Полевые работы по изучению района падения Тунгусского метеорита, которые проводились в 30-х годах под руководством Л.А. Кулика, не дали многих необходимых сведений об этом районе. Оставалась необследованной область поваленного леса, не были уточнены границы разрушений, не проводились поиски тонко раздробленной фракции метеоритного вещества, не были до конца обработаны материалы аэрофотосъемки.
Разведка, выполненная в 1953 г. К.П. Флоренским, показала полную возможность и необходимость проведения новой, хорошо оснащенной экспедиции.
К этому добавилось еще одно обстоятельство. В 1957 г. научный сотрудник Комитета по метеоритам АН СССР А.А. Явнель, исследуя в лаборатории пробы почв, привезенные с места падения Л.А. Куликом, а также К.П. Флоренским, обнаружил в них железные частицы метеоритного происхождения и микроскопические, очевидно, магнетитовые шарики [402-404].
Напомним, что подобные шарики, размерами в доли миллиметра, были впервые обнаружены Е.Л. Криновым и С.С. Фонтоном [228, 229] при изучении образцов железного Сихотэ-Алинского метеорита. Они представляют собой застывшие капельки расплавившегося при полете через атмосферу железа или магнетита. Почти одновременно такие же шарики обнаружил Г. Найнинджер [479] в Аризонском метеоритном кратере.
Открытие А.А. Явнеля указывало на то, что Тунгусский метеорит, по-видимому, был железным (как и предполагал в свое время Л.А. Кулик). Оно произошло в разгар полемики с А.П. Казанцевым и было широко разрекламировано метеоритологами и популяризаторами (о нем говорится даже в книге [119]). При подготовке новой экспедиции все были готовы к тому, что в Тунгусской тайге упал и взорвался гигантский железный метеорит.
Все это, увы, оказалось научной ошибкой. В помещении Комитета по метеоритам, где хранились пробы Кулика и Флоренского, было много экземпляров железного Сихотэ-Алинского метеорита, хранившихся в открытом виде. Кроме того, их нередко распиливали. Метеоритная пыль с этих экземпляров внедрялась и в Тунгусские пробы, подвергая их загрязнению. Когда экспедиция 1958 года исследовала другие пробы, собранные Л.А. Куликом и оставшиеся в его избах, никаких магнетитовых шариков и железных частиц в них не оказалось.
Экспедиция Академии наук 1958 года
Организация экспедиции была поручена научному сотруднику Института геохимии и аналитической химии АН СССР им. В.И. Вернадского (ГЕОХИ) К.П. Флоренскому. В ее состав вошли: минералог О.А. Кирова, геолог Б.И. Вронский, химик Ю.И. Емельянов, астроном И.Т. Зоткин, физик С.А. Кучай, химик П.Н. Палей1, лаборанты Е.И. Малинкин и Т.М. Горбунова и участник третьей экспедиции Кулика К.Д. Янковский, а также кинооператор Московской студии научно-популярных фильмов М.А. Заплатин.
Выехав из Москвы 3 июня, экспедиция доехала поездом до Красноярска, оттуда самолетом добралась до Ванавары (с пересадкой в Кежме). Взяв двух проводников-эвенков А.И. Дженкоуля и А.И. Доонова, экспедиция с оленьим караваном добралась до базы Кулика и разместилась в его избушках. С 20 июня по 24 июля, в течение 34 дней, экспедиция проводила научные исследования [373]. Работа этой экспедиции во всех подробностях описана в книге Б.И. Вронского [92].
Экспедиция разделилась на три отряда. Два из них вели маршрутную съемку, третий занимался полевым минералогическим и химическим изучением собранных образцов. Была оконтурена область поваленного леса, причем ее площадь была определена в 1500 км2. (В ходе последующих изысканий эта величина была уточнена и найдена равной 2150 км2.) Были замерены многочисленные азимуты поваленных деревьев, что позволило подтвердить радиальный характер вывала леса на большой территории, ранее установленный Куликом для центральной и южной ее части. Подтвердился вывод Е.Л. Кринова о влиянии рельефа местности на направление вывала. Была изучена и оконтурена область "мертвого леса" в центре вывала. Построена классификация повреждений деревьев. Изучена область лучистого ожога и лесного пожара.
Было обнаружено новое и до сих пор не объясненное явление. Деревья, пережившие катастрофу, после нее существенно ускорили свой рост.
Участники экспедиции обследовали и Южное болото. Никаких следов нарушений, которые можно было бы связать с мощным взрывом в его пределах, признаков выброса из него горных пород или торфа обнаружено не было. Ничего необычного это болото не представляет: такие образования характерны для Сибири. Все участники экспедиции пришли к единодушному мнению, что Южное болото не было местом наземного взрыва при падении крупного метеорита.
Отсутствие крупных нарушений в Южном болоте, стоячий "телеграфный" лес в центральной области лесовала и ряд других признаков — все это свидетельствовало, что ударная волна действовала сверху и, значит, взрыв Тунгусского тела произошел в воздухе.
Это был, пожалуй, главный результат экспедиции 1958 года. Он заставлял по-новому взглянуть на природу Тунгусского тела и на характер его разрушения. В своей публикации о предварительных результатах экспедиции К.П. Флоренский и его товарищи [373] отметили, что и Л.А. Кулик [242] предполагал действие волны сверху (см. с. 51). Но они постеснялись сослаться на А.П. Казанцева, который первым указал на такую возможность и дал ей правильное обоснование, Казанцев считался в это время одиозной фигурой и ссылаться на него было неприлично.
Немало сил уделяли члены экспедиции сбору образцов почвы, их обогащению2 и анализу. Металлические частички почти не содержали никель и, значит, были земного происхождения. Шарики, магнетитовые и силикатные, находились в небольшом количестве и вряд ли были связаны с Тунгусским падением.
Экспедиция закончила полевые работы 24 июля и 10 августа 1958 г. вернулась в Москву. Началась лабораторная обработка взятых проб, анализ полученных результатов. Была составлена программа дальнейших исследований [373].
К.П. Флоренский и руководство Комитета по метеоритам, оценивая результаты экспедиции 1958 года, полагали, что для повторной экспедиции время еще не наступило. Надо было как следует осмыслить собранный материал, а уже после этого приступать к организации новой большой экспедиции.
Между тем, группа энтузиастов из Томска как раз в это время готовилась в путь на Тунгуску, чтобы попытаться самим ответить на многие оставшиеся нерешенными вопросы.
Рождение и первые шаги КСЭ
Комплексная самодеятельная экспедиция (КСЭ) сформировалась не в кабинетах руководителей научных учреждений, а в студенческих общежитиях Томского медицинского института и Томского университета [66, 174]. Здесь сходились и спорили о разных проблемах студенты и аспиранты, молодые преподаватели. Спорили о теории относительности, плане Маршалла, культуре острова Пасхи, разгорелся спор и о Тунгусском метеорите. Как признавались потом первые члены КСЭ, затравку для спора им дали статьи Казанцева. Молодые участники спора, объединившись вокруг врача и инженера Г.Ф. Плеханова, решили сами проверить, прав или не прав Казанцев, а заодно выяснить все, что только можно, и о самом Тунгусском метеорите [66].
