Сбор информации
В марте 1921 г. редактор журнала "Мироведение" Д.О. Святский зашел к Л.А. Кулику и передал ему отрывной листок календаря О. Кирхнера с уже известным нам сообщением о падении гигантского метеорита. Этот эпизод в разных вариантах описан в книгах [119, 129, 346], первоисточниками же являются сообщение самого Кулика [236], датированное 20 апреля 1921 г., а также его статья [243].
Поскольку в заметке, перепечатанной в календаре Кирхнера, говорится о падении метеорита вблизи разъезда Филимоново, Кулик назвал сперва этот метеорит Филимоновским. Тогда же он опубликовал в журнале "Мироведение" статью под названием "Затерянный Филимоновский метеорит 1908 г." [236]. На самом деле разъезд Филимоново находится в 650 км к юго-западу от эпицентра катастрофы. Название "Тунгусский" появилось в литературе только в 1927 г., в статьях Л.А. Кулика [241, 243, 244].
Леонид Алексеевич Кулик
(1883-1942)
Когда Л.А. Кулик познакомился с сообщением о предполагаемом Филимоновском метеорите, он уже готовился к экспедиции на восток для сбора многих метеоритов, сведения о которых имелись в его распоряжении. Решение о посылке такой экспедиции было принято 19 мая 1921 г. Государственным ученым советом Народного комиссариата просвещения РСФСР [237] по настоянию народного комиссара А.В. Луначарского. Несмотря на трудное положение, которое тогда переживала страна, экспедиция выехала из Москвы 24 августа 1921 г. и закончила свою работу 29 ноября 1922 г. Крайней восточной точкой ее маршрута был г. Канск. Работы в этом районе проводились в сентябре-декабре 1921 г. и состояли в опросе очевидцев и распространении анкет-вопросников. В Томске сотрудница экспедиции Е.Н. Аксенова собрала ряд газетных заметок и статей, относящихся к этому падению [237]. Результатом работ экспедиции были письма очевидцев, направленные Л.А. Кулику в 1922-1929 гг. О результатах работ экспедиции Л.А. Кулик сообщил в специальном отчете [237] и в журнале "Мироведение"[238], а кроме того, рассказал в докладах на собраниях Русского общества любителей мироведения 17 мая и 19 июля 1922 г.
Между тем, летом 1924 г. геолог С.В. Обручев1 путешествовал по реке Подкаменная Тунгуска по командировке Геологического комитета. Будучи знаком с материалами по падению Тунгусского метеорита, собранными Л.А. Куликом, он, со своей стороны, предпринял опрос эвенков в районе фактории Ванавара. Он установил, что метеорит упал не в районе р. Огнии (притока р. Ванавары), как предполагал Кулик после экспедиции 1921—1922 гг., а на реке Чамбэ, и определил приближенные координаты места падения: 
= 60°20', 
= 102°20' (72° от Пулкова). Он описал также область поваленного леса и составил (по данным, полученным от эвенков) схематическую карту этой области. Обручев встречался и с эвенком Лючетканом (в дальнейшем много помогавшим Л.А. Кулику) и записал его показания. О своих результатах и наблюдениях С.В. Обручев сообщил в статье [280], опубликованной в начале 1925 г. в журнале "Мироведение". В 1951 г. статья С.В. Обручева "О месте падения большого Хатангского метеорита" [280] была перепечатана журналом "Природа". Хатангским Обручев назвал этот метеорит по реке Хатанга (так называется Подкаменная Тунгуска в верхнем течении).
В том же № 1 "Мироведения" за 1925 г. была опубликована и статья А.В. Вознесенского [90], который еще до публикации статьи С.В. Обручева получил от него информацию о собранных Обручевым сведениях. В своей статье, с 17-летним запозданием, Вознесенский наконец опубликовал имевшиеся в его распоряжении материалы.
Но Вознесенский не ограничился этим. Он выполнил обработку этих материалов и также, независимо от Обручева, получил координаты эпицентра: = 60°20', = 103°06', в хорошем согласии с определением Обручева, В самом деле, расстояние между обеими точками составляет всего 43 км. Забегая вперед, скажем, однако, что от точного положения эпицентра по определениям В.Г. Фаста (1963) и А.В. Золотова (1967) эпицентр Обручева отстоит на 55 км к югу, а эпицентр Вознесенского - на 97 км к юго-востоку
Далее, Вознесенский впервые провел проекцию траектории метеорита на поверхность Земли — с юга на север, точнее с юго-юго-запада на север-северо-восток (азимут 193° от точки севера). Однако, как отмечает Е.Л. Кринов [225], неясно, из каких соображений он получил это направление. Обоснование его в статье Вознесенского не приводится. Но в более поздней работе И.С. Астаповича [17] попытка обосновать траекторию Вознесенского была предпринята, притом четырьмя различными способами: как линия симметрии расположения пунктов слышимости, как линия симметрии изолиний громкости, то же для пунктов наблюдения баллистических волн и то же для электрофонных явлений. Как видим, все эти методы косвенные. Мы вернемся к этому вопросу в гл. VI. Объяснение способа построения траектории Вознесенского имеется в работе Н.Н. Сытинской [347] (см. гл. XI).
В статье Вознесенского были впервые опубликованы записи сейсмографов в Иркутске и барографа в Киренске и их обработка. На основании моментов регистрации и предположений о скорости сейсмических и воздушных волн был определен точный момент удара метеорита (в то время почти никто не сомневался, что метеорит врезался в землю): 0 ч 17 мин по среднему Гринвичскому времени. Этот момент в дальнейшем претерпел лишь незначительное уточнение.
В работе А.В. Вознесенского содержался еще один важный результат: на основании анализа воздушных волн он сделал заключение, что "разрывы метеорита" произошли не при ударе его о землю, а в воздухе, на высоте 20 км. Как выяснилось много позже, в этом Вознесенский был совершенно прав, но высоту взрыва он завысил в 3-4 раза.
Заслуживает внимания еще одна деталь. В статье А.В, Вознесенского говорится, что тунгусы (т.е. эвенки) упорно не хотели показывать "огненный камень" русским, интересовавшимся этим делом в 1908 г. Это косвенно подтверждает версию И.И. Ильинского о том, что из Томска, Красноярска и Иркутска приезжали люди, интересовавшиеся необычным явлением. К сожалению, Вознесенский не уточняет, кто именно приезжал, хотя о поездке специалистов из Иркутска он не мог не знать.
Иннокентий Михайлович Суслов
(фото 20-х годов)
В 1926 г. район катастрофы посетил председатель Красноярского комитета содействия народам Севера этнограф И.М. Суслов. Он не только беседовал с эвенками, но и попал на суглан (съезд) эвенков и опросил около 60 человек. В их числе был и упоминавшийся уже Лючеткан, который начертил схематическую карту и нанес на нее расположение чумов эвенков, особенно пострадавших от воздушных волн и пожара. Обо всем этом И.М. Суслов написал статью, опубликованную в 1927 г. в том же журнале "Мироведение"[343]. В 1967 г. другая статья И.М. Суслова с более подробным изложением была опубликована в сборнике "Проблема Тунгусского метеорита", т. 2 [344]. В этих статьях содержится подробное изложение рассказов эвенкийки Акулины (невестки Лючеткана), эвенков Василия Охчена, братьев Чекарена и Чучанчи (детей Подыги), Андрея Онкоуля и других. В их рассказах, между прочим, говорилось о том, что взрыв метеорита образовал "сухую речку" (борозду без воды) в районе хребта Лакура. И.М. Суслов ничего не знал о статьях Л.А. Кулика, С.В. Обручева и А.В. Вознесенского, но, по мнению Е.Л. Кринова [225], записанные им и другими авторами рассказы эвенков оказались удивительно точными: в ходе последующих экспедиций были найдены и "сухая речка", и чум детей Подыги, и чум Лючеткана, а область поваленного леса хорошо согласовалась со схемой, изображенной эвенками2.
Статья И.М. Суслова в рукописи была показана Л.А. Кулику, который уже готовился к отъезду в свою первую экспедицию 1927 года, так что он смог использовать ее в ходе работы экспедиции. В том же 1927 г. Кулик опубликовал в "Докладах АН СССР" [241] материалы опросов очевидцев, собранные им во время экспедиции 1921 - 1922 гг. и полученные в письменных сообщениях. Их краткое содержание приведено в книге Е.Л. Кринова [225].
Годом раньше, в 1926 г. Л.А. Кулик опубликовал в "Мироведении" статью "К вопросу о связи метеоритов с кометами"[239], в которой он не только высказывал предположение о наличии генетической связи между ними, но утверждал, что Тунгусский метеорит связан с кометой Понса-Виннеке. Это предположение в дальнейшем не подтвердилось, о чем подробнее будет сказано ниже. Однако Кулик ехал в экспедицию 1927 г., уже уверенный в наличии такой связи, и некоторые результаты экспедиции он попытался интерпретировать с позиций этой гипотезы.
