительной фракцией космического вещества, рассеянного на территории, подвергшейся воздействию Тунгусской катастрофы, шарики представляют собой образования, морфологически наиболее легко выявляемые, вследствие чего могут служить индикатором мест обогащения земной поверхности космическим веществом. Во-вторых, в более удаленных от эпицентра местах предстояло выявить зоны оседания шлейфа рассеяния и пылевого хвоста болида. Представлялось вероятным, что морфология и химический состав сферул, выпавших в центре катастрофы, в области шлейфа рассеяния и в зоне оседания пылевого хвоста, отражают различные этапы разрушения Тунгусского метеорита и поэтому сравнительное изучение их особенностей может дать информацию, существенную для понимания физики Тунгусского взрыва.

Проведение изотопных исследований логически обосновано. Как говорилось выше, среди найденных микросферул преобладали силикатные (до 90% и более). Это давало основание предполагать, что и остроугольная фракция космического вещества, выпавшего в результате Тунгусской катастрофы, состоит из силикатов. Поскольку прямые методы отличения данного типа космической пыли от земных образований на основании морфологических признаков не разработаны, оставались косвенные, в частности определение сколового радиоуглерода [114, 116]. Метод состоит в индикации атомов ¹⁴С, получающихся в космическом пространстве в результате бомбардировки атомов ³²Si высокоэнергетическими частицами, входящими в состав первичного космического излучения. Образующиеся при этом атомы ¹⁴С остаются в тех же узлах кристаллической решетки, в которых находились «родительские» атомы ³²Si, и могут быть измерены. Программа по определению сколового ¹⁴С в силикатной фракции торфов и почв района падения проводилась с 1975 по 1980 г. Институтом геохимии и физики минералов АН УССР и Комплексной самодеятельной экспедицией (КСЭ). Оказалось, что слой торфа, относящийся к 1908 г., действительно характеризуется превышением активности ¹⁴С над фоновой: последняя находится за пределами ошибки опыта и, судя по всему, обязана своим происхождением силикатным частицам, выпавшим во время Тунгусской катастрофы. Общее количество силикатного материала, осевшего на территории вывала, по этим данным, составляет 3,83-10³ т. Аналогичный результат (4,04—5,64-10³т) получен и при изучении содержания сколового ¹⁴С в почвах района [116].

Таким образом, судя по полученным данным, Тунгусская катастрофа сопровождалась выпадением больших (тысячи тонн) количеств силикатного космогенного материала в виде остроугольных мелкодисперсных частиц. Указанная оценка снимала бы противоречие между большой (как минимум в сотни тысяч тонн) расчетной массой Тунгусского метеорита и отсутствием в районе катастрофы сколько-нибудь значительных количеств космического вещества, если бы не одно обстоятельство, оставшееся до настоящего времени не объясненным. Речь идет о том, что оценка годового баланса выпадений космической пыли на Землю по содержанию сколового ¹⁴С дает скорость аккреции порядка 3,5• 10^s т, что на 2—3 порядка превышает оценки другими методами [ИЗ, 114]. Поэтому количественные результаты, получаемые по сколовому ¹⁴С, не могут считаться достаточно надежными. Следовательно, цифры, приведенные в [114], следует пока считать ориентировочными.

Тесно связан с поисками остроугольной фракции остатков Тунгусского метеорита и цикл работ по выявлению в природных объектах района космогенных минералов. Начиная с 1978 г. эти исследования проводились в большом масштабе, однако получен лишь один яркий результат — обнаружение в 1979 г. в районе Северного торфяника в слое торфа, относящемся к 1908 г., графит-лонсдейлит-алмазных сростков, космогенное происхождение которых более чем вероятно. Физические свойства и химический состав указанных образований описаны в публикациях Э. В. Соботовича с соавторами [72, 114, 115], но, к сожалению, эта находка единственная. Ее интерпретация осложняется повсеместным распространением космогенных алмазов. В последнее время появились основания думать, что подобного рода образования могут присутствовать и в фоновых выпадениях метеорной пыли [20].

Работы, целью которых было выявление и изучение kocmoxиmической (элементной и изотопной) аномалии в районе Тунгусской катастрофы, по существу являлись продолжением металло- и флорометрической съемки района, начатой КСЭ под руководством Г. Ф. Плеханова и В. К. Журавлева еще в 1959—1960 гг. Последняя дала неоднозначный результат: наметившиеся по ряду элементов аномалии определенной интерпретации не получили [29, 71, 107, 109], а повышенное содержание редкоземельных элементов, в том числе иттербия [58], в почве и растениях, приуроченное к проекции траектории Тунгусского метеорита, с трудом дифференцировалось от особенностей местной геохимической обстановки, тем более после отождествления «Метеоритной котловины» с эродированным конусом палеовулкана [112].

Назрел вопрос о смене нестратифицируемого субстрата (почвы) на стратифицируемый (торф). С этой целью в 1972 г. были начаты работы по изучению послойных особенностей элементного состава торфов района катастрофы, результаты которых изложены в [2, 91, 116] и могут быть обобщены следующим образом: в районе эпицентра Тунгусского взрыва имеется мозаичная локальная зона обогащения «катастрофного» слоя торфа рядом химических элементов, в частности свинцом, никелем, кооальтом, цинком и редкими землями. Наиболее четко выражены указанные эффекты в непосредственной близости от горы Острой, близ точки «протыкания» поверхности Земли продолжением предполагаемой траектории метеорита. Этот локальный эффект может быть объяснен или вторичным переотложением терригенного материала в ходе взрыва, или выпадением метеоритного вещества, или сочетанием обоих факторов.

Данный цикл работ был ориентирован на площадную съемку, получение статистической картины и поэтому выполнялся с использованием рутинных аналитических методик (полуколичественный спектральный анализ). Выяснение же вопроса о природе выявленной аномалии предполагало применение гораздо более точных количественных ядерно-физических методов, позволяющих судить не только об элементном, но и об изотопном составе изучаемых объектов.

Именно в этом плане выполнена серия работ [44, 46, 81], в которых для исследования Тунгусской космохимической аномалии была использована нейтронная активация.

В основу стратегии этих работ С. П. Голенецкий и Е. М. Колесников впервые целенаправленно положили представление о мозаичном, а не диффузном характере выпадения космического материала в ходе разрушения Тунгусского космического тела. Действительно, ряд обстоятельств Тунгусской катастрофы, установленных в 1970— 1971 гг., давал основания для такого подхода. К ним относились, во-первых, мультицентричный, по Л. А. Кулику [89], характер вывала леса в эпицентральном районе области разрушений и, во-вторых, мозаичность распределения по площади шариков и минеральных частиц, находимых в торфе [94]. Для проверки указанного предположения в ряде точек центральной зоны района разрушений (Северный торфяник, Южное болото, район горы Острой) были отобраны колонки торфа, подвергнутые в дальнейшем нейтронно-активационному анализу. Одна из них дала необычайно яркий эффект, послуживший поводом для представлений о химическом составе Тунгусского метеорита, его происхождении и эволюции малых тел Солнечной системы [47—49]. Наиболее четкие аномалии были отмечены для элементов, нетрадиционных для классических объектов метеоритики,— цинка, брома, рубидия, ртути, свинца — и наряду с этим — железа, кобальта и никеля. Было высказано мнение о том [44, 77], что поскольку всплески концентраций для большинства перечисленных элементов нельзя объяснить ни дополнительным привносом в торф терригенной пыли или золы сгоревших деревьев, ни проявлением местной биогеохимической аномалии, то наиболее вероятным является их космическое происхождение.

Наиболее важный вывод, который был сделан на основании этой серии работ, состоял в том, что вещество Тунгусского метеорита напоминает по своему составу углистые хондриты I типа. Однако даже по сравнению с ними в составе этого вещества обильнее представлены некоторые легколетучие литофильные и халькофильные элементы (щелочные металлы, цинк, бром, свинец, олово и молибден). Напротив, сидерофилыше элементы (особенно никель и кобальт) содержат ся в нем в существенно меньших количествах. Состав и соотношения элементов в общих чертах согласуются с современными представлениями о составе продуктов поздних стадий конденсации и дифференциации протопланетного облака в его периферийной части. По мнению авторов [44, 77], вещество Тунгусского метеорита было генетически связано с веществом некоторых регулярных метеорных потоков, а также с углистыми хондритами, имело с ними общее прародительское вещество и являлось одним из первых продуктов его последовательной дифференциации. В целом эти результаты свидетельствуют о кометной природе Тунгусского космического тела.

Данные, полученные авторами работ [44, 77], очень интересны — особенно если учесть известное сходство между элементным составом силикатных шариков и аномалией, выявленной в слое торфа 1908 г. Следует, однако, сделать оговорку: все перечисленные, весьма значительные и далеко идущие выводы сделаны на основании анализа единственной колонки торфа, не подтвержденной соседними точками. При этом расположение точки отбора оставляет желать лучшего: она находится на расстоянии нескольких метров от Сусловской воронки и примерно в 100 м от Изб Кулика, т. е. в пределах территории, подвергающейся интенсивному антропогенному воздействию начиная с первых экспедиций Л. А. Кулика. В Избах Кулика неоднократно развертывались полевой лабораторный стационар, фото- и кинолаборатории и т. д., поэтому результаты [44, 77] должны рассматриваться, с нашей точки зрения, как предварительные и нуждающиеся в подтверждении пикетами, свободными от опасности антропогенных загрязнений.

Тем не менее есть серьезные основания полагать, что результаты, опубликованные в [44, 77], вряд ли могут быть объяснены только случайным загрязнением окружающей среды техногенными продуктами. Против такой их интерпретации свидетельствуют результаты цикла исследований изотопного состава свинца в эпицентральной области Тунгусского взрыва. Е. М. Колесников и Г. И. Шестаков [81] изучили изотопный состав свинца в тех же образцах, которые исследованы в [44, 77]. Оказалось, что по изотопному составу свинец из катастрофного слоя торфа отличается от свинца верхних и нижних слоев, обыкновенного свинца района катастрофы (траппов, почв) и свинца золы сгоревших деревьев обогащением изотопами ²⁰⁴Рb, ²⁰⁷Рb, ²⁰⁸Рb и обеднением ²⁰⁶Рb. Из известных природных объектов ближе всего по изотопному составу к свинцу Тунгусского космического тела свинец железных метеоритов «стариковской» группы. Предположение о земном происхождении рассматриваемой аномалии отвергается на том основании, что только 1 % обыкновенных земных свинцов попадает в область слева от геохроны, а остальные 99% расположены либо справа от нее в зоне обогащения изотопом ²⁰⁶Рb, либо непосредственно на геохроне.