Первоначальный план туристического похода в район катастрофы был оставлен. Решили организовать настоящую научную экспедицию. Центром подготовки стала бетатронная лаборатория Томского медицинского института, где работал Г.Ф. Плеханов. Она же на несколько лет стала "крышей", официальным адресом КСЭ. Подготовка к экспедиции шла полным ходом, когда вдруг выяснилось, что рядом, в Томском университете, готовится экспедиционная группа примерно с такими же задачами. Решили объединить усилия. Прочитали гору литературы о Тунгусском метеорите и его исследованиях. Один из активных членов КСЭ В.К.Журавлев ездил в Москву, встречался с Е.Л. Криновым и И.Т. Зоткиным. К экспедиции готовились всерьез, несмотря на отрицательное отношение к ней Е.Л. Кринова.
К концу апреля 1959 г. определился состав экспедиции. Кроме начальника — врача и инженера Г.Ф. Плеханова в нее вошли: ассистент Томского медицинского института Н.В. Васильев, аспирант Томского университета физик В.К. Журавлев, конструктор В.М. Кувшинников, лаборант Томского политехнического института В.П. Краснов, инженер-электрик Л.Ф. Шикалов, географ Г.П. Колобкова, студентка географического факультета университета Р.К. Журавлева и студент металлургического института в Новокузнецке Ю.Л. Кандыба. Впоследствии, когда экспедиция уже была в пути, ее нагнали физик Д.В. Демин и студент университета В.В. Матушевский. В Красноярске к экспедиции присоединился молодой журналист А.С. Ероховец.
Обязанности были четко распределены. В.М. Кувшинников обеспечивал подготовку приборов, Л.Ф. Шикалов доставал индуктометры, В. К. Журавлев — лопатки для забора проб, Г. П. Колобкова и Р.К.Журавлева шили мешки для образцов почв и марлевые пологи к палаткам. В.П. Краснов был избран завхозом экспедиции, Н.В. Васильев собрал походную аптеку. На него была возложена также деловая переписка и визиты в различные организации.
Окончательный план действий был выработан 20 июня, а 30 июня 1959 г., в 51-ю годовщину Тунгусского падения, Г.Ф. Плеханов и Н.В. Васильев вылетели в Красноярск. 1 июля уже были в Красноярске. Здесь они вступили в деловой контакт с руководителями комсомольских комитетов: Эвенкийского окружкома и Тунгусско-Чунского райкома. Те обещали экспедиции всемерное содействие.
Предстоял перелет до Кежмы, пересадка на легкие самолеты и новый перелет до Ванавары. Там нужно было закупить продукты, найти проводников, собрать караван оленей.
Попытки получить какие-нибудь сведения о неизвестных заболеваниях среди эвенков после 1908 г. в органах крайздрава не увенчались успехом: систематическая врачебная помощь в Ванаваре была организована только в 1936 г. Однако никаких признаков заболеваний типа лучевой болезни или увеличения заболеваемостью раком зафиксировано не было. Старейший врач Л.А Симонов, работавший в Эвенкии с 1916 г., также ничего не мог сказать о заболеваниях, наступивших после 1908 г.
7 июля Плеханов и Васильев прибыли в Ванавару. Обошли старейших эвенков, помнивших Тунгусское явление, записали их воспоминания. Затем познакомились с архивом местной больницы и райздрава — никаких влияний Тунгусской катастрофы не прослеживалось [293].
14 июля в Ванавару прибыли остальные участники экспедиции. Занялись заготовкой продуктов и подготовкой к походу. 17 июля отплыли по Подкаменной Тунгуске, затем продвигались пешим порядком. 28 июля достигли пристани на р. Хушмо. 31 июля пришли на заимку Кулика. По пути проводили измерения радиометрами.
Экспедиция проработала около двух месяцев, в том числе 38 дней на месте падения. Ее результаты были подытожены в статье Г.Ф. Плеханова [293]. Подробный рассказ о работе экспедиции содержится в книге [66], авторами которой являются все 12 участников КСЭ-1.
Кроме КСЭ, в 1959 г. в районе катастрофы побывали еще три самодеятельные группы. Одна из них состояла всего из двух человек. Это были московский геолог Б.И.. Вронский (в то время уже пенсионер) и иркутский студент В. Петров. Предполагалось участие в этой группе К.Д. Янковского (участника экспедиции Кулика 1929-1930 гг.), но в последнюю минуту его отозвали на звероферму, где он работал, из-за вспыхнувшей там эпизоотии. В задачу этой группы входили: поиск загадочного камня, обнаруженного Янковским еще в 1929 г., и сбор проб почвы на предмет обнаружения метеоритных шариков [92].
Туристическая группа московских инженеров и студентов-химиков под руководством Б. Смирнова не ставила перед собой никаких научных задач; они организовали поход на байдарках по рекам Подкаменной Тунгуске, Чамбэ, Хушмо, Кимчу и Чуне. Но эта группа помогла группе Вронского, предоставив им место в байдарках и сопровождая их в пути [92].
Четвертая группа состояла из двух геофизиков из города Октябрьского в Башкирии: А.В. Золотова и И.Г Дядькина. В отличие от КСЭ и группы Вронского, башкирские геофизики имели средства, заказали спецрейс самолета, который сбросил им тюк с продуктами в месте работ. (К сожалению, этот тюк попал в термокарстовое озеро и затонул.) А.В. Золотов был горячим сторонником идей Казанцева и стремился во что бы то ни стало доказать, что Тунгусский взрыв был ядерным. Пробыв со своим спутником в тайге одну неделю (!), он составил объемистый отчет на 116 страницах, в котором приводил собранные им "доказательства". Последние складывались из результатов измерений радиоактивности на месте катастрофы (которая, по Золотову, была значительно повышена) и признаков слабой интенсивности баллистической волны по сравнению с взрывной.
В конце февраля 1960 г. в Москве состоялось специальное собрание, посвященное Тунгусскому метеориту. Приехавший из Томска Г.Ф. Плеханов доложил о результатах работ КСЭ-1 и представил ориентировочную программу дальнейших исследований. Он сообщил о результатах проверки 2000 историй болезней ванаварской больницы, отчетов районного и краевого здравотделов и онкологического диспансера, не содержавших никаких указаний на необычные заболевания. В костях трупов эвенков, умерших после 1908 г., не было обнаружено стронция-90. Тем не менее, в районе катастрофы КСЭ-1 замерила повышенную радиоактивность, а в некоторых образцах золы деревьев — повышенное содержание редкоземельных элементов.