В той же статье Кулик наконец делает важное заключение о причинной связи аномального свечения неба в ночи после 30 июня с падением Тунгусского метеорита, отмечая, что на это обратил его внимание еще в 1922 г. Д.О. Святский. Таким образом, Д.О. Святский не только первым из европейских ученых "вспомнил" о Тунгусском метеорите, но первым же обратил внимание на причинную связь двух грандиозных явлений: падения гигантского метеорита и свечения неба, наблюдавшегося в странах Европы, Европейской части России и Западной Сибири. Но, будучи очень скромным человеком, Святский не опубликовал эти два своих открытия, а предоставил эту честь Кулику.
Откликом на статью Л.А. Кулика [239] явилось выступление на Первом сибирском краевом научно-исследовательском съезде Общества изучения Сибири и ее производственных сил 20 декабря 1926 г. известного сибирского метеоритоведа П.Л. Драверта [289]. Он говорил: "Отмечу затем, что весьма ценным является сбор сведений, относящихся к падению Катангского метеорита 30 июня 1908 г. и сопряженным с ним полетам болидов и появлениям серебристых облаков. Эти феномены были вызваны скрещиванием Земли с потоком Понс-Виннекидов, за которыми закреплен июньский период" [288, с.44].
Наше дальнейшее изложение истории экспедиций Л.А. Кулика основано в значительной степени на книге Е.Л. Кринова [225], что читатель должен иметь в виду, хотя привлекались и другие материалы, в частности, статьи самого Кулика [243, 244, 246].
Первая экспедиция 1927 года
Обширный материал, собранный к 1926 г. в Метеоритном отделе Минералогического музея АН СССР, публикации С.В. Обручева и А.В. Вознесенского, рукопись статьи И.М. Суслова — все это дало основание Л.А. Кулику подать в марте 1926 г. в Академию наук СССР объяснительную записку, в которой он обосновывал необходимость снаряжения в район фактории Ванавары специальной экспедиции для поисков упавшего там метеорита. Впрочем, как отмечал в своей записке Кулик, экспедиция не должна строиться на расчете непременной находки и доставки метеорита, а должна носить предварительный, разведывательный характер.
Л.А. Кулик понимал, что в условиях глухой тайги поиски метеорита могут представить известные затруднения. С другой стороны, грандиозные масштабы явления, сопровождавшегося мощными звуковыми эффектами, убеждали его в том, что там, в тайге, лежит и ждет исследователей громадных размеров метеорит.
Академик В.И. Вернадский, рассмотрев записку Кулика, со своей стороны представил 27 марта 1926 г. в Академию наук СССР соображения в отношении изучения Тунгусского падения. В заключительной части этого документа он писал:
"На основании всех этих соображений я считаю в высшей степени важным возможно быстрое нахождение метеорита в районе Подкаменной Тунгуски, выяснение его размеров, состава и строения. Посылка экспедиции, предполагаемая музеем, возможно, окажется делом очень большого научного значения, и полученные результаты могут сторицей окупить затраченные на них время и средства. Они никаким образом не могут вообще быть напрасными" [225].
Академик Владимир Иванович Вернадский (1864-1945)
Президиум Академии наук СССР разрешил проведение экспедиции и выделил необходимые средства. В начале февраля 1927 г. Кулик выехал из Ленинграда, имея одного помощника - А.Э. Гюлиха. Рабочих предполагалось нанять на месте.
Сам Л.А. Кулик, один помощник и рабочие — такая схема состава экспедиции использовалась Куликом как в первый, так и во второй раз. Это диктовалось поставленными перед экспедицией задачами. Этими задачами были; тщательный осмотр местности, выявление картины разрушений, составление схематической карты района, опрос очевидцев, поиск места падения метеорита (метеоритов, если их было несколько), составление карты мест падения, сбор осколков метеорита, определение веса главной массы, подготовка к ее извлечению в ходе работ следующей, хорошо оснащенной для этого экспедиции.
Эта программа объясняет многое в действиях Кулика в двух первых экспедициях, в частности, тот факт, что он не взял с собой других специалистов. Сам Л.А. Кулик по образованию был минералог, метеориты были его узкой специальностью. Помощник в экспедиции ему был нужен исключительно для организационных и хозяйственных задач. Наем рабочих, получение подвод или плавсредств, заготовка продуктов, обеспечение переброски багажа экспедиции, постройка жилья - вот тот круг обязанностей, которые предполагалось возложить на помощника, наряду с непосредственной помощью в работе. Для таких дел специалисты были не нужны. Требовался человек с хорошими организаторскими способностями, физически здоровый и крепкий, знакомый с условиями жизни и работы в тайге.
Почему Л.А. Кулик выбрал себе в помощники А.Э. Гюлиха? Кто он вообще был такой, этот Гюлих? В доступной нам литературе не удалось найти ответ на этот вопрос. Даже в подробном описании первой экспедиции у Е.Л. Кринова [225] о нем почти ничего не говорится: не указаны ни специальность (должность до экспедиции), ни его личные качества (о качествах каждого участника третьей экспедиции Кринов рассказывает довольно подробно), ни дальнейшая судьба. Лишь благодаря любезности Ю.Л. Кандыбы кое-что о нем удалось узнать. Гюлих - в прошлом спортсмен, участник первой мировой войны, где судьба и свела его с Л.А. Куликом. В 1927 г. он был безработным, состоял на бирже труда. Здесь его случайно нашел Кулик и предложил ему место помощника начальника экспедиции (Архив Л.А. Кулика в КМЕТ, документы "Экспедиция 1927 г." и полевой дневник Кулика).
Выехав в феврале 1927 г. из Ленинграда, Кулик и Гюлих прибыли на станцию Тайшет, там пополнили снаряжение и 14 марта на подводах по снегу направились до реки Ангары, а затем по Ангаре до с. Кежмы, куда они прибыли 19 марта. Здесь экспедиция снова пополнила снаряжение, запасы продовольствия и 22 марта выехала из Кежмы в Ванавару. 25 марта Кулик добрался до Ванавары, где была создана база экспедиции, там же Кулик встретил эвенка Лючеткана, который согласился помогать экспедиции.
Эвенок Лючеткан (Илья Потапович Петров)
Лючеткан - эвенкийское прозвище, означающее "друг русских" ("люче" по-эвенкийски означает "русский"). Настоящее его имя было Илья Потапович Петров. Он очень много сделал для помощи Кулику и его товарищам в экспедициях 1927-1930 гг., не раз выручал продовольствием, сообщил важные подробности о Тунгусском явлении, служил Кулику проводником.
Первая попытка пробраться сквозь тайгу на лошадях к области поваленного леса закончилась неудачей: навьюченные лошади не могли передвигаться по тайге, занесенной глубоким снегом. 8 апреля Кулик предпринял вторую попытку. Кулик, Гюлих, Лючеткан и один рабочий-возчик за один день проехали по берегу Подкаменной Тунгуски до избы эвенка Охчена (Павла Аксенова). Затем, навьючив снаряжение на оленей, предоставленных Охченом, экспедиция с его участием, в течение недели прошла оленьими тропами до реки Макирты (притока р. Чамбэ) и двинулась на северо-запад вдоль русла этой реки. Здесь, за Макиртой, начался район сплошного вывала леса. Вскоре показалась двуглавая вершина горы Шакрама ("сахарная голова").
15 апреля Кулик поднялся на гору Шакрама и осмотрел окрестности. Затем он совершил экскурсию на хребет Хладни3, расположенный к востоку от горы Шакрама. Здесь он обнаружил южную границу области "обожженной тайги". С хребта Хладни можно было охватить взглядом значительную территорию по всем направлениям. Области поваленного леса выделялись белыми пятнами: на них еще лежал снег. Завершив предварительный осмотр местности, Кулик 28 апреля вернулся в Ванавару. Оттуда он написал академику В.И. Вернадскому письмо, в котором так описывает предварительные результаты этого осмотра:
"... Мы проникли вглубь тайги верст на 100 от фактории Ванавары, сплошным буреломом (ни одного взрослого дерева!) прошли верст 20 в направлении с юга на север. Впечатление от этого бурелома исключительное: на всем этом пространстве взрослый лес сметен начисто и параллельно уложен вершинами в общем к югу (эвенки всех заверяли: "вершинами к северо-востоку"). Это уже отвечает радианту, для этого места и часа, потока Понс-Виннекид, который совершенно не совпадал с ранее указывавшимся направлением на северо-восток.
С вершин гор, в конце моего маршрута, я визуально определил (примерно) район всего этого бурелома, занимающего, по-видимому, огромную площадь верст 30 в поперечнике по короткой оси эллипса; длинная ось его уходила из поля зрения к северу и исчисляется эвенками чуть ли не в сотню верст; эту ось мы прошли к границе того центрального пространства этого эллипса, на котором лес был не только повален, но и сожжен; эта до сих пор голая площадь в сплошной на сотни верст вокруг тайге наблюдалась мной (ориентировка по пикам гор) на несколько десятков верст к северу; восточная и западная границы ее не уходили из поля зрения..." [225].