Довод этот не совсем убедителен, так как то, что справедливо в отношении земных природных свинцов, может оказаться неприложимым к техногенным свинцам различного происхождения. Кроме того, авторы [1], используя аналогичный материал (катастрофный слой торфа из эпицентральной области Тунгусского взрыва), обнаружили сдвиг в изотопном составе свинца, однако существенно иной, чем авторы [81]. Ситуация, таким образом, требует разъяснения, и с полной уверенностью говорить о наличии в эпицентре Тунгусской катастрофы космохимической изотопной аномалии по свинцу было бы преждевременным.

По нашему мнению, любое суждение о составе Тунгусского метеорита на основании единичных пикетов — даже при условии использования самой совершенной аналитической техники — содержит в себе большой элемент риска, и поэтому главный акцент в работах данного направления должен быть сделан на сочетании высокоточных методов анализа с площадной съемкой, исключающей или сводящей до минимума роль случайных факторов.

Таким образом, к 1979 г. работы, направленные на поиски вещества Тунгусского метеорита, привели к установлению следующих фундаментальных результатов.

1. На территории Тунгусской катастрофы были обнаружены зоны обогащения земной поверхности сферической фракцией аэрозолей, скорее всего космических, выпадение которых датируется началом XX столетия. Эта пыль имеет в основном силикатный состав, область ее распространения в первом приближении совпадает с областью обогащения почв магнетитовыми шариками, описанной в 1961 г. К. П. Флоренским, ее космогенность и связь с веществом Тунгусского метеорита вероятны, но окончательно не доказаны.

2. Сферическая фракция не является представительной компонентой Тунгусского космического тела. Объем ее по отношению к общей массе ничтожен, и поэтому судить о составе Тунгусского метеорита на основании ее анализа можно лишь с большой осторожностью.

3. Катастрофный слой торфа обогащен в районе падения рядом элементов, в том числе Zn, Pb, Co, Ib, Ni, Mo; вопрос о природе этого эффекта неясен и нуждается в изучении.

4. В катастрофном слое присутствуют единичные алмаз-трафитлонсдейлитовые сростки предположительно космического происхождения.

5. Изотопный состав свинца из катастрофного слоя в некоторых точках района отличается как от современного, так и от докатастрофного, что может быть интерпретировано как результат выпадения космогенного свинца, входящего в состав Тунгусского метеорита.

6. Элементные нарушения в слое торфа 1908 г., равно как и химический состав силикатных сферул, позволили выдвинуть предположение о близости вещества Тунгусского метеорита к углистым хондритам CI, с одной стороны, и к кометам — с другой.

В своей совокупности эти неоднозначные результаты позволили поставить вопрос о наличии в районе падения Тунгусского метеорита космохимической изотопной аномалии. Поскольку изотопия является наиболее информативным критерием различения земного и космического материала [117], самое серьезное внимание в последние годы было обращено на исследование в районе катастрофы изотопного состава не только свинца, но и других элементов, входящих в состав углистых хондритов и комет, в частности водорода и углерода. Предварительные итоги этих работ отражены в [78, 93] и могут быть суммированы следующим образом:

1) относительное содержание ¹⁴С в катастрофном слое торфа понижено;

2) пониженное содержание ¹⁴С сочетается с изменениями соотношения ¹²С/¹³С;

3) указанный слой торфа маркируется нарушениями соотношений стабильных изотопов водорода;

4) аномалии могут быть объяснены массивным выпадением добиогенной органики, аналогичной по составу органике углистых хондритов.

Высказано предположение [43, 45], что выпадение кометного вещества — причина быстрого восстановления леса в районе катастрофы; специально проведенные модельные эксперименты показали, однако, что способность почв района Тунгусской катастрофы стимулировать рост растений положительно коррелирует с содержанием в них редкоземельных элементов [33], избыточного присутствия которых в кометах не доказано.

Итак, по данным о составе Тунгусского метеорита, имевшимся к концу 1981 г., наиболее вероятной казалась версия о том, что последний представлял собою космическое тело, занимавшее промежуточное положение между углистыми хондритами и кометами. Не противоречили такому заключению и материалы, полученные в ходе проводившихся на протяжении 70-х гг. работ по дальнейшей проверке версии ядерного взрыва. Эти исследования имели следующие направления:

1) уточнение данных о радиоактивности почв и растительности;
2) экспериментальная проверка гипотез аннигиляционного и термоядерного механизмов взрыва;
3) изучение мутационных эффектов;
4) продолжение работ по термолюминесценции минералов.

Необходимость в уточнении данных о радиоактивности почв района падения вытекала из неопределенности в трактовке результатов радиометрии, проведенной КСЭ еще в 1959—1960 гг. [74]. Л. В. Кириченко и М. П. Гречушкина, выполнявшие эту работу, объясняли некоторое повышение радиоактивности в центре района Тунгусской катастрофы локальными флуктуациями глобальных выпадений. Поскольку спектр выпадений характеризуется прежде всего короткоживущими радиоактивными изотопами, логично было ожидать, что площадная структура радиоактивности поверхностного слоя почвы, выявленная в Великой Котловине и ее окрестностях в 1959— 1960 гг., к 1970 г. должна была или исчезнуть, или существенно измениться. В действительности не произошло ни того, ни другого: полевая радиометрия, проведенная повторно в 1969 г., не выявила принципиальных отличий по сравнению с 1959—1960 гг., что свидетельствовало о существенном вкладе в эффект долгоживущих радиоизотопов. Эти наблюдения послужили основанием для постановки в 1971 г. (3-радиометрии почв района катастрофы в широком масштабе. Результаты данной работы, выполненной под руководством А. Д. Аммосова [28], подтвердили наличие в окрестностях эпицентра Тунгусского взрыва зоны, характеризующейся повышенными значениями бета-радиоактивности почв. Статистическая обработка Д. В. Деминым полученных в 1960 г. Л. В. Кириченко и М. П. Гречушкиной материалов по радиоактивности золы растений (голубики) [28] привела к тому же выводу. Таким образом, наличие в эпицентре Тунгусского взрыва зоны, характеризующейся небольшим повышением радиоактивности растительности и почв, сомнений не вызывает, однако связь указанного явления как с падением Тунгусского метеорита, так и с глобальным выпадением осадков не доказана. Не исключено, что оно объясняется особенностями распределения естественных радиоизотопов в подстилающих горных породах района: Великая Метеоритная котловина и окружающие ее сопки представляют собой остатки эродированного конуса триасового палеовулкана, геологический фон района пестр, а содержание урана в траппах близ эпицентра взрыва несколько выше, чем на периферии района [28].

До конца этот вопрос не решен. Смерть В. Н. Мехедова и Л. В. Кириченко существенно затормозила его дальнейшую разработку, и природа радиоактивности в эпицентре Тунгусского взрыва ждет еще своего объяснения.

Тесно связан с нею и вопрос о радиоактивности годичных колец деревьев, переживших Тунгусскую катастрофу вблизи ее эпицентра. Замеры бета-радиоактивности золы таких деревьев, проведенные А. В. Болотовым [62], выявили в годичных кольцах, относящихся к эпохе Тунгусской катастрофы, небольшое превышение, которое А. В. Золотов склонен был интерпретировать как результат повышения концентрации в этом слое ¹³⁷Cs. Как и предыдущий, данный вопрос до конца не решен. Есть основания думать, что эффект, описанный А. В. Золотовым, имеет косвенное отношение к событиям 1908 г. и представляет собой результат сорбции современных радионуклидов годичными кольцами древесины, механические и физико-химические свойства которой существенно изменены по сравнению с сопредельными слоями.

В 70-е гг. были продолжены исследования содержания в годичных кольцах древесины ¹⁴С. Исходной точкой этих работ послужила гипотеза об антивещественной природе Тунгусского метеорита Л. Лапаза [147], развитая К. Коуэном с соавторами [141] и обсуждавшаяся в ряде работ [42, 52, 101]. Большинство исследователей, участвовавших в этих работах, оперировали данными об изотопном составе углерода деревьев в районах земного шара, весьма удаленных от места падения Тунгусского метеорита (в Калифорнии, Индии и т. д.). При таком подходе циклические процессы, связанные с солнечной активностью, могли, естественно, сильно исказить картину.

Между тем, если допустить, что Тунгусский метеорит действительно имел антивещественную, а его взрыв аннигиляционную природу, то очевидно, что максимальный эффект по ¹⁴С должен наблюдаться именно в районе падения метеорита. Данное предположение проверили В. К. Журавлев и Л. В. Фирсов в 1972 г. [131 ], В. Д. Несветайло и Н. Н. Ковалюх в 1977 г. [101 ]. Итогом этих работ явились следующие выводы: 1) годичные кольца 1909—1910 гг. характеризуются максимальным по сравнению со смежными содержанием ¹⁴С (этот эффект отмечается не только в районе падения Тунгусского метеорита, но и на севере Томской области); 2) 1908—1909 гг. представляют собой временную точку, отмеченную суперпозицией максимумов двух солнечных радиоуглеродных циклов — 11-летнего и векового. Следовательно, наблюдаемое явление можно было бы объяснить суперпозицией двух солнечных максимумов (обстоятельство, отношения к Тунгусскому метеориту не имеющее), если бы не один факт. Непосредственно в районе Тунгусской катастрофы указанный эффект наблюдается не у всех деревьев. В случае же связи его с солнечными циклами логичнее было бы ожидать выявления сплошной картины, не связанной с «особыми» точками района. Это обстоятельство не разъяснено и не позволяет пока считать указанный вопрос окончательно закрытым.

Другое направление работ, связанное исторически с ядерной гипотезой,— это изучение мутационного фона в районе эпицентра Тунгусского взрыва. Если действительно он имеет ядерную природу, наличие здесь мутационных аномалий более чем вероятно. (Удивительно, что сторонники ядерной версии так и не взяли это обстоятельство себе на вооружение.)

Первая попытка выявления нарушений естественного хода мутационного процесса в районе Тунгусской катастрофы была предпринята в 1963 г. Г. Ф. Плехановым. В 1963—1969 гг. был получен надежный морфометрический материал, послуживший фактической основой для расчетов с использованием математического аппарата популяционной генетики. Эти исследования, выполненные в 1973— 1981 гг. КСЭ совместно с сотрудниками Института цитологии и генетики СО АН СССР [57], показали, что, во-первых, мутационный фон в районе эпицентра Тунгусской катастрофы повышен, во-вторых, максимум этого эффекта находится неподалеку от эпицентра взрыва.