При обсуждении доклада в Комитете по метеоритам АН СССР Плеханова упрекнули в излишнем увлечении замерами радиоактивности и другими исследованиями "под ядерную гипотезу". В то же время многие работы КСЭ-1 получили полное одобрение, равно как и программа дальнейших исследований. Отчет Золотова был раскритикован, и его работа одобрения не получила.
Комитет по метеоритам готовил новую большую экспедицию на 1961 год. В июне 1960 г. намечалось провести очередную (Девятую) метеоритную конференцию, посвященную целиком проблеме Тунгусского метеорита. Докладчиками на ней должны были выступить в основном теоретики. Об этой конференции будет подробнее рассказано в гл. VIII. Здесь мы приведем лишь те места из решения конференции, которые относятся к работе самодеятельных экспедиций [313].
Одобряя в принципе привлечение добровольцев к изучению Тунгусского явления и его последствий на месте, конференция в то же время выразила серьезную озабоченность в связи с возможными непродуманными действиями самодеятельных групп, которые могут привести к лесному пожару, безответственной порубке деревьев, загрязнению почв и т. д. Было решено обратиться в правительство с ходатайством об объявлении этого района заказником. Далее говорилось:
"Из трех самодеятельных групп 1959 г. (Плеханова, Смирнова и Золотова) ни одна не смогла полностью удовлетворить требованиям, необходимым для решения поставленной задачи.
Наиболее квалифицированной из них явилась группа Плеханова. Однако она поставила своей задачей проверить "гипотезу" о ядерной природе взрыва и, кроме того, при исследовании собранных материалов допустила некоторые методические ошибки, указанные в протоколе заседания Комитета по метеоритам и Института геохимии АН СССР от 29 февраля 1960 г.
Окончательный научный отчет группы, необходимый для планирования полевой работы 1960 г., своевременно не представлен и не апробирован, вопреки решению указанного совещания.
Туристская группа Смирнова практически не дала никаких конкретных материалов, характеризующих ее работу.
Группа Золотова показала пример исключительно легкомысленного отношения к сбору материалов и их интерпретации. В результате кратковременного посещения района был представлен объемистый отчет (116 страниц), содержащий ряд домыслов и показывающий полную некомпетентность в решении поставленных вопросов, а также отсутствие у авторов элементарных представлений о сущности изучаемых явлений.
Сведения о работах групп попали в печать и способствовали созданию как в Советском Союзе, так и за рубежом неверного представления о характере явления".
Далее конференция рекомендовала ознакомить всех участников самодеятельных групп с протоколом совещания от 29 февраля 1960 г. и объединить все группы вокруг группы Плеханова, "уже показавшей себя наиболее работоспособной". "Только такое объединение усилий и возможностей разнородных групп под единым общим руководством и по общей программе, предложенной Комитетом по метеоритам, может принести ощутимые научные результаты" [313].
Одобрение программы КСЭ имело весьма важные последствия. Президиум Академии наук СССР предложил своему Сибирскому отделению оказать всяческую поддержку КСЭ. Плеханова вызвали в Новосибирск, он сделал там сообщение о работе КСЭ. Участников экспедиции зачислили лаборантами и научными сотрудниками тунгусского метеоритного отряда Сибирского отделения АН СССР.
В район работ прибыла также большая группа сотрудников одного из подмосковных предприятий во главе с В.А. Кошелевым в составе 22 человек, направленная по прямому указанию академика С.П. Королева. Эта группа была прекрасно оснащена и имела свой вертолет, не говоря о приемно-передающих рациях. Всего в работе КСЭ-2 приняло участие 73 человека (вместе с группой Кошелева). Работа шла по программе, согласованной с Комитетом по метеоритам АН СССР.
К работам КСЭ проявили интерес академики М.А. Лаврентьев, А.А. Трофимук, С.П. Королев. Последний, отправляя группу Кошелева (из подведомственного ему предприятия), так напутствовал ее: "Поезжайте и разберитесь там во всем на месте".
КСЭ-2
Работа КСЭ-2 продолжалась почти два месяца (июль-август). Частично она описана в книгах [92, 174]. Ее научные результаты подведены в статье Г.Ф. Плеханова [293], а также в обзоре [81].
В 1960 г. в работе КСЭ-2 приняли участие такие исследователи как геофизик А.Ф. Ковалевский, биолог Ю.А. Львов, математики В.Г. Фаст и А.П. Бояркина, внесшие в дальнейшем значительный вклад в изучение Тунгусского явления.
Основные научные результаты КСЭ-2 сводятся к следующему [293]. Группой болотоведов под руководством Ю.А.Львова было установлено, что Южное болото и мочажины Северного болота являются естественными образованиями. Не прослеживается какое-либо заметное влияние на них Тунгусской катастрофы. Зондирование Южного болота буром Гиллера по трем профилям через 10 м не подтвердило заключение Л.А. Кулика о якобы имевшем место перемешивании болотных слоев. Эти выводы были подтверждены в 1961 г. болотоведческим отрядом экспедиции Комитета по метеоритам АН СССР под руководством Н.И. Пьявченко [309].
Была составлена карта деревьев, переживших катастрофу в центральной части вывала. Лесотаксационными группами установлено, что границы вывала значительно шире границ зоны ускоренного прироста деревьев. Описаны типичные повреждения деревьев, переживших катастрофу, и особенности их роста до и после катастрофы.
Вывал леса был изучен в восьми направлениях от эпицентра, выявлена его асимметрия: в восточном и южном направлениях вывал простирается в 1,5—2 раза дальше от эпицентра, чем в северном и западном. Всего было замерено 5500 азимутов поваленных стволов и для 108 участков были найдены средние азимуты с соответствующими стандартными отклонениями [352]. Эта работа проводилась под руководством В. Г. Фаста, и в ней приняли участие 23 члена КСЭ. В результате уравнительных вычислений (по методу наименьших квадратов) были получены координаты эпицентра: 
= 101°53,5', 
= 60°53,7' (эпицентр Фаста). Эллипс стандартных отклонений оказался очень малым, откуда был сделан вывод о том, что вывал был следствием одного центрального взрыва. Высота взрыва в этой работе была получена 10,5 ±3,5 км [352].
По данным о проценте поваленных деревьев, используя эмпирические зависимости, выявленные при обработке данных о ядерных взрывах, Е.В. Маслов [267] двумя способами получил высоту взрыва 6,5 и 11,5 км и его энергию 1023 и 1024эрг. Следует отметить, что его метод был грубоприближенным и не учитывал неоднородность атмосферы.