Этот отрывок из письма нуждается в комментариях. Из него видно, во-первых, что Л.А. Кулик не понимал геометрического смысла радианта метеоров. Радиант - это точка небесной сферы, откуда летят метеоры. Согласно вычислениям В.А. Мальцева и Б.В. Окунева, приведенным Л.А. Куликом в его статье 1926 г. [239], в час падения Тунгусского метеорита радиант Понс-Виннекид (находящийся в созвездии Волопаса) был расположен на севере (азимут от точки севера 29° к востоку, высота 34°), Тунгусский метеорит же, согласно А.В. Вознесенскому, летел с юга на север, т.е. как раз наоборот. Кулик в упомянутой статье и письме к Вернадскому утверждает, будто наблюдения подтверждают теоретический радиант, что является грубой ошибкой.
Область регистрации явлений, связанных с полетом Тунгусского метеорита (по Е.Л. Кринову):
1 – место падения метеорита; 2 – направление полета; 3 – граница области видимости световых явлений; 4 – граница области распространения звуковых явлений; 5 – маршрут экспедиции Л.А. Кулика
Во-вторых, вывал деревьев к югу действительно имел место в южной части лесовала, тогда как в северо-восточной его части деревья были повалены на северо-восток, так что эвенки, видимо, не ошибались. Кулик к этому времени еще не понимал радиального характера вывала, это он понял позже. В своем дневнике Кулик прямо признавался: "Я до сих пор не могу разобраться в хаосе тех впечатлений, которые связаны с этой экскурсией. Больше того, я не могу реально представить себе всей грандиозности картины этого исключительного падения" [225].
30 апреля Кулик в третий раз направился из Ванавары к центру катастрофы. Снег еще не сошел, но реки начали вскрываться. 3 мая экспедиция достигла реки Чамбэ. Здесь были построены плоты, и 9 мая началось плавание на плотах, сначала вниз по течению р. Чамбэ, затем вверх по реке Хушмо. Плоты пришлось тянуть бечевой (на конной тяге). Наконец экспедиция достигла лесовала, причем здесь деревья были повалены вершинами на юго-восток. У устья ручья Чургима 30 мая был устроен временный лагерь, из которого Кулик совершал пешие экскурсии к северу. В ходе этих экскурсий была обнаружена котловина, окруженная амфитеатром гор. Кулик перенес сюда свой лагерь и, обходя вершины гор, с помощью компаса определял направления поваленных деревьев. И только здесь, неожиданно для себя, он установил радиальный характер вывала, о чем свидетельствует составленная им схематическая карта [225, 245]. Годом позже Кулик дал окружающим сопкам названия в честь русских и зарубежных метеоритологов (см. Приложение А).
В своей брошюре "За Тунгусским дивом" [242], изданной в Красноярске в том же 1927 г. на 16 страницах, Кулик писал (в поэтической форме, белым стихом):
"На перевале я разбил второй свой сухопутный лагерь и стал кружить по цирку гор вокруг Великой Котловины; сперва - на запад, десятки километров пройдя по лысым гребням гор; но бурелом на них лежал уже вершинами на запад. Огромным кругом обошел всю котловину я горами к югу; и бурелом, как завороженный, вершинами склонился тоже к югу. Я возвратился в лагерь и снова по плешинам гор пошел к востоку, и бурелом вершины все свои туда же отклонил. Я силы все напряг и вышел снова к югу, почти что к Хушмо: лежащая щетина бурелома вершины завернула тоже к югу... Сомнений не было: я центр падения обошел вокруг!" [242].
Сделав этот важный вывод, Кулик попытался представить себе картину взаимодействия метеорита с местностью и дать ей физическое истолкование:
"Струею огненной из раскаленных газов и холодных тел метеорит ударил в котловину с ее холмами, тундрой и болотом, и как струя воды, ударившись о плоскую поверхность, рассеивает брызги на все четыре стороны, так точно и струя из раскаленных газов с роем тел вонзилась в землю и непосредственным воздействием, а также и взрывной отдачей, произвела всю эту мощную картину разрушения. И по законам физики (интерференция волн) должно быть тоже и такое место, где лес мог оставаться на корню, лишь потеряв от жара кору, листву и ветви" [242].
Из этого отрывка мы видим, что Кулик тогда еще не имел представления об ударных волнах. Он считал, что метеорит бывает окружен горячей воздушной подушкой, которая производит явление болида и может стать причиной лесного пожара.
Четыре года спустя в статье, посвященной бразильскому аналогу Тунгусского метеорита (о нем будет сказано ниже), Кулик писал, оценивая свои взгляды 1927 года:
"Теоретически нами допускалась тогда возможность и вывалки леса с корнем, но вершинами в одну сторону, по направлению движения метеорита. Должен сознаться, с этой последней рабочей идеей подходил я и к изучению тунгусского бурелома в мою первую встречу с ним в 1927 г. Лишь то огромное, неотразимое впечатление, которое произвела на меня закономерность радиально-ореольно расположенного бурелома, заставило меня тут же сделать переоценку своей ориентировки в данном вопросе, перестроить свое мышление и, наперекор ожесточенным нападкам громадного большинства в то время наших научных работников, — с большим риском для себя выступить "невежественным" и "фанатическим" защитником идеи падения Тунгусского метеорита, как метеорита, врезающегося в почву земную с остатками космических скоростей" (разрядка Л.А. Кулика) [247].
К этой выдержке нечего добавить. Здесь Л.А. Кулик самокритично описывает, что заставило его переменить свои прежние взгляды. Текст, выделенный разрядкой, показывает, что Кулик и в 1931 г. полагал (как и многие другие специалисты), что Тунгусский метеорит врезался в почву с остатками космической скорости.
Что касается "ожесточенных нападок", то здесь Кулик имел в виду обсуждение результатов его первой экспедиции в Академии наук, о котором будет сказано ниже.
Вернемся к первой экспедиции Кулика. Завершив осмотр местности, экспедиция 24 июня вернулась в Ванавару, а затем, построив большую лодку, погрузила на нее все снаряжение и направилась вниз по Подкаменной Тунгуске до ее впадения в Енисей. Там она погрузилась на пароход, который доставил Кулика и Гюлиха в Красноярск, откуда они поездом в сентябре 1927 г. вернулись в Ленинград.
О результатах работ экспедиции Кулик написал статью в "Доклады Академии наук" [241], в которой, между прочим, писал:
"Центральная часть падения представляет собой площадь в несколько километров в поперечнике на водораздельном между бассейнами реки Чуни и собственно Подкаменной Тунгуски плоскогорье, имеющем вид огромной котловины, окруженной амфитеатром хребтов и отдельных вершин... Тайга как в котловине, так и вне ее практически уничтожена, будучи начисто повалена на землю, где и лежит параллельными, в общем, рядами голых (без ветвей и кроны) стволов, обращенных своими вершинами в стороны, противоположные центру падения... Однако кое-где таежный лес остался на корню стоящим стволами (обычно без коры и ветвей)... Вся бывшая растительность как котловины, так равно и окрестных гор, а также в зоне нескольких километров вокруг них, несет характерные следы равномерного сплошного ожога, не похожего на следы обычного пожара..." И далее Кулик пишет, что центральная область этой "обожженной площади" "...усеяна десятками свежеобразованных плоских "воронок", имеющих различные диаметры - от нескольких метров до десятков метров, при глубине тоже в немногие метры" [241].
Слово "воронки" здесь взято в кавычки и об их метеоритном происхождении прямо не говорится, хотя намек на это имеется. Но в брошюре [242] Кулик выражается определеннее:
"... в котловине, наконец, у северо-восточного ее участка, обнаружил десятки плоских кратеров - воронок, до нельзя схожих с лунными", В отношении же лунных кратеров в те годы была весьма популярна гипотеза А. Вегенера [85] об их метеоритном происхождении, впоследствии подтвердившаяся.
По возвращении в Ленинград Кулик начал хлопотать перед Академией наук об организации в 1928 г. новой экспедиции на место падения метеорита. В ее задачи должны были войти подготовка будущего планомерного изучения "воронок", производство магнитных измерений (поскольку метеорит, по мнению Кулика, был железным) и раскопки для извлечения метеоритов. Кроме того, Кулик предлагал осуществить аэрофотосъемку всего изученного им района. В докладной записке он подробно описал этот район, подчеркнув радиальный характер вывала деревьев. Далее Кулик отмечал, что "эта картина вполне отвечает теоретической обстановке падения роя крупных осколков метеорита, превышающих 130 тонн для наибольших экземпляров". А поскольку масса известных каменных метеоритов не достигает даже 1 тонны, тогда как железные метеориты известны и в десятки тонн, не подлежит сомнению, что Тунгусский метеорит - железный. Оценка нижнего предела массы в 130 т повторена Куликом в популярной статье [243].