Выявление данного обстоятельства, достоверность которого зависит от надежности оригинальных и пока еще не общепринятых популяционно-генетических алгоритмов, породило вопрос о его причине. Наиболее естественным представлялось объяснение эффекта действием канцерогенов-мутагенов, образующихся при сухой возгонке древесины во время лесного пожара. В таком случае границы области мутаций должны, очевидно, совпадать с контуром зоны лесного пожара 1908 г. Отсутствие между ними территориального совпадения свидетельствовало бы против причинно-следственной связи.

Исходя из этих соображений с 1973 г. КСЭ совместно с Институтом леса и древесины СО АН СССР были развернуты работы по оконтуриванию зоны лесного пожара 1908 г. Они представляли собой продолжение исследований, начатых в 1961 г. Н. П. Курбатским [90], который в составе экспедиции КМЕТ АН СССР на основе аэровизуальной съемки района и локальных наземных маршрутов ориентировочно оконтурил район лесного пожара 1908 г. Следует отметить, однако, что аэровизуальные оценки достаточно субъективны, а на земные маршруты, проложенные при участии Н. П. Курбатского, не выходили за пределы Великой Котловины. Поэтому определенные им границы необходимо было проверить более детальной наземной съемкой — в середине 70-х гг. она была проведена под руководством В. В. Фуряева. Ее итоги показали, что контуры области лесного пожара 1908 г. и мутационных эффектов не совпадают. Первая более обширна, имеет двулепестковую структуру и походит по форме на область вывала леса (хотя его площадь гораздо больше). Напротив, область распространения популяционно-генетических эффектов тяготеет к оси симметрии лесоповала, площадь его гораздо меньше зоны пожара, она не имеет двулепестковой структуры, максимум эффекта наблюдается в окрестностях горы Острой в месте пересечения траектории с земной поверхностью.

Мутационные исследования были продолжены на беспозвоночных животных (муравьях), обитающих в районе Тунгусской катастрофы. Работы, проводившиеся с 1969 по 1979 г. под руководством старшего научного сотрудника лаборатории лесной энтомологии Института леса и древесины СО АН СССР В. А. Дмитриенко, показали [27], что морфологические характеристики муравьев, живущих в точках максимума мутационного эффекта у сосны, и муравьев, обитающих в других зонах эпицентрального района, существенно различаются. Относить это к мутационным эффектам преждевременно, так как закономерности мутаций у муравьев не известны, методические подходы к их исследованию у колониальных насекомых достаточно трудны.

Таким образом, имеются факты, позволяющие предполагать наличие в эпицентре Тунгусской катастрофы мутационных нарушений, контур зоны которых явно связан с геометрией Тунгусского взрыва. Вопрос о причинах ее возникновения остается открытым. Работы Е. М. Колесникова [79] по изучению изотопного состава инертных газов в почвах и горных породах района Тунгусской катастрофы дали отрицательный ответ на вопрос о возможности генерации нейтронного потока во время взрыва. Тем самым отрицается его аннигиляционная природа и нейтрогенная природа связанных с ним мутационных эффектов.

Проблематична ситуация и с другими видами физических мутагенов. По Т. Я. Гораздовскому [50], быстрое разрушение кристаллической решетки приводит к так называемому реологическому взрыву, сопровождающемуся генерацией жесткого гамма-излучения. Эти эффекты действительно зарегистрированы в лабораторных условиях, но реальны ли они при разрушении тел, подобных Тунгусскому метеориту, неясно, тем более если учесть, что Тунгусский метеорит имел низкую плотность и рыхлую структуру. Кроме того, взрыв произошел на высоте около 5—6 км, и в этом случае жесткая ионизирующая радиация должна была экранироваться плотными слоями атмосферы. Поскольку ядерная природа взрыва маловероятна, исключается и возможность локального выпадения в 1908 г. радиоактивных осадков. Объяснение мутаций с позиций термических воздействий также не выдерживает критики по причинам, о которых уже было сказано выше.

В последнее время поднят вопрос о возможности объяснения этих эффектов ультрафиолетовым излучением, и здесь возможны три подхода. Согласно первому, в спектре Тунгусского взрыва присутствовала мощная ультрафиолетовая компонента. Такая возможность не исключена, однако пятикилометровая толща приземных слоев атмосферы должна была существенно ослабить этот эффект. Другая точка зрения, обоснованная [69], состоит в том, что пролет и взрыв Тунгусского метеорита вызвали прорыв озонового слоя и, как следствие, интенсивное локальное УФ-облучение района катастрофы Солнцем. Второй точке зрения следует, видимо, отдать предпочтение. Нарушение озонового слоя в момент Тунгусской катастрофы документировано данными обсерватории Маунт-Вильсон [150], поэтому локальное воздействие солнечного ультрафиолета высоковероятно, а его мутагенное влияние экспериментально доказано. Непонятно в этом случае следующее: по заключению дендрологов [10], восстановление леса в эпицентре Тунгусской катастрофы происходило за счет семян, сохранившихся не на поверхности почвы, а в ее глубине. Учитывая малую проникающую способность УФ-излучения, трудно понять, каким образом оно могло воздействовать на семена, находившиеся в таких условиях.

Третье объяснение гипотетично. В биологической литературе имеются указания на то, что электромагнитные возмущения могут играть роль физических мутагенов. В момент Тунгусского взрыва, судя по электрофонным явлениям [8], они имели место и рассчитаны В. Ф. Соляником [118]. Однако сама мутагенность электромагнитного поля остается пока не доказанной.

Таким образом, хотя причина мутационных явлений в районе эпицентра Тунгусского взрыва не объяснена, это не может быть аргументом в пользу его ядерной природы.

Итак, с 1970 по 1980 г. продолжались выявление, сбор и исследование вещества Тунгусского метеорита. Были получены новые данные об элементных и изотопных аномалиях в районе его падения. Наиболее достоверные сведения относятся к сферической фракции космического аэрозоля, т. е. к ничтожно малой и наименее представительной части вещества Тунгусского космического тела, едва ли составляющей тысячные доли процента его массы.

Характер изотопных аномалий в эпицентральной области Тунгусского взрыва не исключает предположения о распылении над нею больших масс углеродистого материала. В совокупности с элементным составом шариков, близким к углистым хондритам, это свидетельствует о возможном родстве Тунгусского метеорита с кометами, с одной стороны, и с углистыми хондритами I типа— с другой.

К этому заключению привели и расчетные работы по физике Тунгусского взрыва, проведенные в течение 1970—1980 гг. гидродинамиками и специалистами в области математического моделирования взрывов — Г. И. Петровым и В. П. Стуловым [105, 106], В. П. Коробейниковым, П. PL Чушкиным и Л. В. Шуршаловым [83, 84], Г. А. Тирским [5] и С. С. Григоряном [51], В. А. Бронштэном и А. П. Бояркиной [11, 12, 19]. При всем различии в методических подходах, исходных допущениях и интерпретации полученных данных они единодушны в выводе о низкой плотности Тунгусского метеорита, что соответствует представлениям о физических свойствах комет. Такой подход позволяет интерпретировать огромную энергию и надземный характер Тунгусского взрыва как результат перехода кинетической энергии в тепловую в ходе быстрого торможения метеорита в плотных слоях атмосферы Земли. Наряду с этим на протяжении 70-х гг. наметилась тенденция к повышению оценки тротилового эквивалента Тунгусского взрыва до 10 и даже 40 Мт. Сказанное относится к работам И. П. Пасечника [103] и A. Бен-Менахема [137], проведших повторную, после 30-х гг. [8, 121], обработку сейсмо- и барограмм Тунгусского взрыва, а также B. А. Бронштэна [И, 12], внесшего поправки на градиент плотности атмосферы.

В этот период был получен важный результат. В. П. Коробейников с соавторами [82] установили, что взрывоподобное разрушение крупных метеорных тел в атмосфере Земли приводит к переходу в излучение кинетической энергии, составляющей единицы и даже десятки процентов от общей суммы энергии взрыва. Тем самым был взят под сомнение один из главных аргументов сторонников ядерной гипотезы Тунгусского взрыва — необычно высокая (10% и более) доля световой энергии в его энергетическом балансе. В тот же период получило новое подтверждение [84] высказанное ранее И. Т. Зоткиным и М. В. Никулиным [66, 135] представление о крутом (более 30°) угле наклона траектории метеорита. Казавшиеся несовместимыми взгляды В. А. Бронштэна [И] о пологом и В. П. Коробейникова [84] о крутом угле наклона траектории в какой-то мере сняты расчетами [85], показавшими, что угол наклона мог меняться благодаря аэродинамическому качеству («клевок» в конце полета) Тунгусского космического тела. Эти же исследования подтвердили высокую вероятность «рикошета» остатков Тунгусского тела, след которого, возможно, и представляют собой осесимметричные отклонения векторов повала леса в «голове» «бабочки» вывала.

Таким образом, к 1979—1980 гг. были получены новые данные как о физике Тунгусского взрыва, так и о материальном составе метеорита. Для их интерпретации немаловажную роль сыграли пролет и взрыв над Канадой дневного болида Ревелсток [140, 142], который вызвал комплекс явлений, в миниатюре воспроизводивших Тунгусский феномен, и оказался углистым хондритом, взорвавшимся и распылившимся в атмосфере. Кроме того, в результате работ Прерийной болидной сети (США), выявился неожиданно высокий процент крупных болидов, пролет которых в атмосфере Земли заканчивается не выпадением метеорита на Землю, а его взрывом при входе в тропосферу. Обсуждение этих фактов привело к заключению, что значительная часть крупных метеоритных тел имеет рыхлую структуру и принадлежит к образованиям, промежуточным между кометами и углистыми хондритами,— «кометоидам» [18]. Было высказано предположение [18], что Тунгусский метеорит связан с разрушением в атмосфере Земли рыхлых метеоритных тел, близких к углистым хондритам.

В течение 1970—1980 гг. фактические данные о Тунгусском метеорите изменились или дополнились.

1. В районе Тунгусского падения была описана элементно-изотопная аномалия, маркированная сдвигами в изотопном составе свинца, водорода и углерода.

2. В торфах эпицептральной области Тунгусской катастрофы обнаружены сростки углеродистого алмаз-графитового материала, имеющего также, по-видимому, космическое происхождение.