1 – пробные площади, включающие 100 деревьев; 2 – направления по нескольким деревьям; 3 – маршруты 1960 года; 4 – участки со слабым или плохо сохранившимся вывалом; 5 – участки, где вывал отсутствовал; 6 – места заложения лесотаксационных площадей; 7 – избушки; 8 – границы пожара 1908 г., где отчетливо видно естественное его распространение; 9 – общая граница вывала; 10 – юго-восточный вариант траектории метеорита, по Кринову
КСЭ-2 производила поиски метеоритного вещества. Магнитометрическая съемка Сусловской и Клюквенной воронок и пяти профилей через Южное болото (А.Ф. Ковалевский, В.Г. Фаст и др.) показала отсутствие крупных магнитных масс в исследованных местах. Поиски с миноискателями в районе Южного и Северного болот и на близлежащих холмах дала также отрицательный результат. Спектральный анализ 522 отобранных проб почвы выявил область с повышенным содержанием никеля, кобальта, магния в 2—6 км к северо-западу от эпицентра. Спектральный анализ 140 образцов древесной золы из этого района и 86 образцов по четырем радиусам выявил область с повышенным содержанием лантана, церия, иттрия, иттербия в золе деревьев, совпадающую с аномалией по никелю. Эта работа проводилась под руководством А.Л. Ковалевского, в ней участвовало 48 членов КСЭ (в их числе будущий космонавт Г.М. Гречко), анализы проводились в Новосибирске и в Ленинграде (Ю.Т. Донец). Результаты были опубликованы в работе [186].
Проводились также измерения радиоактивности, в частности, 
- и 
-активности золы деревьев и почвы, взятой под избами Кулика (т. е. защищенной от излучений после 1945 г.), мха, кустарников и трав. Никаких следов радиоактивности, датируемых 1908 годом, обнаружено не было.
Работа КСЭ была высоко оценена научной общественностью. Постановлением пленума Центрального совета Всесоюзного астрономо-геодезического общества при Академии наук СССР в октябре 1965 г. большая группа участников КСЭ (ГФ. Плеханов, Н.В. Васильев, А.И. Ерошкина, В.К. Журавлев, Г.М. Иванова, А.Г. Ильин, А.Ф. Ковалевский, Ю.А.Львов, А.Б. Ошаров, В.Г. Фаст) была награждена поощрительной премией ВАГО имени Е.Н. Кононенко первой степени3.
Поиски Восточного вывала и Западного бурелома
В 1948 году И.С. Астапович опубликовал в журнале "Природа" статью "Впечатления первых европейцев о буреломе Тунгусского метеорита" [16]. Но в ней рассказывалось отнюдь не о посещении этого района жителями стран Европы. "Европейцами" автор статьи назвал... русских. Речь шла о научной экспедиции Управления шоссейных и водных путей России, изучавшей эти края (точнее, протекающие в них реки) в 1911 г. Руководил экспедицией инженер-гидролог В.Я. Шишков, впоследствии известный писатель, автор "Угрюм-реки" и "Емельяна Пугачева". Одним из его помощников был гидрограф П.Н. Липай.
Много лет спустя, в первой половине 40-х годов, случай свел П.Н. Липая с И.С. Астаповичем в Ашхабаде. Липай рассказал Астаповичу об экспедиции Шишкова, обследовавшей Нижнюю Тунгуску, ее приток Илимпею и некоторые другие реки, рассказал и о грандиозном буреломе, который они встретили на обратном пути. Астапович записал рассказ Липая, а затем опубликовал его в "Природе", к сожалению, уже после смерти Липая, скончавшегося в Ашхабаде в 1946 г.
Как сообщалось в статье И.С. Астаповича [16], в начале октября 1911 г. экспедиция Шишкова, пересекая междуречье Нижней Тунгуски и Катанги (Подкаменной Тунгуски), наткнулась на обширную зону направленного вывала, отличавшегося своей массивностью, однонаправленностью лесоповала и сплошным ожогом поваленных деревьев. Вывал имел довольно четкую границу. По рассказам эвенков, он был связан с какими-то необычными небесными явлениями. Судя по карте, составленной И.С. Астаповичем по рассказу П.Н. Липая, этот район располагался приблизительно между истоками реки Южной Чуни и долиной реки Тэтэрэ, на 200 км к востоку от куликовского вывала.
И.С. Астапович не ограничился беседой с Липаем, а запросил самого В.Я. Шишкова (дело было в 1944 г., за год до смерти писателя). Писатель ответил, что его дневники и все документы экспедиции погибли в 1942 г. в блокадном Ленинграде.
Члены КСЭ решили проверить сведения о наличии еще одного массового вывала леса. На примере этой операции читатель может убедиться в том, насколько серьезно подходили участники КСЭ к решению поставленных задач. История и ход поисков восточного вывала изложены в статье [125].
Еще в 1959 г. участница КСЭ Г.П. Колобкова, решившая остаться в Ванаваре на постоянную работу (в средней школе), с помощью некоторых других членов КСЭ провела опрос местного населения, результаты которого как будто подтверждали сведения Липая. Некоторые старожилы утверждали, что видели полосовой вывал леса в долине р. Тэтэрэ и по левому берегу ее притока р. Сегочамбы. В то же время выяснилось, что села Орлик на Подкаменной Тунгуске, к которому, согласно рассказу Липая, вышла их экспедиция, не существует. Не оказалось его и на дореволюционных картах Красноярского края.
Дальнейшую работу по проверке версии Липая—Астаповича члены КСЭ повели по двум направлениям: путем прямого обследования указанного района с земли и с воздуха и путем поисков архивных документов и публикаций, относящихся к экспедиции Шишкова.
В I960 г. был предпринят ряд облетов предполагаемого района восточного вывала на самолете Як-12 и на вертолете Ми-4. Наблюдения с самолета вели Г.Ф. Плеханов, В.К. Журавлев, В.И. Колесников, В.В. Мильчевский, Г.Г. Тер-Миносьян, с вертолета В.А. Кошелев и Г.Ф. Плеханов. Полеты производились по трем маршрутам. Были обнаружены только беспорядочные вывалы на месте недавних лесных пожаров. Ничего похожего на куликовский вывал и на описание Липая найдено не было, хотя были обследованы верховья Южной Чуни, долина р. Сегочамбы, верховья р. Хуги, междуречье рек Правый Алтыб и Еремакан и другие места.
Далее были предприняты поиски дополнительных материалов об экспедиции В.Я. Шишкова. По мотивам работ экспедиции им были написаны очерки "Холодный край" и "Помолились" (1912 г.), во многом документальные. В Томском областном архиве удалось найти доклад технико-инспекционной части Томского округа путей сообщения, в котором кратко говорилось о работе экспедиции. В другом документе — письме начальника Томского округа Н.В. Попова В.Я. Шишкову выражалось неудовольствие, что отчет по экспедиции им еще не представлен (январь 1914 г.). В журнале "Водные пути и шоссейные дороги" № 4-5 за 1916 г. говорилось, что материалы экспедиции 1911 года лежат неопубликованными в архиве.