В своей статье о бразильском "двойнике" Тунгусского метеорита Кулик [247] снова указывает на массу в 130 тонн как на предельную, при которой метеорит не теряет своей космической скорости. "В самом деле, мы знаем, что если метеорит не превышает по своему весу таких масс, как 130-тонная, но близок к ней, то он будет удержан воздухом почти над самой почвой" [241].
Откуда Кулик взял это значение: 130 т как нижний предел массы кратерообразующего метеорита? Из экспериментов по сбрасыванию тяжелых тел в воздухе, проведенных в 1915 г. Мультоном и в 1924 г. Лэнноном [18,475], была получена эмпирическая формула для скорости достижения телом земной поверхности. Скорости в 800 м/с как раз и соответствует масса М = 130 т. К сожалению, в упомянутых статьях Л.А. Кулика ссылки на источники отсутствуют; упомянутая выше формула была выведена И.С. Астаповичем теоретически в 1937 г. [14].
Вторая экспедиция 1928 года
10 февраля 1928 г. академик В.И. Вернадский созвал в Минералогическом музее представительное совещание для обсуждения предложений Л.А. Кулика и решения вопроса об организации новой экспедиции в район Тунгусского падения. В совещании приняли участие в основном геологи, минералоги и метеорологи. Вызывает удивление отсутствие на совещании астрономов. То ли они не были приглашены, то ли, как полагает Е.Л. Кринов [225], "не проявили большого интереса к падению Тунгусского метеорита". В самом деле, на проходившем в декабре того же 1928 г. в Ленинграде IV Астрономическом съезде [349] о Тунгусском метеорите не было сказано ни одного слова. А ведь этот съезд проходил уже после завершения второй экспедиции Кулика, собравшей новые интересные материалы.
Ход совещания 10 февраля 1928 г. подробно освещен в книге Е.Л. Кринова [225]. Доклад о собранных материалах и результатах экспедиции 1927 года сделал Л.А. Кулик. Затем началось обсуждение. Специалист по мерзлотоведению профессор М.И. Сумгин (основоположник изучения вечной мерзлоты в СССР) высказал мнение, что обследованная Куликом котловина является местом падения метеорита. Географ, исследователь субарктического пояса академик А.А. Григорьев заявил, что бурелом, описанный Л.А. Куликом, имеет обычную картину пожара, хотя масштабы явления весьма необычны. Метеоролог Б.П. Мультановский предположил, что не исключена возможность действия циклонических явлений, и посетовал на отсутствие метеорологических данных о погоде в регионе. Геолог-поисковик, известный исследователь Арктики (открывший знаменитые норильские месторождения) Н.Н.Урванцев отметил своеобразие бурелома и необычайность для тайги верхового пожара. Он решительно поддержал предложение Кулика о проведении аэрофотосъемки района лесовала, хотя Мультановский и Сумгин считали ее нецелесообразной. Геолог П.А. Замятченский поддержал предложение об организации новой экспедиции, но предлагал расширить ее задачи, включив в них геолого-минералогическое описание местности.
В заключительном слове В.И. Вернадский отметил, что совещание признает необычность явления бурелома в районе фактории Ванавары и считает необходимым организовать экспедицию с основной задачей: обнаружить метеорит.
В то же время академики А.Е. Ферсман, А.А. Григорьев и В.И. Вернадский выразили серьезное сомнение в том, что описанные Куликом воронки метеоритные [225].
По-видимому, критические замечания некоторых ученых были известны Кулику еще до обсуждения 10 февраля 1928 г., поскольку еще в 1927 г. в научно-популярной статье [244] он сообщает о попытках отрицать: а) сам факт падения метеорита; б) связь с ним бурелома; в) лучистого ожога и лесного пожара; г) ям-воронок. Авторы этих замечаний не названы.
22 февраля 1928 г. Л.А. Кулик сделал доклад о своих исследованиях Тунгусского метеорита в Геологическом комитете. По его докладу было принято следующее решение: "Признавая изучение метеоритов и районов их падения делом первостепенной важности, не только чисто научной, но и практической, Геологический комитет считает необходимым углубленное изучение места предполагаемого падения Тунгусского метеорита, исходя из данных, полученных при исследованиях Л.А. Куликом"[225].
Участники второй экспедиции: Л.А. Кулик, Н.А. Струков, В.А. Сытин (1928 г.)
После этого Л.А. Кулик выступал с докладом о Тунгусском метеорите на собраниях Ленинградского общества естествоиспытателей, Русского общества любителей мироведения [245] и в других местах, всюду встречая заинтересованность и готовность поддержать дальнейшие работы в этом направлении.
13 марта 1928 г. состоялось заседание Особого Комитета по исследованию союзных и автономных республик (ОКИСАР) при Академии наук СССР, где по докладу академика А.Е. Ферсмана было принято постановление об организации в 1928—29 гг. экспедиции с целью продолжить исследования Тунгусского метеорита. Л.А. Кулику было предложено представить докладную записку по этому вопросу. В связи с отсутствием необходимых средств у самой Академии наук, было решено обратиться в Совнарком СССР с ходатайством о выделении соответствующих ассигнований. 29 марта 1928 г. в Совнарком был представлен доклад (составленный Л.А. Куликом), и Отдел научных учреждений при Совнаркоме СССР выделил необходимые средства, причем сделал это настолько оперативно, что уже в апреле 1928 г. экспедиция смогла отправиться в путь.
В помощники себе Кулик выбрал на этот раз краеведа и зоолога В.А. Сытина, с которым он вел переписку по этому вопросу с осени 1927 г. Сытин специально приезжал для переговоров из Москвы в Ленинград. Кулик с радостью принял его предложение участвовать в очередной экспедиции [346].
Третий участник этой экспедиции, кинооператор Совкино Н.А. Струков, был в буквальном смысле "поднят по тревоге". 12 апреля со станции Тайшет Кулик послал руководству Совкино срочную телеграмму: "Немедленно командируйте оператора Метеоритная экспедиция Тайшет Кулик". Руководство не стало медлить, вызвало Струкова и велело собираться в путь [341]. Струков собрался за несколько часов и выехал 12 апреля, так что на станцию Тайшет он прибыл с опозданием на 5 дней. Ему пришлось догонять экспедицию, которая 18 апреля прибыла в Кежму. Здесь Кулик нанял четырех охотников-ангарцев, запасся продовольствием и 21 апреля на лошадях еще по санному пути двинулся на Ванавару, где 3 мая к экспедиции присоединился Струков, преодолевший долгий и трудный 500-километровый путь за 16 дней. Он привел еще одного рабочего.
22 мая река Подкаменная Тунгуска очистилась ото льда, и отряд на трех построенных за это время лодках поплыл сначала вниз по течению реки до устья р. Чамбэ, а затем вверх по течению рек Чамбэ и Хушмо.
В 50 км от устья Чамбэ при переправе через порог лодку, в которой находились Л.А. Кулик и еще один из рабочих, перевернуло. Опытный ангарец успел выскочить на камень у берега, а Кулик оказался в воде. Кинооператор Струков заснял этот эпизод с берега. К счастью, Кулик умел хорошо плавать, ухватился за канат и благополучно выбрался из воды.
Л.А. Кулик у реки Хушмо
(1928 г.)
Этот кинофильм, снятый Струковым, постигла печальная судьба. Комитет по метеоритам передал его в конце 40-х годов в Московский планетарий, где его показывали на лекциях о Тунгусском метеорите. Автор этой книги сам видел его не раз. Но в середине 50-х годов, по указанию главного механика планетария И. Бункина, его уничтожили (смыли). Все попытки отыскать другую копию или негатив этого фильма оказались тщетными. Важнейший документ Тунгусской эпопеи погиб. Правда, сохранились фотографии, отображающие этот эпизод (кадры из того же фильма) [341].
6 июня экспедиция достигла устья ручья Чургима, где в 1927 г. был раскинут лагерь №13. Здесь была основана база экспедиции, были построены, кроме жилой избы, баня и лабаз на двух высоких столбах (чтобы туда не проникли медведи). 23 июня экспедиция переместилась вниз, в котловину, где был разбит лагерь №15, устроенный у подошвы горы Стойковича. Здесь также были построены баня и лабаз.
Проведя фото- и киносъемку предполагаемого района падения метеорита, а также работы экспедиции, кинооператор Струков 14 июля покинул лагерь в сопровождении трех заболевших рабочих. В лагере остались Кулик, Сытин и двое рабочих. Струков лишь в сентябре добрался до Москвы. Надо сказать, что не все отснятые им кадры погибли в планетарии, часть из них сохранилась и вошла в созданный режиссером И.Ц. Градовым в 1965 г. фильм "Тунгусский метеорит".
Экспедиция больше месяца проводила топографические работы по определению опорных пунктов, съемке площади, охваченной разрушениями, вела подготовку к проведению магнитометрических измерений. С помощью десятиминутного теодолита была проведена инструментально-маршрутная съемка центральной площади поваленного леса и болот, всего 100 кв. км. Была предпринята попытка раскопать две воронки, но ее пришлось прекратить, так как воронки быстро заполнялись водой. 31 июля эти работы были закончены.
