Как уже говорилось, первое объективное свидетельство Тунгусской катастрофы - запись сейсмических волн в Иркутской магнитной и метеорологической обсерватории - было обнаружено тогда же, в 1908 г., А.В. Вознесенским [90] и занесено им в каталог землетрясений под номером 1536. Сведения об этом событии были приведены в изданном спустя два года "Бюллетене Постоянной центральной сейсмической комиссии" [65]. В том же бюллетене приведены, совместно с данными по Иркутску, записи сейсмических станций в Ташкенте и Тифлисе. Расположение материала говорит о том, что в то время уже предполагалась общность причины сейсмических записей, полученных во всех трех пунктах [348].
Сейсмограмма, полученная в Иркутске
Четвертая запись, относящаяся к Тунгусскому явлению, была получена в Йене (Германия) и внесена в международный каталог, опубликованный в 1913 г. [418]. Разумеется, никто в те годы не подозревал об истинной причине этих явлений.
Кроме сейсмограммы в Иркутске, в руки А.В. Вознесенского попала барограмма из Киренска, где была зафиксирована воздушная волна.
В 1925 г. А.В. Вознесенский [90] опубликовал предварительные результаты обработки иркутских сейсмограмм. Записи были получены на трех сейсмографах: восточном и северном маятниках1 Целльнера-Репсольда и на восточном сейсмографе Мильна. В Ташкенте запись была получена также на горизонтальных сейсмографах Целльнера-Репсольда, а в Тифлисе - на сейсмографе Мильна. В Йене запись производилась вертикальным сейсмографом Вихерта2. Маятники Целльнера-Репсольда и Мильна не имели затухания, причем прибор Мильна был гораздо менее чувствителен. Маятник Вихерта имел достаточное затухание и большое увеличение. Поясним, что маятники старых конструкций после прихода первой сейсмической волны продолжали колебаться с периодом, равным периоду собственных колебаний маятника, и тем подавляли волны, приходившие позже. В более совершенных маятниках осуществляется затухание собственных колебаний.
А.В. Вознесенский [90] впервые попытался определить момент Тунгусского взрыва по показаниям сейсмографов. Приняв расстояние от Иркутска до определенного им эпицентра равным 893 км и скорость сейсмических волн 7,6 км/с (как у продольных волн), Вознесенский получил время прохождения волн 1 мин 58 с, откуда, вычитая это время из среднего момента начала регистрации по двум сейсмографам (0 ч 19,2 мин всемирного времени - MB), он нашел момент взрыва 0 ч 17,2 мин MB. Этот неточный момент, к сожалению, был использован во многих работах вплоть до 60-х годов.
Между тем, в этом расчете Вознесенский допустил две ошибки. Во-первых, расстояние до Иркутска он занизил на 80 км (правильное значение 973 км). Во-вторых, он сильно завысил скорость сейсмических волн. Это были не продольные, а поверхностные волны типа Рэлея. А.А. Тресков, заведующий сейсмической станцией АН СССР в Иркутске в 30-е годы, переработал этот материал [348] и из сравнения моментов регистрации сейсмических волн в Иркутске, Ташкенте и Тифлисе нашел их среднюю скорость 2,8 км/с. С этим значением время прохождения волн составляет 5 мин 48 с и момент начала взрыва получается 0 ч 13,4 мин. (А.А. Тресков - известный сейсмолог, автор одного из методов определения толщины земной коры).
Забегая вперед, скажем что, согласно гораздо более строгому анализу российского сейсмолога И.П. Пасечника [286], определявшего скорости волн по периоду колебаний, зафиксированному маятниками, момент начала взрыва определяется в 0 ч 14,5 мин.
На Иркутской сейсмограмме были замечены еще три синусоидальных колебания всей записи в период от 1 ч 03,1 мин до 1 ч 09,9 мин MB. Сперва А.В. Вознесенский не понял их значения, а потом сообразил, что они означают приход воздушной волны. Приняв скорость воздушных волн равной скорости звука у поверхности Земли (330 м/с), он независимо от определения по сейсмическим волнам получил время прохождения воздушных волн 45,1 мин, откуда момент взрыва получался 0 ч 18,0 мин, в хорошем согласии с моментом, полученным им по сейсмическим волнам. Впоследствии и этот момент был уточнен, о чем будет сказано ниже.