В книге В.М. Бахметьева "Вячеслав Шишков" [24] содержатся более конкретные сведения. Согласно Бахметьеву, экспедиция начала работу в мае 1911 г. в с. Чечуйском под Киренском. К июню она перебралась на Нижнюю Тунгуску в дер. Подволочную (ныне Подволошино). В середине августа экспедиция, следуя вниз по течению Нижней Тунгуски, достигла с. Ербогачен, а 7 сентября — устья р. Илимпеи. Отсюда 25 сентября тунгусы повели экспедицию через тайгу на юг, к Ангаре. Шли без дорог, прямиком. Путь в 700 верст был пройден более чем за месяц. Достигнув Кежмы, экспедиция смогла, наконец, отдохнуть.
В газете "Сибирская жизнь" за 11 декабря 1911 г. рассказано, что выйдя 8 сентября к Усть-Илимпее, партия двинулась затем на юг. Автор заметки пишет: "Оставался лишь один, известный лишь кочующим тунгусам, путь на юг через тайгу без дорог на Среднюю Тунгуску... Когда Н. Тунгуска возле устья р. Илимпеи была скована льдом, двинулись большим караваном, состоявшим из 50-60 вьючных оленей, тайгою на юг. Ежедневные переходы были по 15-20 верст. Путь до Ср. Тунгуски протяжением до 500-600 верст продолжался 35 дней. В начале ноября партия вышла на Среднюю Тунгуску в русское торговое селение Аннавар, откуда лошадьми через село Кежму на станцию Тайшет Сиб. ж. д.".
Аннавар — это знакомая нам Ванавара, Средняя Тунгуска — одно из названий Подкаменной Тунгуски. Итак, путь экспедиции В.Я. Шишкова проходил через Ванавару
Члены КСЭ разыскали вдову писателя К.М. Шишкову, которая дала им ознакомиться с альбомом фотографий, снятых во время этой экспедиции. К ним имелись подписи, с указанием географических ориентиров. Последние шли в такой последовательности: "Вблизи верховьев реки Илимпеи"; "... в тайге по пути в Аннавар, что на Средней Тунгуске"; "... в 150 верстах от устья р. Илимпеи, по пути в Аннавару"; "Снято в Аннаваре".
Таким образом, маршрут экспедиции удалось уточнить: он пролегал от Усть-Илимпеи на Ванавару мимо верховьев р. Илимпеи, километров на 120 к западу от пути, указанного Астаповичем. Следуя этим маршрутом, экспедиция Шишкова несомненно пересекла куликовский вывал, а не какой-нибудь другой. И описание Липая относится именно к нему.
Но это было еще не все. В 1915 г. в Енисейск прибыл из Казани по заданию Академии наук для работы в Пито-Ангарском крае известный минералог П.Л. Драверт [68]. В этих краях он много слышал о 6-балльном землетрясении утром 17 (30) июня 1908 г. Драверт обследовал район между Енисейском и Боровым на площади 130x100 км и к концу 1916 г. написал большую рукопись "Кадринское землетрясение" (по названию р. Кадры, откуда было больше данных).
Рукопись Драверта постигла та же судьба, что и материалы экспедиции Шишкова: она погибла при пожаре в Казани в 1918 г. Но незадолго до кончины (П.Л. Драверт умер в 1945 г., в тот же год, что и В.Я. Шишков) ученый подготовил другую работу "Бурелом и ожог леса в бассейне реки Кети". Она была опубликована И.С. Астаповичем в 1948 г. [16]. В этой статье П.Л. Драверт на основании данных экспедиции этнографа М.А. Сергеева в 1932 г. выдвигал предположение о падении двух глыб Тунгусского метеорита на правобережье р. Кети между селами Белояровка и Максимкин Яр, а также между Лукьяново и Орлюково.
Группа членов КСЭ в составе Н.В. Васильева, Ю.А. Львова, А.Б. Ошарова, А.И. Ерошкиной и ГА. Трухачева решила проверить эту версию. Были разосланы опросные листы, а летом 1960 г. экспедиционная группа завершила опросы населения и прошла пешим маршрутом 300 км из с. Ярцево в с. Белый Яр (Белояровка). Было опрошено 800 старожилов. Действительно, были выявлены вывалы леса между Белояровкой и Максимкиным Яром и на левом берегу р. Кети, но эти вывалы носили не радиальный, а полосовой характер и относились к 1904 г. Не подтвердились указания на мощный бурелом между Лукьяново и Орлюково [190]. Сообщения о наличии кратера на р. Сым, похожего на метеоритный, проверил зимой 1961 г. ГА. Трухачев. Он обследовал яму, диаметром 30—35 км и глубиной 5—6 м с небольшим валом. Осколков метеорита найдено не было [350].
Объединенная экспедиция 1961 года
Наступил 1961 год. В соответствии с решением Девятой метеоритной конференции [313], Комитет по метеоритам АН СССР подготовил большую экспедицию в район Тунгусской катастрофы. Ее начальником был утвержден, как и в 1958 г., К.П. Флоренский, его заместителем по административно-хозяйственной части — И.Н. Елисеев. В состав экспедиции, кроме сотрудников Комитета по метеоритам (И.Т. Зоткин, Н.И. Заславская, Е.И. Малинкин, Т.М. Горбунова), были приглашены участники экспедиции 1958 г.: Б.И. Вронский, П.Н. Палей, Ю.М. Емельянов, Г.М. Зенкин, а также почвовед А.А. Ерохина из Почвенного института им. Докучаева, пожаровед (есть и такая специальность), заведующий лабораторией лесной пиротехники Института леса и древесины Сибирского отделения АН СССР Н.П. Курбатский, доктор биологических наук, болотовед Н.И. Пьявченко из того же института, кандидат биологических наук В.И. Некрасов (Главный ботанический сад АН СССР), лесоведы В.Г. Бережной и Г.И. Драпкина ("Лесопроект").
К.П. Флоренский договорился с Г.Ф. Плехановым, что участники КСЭ будут зачислены в штат экспедиции с обязательством передавать свою зарплату в общий фонд КСЭ, получая взамен бесплатный проезд и питание [374]. От КСЭ в экспедиции приняли участие: Г.Ф. Плеханов, А.П. Бояркина, Н.В. Васильев, Д.В. Демин, В.К. Журавлев, Г.М. Иванова, А.Г. Ильин, В.П.Краснов, Г.П. Колобкова, В.М. Кувшинников, Ю.Л. Кандыба, В.И. Мильчевский, В.В. Матушевский, А.Б. Ошаров, В.Э. Папе, Г.А. Трухачев, В.Г. Фаст, В.М. Черников, Л.Ф. Шикалов и другие. Общее число участников этой Тунгусской комплексной метеоритной экспедиции составило 78 человек. Их полный список имеется в [374].
Основная часть экспедиции выехала из Москвы 10 июня и прибыла в Ванавару 16 июня. Она немедленно приступила к работе, пополняясь постоянно прибывавшими другими участниками. Предполагалось, что в распоряжении экспедиции на весь период работ будет вертолет, но он работал с большими перебоями, так что нередко продукты и снаряжение приходилось доставлять из Ванавары на место работ пешком, иногда их сбрасывали с самолетов.