Между тем, все спутники Л.А. Кулика в начале августа заболели: у одного из рабочих начался острый фурункулез, у В.А. Сытина и другого рабочего — сильный авитаминоз. Кулик потребовал, чтобы они покинули лагерь экспедиции и пошли в Ванавару. Это произошло 2 августа. Кулик проводил товарищей до Ванавары, а сам, в сопровождении охотника Китьяна Васильева, вернулся в лагерь, чтобы продолжить магнитометрические измерения. Сытину он предложил вернуться в Москву и Ленинград, чтобы организовать помощь Сытин должен был, по плану Кулика, получить дополнительные средства, вернуться в Кежму, организовать там вьючный обоз и по первым заморозкам прийти в лагерь за снаряжением и собранными геологическими коллекциями [346].
В Кежме Сытин встретил Струкова, который занялся съемкой материала для фильма о Приангарье. Здесь Сытин нанял лодку и проводника и за 7 суток доплыл до места впадения Ангары в Енисей — фактории Стрелка. Оттуда на пароходе он добрался до Красноярска и затем поездом доехал до Ленинграда. Здесь он доложил обо всем, что произошло, В.И. Вернадскому. Тот немедленно созвал совещание, которое постановило выделить необходимые средства и отправить Сытина обратно, на помощь Кулику. 22 сентября он уже сел в поезд и поехал на восток.
Тем временем сведения о том, что советский ученый Л.А. Кулик остался один в тайге, взбудоражили общественность. У всех была в памяти трагедия экипажа дирижабля "Италия" 25 мая 1928 г., для спасения которого Советский Союз послал ледоколы и самолеты; с льдины были сняты семь человек. А тут в опасности оказался наш — советский ученый.
В Новосибирске Сытина попросили задержаться, чтобы согласовать вопрос об организации экспедиции по оказанию помощи Кулику. Сибирский крайисполком организовал специальную четверку - штаб экспедиции. На заседании штаба председатель крайисполкома Р.И. Эйхе4 предложил следующий план. В.А. Сытин должен ехать в Иркутск, где ему будет предоставлен гидросамолет до Кежмы. Одновременно формируется резервная группа во главе с И.М. Сусловым, рекомендованным Красноярским окружным исполкомом и географическим обществом. Кроме него, в группу должны войти представитель Госторга И.К. Вологжин, корреспондент журнала "Всемирный следопыт" A.M. Смирнов и новосибирский журналист Д. Поппель [346].
В Иркутске В.А. Сытину сообщили, что выделенный ему гидросамолет "Моссовет" системы Юнкере-13 доставить его в Кежму не сможет; не хватит горючего. 1 октября самолет вылетел и с двумя промежуточными посадками и дозаправкой в селах Балаганском и Братском (ныне город Братск) доставил Сытина в село Дубинино, после чего улетел обратно. В Дубинине Сытин достал лодку, которая перевезла его через ангарские пороги да Ершова. Здесь пришлось нанять новую лодку с проводниками, и 6 октября, проплыв 500 км вниз по Ангаре, Сытин прибыл в Кежму. Там он купил восемь лошадей, нанял двух проводников и заготовил продукты на полтора месяца. На следующий день из поселка Дворец вверх по Ангаре приплыла и "резервная группа": Суслов, Вологжин, Смирнов и Поппель.
В Кежме участники экспедиции ознакомились с газетной заметкой, в которой сообщалось, что "Кулику угрожают сбежавшие бандиты", что якобы Кулик нашел в тайге много золота и эти уголовники хотят ограбить его и экспедицию. Поэтому участники экспедиции хорошо вооружились и 10 октября их вьючный обоз выступил на Ванавару. В устье Чамбэ к ним присоединился эвенк Павел Аксенов (Охчен), местный шаман. 20 октября отряд подошел к заимке Кулика.
Слухи о бандитах дошли и до Кулика: он узнал о них от местных охотников. Поэтому, увидев группу вооруженных людей, Кулик и Китьян Васильев приготовились их встретить. Кулик пошел вперед, чтобы вступить с "бандитами" в переговоры и дать им понять, что никакого золота у него нет. Но навстречу ему раздались крики "Привет Кулику!", а вскоре произошла радостная встреча.
Все то время, что он оставался один (Васильев до середины сентября болел), Кулик продолжал научные исследования. С помощью магнитометров Тиберга-Талена и Томсона он проводил магнитометрическую съемку в воронках. Своих "спасателей" он также заставил проводить магнитометрические наблюдения. Видя, как усердно работает на самой большой воронке И.М. Суслов, Кулик назвал эту воронку его именем. Именно в это время Кулик дал наименования окрестным хребтам и сопкам в честь исследователей метеоритов России и других стран (см. Приложение А).
Кулик пытался прорыть траншею через борт одной из воронок. Траншея длиной 20 м и сечением 1,5 м2 затрагивала слой вечной мерзлоты, показала характер образования бугров, но никаких признаков метеоритной природы воронки найдено не было. Свободное время Кулик использовал для экскурсий и осмотра характера разрушений.
Несмотря на усилия Кулика и его помощников, магнитометрическая съемка не дала результатов. Кулик относил это к низкой чувствительности приборов.
27 октября все имущество и снаряжение экспедиции было упаковано, и она тронулась в обратный путь при двадцатиградусном морозе. 29 октября отряд прибыл в Ванавару и по первопутью направился к селу Кежма. На этом пути заболели Л.А. Кулик, И.М. Суслов и Китьян Васильев. Вологжин поспешил в Кежму за свежими лошадьми и санями. 5 ноября отряд достиг Кежмы. Через несколько дней стала Ангара и обоз экспедиции тронулся в путь по льду реки. За двое суток добрались до поселка Дворец, а оттуда по тракту выехали на станцию Тайшет, куда и прибыли 13 ноября. В тот же вечер сели на поезд. В Красноярске Л.А. Кулик сделал остановку, чтобы подлечиться; там же сошли И.М. Суслов и Д. Поппель, в Новосибирске - И.К. Вологжин, а В.А. Сытин и A.M. Смирнов ехали до Москвы [346]. Л.А. Кулик по выздоровлении в конце ноября вернулся в Ленинград.
Каковы же были научные результаты второй экспедиции Л.А. Кулика? Вот как их оценивал, согласно рассказу В.А. Сытина [346], сам Кулик:
"Найдено место падения метеорита. Оно изучено внешне и зафиксировано на фотографиях и киноленте. Сделана геодезическая и топографическая съемка местности центра падения. Определены опорные пункты для будущей аэрофотосъемки. Получили имя целый ряд горных вершин, хребтов, небольших речек. Проведено несколько сот магнитометрических измерений в воронках. Сделан разрез-шурф в борту одной из них. Собраны геологические коллекции. Однако добыть образцов метеорита не удалось".
А вот как оценивает итоги второй экспедиции Е.Л. Кринов: "Подытоживая результат работ второй экспедиции, нужно признать, что никаких объективных данных, подтверждающих метеоритное происхождение депрессий и воронок, получено не было. Более того, многие специалисты, прежде всего мерзлотоведы и географы, стали еще более сомневаться в их метеоритном происхождении. Они объяснили возникновение воронок действием вечной мерзлоты и естественными процессами, происходящими в местах образования так называемых бугристых торфяников в области вечной мерзлоты. Правда, экспедиция проделала трудоемкие работы по топографической съемке, магнитным измерениям, раскопке двух ям и закладке траншеи в борту третьей ямы, а также хозяйственные работы: были построены изба, баня и два лабаза, и проложена просека-дорога по бурелому, протяжением 6 км. Но все эти работы носили подготовительный характер" [225].
2 января 1929 г. на представительном собрании, созванном в Минералогическом музее под председательством В.И. Вернадского, Л.А. Кулик выступил с большим докладом, в котором он подвел итоги экспедиции 1928 г. и изложил свои представления о характере взаимодействия крупных метеоритов с атмосферой. Кулик отрицал возможность взрыва метеоритов в воздухе, потому что они внутри холодные и нагреваются только с поверхности. Дробление метеоритов, по Кулику, происходит при их ударе об атмосферу.
Доклад Кулика вызвал оживленное обсуждение и дискуссию. Наибольший спор вызвало объяснение Куликом образования торфяников в котловине как складок, а воронок - как метеоритных кратеров. Общее мнение сводилось к тому, что котловина является наиболее вероятным местом падения метеорита, но образование торфяников и депрессий-воронок имеет естественную причину, не связанную с падением метеорита.
Собрание пришло к решению о необходимости продолжения исследовательских работ на месте падения, но с обследованием большей территории и выяснением других возможных мест падения метеорита. Все же было одобрено предложение о бурении одной из воронок на глубину залегания коренных пород. Это решение направило работы третьей экспедиции по неверному пути.