7 мая 1929 г. фотокопия Иркутской сейсмограммы была передана в метеоритный отдел Минералогического музея АН СССР и ныне находится в фондах Комитета по метеоритам РАН.
В 1930 г. вышла важная работа Фрэнсиса Уиппла [510]3, в которой сообщалось об обнаружении записей воздушных волн от Тунгусского взрыва на шести микробарографах Шоу-Лайнса вблизи Лондона, а также записей их на барографах в других городах. В той же работе Фрэнсис Уиппл [510] независимо рассчитал момент Тунгусского взрыва по сейсмограммам, получив для него 0 ч 15,0 мин. Именно Фрэнсис Уиппл обнаружил (по публикации [418]) сейсмограмму, полученную в Йене. О своей работе он доложил на заседании Королевского метеорологического общества 16 апреля 1930 г.
Проанализировав сейсмограммы, Фрэнсис Уиппл пришел к выводу, что основные колебания вызваны поверхностными сейсмическими волнами Рэлея (скорости 2,7-3,0 км/с), но не волнами Лява, скорости которых гораздо больше.
Момент взрыва, определенный по лондонским микробарограммам, был менее точен. Интересно, что воздушные волны на них были обнаружены Нэйпиром Шоу тогда же, в 1908 г., и даже послужили предметом обсуждения на заседании Британской метеорологической ассоциации [510]. Но никто тогда не догадался о причине этих возмущений. Лишь в 1929 г. Ч. Кэйв вновь обратил на них внимание и сообщил Фрэнсису Уипплу, который и опубликовал их в работе [510] в 1930 г.
Положив расстояние от лондонских станций до эпицентра в пределах 5670-5825 км и скорость воздушных волн равной 318 м/с, И.С. Астапович [12] нашел момент взрыва 0 ч 10,6 мин ± 3,0 мин, что на 3-4 мин отличается от более точных определений по сейсмограммам. Причина этого отличия состоит в неточности расчетов Астаповича. Если исправить ошибки в его расчетах, мы получим момент 0 ч 14,6 мин, в хорошем согласии с остальными определениями.
Тогда же, в 1930 г., немецкий метеоролог Р. Зюринг [499] нашел воздушную волну, связанную с Тунгусским падением, на записях барографов Шпрунга в Берлине, Потсдаме и Шнеекоппе (ныне гора Снежка, Чехия); на потсдамской записи оказалась еще и вторая волна, обогнувшая весь земной шар.
Фрэнсис Уиппл, кроме лондонских микробарограмм, с помощью местных метеорологов обнаружил регистрацию воздушных волн на барограммах Гринвича, Копенгагена, Загреба, оснащенных барографами Шпрунга, и на микробарограмме, полученной в Батавии (ныне Джакарта, Индонезия) (прибор Ришара), а также на барограмме прибора Марвина в Вашингтоне. Два последних пункта находились на расстояниях 7500 и 8900 км от эпицентра соответственно.
В 1930-1932 гг. астроном И.С. Астапович, будучи в экспедициях от Центрального научно-исследовательского геологоразведочного института в Восточной Сибири, собрал сведения о барограммах сибирских метеостанций за 30 июня 1908 г. Записи воздушных волн Тунгусского метеорита обнаружились на 18 барограммах, полученных приборами Ноде и Ришара, из них 16 годились для расчета момента взрыва. Средний момент получился 0 ч 13,3 мин [12]. Однако Астапович счел этот результат ненадежным, так как он сильно отличался от момента, полученного А.В. Вознесенским. Исключив данные для четырех станций, сильно уклонявшиеся от остальных, Астапович получил 0 ч 18,6 мин, что, по его мнению, хорошо согласовывалось с результатом Вознесенского.
Записи воздушных волн были обнаружены Астаповичем и на барограммах метеостанций в Петербурге и Слуцке4 [12]. Они давали момент взрыва 0 ч 15,0 мин (Слуцк) и 0 ч 17,6 мин (Петербург). Более поздние значения связаны опять-таки с неточным определением положения эпицентра.
Как Уиппл, так и Астапович попытались оценить энергию взрыва. Уиппл оценил ее в 3,2х1021, Астапович - в 1020 - 1021 эрг. Как показали дальнейшие исследования, обе эти оценки занижены примерно на два-три порядка. Соответственно были занижены и оценки массы Тунгусского метеорита, заключавшиеся по данным этих исследователей в пределах от 200 до 2000 т.