Одним из основных направлений работы экспедиции было всестороннее изучение вывала леса. Специалисты Н.П. Курбатский и В.Г. Бережной составили детальное описание леса и последствий лесных пожаров, которые бывали в этих местах и до 1908 г. И.Т. Зоткин и К.А. Любарский с помощью лебедки и динамометра экспериментально изучили зависимость валящего момента от диаметра дерева (от породы и возраста дерева валящий момент не зависит). А.А. Ерохина исследовала почвы района и условия вечной мерзлоты. В.Г. Фаст и Д. В. Демин продолжали замеры азимутов поваленных деревьев на площадках в 0,25 га (около 100 деревьев в каждой). Вместе с замерами 1960 г. было обследовано 200 таких площадок. В дальнейшем эти замеры были подвергнуты тщательной математической обработке [107, 352, 353]. Под руководством В.И. Некрасова, В.Т. Бережного и Г.И. Драпкиной были заложены специальные лесотаксационные площади, на которых производилось описание как живых, так и погибших деревьев [28, 274, 275]. Часть этих площадей была заложена В.И. Некрасовым еще в 1960 г. [274]. Всего было заложено 95 таких площадей. И.Т. Зоткин с группой помощников провел специальное исследование направлений поваленных деревьев в местах, не просматривающихся на аэрофотосъемках, а также для выяснения влияния рельефа местности на лесовал. Были выявлены особенности, указывавшие на высотный характер взрыва. Удалось уточнить очертания зоны безразличия ("мертвый лес", "телеграфный лес", "хаотический вывал") по сравнению с картой 1958 года.
Г.М. Зенкин, А.Г. Ильин и другие детально изучили область лучистого ожога деревьев [133], а также обстоятельства лесного пожара 1908 г. Л.Ф. Шикалов и Г.М. Иванова проследили распределение повреждений деревьев от лучистого ожога на расстояния до 10 км от эпицентра. Величина энергии светового импульса оказалась на 1,5 порядка меньше, чем получил в 1959 г. А.В. Золотов.
Были продолжены болотоведческие исследования, начатые в 1960 г. Подводя итоги этим исследованиям, Н.И. Пьявченко [309] писал: "Дифференциация поверхности болот (Северного и Южного) на бугры и мочажины обязана процессам термокарста и, возможно, явлениям древней водной эрозии ... Образование воронок на болотах не связано с падением метеорита или его осколков". Этот вывод Н.И. Пьявченко поддержали К.П. Флоренский и все остальные исследователи.
Разбуривание дна озера Чеко в разных местах (Н.И. Пьявченко, Л.С. Козловская) показало очень мощное развитие илов, что свидетельствует о весьма древнем возрасте озера (5—10 тысяч лет) и полностью противоречит мнению В.А. Кошелева о связи образования озера с Тунгусским метеоритом.
Поиски вещества Тунгусского метеорита велись несколькими независимыми методами. Под руководством Ю.М. Емельянова производилось выделение пыли с поверхности высоких пней — "столбов" (деревьев, обломленных взрывом 1908 г.). Предварительное исследование показало преобладание земной, кварцевой пыли и остатков древесины, но не позволило выявить метеорные частицы. Выделение стратифицированных слоев торфяных и озерных отложений проводилось двумя методами, но определенных результатов пока не дало (методика Ю.А. Львова еще не применялась). Под руководством А.А. Ерохиной проводились поиски вещества метеорита в почвах. Собранные образцы доставлялись в обогатительную группу (А.И. Козлов, Б.И. Вронский, Е.И. Малинкин, ТМ. Горбунова), где обогащались на вибрационном столике, с выделением тяжелой фракции с размерами частиц менее 0,25 мм, подвергались магнитной сепарации и частичному просмотру под бинокулярной лупой (Н.И. Заславская, Г.М. Иванова, Н.П.Родионова). Силикатная часть была доставлена в Москву для дальнейшей обработки.
Все пробы, взятые вблизи от эпицентра, показали совершенно ничтожные концентрации метеоритных шариков. Члены экспедиции брали пробы на больших расстояниях от эпицентра и неожиданно обнаружили на расстоянии 40 км к северо-западу, северу и северо-востоку пробы, богатые магнетитовыми шариками. Еще более богатая проба была получена в 80 км к северо-западу от эпицентра. Возникла гипотеза, что это — шлейф рассеянных частиц метеорита, снесенных на северо-запад ветром за время их оседания (около 2 часов). Статистическая обработка подсчетов числа шариков в пробах была выполнена И.Т. Зоткиным.
П.Н. Палей исследовал несколько проб на никель. Отношение Ni/Fe составило 11% против 4% для проб, взятых в районе Ванавары.
Таким образом, работа экспедиции 1961 года представляла собой большой шаг вперед в изучении района падения Тунгусского метеорита.
Исследования А.В. Золотова
Инженер-геофизик, сотрудник Волго-Уральского филиала Всесоюзного научно-исследовательского Института геофизики в г. Октябрьском Башкирской АССР А.В. Золотов заинтересовался Тунгусской проблемой случайно, после прочтения сборника рассказов А.П. Казанцева "Гость из Космоса." Идея о взрыве инопланетного космического корабля захватила его. И он поставил целью обосновать ее, получить доказательства тому, что: а) Тунгусский взрыв был ядерный; б) что Тунгусское тело было искусственным космическим аппаратом, летевшим с весьма малой скоростью.
На примере А.В. Золотова можно видеть, к чему приводит чрезмерная увлеченность ученого предвзятой идеей (idee fixe). Когда идея становится сильнее ученого, он уже не может ей сопротивляться и все свои исследования интерпретирует в пользу этой идеи.
Так случилось и с Золотовым. Уже во время своей первой экспедиции 1959 года он установил повышенную радиоактивность почвы и золы деревьев в месте катастрофы [140] и в 1960 г. подтвердил этот результат. Но независимой проверки этот вывод Золотова не выдержал. Мы уже писали выше об исследованиях этого вопроса КСЭ. Наиболее серьезным было исследование Л.В. Кириченко и М.П. Гречушкиной [177], которые по спилам нескольких деревьев, переживших 1908 год, наглядно показали, что радиоактивность в месте катастрофы связана с ядерными взрывами, производившимися после 1945 г. К аналогичному выводу пришла группа ученых Института геохимии и аналитической химии АН СССР (Геохи) во главе с профессором В.И. Барановым.
Другой кардинальный результат Золотова состоял в том, что, поскольку радиальный вывал не был дополнен полосовым вывалом вдоль проекции траектории, баллистическая волна была очень слаба и скорость Тунгусского тела не превышала 3-4 км/с. Но естественное тело не могло лететь с такой скоростью (минимальная скорость влета такого тела в атмосферу равна второй космической -11,2 км/с), значит, это был инопланетный космический аппарат, который тормозил свое движение.