Третья экспедиция 1929-1930 годов
5 января 1929 г. состоялось заседание Комиссии экспедиционных исследований Академии наук СССР, где академик А.Е. Ферсман доложил об организации в 1929 г. третьей Тунгусской экспедиции под руководством Л.А. Кулика и представил ее программу. Была признана желательной организация такой экспедиции в район, указанный Л.А. Куликом как место падения метеорита, с проведением раскопки или бурения одной из воронок, а также болотоведческих и гидрологических исследований. Проведение аэрофотосъемки и определение астрономических пунктов на территории, охваченной лесовалом, было признано также весьма желательным.
Часть средств на экспедицию была отпущена Академией наук СССР, а часть - Отделом науки Совнаркома СССР В ее состав, кроме самого Л.А. Кулика, были включены заместитель начальника экспедиции астроном Е.Л. Кринов, болотовед (в дальнейшем профессор Томского университета) Л.В. Шумилова, буровой мастер А.В. Афонский и шесть рабочих, которых на этот раз решили набрать не на месте работ, а с самого начала, в Ленинграде. Из числа нескольких десятков энтузиастов-любителей, предложивших свои услуги, были выбраны: Борис Оптовцев из Москвы, спортсмен и путешественник; Борис Старовский, моряк из Архангельска; Константин Янковский из Ленинграда, опытный охотник; Сергей Темников, железнодорожник, занимавшийся альпинизмом и умевший проводить метеорологические наблюдения; Леонид Гридюха из Барнаула, коренной сибиряк и таежник; Сергей Карамышев, тоже сибиряк, присоединившийся к экспедиции уже на Ангаре [119]. Экспедиция была рассчитана на больший срок работ, и действительно она проработала в тайге полтора года.
24 февраля 1929 г. экспедиция выехала из Ленинграда. Далее она продвигалась по уже известному нам маршруту через станцию Тайшет, Кежму и Ванавару и 6 апреля прибыла на место работ. К приезду экспедиции, согласно договоренности с кежемскими организациями, здесь были построены две избы и лабаз, а на реке Хушмо, около бани, еще одна изба с лабазом.
Экспедиция имела в своем распоряжении два комплекта ручных буров, два болотных щупа-бура, два насоса для откачки воды из воронок, а также кайла, лопаты, ломы, тросы, комплекты метеорологических приборов, теодолит, фотоаппараты и другие приборы, инструменты и приспособления.
Одна из воронок-депрессий в районе Тунгусской катастрофы
Прибыв на место, экспедиция первые дни употребила на подготовку и хозяйственные работы. Для получения питьевой воды был вырыт колодец. Затем экспедиция приступила к выполнению основной задачи - вскрытию Сусловской воронки. Для того, чтобы спустить из нее воду, нужно было прорыть траншею. Она прорубалась при помощи кирок, заступов, лопат и даже топоров.
Из вынимавшегося вещества вырезались монолиты, которые упаковывались и сохранялись для изучения в лаборатории. При этом попадались линзы льда, складки торфа, куски раздавленных древесных стволов, бересты, спрессованные ветки кустарника. Кулик продолжал видеть в этом указания на метеоритную природу Сусловской воронки, хотя это - обычное явление для районов вечной мерзлоты.
25 мая траншея длиной 38 м была готова, вода спущена. Участники экспедиции начали очищать дно воронки от мха. Вскоре, однако, Кулик поехал на Ванавару за продуктами и дополнительным снаряжением, взяв с собой Кринова, Старовского, Янковского и Карамышева. Остальные продолжили работу. Кулик и его отряд вернулись 27 июня.
Группа участников третьей экспедиции: первый ряд (слева-направо): А.В. Афонский, Л.А. Кулик, С.Ф. Темников, Е.Л. Кринов; второй ряд: Б. Оптовцев, Л.В. Шумилова, Б. Старовский, К.Д. Янковский
И тут произошло событие, имевшее решающее значение для концепции Кулика и дальнейшего хода поисков. На дне Сусловской воронки был обнаружен пень дерева, возраст которого превышал время, протекшее с момента падения метеорита (21 год). Пень был цельный, неповрежденный. Эта находка полностью перечеркивала гипотезу о метеоритной природе воронок, ибо если бы сюда ударилась большая масса метеорита, то не только пня, но и трухи от него не осталось бы.
Трое рабочих решили покинуть лагерь экспедиции. Вот как описывает этот эпизод Е.Л. Кринов [225]:
"Почувствовав значительное утомление от тяжелой физической работы, три участника экспедиции: С.Ф. Темников, Л.Ф. Гридюха и СМ. Карамышев покинули место работ экспедиции..."
Более реалистично этот эпизод описан в книге И. Евгеньева и Л. Кузнецовой [119, с.118], причем Темников там назван Черниковым (то же и в [92]). Главной причиной, заставившей троих добровольцев покинуть экспедицию, было не физическое утомление, а полное неверие в успех предприятия, отсутствие даже мелких осколков метеорита, сомнение в метеоритном происхождении воронок.
Но если Гридюха и Карамышев просто покинули лагерь экспедиции и отправились по домам, то уход Темникова имел гораздо более неприятные последствия. По возвращении домой Темников написал письмо в Академию наук, которое в книгах [92, 129] и ряде других работ именуется "доносом на Кулика", содержащим клеветнические утверждения [315].
Поваленный лес в районе катастрофы
Темников говорил, что деревья в окрестностях места работ были обуглены, так что здесь был обычный лесной пожар. Там, где был сырой торф, над реками и ручьями деревья не были затронуты пожаром, там и в настоящее время зеленеют столетние деревья. Он отрицал радиальность бурелома и ставил направление поваленного леса в зависимость от рельефа местности. Таким образом, по мнению Темникова, Кулик ввел научные круги в заблуждение, напрасно затратил большие суммы денег и должен за это ответить.
Получив копию заявления Темникова, Кулик составил специальный акт, датированный 17 февраля 1930 г., в котором пункт за пунктом опровергал утверждения Темникова и рисовал реальную картину разрушений на местности. Этот акт подписали, кроме Кулика, Л.В. Шумилова, Е.Л. Кринов, А.В. Афонский, Б.В. Старовский и бывший заведующий факторией Ванавара М.И. Цветков. Он был опубликован в 1976 г. В.К. Журавлевым с некоторыми купюрами [251]. Каких-либо неприятных для Кулика последствий (кроме его естественного возмущения и обиды) заявление Темникова не имело, хотя Кулику пришлось давать объяснения местным властям в Кежме.
Между тем, 14 июля 1929 г. на место работ прибыл геодезический отряд во главе с астрономом-геодезистом С.Я. Белых в составе техника С.Г. Карандашева и рабочего К.П. Алмазова, который провел важную работу по определению трех астропунктов: на горах Фаррингтон и Шакрама, а также в Ванаваре. Это была подготовка к проведению аэрофотосъемки. Отряд был направлен Главным геодезическим комитетом. Члены экспедиции помогали геодезистам.
По завершении работ в конце июля геодезический отряд покинул район деятельности экспедиции. Результаты измерений были опубликованы в статье С.Я. Белых [24]. Приводим здесь координаты трех астропуктов:
гора Фаррингтон = 60° 54' 58,98", = 101° 56' 59,70"
гора Шакрама = 60° 44' 18,21", = 101° 55' 17,85"
фактория Ванавара = 60° 20' 18,23", = 102° 17' 06,00"
31 июля тяжело заболел и был эвакуирован К.Д. Янковский. В августе Л.В. Шумилова закончила свои исследования и в сентябре покинула лагерь экспедиции. Свои результаты она опубликовала только в 1963 г. [394], хотя еще в 1931 г. была напечатана ее статья о торфяниках Туруханского края, где были использованы и результаты ее работ на Тунгуске [393]. Статья 1963 г. [394] содержит обстоятельное географическое, геологическое и болотоведческое описание региона. Подчеркивается, что болота, депрессии и бугристые торфяники — обычные образования для этой местности; ни о каких проявлениях падения метеорита в структуре этих образований не говорится ни слова.
Нам неизвестно, сообщила ли Шумилова свое мнение о природе воронок-депрессий Л А. Кулику перед отъездом. Складывается впечатление, что она старалась воздерживаться от дискуссий, видя, как остро реагирует Кулик на малейшие проявления несогласия с его точкой зрения. На находку пня, например, он отреагировал весьма своеобразно: запретил фотографировать пень и дно воронки. Е.Л. Кринов сфотографировал то и другое втайне от Кулика [225].
Дальнейшая работа третьей экспедиции до марта 1930 г. не представляет особого интереса. Под руководством Афонского на Сусловской воронке была построена буровая изба. Стали бурить вручную. Бурение шло с большим трудом. На глубине 25 м был встречен водоносный горизонт. Вода поднялась по скважине на 20 м, так что пришлось применить обсадные трубы.