3. Завершение площадной съемки, ориентированной на количественную оценку метеоритных шариков в катастрофном слое сфагновых торфов междуречья Подкаменной Тунгуски и Чуни, позволило выявить на этой территории три области выпадения космогенного аэрозоля 1908 г.: центральную (в окрестностях Изб Кулика); северо-западную (в районе пос. Муторай), представляющую собой, вероятно, шлейф рассеивания вещества Тунгусского метеорита, и северо-восточную (в верховьях р. Чуня), связанную, возможно, с оседанием пылевого хвоста болида. Результаты съемки позволили сделать однозначный вывод о том, что сферическая фракция космического вещества, выпавшего во время Тунгусской катастрофы, составляла малые доли процента от его общей массы.

4. Были получены ориентировочные данные о распределении на территории района катастрофы мелкодисперсной остроугольной силикатной фракции космического материала, маркированного сколовым ¹⁴С.

5. Удалось выявить и оконтурить зону мутационных эффектов, связанных с пролетом и взрывом Тунгусского космического тела, установить принципиальное отличие ее геометрии от зон пожара, лучистого ожога и вывала.

6. На основании анализа изотопного состава благородных газов в почвах и горных gородах района катастрофы был сделан отрицательный вывод относительно аннигиляционной или термоядерной природы Тунгусского взрыва.

7. Методами машинного моделирования Тунгусского взрыва была обоснована возможность рикошета Тунгусского космического тела с подкреплением анализом векторной структуры западно-северо-западного сектора района повала леса (выявление осесимметрических отклонений векторов в области продолжения оси симметрии площади вывала).

8. Была доказана неоднородность геологического фона района катастрофы, связанная с наличием в эпицентре взрыва разрушенного конуса триасового палеовулкана.

9. Были суммированы и обобщены в форме каталога данные опросов очевидцев пролета и падения Тунгусского метеорита.

10. Сопоставление всего фактического материала об обстоятельствах Тунгусской катастрофы с явлениями, наблюдавшимися при пролете болида Ревелсток, и с данными Прерийной болидной сети позволило сделать принципиально важный вывод о близости Тунгусского космического тела к углистым хондритам I типа.

Таким образом, была внесена определенная ясность в трактовку ряда принципиальных моментов Тунгусской катастрофы. Вместе с тем обнаружились и серьезные трудности, стоящие на пути создания универсальной модели явлений, связанных с этим событием.

Речь идет, прежде всего, о парадоксах, вытекающих из сопоставления свидетельских показаний о пролете и взрыве Тунгусского космического тела с объективной картиной разрушений на местности. Анализ всей совокупности опросных материалов, проведенный по данным [32], позволил сделать вывод о том, что востоко-юго-восточный вариант траектории, предложенный в середине 60-х гг., находится в явном противоречии с наиболее надежными и многочисленными показаниями очевидцев, проживавших в 1908 г. в среднем течении р. Ангары, и в частности в Кежме. Известно [87], что в этой зоне Тунгусский болид наблюдался на угловой высоте порядка 28° (примерно на уровне Солнца, которое в 7 ч утра по местному времени 30 июня находится именно в таком положении). Простой геометрический расчет показывает, что совмещение этих данных с траекторией, азимут которой составляет 114 и тем более 95°, приводит к парадоксальному заключению о нереально большой (порядка нескольких сотен километров) высоте возгорания Тунгусского болида. Этот парадокс остался непреодоленным и после того, как показания очевидцев из верховьев Нижней Тунгуски (пос. Преображенка, Нэпа, Ербогачен и др.) после детального анализа [531 были отнесены к какому-то другому дневному болиду, отмеченному примерно в тот же период времени (следует заметить, что лето 1908 г. было необычайно богато болидами [4]). Дело в том, что востоко-юго-восточный вариант траектории был вычислен не столько по свидетельским показаниям, сколько на основании отождествления осей симметрии областей вывала леса и лучистого ожога растительности. На этот парадокс указывал Ф. Ю. Зигель [60, 61], на то же обстоятельство обращал внимание и И. С. Астапович [9]. С полной очевидностью, однако, вопрос возник после того, как создание полной сводки свидетельских показаний сделало возможным обозрение их во всей совокупности.

Объективное существование парадокса не подлежит сомнению. В связи с этим были предприняты попытки его объяснения с различных точек зрения.

Ф. Ю. Зигель [61] предположил, что Тунгусское тело маневрировало в атмосфере Земли не только в вертикальной плоскости (что в принципе возможно и для метеорных объектов естественного происхождения [85]), но и в горизонтальной. Последнее автоматически ведет к признанию искусственной природы Тунгусского метеорита, что необоснованно: никаких прямых доказательств искусственной природы Тунгусского метеорита нет. Кроме того, ни один из более чем 700 очевидцев Тунгусской катастрофы, показания которых собраны в [32], не отметил «маневра» как такового.

Действительно, если отвлечься от соображений о траектории, основанных на анализе осей симметрии областей вывала леса и ожога, и вернуться к старому варианту траектории, предложенному Е. Л. Криновым [87], парадокс видимости болида на высоте 28° в Кежме снимается. Остается, однако, непонятной интуитивно очевидная связь оси симметрии областей разрушений с проекцией траектории метеорита.

По-видимому, эти противоречия можно было бы снять, пойдя по пути компромиссного решения вопроса. То, что ось симметрии вывала причинно связана с траекторией, более чем вероятно. Однако отсюда не следует необходимость их отождествления. В ряде публикаций, обсуждающих вопрос о механизме нарушений, вызванных воздушной волной Тунгусского метеорита, указывается на возможность серьезной ее деформации за счет привходящих факторов, в частности за счет стратосферного ветра [86, 123]. Признав это, можно объяснить противоречие следующим образом. Ось симметрии вывала действительно связана с траекторией полета метеорита. Однако фактическая проекция траектории на поверхность Земли с осью симметрии вывала не совпадает, ибо последняя представляет собой не прямое отражение траектории, а скорее отражение формы ударной волны. Ее пространственное положение могло быть изменено, сдвинуто стратосферным ветром или какими-либо иными локальными условиями, вызвавшими поворот фронта ударной волны в направлении, противоположном часовой стрелке, что и сформировало восточную «псевдотраекторию». Такая трактовка представляется нам более вероятной. Следует подчеркнуть, однако, что расчетами она не подкреплена, и в этом направлении предстоит еще большая работа.

В последнее время была предпринята еще одна попытка объяснить парадоксально большую высоту «возгорания» Тунгусского болида [75]. Авторы ее выдвигают предположение о том, что высота видимости Тунгусского космического тела и высота его возгорания — это совершенно разные понятия. По мнению авторов [75], ядро Тунгусской кометы имело высокое альбедо, свойственное вообще льдам, и в силу этого интенсивно отражало лучи восходящего Солнца. Поэтому видимость Тунгусского болида оказывается не связанной с высотой его возгорания: высота могла быть «обычной», т. е. 120—140 км, в то время как наблюдатели могли видеть Тунгусское космическое тело на подлете до его возгорания. Эта точка зрения не может быть априорно исключена, однако требует проверки и доказательств, так как альбедо кометных льдов до настоящего времени окончательно не определено.

Указанный парадокс — это одна из основных трудностей в комплексной интерпретации событий 30 июня 1908 г., определяющих главное направление работ на ближайшие годы. Очевидно, что для его преодоления необходимы серьезные расчеты, которые позволили бы дать исчерпывающий ответ на вопрос: каким образом можно совместить реальный (скорее всего, юго-восточный, близкий к определенному Е. Л. Криновым) вариант траектории с осью симметрии области разрушений, пеленгующей движение тела с востоко-юго-востока.

Эта трудность не единственная. Другая — в определении вещества Тунгусского метеорита. До настоящего времени в распоряжении исследователей отсутствует космический материал, который безоговорочно и с полной уверенностью можно было бы квалифицировать как остатки взорвавшегося 30 июня 1908 г. метеорного тела. Это создает благоприятную почву для генерации экстравагантных гипотез, имеющих подчас спекулятивный характер.

Третья трудность состоит в том, что ни одна из предложенных гипотез о природе Тунгусского метеорита не объясняет удовлетворительным образом комплекс атмосферных аномалий 30 июня — 2 июля 1908 г. Относительно его игнорирования сторонниками ядерной версии уже говорилось выше. Необходимо добавить, что и кометная гипотеза эти явления удовлетворительно не объясняет. В. Г. Фесенков [127—129], связывавший их с воздействием на атмосферу Земли кометного хвоста, неоднократно подчеркивал, что последний должен был задержаться на высоте более 200 км и в силу этого не мог оказать влияния на процессы, происходящие в ионосфере, а тем более на нижележащие слои атмосферы. Между тем фактический материал не оставляет сомнений в том, что область генерации оптических аномалий охватывала всю толщу атмосферы, по крайней мере до высоты 40 км, даже если пренебречь гало, наблюдавшимися в те дни в различных точках северного полушария [102]. Вряд ли это обстоятельство является, однако, для кометной гипотезы «губительным». Как ни странно, но до сих пор при интерпретации атмосферного оптического комплекса 30 июня —• 2 июля 1908 г. не принималась во внимание кома Тунгусской кометы. Последняя же, несомненно, должна иметь радиус в десятки, если не в сотни километров, причем плотность содержащейся в ней пылевой материи должна была превышать плотность пыли в кометном хвосте на несколько порядков. Именно внесение в атмосферу Земли вещества кометной комы могло, по-видимому, вызвать значительно большее по величине и более глубокое запыление атмосферы, чем вторжение одного лишь кометного хвоста.

Следует учитывать и еще одно немаловажное и в какой-то мере странное обстоятельство. Известно, что плотность золя, входящего в состав хвоста комет, ничтожно мала по сравнению с плотностью атмосферных аэрозолей, даже если речь идет о верхних слоях атмосферы Земли. Между тем каждое прохождение Земли через хвосты комет приводило к возникновению достаточно интенсивных оптических атмосферных аномалий. Это подтверждено наблюдениями, проведенными в мае 1910 г., в момент соприкосновения Земли с хвостом кометы Галлея [102], и в 1861 г. [39], когда наша Земля (по удивительному совпадению также 30 июня) соприкоснулась с хвостом крупной кометы. Сходство наблюдавшихся в этих случаях явлений с атмосферным оптическим комплексом 1908 г. поразительно — оно настолько велико, что М. Вольф, наблюдавший эти явления в Гейдельберге в 1910 г., ничего не зная о Тунгусском взрыве, в переписке с К. Фламмарионом обращал внимание на сходство явлений 1910 и 1908 гг. и высказал предположение о том, что в июне 1908 г. Земля вошла в соприкосновение с кометным веществом [102, с. 95—96]. Объяснить это простым запылением атмосферы Земли зольной составляющей кометных хвостов явно не удается. Остается допустить одно: ничтожные по своей массе золи кометных хвостов обладают какой-то пока непонятной, но удивительной по своей силе реакционной способностью, позволяющей им возбуждать интенсивные, скорее всего ионизационные процессы. В совокупности с данными о «всплесках» рентгеновского излучения при вхождении в атмосферу Земли некоторых метеорных потоков это обстоятельство заслуживает серьезных размышлений.