По свидетельству И.С. Астаповича [12], изучением сейсмических волн Тунгусского метеорита занимался в 1930 г. также В.Б. Шостакович, ближайший помощник Вознесенского по Иркутской обсерватории, независимо определивший момент взрыва. Однако никаких публикаций он не оставил.
20 июня 1934 г. в Лондонском метеорологическом обществе развернулась дискуссия по докладу Фрэнсиса Уиппла о результатах анализа сейсмограмм и барограмм. Как нашел Уиппл, периоду 2,3 мин соответствует скорость распространения воздушных волн 318 м/с. Точно такую же скорость принял в своих расчетах И.С. Астапович, исходя из скорости распространения воздушных волн от вулкана Кракатау в 1883 г.
Теоретик С.К. Банерджи в своем выступлении на дискуссии по докладу Уиппла указал, что период воздушных волн в 3 мин, отмеченный барографами и, что особенно замечательно, заметный на сейсмограмме в Иркутске, имеет теоретическое обоснование. Он нашел также, что амплитуда волн убывает обратно пропорционально расстоянию.
На этот раз Фрэнсис Уиппл обратил внимание на сейсмические колебания малой амплитуды, предшествующие основным. Он справедливо приписал их объемным поперечным волнам Sn, S* и Sg (см. примечание на с. 71).
Успехи советских и западных исследователей обратили внимание на эту проблему советской и мировой общественности. В резолюции I Всесоюзного астрономо-геодезического съезда (Москва, январь 1934 г.) по докладу И.С. Астаповича "Проблемы физики метеоров" было записано: "Съезд отмечает..., что падение Тунгусского метеорита 30 июня 1908 г. является фактом громадного научного интереса, заслуживающим безотлагательного и полного изучения" [310].
Аналогичные резолюции вынесли IV и V Конгрессы Международного астрономического союза, проходившие в Кембридже (США) в 1932 г.5 и в Париже в 1935 г. [501, 502].
Вторая мировая война и послевоенная обстановка надолго прервали дальнейшие исследования, в частности, изучение сейсмограмм и барограмм Тунгусского взрыва.
В апреле 1957 г. академик В.Г. Фесенков [363] посетил Потсдамский геофизический институт, где в 1908 г. была получена на барографе Фусса барограмма с записью как прямой волны, так и обошедшей весь земной шар. Немецкие ученые передали ему фотокопию этой барограммы, и В.Г. Фесенков подверг ее тщательной обработке. По разности моментов прихода обеих волн была определена их скорость, 317,9 м/с, что в точности равно значению, принятому Фрэнсисом Уипплом и И.С. Астаповичем. Но скорость воздушных волн зависит от температуры воздуха, а последняя быстро меняется с высотой. Полученному значению скорости соответствует высота 5,3 км, что близко к предполагаемой высоте взрыва Тунгусского тела.
Определить по потсдамской барограмме момент взрыва не представилось возможным, так как отсутствовала поправка часов, по которым определялись моменты прихода обеих волн. Зато В.Г. Фесенков нашел закон изменения амплитуды волны а с расстоянием s в виде а ~ s-0,67, тогда как для сферической волны должно быть а ~ s-0,5, а для плоской a~s-1. Сравнение этих чисел показывает, что в данном случае волна была близка к плоской, но имела место диссипация энергии.
В 1966 г. к обработке сейсмограмм обратился немецкий сейсмолог Г. Мартин [472]. Используя все четыре сейсмограммы, он построил кривую времен пробега, определил скорость волн в 2,5 км/с и момент сотрясения 0 ч 12 мин MB. Амплитуда йенской записи 23 мкм, ее длительность 19 с. (Впоследствии этот результат использовал И.П. Пасечник.) Сравнение постдамской микробарограммы с данными о воздушных волнах ядерных испытаний позволило Мартину оценить энергию Тунгусского взрыва в 22 Мт тротилового эквивалента, или 1024 эрг. Благодаря воздушному демпферу Йенский сейсмограф записал и барическую волну. Ее скорость Мартин оценил в 307 м/с, что согласуется со скоростями прямых волн от ядерных взрывов, но значительно отличается от оценок Фрэнсиса Уиппла [511], И.С. Астаповича [12] и В.Г. Фесенкова [363]. Как показал позднее И.П. Пасечник [287], в своей работе Мартин допустил ряд ошибок (см. ниже).