В октябре во время поездки на р. Чамбэ была ранена лошадь, и Кринов с Оптовцевым должны были заняться ее лечением. В ноябре лошадь поправилась, и Кулик послал Кринова и Оптовцева в Ванавару отправить в Академию наук посылки с геологическими коллекциями, продать шкурки убитых белок и закупить продовольствие для экспедиции. В пути оба отморозили ноги и вынуждены были ехать в Кежму и ложиться в больницу. Однако поручение Кулика они выполнили. По данной Криновым телеграмме Академия наук выслала дополнительные средства, и долги экспедиции Госторгу были погашены.
Оптовцев вышел из больницы только 8 февраля и уже не смог работать. Кулик отправил его домой. Кринов вышел только 8 марта 1930 г. с ампутированным пальцем ноги. Зато к экспедиции присоединился выздоровевший Янковский.
В середине марта разразился давно назревавший конфликт между Куликом и Криновым. В своей книге [225] Кринов ничего об этом не пишет, хотя в ее рукописи, которую автор этой книги, будучи тогда редактором издательства, имел возможность почитать, этот эпизод был описан. Но соответствующий текст был исключен по требованию издательства, ибо в то время (1949 г.) считалось неудобным описывать конфликты между советскими учеными (если один из них не был явным идеалистом). Более или менее правдиво этот эпизод описан в книге И. Евгеньева и Л. Кузнецовой [119].
Суть же конфликта состояла в том, что Кринов, обдумавший за время пребывания в больнице все факты, добытые экспедицией, окончательно убедился в том, что воронки-депрессии не метеоритного происхождения и значит их дальнейшее бурение бесполезно. Местом нахождения метеоритного кратера (или кратеров) Кринов полагал Южное болото. Кулик упорно стоял на своем и, не терпя возражений, 16 марта уволил Кринова из экспедиции. В тот же день Кринов покинул лагерь и направился в Ленинград. Кулик дал вслед ему телеграмму в Академию наук: "Кринов мною уволен. Никаких полномочий по экспедиции ему не дано. Кулик" [119].
Кулик с Афонским, Старовским и Янковским продолжали бурение на южном борту Сусловской воронки до мая, когда пожар уничтожил буровую избу. 24 мая уехали Афонский и Старовский. Кулик остался вдвоем с Янковским.
Траншея через Сусловскую воронку (1929 г.)
По прибытии в Ленинград Кринов откровенно рассказал обо всем академику В.И. Вернадскому. 22 мая состоялось совещание в составе академиков В.И. Вернадского, В.Л. Комарова и А.Е. Ферсмана, на котором Кринов сообщил о работе экспедиции. Совещание приняло следующее решение:
"1) Считая дальнейшее продолжение работ на месте падения Тунгусского метеорита необходимым, представленную начальником экспедиции Л.А. Куликом смету на продолжение буровых работ включить в следующий, 1930/31 бюджетный год.
2) Осуществление аэрофотосъемки места падения Тунгусского метеорита текущим летом считать настоятельно необходимым.
3) Считать крайне необходимым возвращение в Ленинград, после осуществления аэрофотосъемки, начальника экспедиции Л.А. Кулика для обработки собранных экспедицией материалов, организации новой экспедиции и отдыха.
4) Имея в виду предстоящую аэрофотосъемку места падения Тунгусского метеорита, организуемую Осоавиахимом в конце июня 1930 г., просить т. Чухновского, осуществляющего съемку, доставить на самолете начальника экспедиции Л.А. Кулика до населенного пункта, откуда он сможет вернуться в Ленинград" [225].
В осуществление этого решения Осоавиахим направил в Кежму самолет с необходимой аппаратурой, пилотируемый известным полярным летчиком, участником спасения экипажа дирижабля "Италия" Б.Г Чухновским. Однако из-за пасмурной погоды и запоздания до середины июля (когда полностью развернулся молодой лес, маскирующий Тунгусский лесовал), аэрофотосъемка не состоялась. Ее удалось осуществить только через восемь лет.
5 июня на базу экспедиции прибыл эвенк Донкоуль, который видел в свое время на Лакуре "сухую речку". Он сопровождал Кулика в его экскурсиях вокруг котловины, но от указания "сухой речки" отказался, а Кулик не стал настаивать. В середине июля Кулик прибыл в Кежму и 8 июля совершил пробный полет с Б.Г. Чухновским. Убедившись в нецелесообразности проведения аэрофотосъемки, Кулик вернулся на базу. Там он оставался до середины сентября, а в конце октября вернулся в Ленинград. По-видимому, на заключительном этапе экспедиции Кулик имел время продумать вопрос о природе исследованных им депрессий. В письме к Е.Л. Кринову, написанном в экспедиции, и в разговоре с ним по приезде Кулик прямо признал его, Кринова, правоту. "И я решил пойти по твоему пути, - писал он в письме, - разведать Южное болото. Да, многие следы действительно ведут туда..." [119].
Примерно то же пишет Кулик в своих публикациях 1933 г. [248, 250]. Он указывает, что депрессии могли возникнуть в результате "давления воздушных волн, обусловленных частями метеорита", а "настоящие метеоритные кратеры" находятся в Южном болоте.
Л.А. Кулик в минералогическом музее (фото начала 30-х годов).
Мальчик справа – юный К.П. Станюкович
Эта версия просуществовала в науке 28 лет - до самой экспедиции 1958 года, установившей, что дно Южного болота не нарушено, и что взрыв Тунгусского тела, вызвавший радиальный вывал леса, произошел не при ударе метеорита о поверхность Земли, а в воздухе, на высоте 5-10 км.
За ходом работ Л.А. Кулика, а также И.С. Астаповича (см. ниже) внимательно следили ученые США, и в первую очередь известный исследователь метеоритов Линкольн Ла Паз (1897-1985). По его инициативе и при его участии был организован перевод на английский язык и публикация статей [12, 240, 241, 248] (см. [411, 456, 457, 458]). Более того, как сообщает Ю.Л. Кандыба [174а], американские ученые обращались к советскому правительству с предложением своими силами провести аэрофотосъемку района катастрофы, но получили отказ (см. письма Л.А. Кулика И.М. Суслову от 6 января, 13 февраля 1931 г. и 19 июля 1932 г. Томский обл. архив, ф. 1718, оп. 1, д. 192, тетрадь № 4).
Весной 1933 г. Кулик в одиночку добрался до метеоритной заимки, где отобрал пробы снега (на космическую пыль) [174а].
Кулику не удалось продолжить экспедиционные исследования до 1939 г. Но на месте Тунгусской катастрофы побывали за это время другие.
Самодеятельные походы 30-х годов
О том, что некоторые лица посещали район Тунгусской катастрофы после 1930 г. и до четвертой экспедиции Кулика 1939 г., не знает почти никто. Тем не менее, такие посещения имели место.
Как свидетельствует И.С. Астапович [12], в августе 1932 г. место падения Тунгусского метеорита посетил геофизик Иркутской обсерватории С. Овчинников; он произвел маршрутную съемку от Ванавары до заимки Кулика. Сотрудник Британского музея Роберт Киркпатрик совершил в 1932 г. специальную поездку в СССР, но не добрался до места падения; ознакомившись с материалами Метеоритного отдела Ломоносовского института Академии наук СССР, он подтвердил выводы Кулика об исключительности этого явления. Леонард Спенсер полагал, что впадины, найденные Куликом близ центра бурелома, могут быть отнесены к числу других метеоритных кратеров. С легкой руки Л. Спенсера, известного исследователя метеоритов, представление о найденных Куликом воронках как о метеоритных кратерах, проникло в западную литературу (см., например, [509]).
К сожалению, ни С. Овчинников, ни Р. Киркпатрик не опубликовали статей о своих походах. О работе, проведенной С. Овчинниковым, мы знаем из статьи И.С. Астаповича [12]. Есть еще письмо С. Овчинникова к Л.А. Кулику от 11 марта 1934 г., цитируемое Е.Л. Криновым [225]: "Те общие рассказы, которые мне передавали чунские эвенки, — безусловно Вам известны, и в них я не находил чего-либо нового или противоречащего появившимся в прессе сообщениям, за исключением факта гибели многих стад оленей при приближении и падении метеорита. Я слышал от эвенков, что в то время там не могло быть и не было большого количества оленей. Так что, если есть мнение о подобном происшествии, то оно должно быть проверено".
С Робертом Киркпатриком Кулик тоже вел переписку, откуда и узнал о его неудачном походе.
Успешнее была самодеятельная экспедиция любителя астрономии К.И. Суворова из Омска [64]. Его отец, И.Т. Суворов, был одним из очевидцев Тунгусского явления, и не раз рассказывал о нем сыну. Скопив небольшую сумму денег, К.И. Суворов собрал из имевшихся деталей нивелир-дальномер и в начале июня 1934 г. выехал в Иркутск, купил там лошадь с телегой и взял проводника Н. Фролова. За 40 суток они проехали 700 км до Чемдальска (село на берегу Подкаменной Тунгуски). Оттуда, взяв еще одного проводника-эвенка И. Пескова, пошли по тайге к заимке Кулика. 28 июля они были у цели.