Таким образом, все данные о Тунгусском метеорите на 1980 г. свидетельствуют о том, что Тунгусское космическое тело являлось кометой или близким к кометам образованием. И в то же время эта совокупность сведений утверждает в мысли о том, что наши знания об истинной природе комет ограниченны. И в этом смысле дальнейшая работа по изучению природы Тунгусского феномена представляется принципиально важной: речь идет не просто об изучении некоего исключительного, пусть даже уникально масштабного, события, а об исследовании природы комет, познание которой, в свою очередь, является ключом к пониманию эволюции Солнечной системы, планетных систем вообще и связанной с этим проблемы возникновения жизни в планетарно-звездных системах. Понимание указанного обстоятельства дает право на ответственный вывод о том, что решение проблемы Тунгусского метеорита объективно означает решение одной из фундаментальных проблем современного естествознания в целом.

Отсутствие космического вещества в районе Тунгусской катастрофы объясняется одной из пяти причин, которые, впрочем, не являются удовлетворительными:

1) космическое вещество в районе катастрофы есть, и в большом количестве, но состав его необычен. В силу этого методы, ориентированные на поиски традиционного метеоритного материала, малоэффективны;

2) вывал леса в районе Тунгусской катастрофы имеет к ней прямое отношение, но падение метеорита произошло в другом районе;

3) метеорит в районе Куликовских Изб не только не падал, но и не пролетал; сам вывал леса никакого отношения к событиям 30 июня 1908 г. не имеет, и все полевые работы, начиная с экспедиций Л. А. Кулика,— это цепь ошибок;

4) разрушения лесного массива произведены не за счет перехода кинетической энергии метеорита в энергию ударной волны, а за счет внутренней его энергии, скорее всего ядерной; в силу этого поиски космического вещества в указанном районе бессмысленны;

5) Тунгусский феномен имел не космическую, а земную природу и представлял собою результат земных событий, например извержения вулкана в районе Южного болота, взрыва облака метана или пролета шаровой молнии.

Эти причины выдвигались на протяжении истории изучения Тунгусского метеорита неоднократно, фигурировали они и в начале 70-х гг., поэтому при определении стратегии работ приходилось считаться с их наличием. Некоторые из них заведомо абсурдны, но они возникают на страницах прессы, особенно научно-популярной, с таким упорством, что необходимо учитывать их резонанс в широких кругах читателей, ибо проблема Тунгусского метеорита с самого начала вышла за пределы академических аудиторий.

Ниже мы попытаемся проанализировать эти причины в порядке нарастания степени их достоверности.

Предположение о земном происхождении Тунгусского феномена (см., например, [65, 88, 120]) следует полностью исключить. Оно является результатом либо недоразумения, либо незнания реальных обстоятельств. В частности, длительное обследование района падения, выполненное в 1959—1961 гг. болотоведами [96,97,130] и в 1973—1974 гг. палеовулканологами [112], полностью исключают там как современную вулканическую деятельность, так и метано-образование в сколько-нибудь значительных масштабах. Точно так же анализ метеорологической обстановки 30 июня 1908 г. в Западной и Центральной Сибири возводит предположение о пролете над Красноярским краем шаровой молнии в ранг фантастики [40, 76]. Не подтвердились и высказывавшиеся неоднократно [7, 8, 56, 111] предположения относительно падения частей Тунгусского метеорита в других, помимо междуречья Хушмо и Кимчу, районах Сибири. Буреломы в бассейне р. Кеть, близ пос. Максимкин Яр и Усть-Озерное, принятые П. Л. Дравертом [56] за следы Тунгусской катастрофы, оказались, как выяснилось во время полевых работ КСЭ в 1960 и 1963 гг., следами крупных ветровалов [38, 95]. Кроме того, примерно 100 лет назад, в конце XIX столетия, произошло крупное метеоритное падение в бассейне р. Сым [122], устные предания о котором также должны учитываться при интерпретации опросов местного населения, проведенных на Обь-Енисейском водоразделе.

Менее определенной оказалась ситуация с так называемым восточным вывалом — гипотетическим вторым районом разрушений, вызванных Тунгусским падением. Известно, что предположение о существовании этого района было выдвинуто И. С. Астаповичем [7] со слов П. Н. Липая, заместителя начальника экспедиции, обследовавшей в 1911 г. фарватер Нижней Тунгуски. Начальником ее был В. Я. Шишков, впоследствии крупный советский писатель, работавший тогда в Томске, в Управлении водных и шоссейных путей. Известно, что эта экспедиция едва не погибла, вмерзнув в лед близ устья р. Илимпея в сентябре 1911 г., при неудачной попытке пройти сплавом за один сезон водный маршрут Ербогачен — Туруханск. В ноябре 1911 г., следуя оленьим караваном из устья р. Илимпея в с. Кежма на Ангаре, отряд В. Я. Шишкова пересек район разрушений, вызванных Тунгусским взрывом. Однако, как сообщил П. Н. Липай, произошло это не на междуречье Хушмо — Кимчу, а в бассейне р. Тэтэрэ, примерно в 100 км восточнее района заимки Кулика.

Проверка версии П. Н. Липая — И. С. Астаповича проводилась в несколько этапов. В 1959—1960 гг. во время КСЭ-1 и 2 проводились целенаправленные опросы местных жителей, в 1960 г. бассейн р. Тэтэрэ и прилегающие к нему места были обследованы аэровизуально, зимой 1960—1961 гг. был изучен личный архив В. Я. Шишкова, хранящийся в Москве. Результаты этого этапа работ, освещенные в [59], позволили заключить, что экспедиция В. Я. Шишкова равновероятно могла выйти с устья Илимпеи в Ванавару как через бассейн р. Тэтэрэ (по так называемой Юктинской дороге), так и по Чунскому зимнику. В последнем случае она должна была неизбежно пересечь северо-восточный выступ области повала леса в районе Куликовских Изб. Аэровизуальные наблюдения однозначного результата не дали, так как бассейн р. Тэтэрэ и междуречья Тэтэрэ и Южной Чуни пройдены в конце 20-х гг. крупными верховыми пожарами, которые могли уничтожить или серьезно повредить восточный вывал, если он существовал.

В 1974, 1980, 1981 гг. экспедиционными отрядами КСЭ под руководством А. П. Бояркиной были опрошены старожилы [70] и проведено наземное обследование. В 1980-х гг. И. П. Пасечник [104] на основании современных данных о проводимости сейсмических волн в районе междуречий Чуня — Подкаменная Тунгуска и Подкаменная Тунгуска — Ангара уточнил центр генерации сейсма 30 июня 1908 г. В результате этих исследований установлено, что чего-либо, соизмеримого по масштабу со взрывом в районе заимки Кулика, на междуречье Тэтэрэ и Южной Чуни не происходило. Следов вывала, которые могли бы быть достоверно отнесены к действию пролета и взрыва Тунгусского метеорита, в этом районе не обнаружено, а экспедиция В. Я. Шишкова, вероятнее всего, пересекла на своем пути северо-восточный выступ повала леса, описанного Л. А. Куликом.

Таким образом, восточного вывала, эквивалентного по масштабам Куликовскому, не существует и, вероятно, не существовало.

Помимо восточного вывала с 1959 г. в литературе по Тунгусскому метеориту упоминается западный вывал [111], расположенный на хр. Чувар, в верховьях р. Хушмо, в 27 км западнее Изб Кулика. Предположение о его связи с падением метеорита [111] основано на свидетельских показаниях очевидцев [32] и на результатах полевых работ КСЭ в 1959, 1964, 1970 и 1971 гг. С другой стороны, комплексная группа, в состав которой входили Г. Ф. Плеханов, А. В. Золотов и ряд других участников экспедиций КМЕТ АН СССР, КСЭ и Волго-Уральский филиал НИИ Геофизики, осенью 1961 г. после обследования западного вывала, пришла к заключению о том, что последний представляет собой след верхового пожара, происшедшего в начале столетия, и с Тунгусской катастрофой не связан.

Вопрос этот остается до конца не выясненным, однако его решение не может существенно отразиться на общей стратегии работ, так как площадь западного вывала несоизмеримо мала по сравнению с площадью вывала на междуречье Чамбы и Кимчу.

Относительно связи землетрясения 30 июня 1908 г. в енисейской тайге (район р. Бол. Пит) с падением Тунгусского метеорита [6] мало что известно. Предпринятые в середине 60-х гг. А. Г. Ильиным (КСЭ) опросные работы в этом районе к определенным результатам не привели.

Описанная на основании опросов очевидцев И. М. Сусловым [119] «Сухая речка» на Лакуре, которая, как полагали, являлась бороздой, прорытой метеоритом при падении в районе Лакурского хребта, представляет собой, по данным полевых работ КСЭ в 1967 г., чисто естественное геоморфологическое образование, не связанное с Тунгусской катастрофой.

Таким образом, разрушенный 30 июня 1908 г. на междуречье Чамбы и Кимчу лесной массив является единственным достоверно установленным районом, связанным с падением Тунгусского метеорита. Никаких сколько-нибудь убедительных данных о существовании других районов разрушений, соизмеримых по масштабам с районом Куликовского повала, нет. Поэтому стратегия работ, ориентированная именно на данный район, была и остается полностью обоснованной.

Что касается попыток объяснения Тунгусской катастрофы за счет внутренней энергии тела, в том числе химической и ядерной, то они предпринимались неоднократно и до 1970 г., и после. О некоторых из них мы уже говорили (гипотезы ядерного взрыва А. П. Казанцева — Ф. Ю. Зигеля — А. В. Золотова, антивещественной природы метеорита Л. Лапаза и К. Коуэна), о других следует сказать дополнительно.

Так, в 1973 г. А. Джексон и М. Риан [146] попытались обосновать концепцию о том, что Тунгусский метеорит был черной микродырой, масса которой составляла 10¹⁴ т (!) при субмикроскопических размерах. Это тело, по мнению авторов данной гипотезы, пронзило навылет земной шар, причем «вход» его имел место в районе Куликовской заимки, а «выход» — в Атлантическом океане, в районе северо-восточного побережья Канады. Версия черной дыры вызвала дискуссию на страницах научной прессы [139, 145], причем оживленно обсуждался вопрос о том, правомерно такое предположение с позиций общей релятивистской теории или нет; создается впечатление, что некоторых участников дискуссии больше интересовали абстрактно-физические задачи, чем соответствие модели конкретной ситуации.