Этот вывод Золотова сразу же подвергся суровой критике с разных позиций. Оппоненты Золотова указывали ему на неправильное понимание им геометрии ударной волны (И.Т. Зоткин, М.А. Цикулин [155, 158]), на предвзятый подбор деревьев, по которым делались заключения (К.П.Флоренский [374]), на неправомерность использования цветовой температуры болида (верхний предел 6000°) в качестве температуры ударной волны (К.П. Станюкович, В.А. Бронштэн [338]), на занижение им коэффициента поглощения света в атмосфере (они же), что изменяет некоторые оценки Золотова в несколько раз и др. Позже, уже в 1969 г., было выдвинуто еще одно, очень важное возражение против объяснения Золотовым отсутствия полосового вывала деревьев вдоль траектории. Речь идет о неучете им неоднородности атмосферы, в которой распространяются ударные волны: взрывная и баллистическая. Затухание баллистической волны в неоднородной атмосфере происходит сильнее, чем взрывной волны, потому что баллистическая волна приходит с больших высот, чем взрывная [38]. В ходе теоретических исследований В.П. Коробейникова, П.И. Пушкина и Л.В. Шуршалова [204, 205, 209, 212, 215], с одной стороны, В.А. Бронштэна и А.П. Бояркиной [44], с другой, а также экспериментов И.Т. Зоткина и М.А. Цикулина [152, 153] этот вопрос был окончательно решен не в пользу Золотова.
Мы уже приводили выше решение Девятой метеоритной конференции с оценкой первых работ А.В. Золотова. Но были и другие решения. В начале 1960 г. Золотова пригласил к себе известный советский физик-теоретик, организатор работ по термоядерному синтезу, академик М.А. Леонтович. По инициативе М.А. Леонтовича, в январе 1960 г. А.В. Золотов выступил на совещании в Отделении физико-математических наук АН СССР. В решении этого совещания было сказано: "Совещание считает, что сам по себе метод анализа радиоактивности годовых колец деревьев заслуживает серьезного внимания, так как дает возможность определять временное распределение радиоактивных загрязнений почвы.
Учитывая большой научный интерес к проблеме Тунгусского метеорита, совещание одобряет инициативу т.т. Золотова А.В. и Дядькина И.Г. и считает целесообразным:
а) просить Министерство геологии поддержать эту инициативу и, учитывая проделанную работу, продолжить ее официальным путем в системе ВНИИ геофизики;
б) просить Отделение физико-математических наук АН СССР оказать материальную и техническую поддержку этим работам" [129].
При ознакомлении с этим решением естественно возникает целая серия вопросов. Почему такие авторитетные физики-теоретики, как М.А. Леонтович и Л.А. Арцимович, не заметили ошибок и недостатков работы А.В. Золотова, которые легко заметили научные сотрудники не столь высокого ранга? Почему на совещании не присутствовали академик В. Г. Фесенков и другие крупные астрофизики? Почему не было запрошено мнение Комитета по метеоритам. Института геохимии и других организаций? Почему уважаемые академики поторопились вынести столь ответственное решение на основании одного доклада А.В. Золотова? Сейчас уже трудно ответить на эти вопросы.
Но первый пункт этого решения был выполнен, благодаря тому, что главный геофизик Министерства геологии СССР, член коллегии министерства В.В. Федынский целиком поддерживал Золотова. Это было тем более удивительно, что несколькими годами ранее тот же Федынский совместно с К.П.Станюковичем и Е.Л. Криновым резко выступал против гипотезы "космического корабля" Казанцева [335]. Так или иначе, но ему не составило труда убедить министра геологии П.А. Антропова, который дал соответствующие указания директору ВНИИ геофизики М.К. Полшкову и директору Волго-Уральского филиала ВНИИ геофизики И. Г. Жувагину. А.В. Золотов получил, таким образом, полную поддержку от своего начальства.
В августе 1961 г. он прибыл на место работ еще до окончания Объединенной метеоритной экспедиции. Начальник объединенной экспедиции К.П. Флоренский, ознакомившись с документами Золотова, предъявил ему письмо за подписью вице-президента АН СССР академика А. В. Топчиева, согласно которому все группы, работающие в районе падения Тунгусского метеорита, подчиняются ему, Флоренскому. На это Золотев возразил, что он командирован учреждением, не подчиненным Президиуму Академии наук СССР, а потому письмо академика А.В. Топчиева на него не распространяется. Все же после длительных переговоров им удалось прийти к соглашению [92].
В 1968 г. Золотов получил неожиданную поддержку от Линкольна Ла Паза [462] — автора гипотезы об антивещественной природе Тунгусского метеорита [461], предложенной в 1948 г. (см. гл. XV). Ла Паз подверг критике возражения оппонентов Золотова, которых он назвал "представителями официальной науки". Но по существу его замечания не вносили ничего нового.
Кроме спорных выводов, о которых говорилось выше, А.В. Золотов получил результаты, не вызывающие возражений. Он независимо от других произвел статистическую обработку замеров направлений поваленных деревьев и получил следующие координаты эпицентра [149]: ( = 60°53'11", = 101°55'11" (эпицентр Золотова). Этот эпицентр отличается от эпицентра Фаста (с. 124) на 
1 км. Далее, в той же работе определен азимут проекции траектории 294°
1° (или 114° 1°, если считать от севера к востоку).
Средняя энергия взрыва была им оценена в 2,5 1023 эрг (10 Мт ТНТ).
Так уж сложились обстоятельства, что в период 1962—1966 гг. А.В. Золотов опубликовал только одну работу [141]. Зато в 1967 г. их у него появилось сразу семь [142-148]. Две статьи в "Докладах АН СССР" [142, 143] были представлены академиком Б.П. Константиновым. Он же написал предисловие к книге А.В. Золотова [149], которую ему не довелось увидеть, так как она была подписана к печати 7 июля 1969 года, за два дня до кончины Б.П. Константинова.
Если причины, побудившие академиков М.А. Леонтовича и П.А. Арцимовича поддержать Золотова в 1960 г., нам неясны, то в отношении Б.П. Константинова никаких неясностей нет. Дело в том, что он еще в 1966 г. выдвинул гипотезу, что кометы и метеорные тела состоят ... из антивещества (подробнее см. гл. XV).
С позиций этой гипотезы и Тунгусский метеорит мог представлять собой кусок антивещества. Работы Золотова, критиковавшие обычные взгляды на Тунгусский метеорит и пытавшиеся доказать, что взрыв его произошел за счет внутренней энергии, были на руку Константинову. Вот почему он (с 1966 г. — вице-президент АН СССР) оказывал Золотову всяческую поддержку.
Приведем здесь выдержку из предисловия Б.П. Константинова к книге А.В. Золотова [149]:
"В книге А.В. Золотова "Проблема Тунгусской катастрофы 1908 г." представлено обобщение результатов многолетней работы автора по исследованию Тунгусской проблемы.
Не решая проблемы в целом, автор дает новую постановку задачи и рассматривает проблематику исследования тунгусского явления с точки зрения своей рабочей гипотезы.