Спустя 10 лет почти одновременно были выполнены два наиболее полных исследования Тунгусских сейсмограмм. Авторами их были известные сейсмологи: А. Бен-Менахем (Израиль) [413] и И.П. Пасечник (СССР) [286, 287].
И.П. Пасечник (Институт физики Земли АН СССР, Москва) изложил предварительные результаты своей работы на совещании, посвященном современному состоянию проблемы Тунгусского метеорита, состоявшемся 14-16 апреля 1971 г. в Новосибирске [286], Полностью опубликовать свои результаты ему удалось только в 1976 г. [287].
В своей работе Пасечник широко использовал накопленный опыт регистрации сейсмических и воздушных волн мощных воздушных ядерных взрывов.
Прежде всего Пасечник установил природу сейсмических волн, зарегистрированных в Иркутске и Йене (ко времени начала его работ сохранились только эти две записи). Для станций Иркутск и Ташкент по соотношению амплитуд обеих горизонтальных составляющих было установлено, что это - поверхностные волны Рэлея. То же подтверждала запись в Йене, на вертикальном сейсмографе. Другой вид поверхностных волн - волны Лява - вообще не отмечались при мощных воздушных взрывах, не были они отмечены и в данном случае. В Иркутске и Ташкенте были отмечены колебания фазы М1 рэлеевской волны с периодом в первом цуге 40 с, а в дальнейшем - 22 с, что близко к периоду собственных колебаний сейсмографа. В Йене была зарегистрирована фаза М2 той же волны6.
Поскольку для этих фаз по наблюдениям ядерных взрывов имелись дисперсионные кривые, связывающие скорость распространения волн с их периодом, можно было по ним оценить скорости волн, а значит, и времена их распространения от эпицентра до регистрирующей станции. Это дало возможность определить момент взрыва с большой точностью, как можно видеть из таблицы 1.
Таблица 1. Групповые скорости и времена в эпицентре (по И.П. Пасечнику [287])
Станция |
Vгр, км/с |
T0 (MB) |
|
Иркутск, 1-й цуг |
3,44 |
0h13,8m |
|
Иркутск, основная комбинация |
3,32 |
13,9 |
|
Ташкент |
3,22 |
15,4 |
|
Тифлис |
2,78 |
14,9 |
|
Йена |
2,78 |
14,6 |
|
Среднее: |
0h14,5m ± 0,8 m | |
И.П. Пасечник указал на ошибочность метода, примененного Г. Мартином [472], который использовал аналогию с регистрацией землетрясений, а не воздушных взрывов, и потому получил неточное значение момента Тунгусского взрыва (см. выше).
В работе Пасечника была определена амплитуда М землетрясения, вызванного Тунгусским взрывом: по данным станции Йена М = 5 по шкале Рихтера, а по данным станций Иркутск и Ташкент - от 4,5 до 5,0. Тротиловый эквивалент Тунгусского взрыва И.П. Пасечник оценил по воздушным волнам в пределах 20-50 Мт или (0,8-2,1)х1024 эрг, а по сейсмическим записям 30-50 Мт или (1,3-2,1)х1024 эрг.
На основании теоретически установленной зависимости между магнитудой и энергией воздушных взрывов, с одной стороны, и высотой взрыва, с другой стороны, высота взрыва для М= 4,5 была оценена в пределах 6,2-9,2 км, а для М= 5,0 в пределах 2,5-5,2 км.
Научный работник Геофизической обсерватории Адольфо Блоха (Реговот, Израиль) Ари Бен-Менахем, известный исследованиями сейсмических и воздушных волн от высотных ядерных взрывов, со своими сотрудниками разработал теорию распространения этих волн. В работе [413] он применил ее к Тунгусскому взрыву. Он подверг новому анализу Тунгусские записи и сравнил их с современными записями сейсмических и акустических эффектов воздушного ядерного взрыва в районе озера Лоб Нор (Синьцзян, Китай) 14 октября 1970 г. и серии воздушных взрывов на полигоне Новая Земля (СССР) в 1961-1962 гг.