Между тем совершенно очевидно, что она не выдерживает даже снисходительной критики и к проблеме Тунгусского метеорита отношения не имеет. Дело в том, что комплекс звуковых и световых явлений, не говоря о барических, сейсмических и геомагнитных, должен был наблюдаться не только на входном, но и на выходном участке траектории, в непосредственной близости от побережья Северной Америки,— в частности, должны были иметь место цунами. Фактический материал 1908 г. показывает, что никаких катастрофических явлений в рассматриваемый период в районе Северной Америки не происходило.

Особо следует сказать о ядерной версии Тунгусского взрыва. В отличие от других, нейтральных, версий к 1970 г. она оформилась в научную гипотезу, претендующую на всестороннее объяснение явлений, связанных со взрывом Тунгусского метеорита. В полном виде относящаяся сюда аргументация изложена в монографии А. В. Золотова [63]. Эта книга вызвала новое обострение дискуссии о природе Тунгусского метеорита. Не останавливаясь на ней, отметим, что ядерная гипотеза по состоянию на 1970 г. имела ряд серьезных недостатков, из которых наиболее существенным явилась ее несостоятельность при интерпретации «светлых ночей» 1908 г.

Таким образом, в 1970—1971 гг. какие бы то ни было основания для того, чтобы положить в основу генеральной стратегии дальнейших исследований нетривиальные гипотезы, отсутствовали, хотя проверка концепции А. В. Золотова предусматривалась на всех этапах планируемых на будущее работ.

При обсуждении вопроса о том, мог ли метеорит вызвать повал леса, упав в другом месте или вылетев вновь за пределы земной атмосферы, нужно отметить следующее. Предположение о том, что Тунгусский метеорит мог, вызвав разрушения в районе Куликовских Изб, пролететь дальше по ходу траектории, выдвигалось неоднократно [9, 98]. Возможность прохождения крупных метеорных тел через атмосферу Земли по касательной документирована спутниковой аэрофотосъемкой [136, 138, 145, 149]. Поэтому исключать a priori такую возможность для Тунгусского метеорита было бы неправильно. Косвенные аргументы в ее пользу имелись, как выяснилось позднее, в работе В. Г. Фаста с соавторами [125], содержащей каталог сведений о векторных и скалярных характеристиках повала леса, вызванного воздушной волной Тунгусского метеорита. Обработка этих данных [124] действительно выявила в области продолжения траектории за эпицентр осесимметричные отклонения — слабые, но статистически достоверные, которые логичнее всего интерпретировать как след баллистической волны или, иными словами, как след рикошета. Тем не менее, даже если допустить возможность рикошета остатков Тунгусского метеорита, общая физическая картина вызванных им разрушений, выявленная к началу 1971 г., позволяла уверенно говорить о том, что сброс большей части массы имел место именно в районе повала леса, описанного Л. А. Куликом. Для Тунгусского болида рикошет возможен и теоретически рассчитан [85, 134].

Каковы же в свете сказанного перспективы изучения Тунгусского метеорита на ближайшие годы? По-видимому, как и в предыдущее десятилетие, ключевыми останутся работы, ориентированные на изучение космохимической элементно-изотопной аномалии в районе Тунгусской катастрофы. Есть все основания думать, что эти исследования, сколь бы сложны и трудоемки они ни были, позволят в конечном счете дать ответ на вопрос о материальном составе Тунгусского космического тела, а следовательно, о его природе и месте среди тел Солнечной системы. Указанные изменения должны сочетаться, во-первых, с работами в области натурного и математического моделирования физических процессов, сопровождающих вторжение в атмосферу планет крупных метеорных тел, и, во-вторых, с изучением космофизических связей атмосферных оптических аномалий. В последнем случае многое зависит от прогресса в понимании природы мезосферных облаков, физических процессов генерации свечения ночного неба и механизма возникновения зоревых и поляризационных эффектов.

Вспомогательную на данном этапе развития событий, но, возможно, масштабную в перспективе роль могут сыграть неожиданности, связанные потенциально с биологическими эффектами в районе Тунгусской катастрофы. До настоящего времени их изучение не внесло существенного вклада в понимание физической сущности Тунгусского феномена. Между тем биологические эффекты реально существуют, и этот факт заставляет предполагать наличие обширной «зоны неожиданностей», прогнозировать развитие которой пока очень трудно. Не исключено, что именно раскрытие механизмов биологических последствий Тунгусского взрыва заставит пересмотреть взгляды и на их механизм, и на природу явления в целом.