Начиная с 1960 г., А.В. Золотов проводил исследования тунгусской проблемы по программе, одобренной академиками Л.А. Арцимовичем, Е.К. Федоровым, М.А. Леонтовичем и мною.
При разработке программы исследований А.В. Золотов исходил из идеи о ядерном характере взрыва Тунгусского космического тела. Эта идея многим ученым представляется совершенно невероятной и ненаучной. Однако, даже не разделяя такой точки зрения с автором данной книги, приходится признать ее важное значение как рабочей гипотезы, позволяющей поставить исследование явлений Тунгусской катастрофы с другой точки зрения и получить новые и интересные результаты.
А.В. Золотов и руководимый им состав экспедиции проявили энергию при сборе материалов, незаурядную наблюдательность и способность к анализу и сопоставлению собранных фактов и наблюдений" [149].
Как ни странно, но кое в чем Б.П. Константинов был прав. Следовало добавить, что нередко критика выводов А.В. Золотова заставляла других специалистов уточнять постановку задачи и учитывать такие факторы, которые до этого не принимали во внимание.
Вот типичный пример. Стремясь опровергнуть идею о переходе кинетической энергии Тунгусского тела в тепловую как с причине взрыва, А.В. Золотов делает такой несложный расчет. Он берет формулу кинетической энергии, куда входит масса тела. помноженная на квадрат скорости. Далее он вводит условие 
P
/ P1 < 0,05, где P — дополнительное давление баллистической волны, P1 — общее давление. Но эта величина через формулу из теории взрыва связана с диаметром тела. Масса и размеры тела определяют его плотность. И Золотов получает, что минимальная плотность тела в этих предположениях... 13 г/см3, а таких тел нет вообще в природе. Значит, взрыв произошел не от перехода кинетической энергии в тепловую, а в результате выделения внутренней (очевидно, ядерной) энергии.
Казалось бы, все. Гипотеза перехода кинетической энергии в тепло убита наповал? А может быть, в рассуждениях А.В. Золотова есть ошибка?
Автор этой книги еще весной 1969 г. начал искать эту ошибку и нашел ее. Она состояла в неучете изменения давления атмосферы с высотой [38]. Когда вместо формулы из теории взрыва, выведенной для однородной атмосферы, подставили хотя и приближенную формулу для неоднородной атмосферы, все сразу изменилось и плотность тела приняла нормальные значения (1-3 г/см3). Дело в том, что при взрыве в неоднородной атмосфере большая часть энергии перетекает наверх. То же справедливо и для баллистической волны.
В 1969 г. А.В. Золотов выпустил книгу "Проблема Тунгусской катастрофы 1908 г." [149], в которой подытожил свои исследования. В ноябре того же года он защитил кандидатскую диссертацию на тему "Оценка параметров Тунгусского явления 1908 года" [150]. Из диссертации был исключен вопрос о радиоактивности почвы и деревьев в районе взрыва, но выводы о слабой баллистической волне, малой скорости и внутренней энергии как причине взрыва остались. Защита проходила в Физико-техническом институте им. А.Ф. Иоффе. Официальными оппонентами были газодинамик Ю.П. Лунькин и физик Ю.П. Райзер. На диссертацию поступили отрицательные отзывы академика В.Г. Фесенкова, В.А. Бронштэна, М.А. Цикулина, К.П. Флоренского. Но, с другой стороны, поступили и четыре положительных отзыва. Их авторами были академики М.А. Леонтович и Л.А. Арцимович, доктор физико-математических наук В.В. Федынский и доцент Ф.Ю. Зигель. После длительной дискуссии ученый совет присудил А.В. Золотову искомую степень [129].
Мы не можем здесь не сказать о трагическом конце А.В. Золотова. Он погиб 7 октября 1995 г., защищая приборы и снаряжение экспедиции от бомжей-грабителей. На его теле было обнаружено 11 ножевых ран.
Последняя экспедиция КМЕТ
Подводя итоги экспедиции 1961 года, К.П. Флоренский пришел к выводу, что магнетитовые и силикатные шарики, обнаруженные в пробах почвы, являются тонкораспыленным материалом Тунгусского метеорита. Это предположение требовало, однако, более уверенного обоснования. Чтобы их получить, Комитет по метеоритам АН СССР направил летом 1962 г. новую экспедицию в район падения, теперь уже с узкой целью поиска космических шариков. Возглавлял экспедицию, как и раньше, К.П. Флоренский. Кроме него, в работах приняли участие: Б.И. Вронский, П.Н. Палей, Н.И. Заславская, Е.И. Малинкин, Д..И. Козлов, О.А. Кирова, А.В. Иванов, Т.М. Горбунова.
В распоряжении экспедиции имелся вертолет, который забрасывал ее участников в намеченные пункты, а потом вместе со взятыми пробами привозил на базу. Работа продолжалась два месяца: с середины июня до середины августа.
Обработка проб была выполнена О.А. Кировой и Н.И. Заславской [184]. Наиболее богатые пробы были расположены к северо-западу от эпицентра. Всего были собраны тысячи шариков диаметром от 20 мкм до 0,8 мм, максимум распределения приходится на 80 мкм. Большинство составляли магнетитовые шарики, но были и силикатные. Шарики были сплошные, с металлическим ядром и магнетитовой оболочкой, пустые оболочки с отверстием (колбочки), двойные шарики. Рентгенометрическое исследование этих шариков, проведенное Н.И. Заславской [131], показало преобладание в них минералов оксимагнетита и иоцита (разновидность оксимагнетита, Fe304). То же дало исследование И.А. Юдина и его коллег из Свердловского университета [401]. Кроме шариков, в пробах были обнаружены магнетитовые корочки.
Подводя итоги этим исследованиям в своем докладе в Институте геохимии и аналитической химии АН СССР 7 декабря 1962 г., К.П. Флоренский заявил, что основные усилия теперь следует направить на исследование собранного вещества, полевые же работы в районе катастрофы можно прекратить.
И они были прекращены — по линии Комитета по метеоритам АН СССР. К.П. Флоренский в 1972 г. перешел в Институт космических исследований АН СССР, где и работал до своей преждевременной кончины в 1982 г.
И все-таки полевые исследования не прекратились. Они были продолжены по линии КСЭ и ее преемника — Комиссии по метеоритам и космической пыли Сибирского отделения АН СССР. Об этих исследованиях будет рассказано в следующих главах.
1 Палей Петр Николаевич (1900-1975), доктор химических наук, профессор, сотрудник Государственного института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского, крупный специалист в области радиохимии и аналитической химии, лауреат Ленинской и Государственной премий.
2 Обогащением образцов называется совокупность механических, физических и химических процессов, направленных к выделению искомой фракции и удалению всего остального.
3 Поощрительные премии ВАГО присуждались, начиная с 1964 г., за лучшие работы, выполненные любителями астрономии, из средств, завещанных обществу любителем Е.Н. Кононенко (Львов).