Звуковые волны Тунгусского взрыва, по Бен-Менахему, были типов So и S1 и распространялись со скоростями 280-310 м/с. Сейсмические волны Рэлея имели скорость 2,7-3,5 км/с. В Иркутске были зафиксированы также поперечные SH волны. Бен-Менахем рассчитал теоретически начальные фазы иркутской сейсмограммы, которые во всех деталях воспроизводят наблюденные. Картина выглядит следующим образом.
В 0 ч 18 мин 06 с MB на горизонтальный EW-сейсмограф вступает первая фаза: Sn и SLS -волны, распространяющиеся на глубинах 50-75 км со скоростью 4,41 км/с. Амплитуда вызываемых ими колебаний невелика. Через 32 с прибора достигают волны Sg и SMS, имеющие скорость 3,74 км/с и глубину распространения около 20 км. Наконец в 0 ч 18 мин 48 с приходят волны S0S со скоростью 3,55 км/с и на такой же глубине7. Их амплитуда значительно больше предыдущих, что ясно видно на сейсмограмме. Последними приходят волны Рэлея (О ч 19 мин 20 с) с еще большей амплитудой. Их скорость в данном случае - 3,51 км/с. При ее определении было учтено, что воздушная взрывная волна проходит от точки взрыва до поверхности Земли за время 26 с. Скорости волн Рэлея на трассах эпицентр-Тифлис и эпицентр-Йена гораздо меньше и составляют 2,72-2,83 км/с, что связано с иной структурой пород земной коры на этих трассах.
Таким образом, Бен-Менахему удалось, опираясь на теорию, развитую им в начале 70-х годов совместно с его сотрудником М. Вередом, объяснить все детали иркутской, йенской и других сейсмограмм, включая амплитуды зарегистрированных колебаний. С помощью той же теории он рассчитал высоту взрыва (8,5 км) и его энергию в тротиловом эквиваленте: 12,5 Мт, т. е. в 2-4 раза меньше, чем получил И.П. Пасечник приближенными методами.
Еще одним объективным свидетельством Тунгусского взрыва был зарегистрированный магнитографом Эшенгагена Иркутской магнитной и метеорологической обсерватории геомагнитный эффект. Никто в свое время не обратил на него внимание. И только в апреле 1959 г. сотрудник этой обсерватории К.Г. Иванов [160] пришел к выводу, что, пролетая через ионосферу, Тунгусский метеорит мог вызвать локальное повышение электронной плотности в Е-области ионосферы, а это могло вызвать геомагнитный эффект. Просмотр магнитограмм Иркутской обсерватории, показал заметные изменения Н- и Z-составляющих геомагнитного поля на несколько десятков гамм (1 гамма = 105 эрстеда). D-составляющая (магнитное склонение) вариации не испытала. Предварительные сообщения об этом были опубликованы Г.Ф. Плехановым, А.Ф. Ковалевским и др. в I960 г. [291], а несколько статей с анализом эффекта - в 1961 г. [160, 165, 279, 292].
Особенностью эффекта было небольшое, но не вызывающее сомнения запаздывание его относительно момента взрыва (не говоря о времени пролета через ионосферу). Начало эффекта пришлось на 0 ч 19,5 мин. Как полагал К.Г. Иванов, это соответствовало запаздыванию на 2,3 мин, поскольку он принимал момент взрыва, по А.В. Вознесенскому, 0 ч 17,2 мин. Подставляя приведенный выше момент, полученный И.П. Пасечником, найдем величину запаздывания 5,0 мин.
Другой особенностью данного эффекта является его большая продолжительность - до 4 часов. Тем более что ни на одной станции, кроме Иркутска, эффект не наблюдался. Были проверены магнитограммы, полученные в Екатеринбурге, Павловске, Тифлисе - никаких возмущений там зафиксировано не было. Поэтому предположение Г.М. Идлиса и З.В. Карягиной [165], что причиной эффекта были заряженные частицы хвоста Тунгусской кометы, не могло быть принято. В результате обсуждения проблемы в печати и на научных конференциях К.Г Иванов [162] отказался от своего первоначального объяснения эффекта. Запаздывание геомагнитного эффекта по сравнению с моментом взрыва показывало, что именно взрыв являлся источником возмущения. Поэтому еще в 1961 г. С.О. Обашев [279] предложил следующую модель. Образовавшееся на месте взрыва облако плотной плазмы с высокой температурой будет расширяться. Из расчетов С.О. Обашева следовало, что время расширения облака плазмы, в течение которого она остается квазинейтральной, будет равно 4 мин, что близко ко времени запаздывания геомагнитного эффекта. По истечении этого времени начнется разделение зарядов, которое и явилось причиной магнитного возмущения.