История исследования Тунгусского метеорита измеряется уже более чем шестью десятилетиями. Она насыщена событиями и являет собой яркий пример эволюции научных представлений от простого к сложному. Последняя страница ее еще не написана, и вряд ли это случится в ближайшие годы: как всегда бывает при разработке крупной научной проблемы, решение одного вопроса ведет к постановке новых, нередко еще более масштабных задач. Тунгусский метеорит — это не частный научный вопрос, а именно проблема, ибо от решения ее будет во многом зависеть ближайшая, а может быть, и отдаленная перспектива изучения эволюции кометно-метеорной материи Солнечной системы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Алексеева К. Н., Васильев Н. В., Ковалюх Н. Н. и др. Свинец из торфов в районе Тунгусского явления.— В кн.: Космическое окружение и Земля. Киев: Наук. Думка, 1977, с. 125—128
2. Алексеева К. Н., Смирнова А. В., Васильев Н. В. и др. Спектральный анализ торфа из района падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 19—24.
3. Альтов Г., Журавлева В. Путешествие к эпицентру полемики.— Звезда, 1964, № 12, с. 130—138.
4. Анфиногенов Д. Ф., Будаева Л. И. Болиды лета — осени 1908 г. в средних широтах Евразии в связи с проблемой Тунгусского метеорита.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 22—29.
5. Апштейн Э. 3., Вартанян Н. В., Пилюгин Н. Н., Тирский Г. А. Движение и испарение метеорных частиц в атмосферах Земли, Марса и Венеры.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 117—128.
6. Астапович И. С. Землетрясение 30 июня 1908 г. в Енисейской тайге в связи с падением Тунгусского метеорита.— Природа, 1948, № 1, с. 86—87.
7. Астапович И. С. Впечатление первых европейцев о буреломе Тунгусского метеорита.— Природа, 1948, № 5, с. 26—27.
8. Астапович И. С. Большой Тунгусский метеорит.— Природа, 1951, № 2, с. 23—32; № 3, с. 13—23.
9. Астапович И. С. К вопросу о Тунгусском метеорите.— В кн.: Исследования метеоров. М.: Наука, 1966, № 1, с. 152—155.
10. Бережной В. Г., Драпкина Г. И. Изучение аномального прироста леса в районе падения Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1964, вып. 24, с. 162—169.
11. Бояркина А. П., Бронштэн В. А. Об энергии взрыва Тунгусского метеорита и учете неоднородности атмосферы.— Астроном, вестник, 1975, т. IX, № 3, с. 172—178.
12. Бояркина А. П., Бронштэн В. А., Станюкович А. К. Нестационарные взаимодействия ударных волн в газодинамических задачах метеоритики.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 138—156.
13. Бояркина А. П., Васильев И. В., Ваулин П. П. п др. К оценке выпадения космической и индустриальной пыли на больших площадях,— В кн.: Астрономия и геодезия. Вып. 4. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973, с. 45—53.
14. Бояркина А. П., Васильев И. В., Ваулин П. П. и др. К оценке притока силикатной метеорной пыли на поверхность Земли.— В кн.: Материалы Четвертой научной конференции по математике и механике. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1974, с. 120—121.
15. Бояркина А. П., Васильев Н. В., Менявцева Т. А. и др. К оценке вещества Тунгусского метеорита в районе эпицентра взрыва.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 8—15.
16. Бояркина А. П., Васильев Н. В., Назаренко М. К. О притоке метеорной материи на Землю.— В кн.: Тезисы докладов, представленных на симпозиум «Взаимодействие космической пыли с атмосферой», 8—11 октября 1974 г., Ашхабад. М., 1974, с. 8—9.
17. Бояркина А. П., Васильев Н. В., Назаренко М. К. Количественный анализ сферических микрочастиц по материалам сбора их в сфагновых торфах.— Метеоритика, 1976, вып. 35, с. 69—72.
18. Бронштэн В. А. Тунгусский метеорит и болиды Прерийной сети.— Астроном, вестник, 1976, т. X, № 2, с. 73—80.
19. Бронштэн В. А., Бояркина А. П. Расчеты воздушных волн Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 47—63.
20. Бурмин Ю. А. Алмазы, которые есть везде.—Природа, 1983, № 11, с. 46—51.
21. Васильев Н. В. Состояние проблемы Тунгусского метеорита на начало 1974 г.— В кн.: Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 3—12.
22. Васильев Н. В. Проблемы Тунгусского метеорита.— Земля и Вселенная, 1975, № 1, с. 29—35.
23. Васильев Н. В. Современное состояние проблемы Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблемы астрономии и геодезии. М., 1977, с. 88—106.
24. Васильев Н. В. Послесловие к книге Б. И. Вронского «Тропой Кулика».— М.: Мысль, 1977, с. 210—220.
25. Васильев Н. В., Вронский Б. И., Демин Д. В. и др. Силикатные сферулы в торфах района падения Тунгусского метеорита.— Докл. АН СССР, 1971, т. 199, № 6, с. 1400—1402.
26. Васильев Н. В., Демин Д. В., Журавлев В. К. и др. Современное состояние исследовании Тунгусского метеорита.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 4—14.
27. Васильев Н. В., Дмитриенко В. К., Федорова О. П. О биологических последствиях Тунгусского взрыва.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 188—195.
28. Васильев Н. В., Журавлев В.К., Демин Д. В. и др. О некоторых аномальных эффектах, связанных с падением Тунгусского метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 71—87.
29. Васильев Н. В., Журавлев В. К., Львов Ю. А. и др. Изучение проблемы Тунгусского метеорита Комплексной самодеятельной экспедицией.—В кн.: Итоги исследований по математике и механике за 50 лет. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1967, с. 137—149.
30. Васильев Н. В., Иванова Г. М., Львов Ю. А. Новое о веществе Тунгусского метеорита.— Природа, 1973, № 7, с. 99—101.
31. Васильев Н. В., Ковалевский А. Ф. О путях дальнейшего изучения проблемы Тунгусского метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 3—15.
32. Васильев Н. В., Ковалевский А. Ф., Разин С. А., Эпиктетова Л. Е. Показания очевидцев Тунгусского метеорита.— Деп. 24.XI.81, № Б350-81д.
33. Васильев Н. В., Кухарская Л. К., Бояркина А. П. и др. О механизме стимуляции роста растений в районе падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 195-202.
34. Васильев Н. В., Львов Ю. А., Вронский Б. И. и др. Поиски вещества Тунгусского метеорита в 1968—1970 гг.— В кн.: Современное состояние проблемы Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1971, с. 11—12.
35. Васильев Н. В., Львов Ю. А., Вронский Б. И. и др. Поиски мелкодисперсного космического вещества в торфах района падения Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1973, вып. 32, с. 141—146.
36. Васильев Н. В., Львов Ю. А., Гришин Ю. А. и др. Поиски вещества Тунгусского метеорита в торфах района междуречья Подкаменной и Нижней Тунгусок.— В кн.: Проблемы космохимии. Киев: Наук, думка, 1974, с. 60—69.
37. Васильев Н. В., Львов Ю. А., Иванова Г. М. и др. Новые данные о предполагаемом космическом веществе в районе Тунгусской катастрофы.— В кн.: Проблемы космической физики. Киев: Вища школа, 1974, с. 79 — 83.
38. Васильев Н. В., Львов Ю. А., Ошаров А. Б. и др. Гипотеза профессора П. Л. Драверта в свете результатов экспедиции 1960 г.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 173—176.
39. Васильев Н. В., Фаст Н. П. Новые материалы о «светлых ночах» лета 1908 г.— В кн.: Физика мезосферных (серебристых) облаков. Рига: Зинатне, 1970, с. 95—101.
40. Васильев Н. В., Фаст Н. П. О связи мезосферных облаков с некоторыми космофизическими явлениями.— В кн.: Астрономия и геодезия. Вып. 2. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973, с. 64—72.
41. Васильев Н. В., Фаст Н. П. Границы зон оптических аномалий лета 1908 года.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 112—113.
42. Виноградов А. П., Девирц А. Л., Добкина Э. И. Концентрация ¹⁴С в атмосфере во время Тунгусской катастрофы и антивещество.— Докл. АН СССР. 1966, т. 168, .№ 4, с. 900—903.
43. Голенецкий С. П., Жигаловская Т. Н., Голенецкая С. И. К вопросу о роли атмосферных выпадений в формировании микроэлементного состава почв и растений.— Почвоведение, 1981, № 2, с. 41—48.
44. Голенецкий С. П., Степанок В. В. К поискам вещества Тунгусского космического тела.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 102—115.
45. Голенецкий С. П., Степанок В. В. Кометное вещество на Земле.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 99—122.
46. Голенецкий С. П., Степанок В. В., Колесников Е. М. Признаки космохимической аномалии в районе Тунгусской катастрофы 1908 г.— Геохимия, 1977, №11, с. 1635—1645.
47. Голенецкий С.П., Степанок В. В., Колесников Е. М., Мурашов Д. А. К вопросу о химическом составе и природе Тунгусского космического тела.— Астроном, вестник, 1977, т. XI, № 3, с. 126—136.
48. Голенецкий С. П., Степанок В. В., Колесников Е. М., Мурашов Д. А. Экспериментальное обоснование кометной природы Тунгусского космического тела.— В кн.: Проблемы космической физики. Вып. 13. Киев: Изд-во Киевск. ун-та, 1978, с. 39—48.
49. Голенецкий С. П., Степанок В. В., Мурашов Д. А. К оценке докатастрофного состава Тунгусского космического тела.— Астроном, вестник, 1981, т. XV, № 3, с. 167—173.
50. Гораздовский Т. Я. Динамика взрыва Тунгусского метеорита в свете эффектов лабораторного реологического взрыва.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 74—82.
51. Григорян С. С. К вопросу о природе Тунгусского метеорита.— Докл. АН СССР, 1976, т. 231, № 1, с. 57—60.
52. Девирц А. Л. Радиоуглерод в атмосфере Земли в период Тунгусской катастрофы и в прошлом.— В кн.: Труды Всесоюзного совещания по проблеме «Астрофизические явления и радиоуглерод». Тбилиси, 1969. Тбилиси: Изд-во Тбилисск. ун-та, 1970, с. 21—25.
53. Демин Д. В., Дмитриев А. Н., Журавлев В. К. Информационный аспект исследований Тунгусского феномена 1908 г.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 30—49.
54. Долгов Ю. А., Васильев Н. В., Шугурова Н. А. и др. Химический состав силикатных шариков из торфов района падения Тунгусского метеорита.— Докл. АН СССР, 1971, т. 200, № 1, с. 201—204.
55. Долгов Ю. А., Васильев Н. В., Шугурова Н. А. и др. Состав микросферул из торфов района падения Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1973, вып. 32, с. 147—149.
56. Драверт П. Л. Бурелом и ожог леса бассейна р. Кети.— Метеоритика, 1948, вып. 4, с. 112—114.
57. Драгавцев В. А., Лаврова Л. А., Плеханова Л. Г. Экологогенетический анализ линейного прироста сосны обыкновенной в районе Тунгусской катастрофы 1908 г.— В кн.: Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 132—141.
58. Журавлев В. К., Демин Д. В., Вронский Б. И. и др. Результаты шлихового опробования и спектрального анализа почв из района падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 99—111.
59. Журавлев В. К., Кошелев В. А., Васильев Н. В. Поиски Восточного вывала.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 163—167.
60. Зигель Ф. Ю. Об атмосферной траектории Тунгусского тела.— В кн.: Современное состояние проблемы Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1971, с. 16—18.
61. Зигель Ф. Ю. К вопросу о природе Тунгусского тела.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 151—161.
62. Золотов А. В. О радиоактивности образцов тунгусских деревьев.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Вып. 2. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1967, с. 168—172.
63. Золотов А. В. Проблема Тунгусской катастрофы 1908 г.— Минск: Наука и техника, 1969.— 202 с.
64. Зоткин И. Т. Об аномальных оптических явлениях в атмосфере, связанных с падением Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1961, вып. 20, с. 40-53.
65. Зоткин И. Т. Тунгусские метеориты падают каждый год.— Природа, 1971, № 1, с. 83—84.
66. Зоткин И. Т., Цикулин М. А. Моделирование Тунгусского взрыва.— Природа, 1966, № б, с. 81—89.
67. Иванов К. Г. Геомагнитные явления, наблюдавшиеся на Иркутской магнитной обсерватории вслед за взрывом Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1961, вып. 21, с. 46—48.
68. Иванов К. Г. О причине последующих изменений поля в геомагнитном эффекте Тунгусского метеорита.— Геомагнетизм и аэрономия, 1961, т. 1, № 4, с. 616—618.
69. Иванов Г. А., Костененко В. И. Возможные последствия воздействия солнечной радиации в момент падения Тунгусского метеорита,— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 80—82.
70. Иванова Г. М., Львов Ю. А., Ковалевский А. Ф. Новые опросные данные о падении Тунгусского метеорита, полученные в 1964 году.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Вып. 2. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1967, с. 36—39.
71. Ильина Л. П., Сливина Л. М., Демин Д. В. и др. Результаты спектрального анализа проб почвы из района Тунгусского падения.— В кн.: Современное состояние проблемы Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск,
ун-та, 1971, с. 25—27.
72. Квасница В. Н., Соботович Э. В., Ковалюх Н. Н. и др. Высокобарические полиморфы углерода в торфах района Тунгусской катастрофы.— Докл. АН УССР, серия Б, 1979, № 12, с. 1000—1004.
73. Кириченко Л. В. К вопросу образования локального следа выпадений от взрыва космического тела в 1908 г.— В кн.: Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 111—126.
74. Кириченко Л. В., Гречушкина М. П. О радиоактивности почвы и растений в районе падения Тунгусского метеорита.— Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 139—152.
75. Ковалевский А. Ф., Потапов И. Н. Об угле наклона траектории Тунгусского метеорита.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 161—165.
76. Коженкова 3. П., Брок В. А., Федюшина Л. П. и др. Синоптико-метеорологические условия лета 1908 года.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 179—186.
77. Колесников Е. М. О некоторых вероятных особенностях химического состава Тунгусского космического тела.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 87—102.
78. Колесников Е. М. Изотопные аномалии в торфе с места падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 49—63.
79. Колесников Е. М., Лаврухина А. К., Фисенко А. В. Новый метод проверки гипотез аннигиляционного и термоядерного характера Тунгусского взрыва 1908 г.— В кн.: Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 102—110.
80. Колесников Е. М., Люль А. Ю., Иванова Г. М. Нейтроноактивационный анализ некоторых элементов в силикатных шариках из торфа района падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 87—99.
81. Колесников Е. М., Шестаков Г. И. Изотопный состав свинца из торфов района Тунгусского взрыва 1908 г.— Геохимия, 1979, № 8, с. 1202—1211.
82. Коробейников В. П., Путятин Б. В., Чушкин П. И., Шуршалов Л. В. Об эффектах излучения в условиях неоднородной атмосферы при Тунгусском явлении.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 5—24.
83. Коробейников В. П., Чушкин П. И., Шуршалов Л. В. О расчете наземных разрушений при воздушном взрыве метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 54—65.
84. Коробейников В. П., Чушкин П. И., Шуршалов Л. В. Моделирование и расчет взрыва Тунгусского метеорита.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 115—138.
85. Коробейников В. П., Чушкин П. И., Шуршалов Л. В. Взаимодействие больших метеоритных тел с атмосферой Земли.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 99—117.
86. Коротков П. Ф. Об увеличении давлений в ударной волне взрыва в направлении ветра.— Журн. прикл. математики и техн. физики, 1981, № 3, с. 25—35.
87. Кринов Е. Л. Тунгусский метеорит,— М.— Л.: Изд-во АН СССР, 1949.—196 с.
88. Кудрявцева Н. А был ли метеорит?— Техника — молодежи, 1981, №11, с. 35-37.
89. Кулик Л. А. Метеоритная экспедиция на Подкаменную Тунгуску в 1939 г.— Докл. АН СССР, Новая серия, 1940, т. XXVIII, № 7, с. 597— 601.
90. Курбатский Н. П. О лесном пожаре в районе Тунгусского падения в 1908 г.— Метеоритика, 1964, вып. 25, с, 168—172.
91. Левченко М. А., Терентьева А. А. Предварительные результаты спектрального определения примесей в пробах торфа района взрыва Тунгусского метеорита.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 16—19.
92. Львов Ю. А. О нахождении космического вещества в торфе.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Вып. 2. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1967, с. 140—144.
93. Львов Ю. А. Углерод в составе Тунгусского метеорита.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 83—88.
94. Львов Ю. А., Васильев Н. В., Ваулин П. П. и др. Зола в слое торфа 1908 года.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 94—98.
95. Львов Ю. А., Васильев Н. В., Ошаров А. Б. и др. Проверка одной гипотезы.— Природа, 1961, № 7, с. 98—99.
96. Львов Ю. А., Иванова Г. М. Провальные (термокарстовые) депрессии на крупнобугристых торфяниках района падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 48—58.
97. Львов Ю. А., Лагутская Л. И., Иванова Г. М. и др. Болота района падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 34—47.
98. Любарский К. А. К вопросу о Тунгусском метеорите 30 июня 1908 г.—Изв. АН ТуркмССР, 1959, № 6, с. 128—129.
99. Методы обнаружения космического вещества в некоторых природных объектах/ Львов Ю. А., Васильев Н. В., Антонов И. В. и др.— Новосибирск: изд. ИГиГ СО АН СССР, 1971.— 8 с.
100. Некрытое Н. И., Журавлев В. К. Визуальное определение границ вывала.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 87—93.
101. Несветайло В. Д., Ковалюх Н. Н. Динамика концентрации радиоуглерода в годичных кольцах деревьев из центра Тунгусской катастрофы.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 141—151.
102. Ночные светящиеся облака и оптические аномалии, связанные с падением Тунгусского метеорита / Васильев Н. В., Журавлев В. К., Журавлева Р. К. и др.— М.: Наука, 1965.— 112 с.
103. Пасечник И. П. Оценка параметров взрыва Тунгусского метеорита по сейсмическим и микробарографическим данным.— В кн.: Космическое вещество на Земле. Новосибирск: Наука, 1976, с. 24—54.
104. Пасечник И. П. Уточнение времени взрыва Тунгусского метеорита 30 июня 1908 г. по сейсмическим данным.— В кн.: Космическое вещество и Земля. Новосибирск: Наука, 1986.
105. Петров Г. И., Стулов В. П. Движение больших тел в атмосферах планет.—Космические исследования, 1975, т. 13, № 4, с. 587—594.
106. Петров Г. И., Стулов В. П. Новая гипотеза о Тунгусском метеорите.—Земля и Вселенная, 1975, № 4, с. 74—75.
107. Плеханов Г. Ф. Предварительные итоги двухлетних работ Комплексной самодеятельной экспедиции по изучению проблемы Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, унта, 1963, с. 3—21.
108. Плеханов Г. Ф. Некоторые итоги работы Комплексной самодеятельной экспедиции по изучению проблемы Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1964, вып. 24. с. 170—176.
109. Плеханов Г. Ф., Васильев Н. В., Демин Д. В. и др. Некоторые итоги изучения проблемы Тунгусского метеорита.— Геол. и геофиз., 1963, № 1, с. 111-123.
110. Плеханов Г. Ф., Ковалевский А. Ф., Журавлев В. К., Васильев Н. В. О влиянии взрыва Тунгусского метеорита на геомагнитное поле.— Геол. и геофиз., 1961, № 6, с. 94—96.
111. По следам Тунгусской катастрофы/Васильев Н., Демин Д., Ероховец А. и др.— Томск: Томское кн. изд-во, 1960.— 160 с.
112. Сапронов И. Л., Соболенко В. М. Некоторые черты геологического строения Куликовского палеовулкана нижнетриасового возраста.— В кн.:Проблемы метеоритики. Новосибирск: Наука, 1975, с. 13—19.
113. Соботович Э. В. Космическое вещество в земной коре.— М.: Атомиздат, 1976.— 160 с.
114. Соботович Э. В., Квасница В. Н., Ковалюх Н. Н. и др. Радиоуглеродные и минералогические свидетельства вещественного Тунгусского тела.— Минералогический журнал, 1980, т. 2, № 1, с. 28—32.
115. Соботович Э. В., Квасница В. Н., Ковалюх Н. Н. Новое свидетельство вещественности Тунгусского тела.— В кн.: Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск: Наука, 1983, с. 138—141.
116. Соботович Э. В., Ковалюх Н. Н., Васильев Н. В. и др. Оценка степени космогенности силикатной составляющей почв из района падения Тунгусского метеорита по радиоуглеродным данным.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 80—87.
117. Соботович Э. В., Кононенко Л. А. К вопросу об изотопных смещениях в стабильных элементах метеоритов.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 69—80.
118. Соляник В. Ф. Тунгусская катастрофа 1908 г. в свете электрической теории метеорных явлений.— В кн.: Взаимодействие метеоритного вещества с Землей. Новосибирск: Наука, 1980, с. 178—188.
119. Суслов И. М. К розыску большого метеорита 1908 г.— Мироведение, 1927, т. 16, № 1, с. 13—18.
120. Сытин В. Пути и встречи.—М.: Советский писатель, 1976.
121. Тресков А. К вопросу о сейсмических волнах, сопровождавших падение Тунгусского метеорита 30 июня 1908 г.— Астроном, журнал, 1934, т. 11, вып. 6, с. 597—599.
122. Трухачев Г. А. К вопросу о метеоритном кратере в бассейне реки Сым.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1963, с. 177—178.
123. Фаст В. Г. О траектории Тунгусского метеорита.— В кн.: Материалы Второй научной конференции по математике и механике. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1972, с. 27—28.
124. Фаст В. Г., Баранник А. П., Разин С. А. О поле направлений повала деревьев в районе падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 39—52.
125. Фаст В. Г., Бояркина А. П., Бакланов М. В. Разрушения, вызванные ударной волной Тунгусского метеорита.— В кн.: Проблема Тунгусского метеорита. Вып. 2. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1967, с. 62—104.
126. Фаст В. Г., Павлова Л. В. Режим ветра в районе падения Тунгусского метеорита.— В кн.: Вопросы метеоритики. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1976, с. 83-89.
127. Фесенков В. Г. О природе Тунгусского метеорита.— Метеоритика, 1960, вып. 20, с. 27—31.
128. Фесенков В. Г. О природе комет в условиях падения их на Землю.— Метеоритика, 1961, вып. 21, с. 4—14.
129. Фесенков В. Г. О пометной природе Тунгусского метеорита.— Астроном, журнал, 1961, т. 38, вып. 4, с. 577—592.
130. Фесенков В. Г., Флоренский К. П., Зоткин И. Т., Пьявченко Н. И. Природа Тунгусского падения.— Природа, 1962, № 8, с. 24—42.
131. Фирсов Л. В., Журавлев В. К., Панычев В. А. Результаты анализов концентрации радиоуглерода в слоях древесины лиственницы из района Тунгусского падения.— В кн.: Метеоритные исследования в Сибири. Новосибирск: Наука, 1984, с. 67—77.
132. Флоренский К. П. Предварительные результаты Тунгусской метеоритной экспедиции 1961 г. —Метеоритика, 1963, вып. 23, с. 3—29.
133. Флоренский К. П. Проблемы космической пыли и современное состояние изучения Тунгусского метеорита.— Геохимия, 1963, № 3, с. 284—296.
134. Хохряков В. А. О взаимодействии космических тел с атмосферами планет.—Космические исследования, 1977, т. 15, № 2, с. 203—207.
135. Цикулин М. А. Ударные волны при движении в атмосфере крупных метеоритных тел.— М.: Наука, 1969.— 87 с.
136. Bartky С. D., Li F., Gordon E., Carta D. Meteor of august 10, 1972.— Nature, 1974, v. 247, N 5441, p. 449—450.
137. Ben-Menahem A. Source parameters of the Siberian explosion of June 30, 1908, from analysis of seismic signals at four stations.— Phys. Earth and Planet. Interiors, 1975, v. 11, p. 1—35.
138. Bigg E. K., Thompson W. I. Daytime photograph of a group of meteor trails.— Nature, 1969, v. 222, N 5189, p. 156—157.
139. Burns J. O., GreensteinG., Verosub K. L. The Tungus event as a small black hole: geophysical consideration.— Mon. Notic. Roy. Astronom. Soc, 1976, v. 175, N 2, p. 355-357.
140. Carr M. H. Atmospheric collection of debris from the Revelstoke and Allende fireballs.— Geochim. et Cosmochim. Acta, 1970, v. 34, N 6, p. 689—700.
141. Cowan C, Atluri C. R., Libbi W. F. Possible anti-matter content of the Tunguska meteor of 1908.— Nature, 1965, v. 206, N 4987, p. 861—865.
142. Folinsbee R. E., Douglas J. A., Maxwell J. A. Revelstoke, a new type 1 carbonaceous chondrite.— Geochim. et Cosmochim. Acta, 1967, v. 31, N 10, p. 1625—1635.
143. Glass B. P. Silicate spherules from Tunguska impact area.— Science, 1969, v. 164, N 3879, p. 547—549.
144. Glass B. P. Tunguska silicate spherules and associated metallic phases.—Meteoritics, 1976, v. 11, N 4, p. 287—288.
145. Hughes D. W. Tunguska revisited.— Nature, 1976, v. 259, N 5545, p. 626—627.
146. Jackson IV A. A., Ryan M. P. Was the Tungus event to a black hole?— Nature, 1973, v. 245, N 5420, p. 88—89.
147. La Paz L. The energy of the Podkammenaya Tunguska, Syberia, Meteorite fall.— In: Popular Astronomie, 1948, v. 56, p. 330—331.
148. Lerman I. C, Mook W. G., Vogel I. C. Effect of the Tunguska meteor and sunspot on radiocarbon in the treerings.— Nature, 1967, v. 216, N 5119, p. 150-175.
149. Opic E. J. A meteorite that got away.— Irish. Astronom. J., 1974, v. 11, N 5-6, p. 165-172.
150. Turco R. P., Toon О. В., Park C. e. a. An analysis of the physical, chemical, optical and historical dates impacts of the 1908 Tunguska meteor fall.— Icarus, 1982, v. 50, N 1, p. 1—50.
151. Whipple F. I. W. On phenomena related to the Great Siberian meteor.—Quart. J. of the Royal Meteorolog. Soc, 1934, v. 60, № 256, p. 505—513.

Войти в систему

Н.В.ВАСИЛЬЕВ, ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА (1970-1980 гг.*) в кн: КОСМИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ, Новосиб., Наука, 1986, с.3-34.

Н.В.ВАСИЛЬЕВ, ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА (1970-1980 гг.*)
в кн: КОСМИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ, Новосиб., Наука, 1986, с.3-34.