А.Ф. Ковалевский [187] собрал магнитные записи пяти пунктов России и 13 зарубежных и окончательно установил, что кроме Иркутска магнитное возмущение нигде не наблюдалось. Он сопоставил то, что наблюдалось в Иркутске, с магнитными возмущениями от высотных ядерных взрывов. Многие их особенности (внезапное начало, подобие хода, длительность возмущения, его локальный характер) - общие для Тунгусского и ядерных взрывов. Но выявились и различия, и в первую очередь - наличие запаздывания, которое в случае ядерных взрывов отсутствует.
А.Ф. Ковалевский предложил следующий механизм. Ударная волна, образованная при взрыве, распространяется во все стороны, достигает области Е ионосферы и вызывает движение ионизованного газа. Это приводит к образованию гидромагнитной волны, которая за несколько секунд достигает Иркутска.
Расширение же взрывной ударной волны занимает несколько минут, что и вызывает запаздывание. Его величину А.Ф. Ковалевский оценил в 3,5 мин.
Этот механизм, поддержанный в дальнейшем К.Г. Ивановым [162], подвергся обоснованной критике со стороны А.В. Золотова [149], показавшего, что радиус ударной волны, на фронте которой сохраняется еще температура в 6000°, достаточная для сильной ионизации, не превысит 2 км. Кроме того, А.В. Золотов подверг сомнению сам факт запаздывания, поскольку ошибки в регистрации моментов, по его мнению, могли измеряться минутами. Впрочем, это сомнение было продиктовано общей концепцией А.В. Золотова, считавшего Тунгусский взрыв ядерным и приложившего немало сил для того чтобы доказать это.
Весьма серьезный обзор состояния этой и других проблем, связанных с Тунгусским явлением, опубликовал в 1986 г. В.Д. Гольдин [100]. Он указал на ряд недостатков предложенных механизмов, причинами которых являлись, в частности, перенос соотношений, справедливых для сильной ударной волны, на слабеющую волну; задача о сильном взрыве в работах [160, 161] была использована для оценки времени прихода ударной волны в ионосферу, что является грубым приближением; в ряде работ используется неверный момент взрыва, и т. д.
Подводя итоги своему анализу, В.Д. Гольдин [100] писал: "Итак, до настоящего времени нет единого объяснения механизма геомагнитного возмущения, вызванного падением и взрывом Тунгусского метеорита. Возможно, это связано с плохой количественной разработкой предложенных моделей: большая часть работ по геомагнитному эффекту либо посвящена только качественному рассмотрению возможных процессов, либо при оценках использует приближения вне области их применимости. Поэтому представляет интерес более глубокий анализ возможных причин явления". С этими выводами нельзя не согласиться.
1. Имеются в виду маятники с ориентацией плеч соответственно восток-запад и север-юг.
2. И.П. Пасечник [282] считает, что в Йене работал сейсмограф Штраубеля. Однако, как сообщил автору этой книги д-р Г Йентцш из Йенского университета, после 1902 г. там работал сейсмограф Вихерта.
3. Уиппл Фрэнсис Джон Уэлш (1876-1943), английский метеоролог и сейсмолог. Его первое имя мы будем писать полностью, во избежание путаницы с американским исследователем метеоров Фредом Лоренсом Уипплом.
4. Так в 30-е годы назывался г. Павловск Ленинградской обл. (26 км от Санкт-Петербурга). Не надо путать его с г. Слуцком в Белоруссии.
5. По свидетельству Ю.Л. Кандыбы [174а], основанному на архивных источниках, после Кембриджского конгресса американские ученые обращались к советскому правительству с предложением провести самостоятельные исследования в районе катастрофы, но получили отказ.
6. Подробнее о видах и фазах сейсмических волн см. [30, 446].
7. Этим обозначениям соответствуют Sn, Sg - объемные поперечные волны, испытывающие преломление соответственно на большой и малой глубине, SLS, SMS, S0S - отраженные волны от различных границ раздела: SMS - от границы Мохо, SLS - от границы LVL (расположена на 10-12 км ниже границы Мохо), S0S - от границы верхнего (гранитного) слоя).