Убедившись в бесперспективности поисков осколков метеорита, а также фульгуритов (оплавленных ударом метеорита масс песка), Суворов основное внимание сосредоточил на построении точной топографической карты района катастрофы. Его целью было подтвердить южный вариант траектории (впрочем, в то время единственный). Основой послужили астропункты Фаррингтон и Шакрама, определенные в 1929 г. отрядом С.Я. Белых (о них Суворов узнал из статьи Кулика [250]). Затем он построил сеть треугольников и получил на местности надежные ориентиры — реперы, опираясь на которые, он составил топографическую карту. Основных маршрутов было четыре: от горы Стойковича на запад (до 19,8 км), на север (тоже 19,8 км), на восток (до 33 км) и на юг (до 40 км).
Суворов посетил и так называемую "сухую речку" в районе реки Верхний Лакур, о которой говорили Кулику эвенки. Иван Песков рассказал ему, что "гроза и буря вырвали лес, а взрыв образовал на поверхности земли канаву с воронкой-ямой. Поблизости был лабаз эвенка Онкоуля, который сгорел в 1908 г. Расстояние до этого места — два дня ходу". Совместно с Песковым и по его указаниям Суворов совершил экскурсию — разведку, оказавшуюся удачной. На расстоянии 43 км от горы Стойковича на юго-юго-запад (азимут 225°) они нашли канаву в виде ломаной линии. Борта ее осыпались и выровнялись; изломы и крутые склоны были сглажены и заросли кустарником. Канава заканчивалась не воронкой-ямой, а блюдцеподобным понижением диаметром 7-8 м.
15 сентября 1934 г. полевые работы были закончены и Суворов с товарищами пошли обратно по тому же маршруту: на Чемдальск, откуда на лошади Суворов и Фролов за 25 суток добрались до Иркутска [64].
Суворов не сообщил о своей экспедиции ни Кулику, ни кому-нибудь другому. Он даже не оставил записки в избе Кулика, где полтора месяца жил со своими товарищами. Он хотел все сделать сам, не прибегая к чьей-либо помощи. Лишь в 1939 г., обработав свои измерения, сейсмические наблюдения, опубликованные А.В. Вознесенским, и свидетельство своего отца, он написал статью, которую предложил... в газету "Омская правда". Там ее печатать не стали. После войны его припугнул начальник: как мог Суворов проводить геодезическую и топографическую съемку местности, не имея на это разрешения НКВД! Поэтому Суворов никому ничего не сообщал до 70-х годов. Когда же он, наконец, "заговорил", составленная им карта уже не имела ценности, а его взгляды на природу Тунгусского явления и сопровождавших его эффектов содержали много элементарных ошибок и не представляли интереса для науки [64].
Аэрофотосъемка области поваленного леса
После неудачной попытки провести аэрофотосъемку в 1930 г. Л.А. Кулик не прекращал попыток добиться ее осуществления.
Наконец 14 марта 1937 г. Президиум Академии наук СССР по докладу В.И. Вернадского вынес решение: просить Главное управление Северного морского пути произвести за его счет весной 1937 г. аэрофотосъемку места падения Тунгусского метеорита. Комиссии по метеоритам было поручено после проведения аэрофотосъемки представить в Президиум АН СССР доклад о плане и стоимости дальнейших исследований этого падения. Благодаря содействию академика О.Ю. Шмидта (в то время начальника Главсевморпути) аэрофотосъемка места падения Тунгусского метеорита была внесена в план работ Главсевморпути на 1937 г. На заседании Президиума АН СССР 15 апреля 1937 г. было вынесено решение о проведении некоторых подготовительных мероприятий, связанных с аэрофотосъемкой [225].
В ходе выполнения этих мероприятий Л.А. Кулик в начале мая был командирован к месту работ. Однако подготовка самолета сильно задержалась и он смог прибыть в Ванавару только 12 июля. Вдобавок при посадке на реку Подкаменная Тунгуска самолет потерпел аварию. К счастью, все находившиеся в самолете, в том числе Л.А. Кулик и аэрофотосъемщик С.В. Петров, не пострадали. Аэрофотосъемка была отложена до осени. На месте же падения силами и средствами Главсевморпути геодезической партией во главе со старшим топографом И.Е. Бурченковым был измерен геодезический базис, триангуляционная сеть V класса для мелкомасштабной съемки, проложены тахеометрические хода, пункты и точки которых замаркированы на местности различными способами [225].
Л.А. Кулик отправился на место падения метеорита, ожидая прибытия нового самолета для осенней аэрофотосъемки. Однако вследствие неблагоприятной погоды выполнить ее осенью 1937 г. не удалось, и она была отложена до весны 1938 г.
В мае 1938 г. Л.А. Кулик был снова командирован Академией наук на место падения для руководства аэрофотосъемкой. 1 июня он уже прибыл в Кежму, но аэрофотосъемочная партия прибыла лишь к концу июня. 25 июня был сделан первый пробный полет, а 27 июня была начата систематическая аэрофотосъемка, которая продолжалась весь июль. В это время на деревьях уже развернулась молодая листва, но поваленные стволы четко просматривались на аэрофотоснимках. В это время топограф И.Е. Бурченков продолжал начатые в 1937 г. геодезические работы, а Л.А. Кулик занимался дешифровкой снимков, отождествлением деталей и выявлением пропусков и разрывов. В середине сентября 1938 г. Кулик вернулся с Метеоритной базы в Кежму, ожидая прибытия нового самолета для продолжения аэрофотосъемки в осенний период. Но, как и в предыдущем году, из-за неблагоприятных погодных условий осенняя съемка не состоялась и в конце октября Л.А. Кулик вернулся в Москву.
В результате проведенной летом 1938 г. аэрофотосъемки была заснята центральная часть области поваленного леса на площади в 250 кв. км, т.е. в радиусе до 10 км от центра котловины [225]. Масштаб аэрофотоснимков был 1 : 4700. Заснятая площадь представляет примерно 12% всей площади вывала, равной, по последним определениям [74], 2150 кв. км.
Хотя в аэрофотосъемке 1938 года были разрывы (физические и фотограмметрические5), но качество аэроснимков было хорошим, и они представляли собой "исключительно ценный документальный научный материал, удостоверяющий единственный на земном шаре своеобразный радиальный вывал леса, вызванный взрывом при падении гигантского метеорита" [225]. Несмотря на столь высокую оценку этого материала Е.Л. Криновым, он сам в 1975 г. дал указание уничтожить негативы этих снимков, как опасные в пожарном отношении (!). Та же судьба ожидала позитивные контактные отпечатки, но благодаря энергичным мерам, принятым Н.В. Васильевым, этот бесценный научный материал был спасен и эвакуирован в Томск [129, с. 56]. Осенью 1938 г. была изготовлена полевая мозаичная фотосхема заснятой площади, по которой Л.А. Кулик определил центры направлений поваленного леса. Таких центров, по его данным, оказалось четыре.
27 декабря 1938 г. Л.А. Кулик сделал доклад о результатах аэрофотосъемки на собрании Отделения математических и естественных наук АН СССР (ОМЕН). По его докладу была принята следующая резолюция:
"1. Собрание Отделения математических и естественных наук констатирует, что благодаря содействию полярной авиации Управления Северного морского пути в 1938 г. удалось уточнить представления о возможной точке падения Тунгусского метеорита. В связи с этим собрание выражает благодарность Полярному управлению Главного управления северного морского пути за проведенную им в трудных условиях работу, давшую очень много ценного для науки в целом.
2. Собрание ОМЕН с удовлетворением отмечает значительные достижения, полученные Л.А. Куликом и его группой за истекший период времени в разработке методики подхода к нахождению возможной точки падения метеорита.
3. Вместе с тем собрание Отделения математических и естественных наук особо отмечает исключительное упорство и энтузиазм, проявленные лично Л.А. Куликом на протяжении многих лет в деле поисков места падения Тунгусского метеорита, давшие за последнее время вполне реальные и обнадеживающие результаты.
4. Собрание ОМЕН считает необходимым принять все меры к доведению до конца поисков Тунгусского метеорита. С этой целью собрание считает необходимым созвать небольшое совещание по разработке ряда конкретных мероприятий (начиная от фотосъемки и кончая некоторыми буровыми работами на месте падения метеорита) и представить их на утверждение Совета ОМЕН" [225].
19 января 1939 г. на совещании в Комитете по метеоритам специалисты просмотрели все материалы аэрофотосъемки. Была разработана программа обработки этих материалов, которая и была осуществлена бригадой Н.П. Кожевникова и С.А. Пылаева в 1940 г. В результате обработки был сделан монтаж из 20 фотосхем на пяти основах, проведена их первичная корректура, а затем полная (чистовая) корректура, оформлены все 20 фотосхем. Все же, по отзыву инженера-фотограмметриста Н.П. Кожевникова, в фотограмметрическом отношении съемка оказалась недоброкачественной: часть снимков восточной части котловины, где особенно четко виден сплошной вывал леса, из-за фотограмметрических разрывов не могла быть использована. В остальной части не были выполнены технические требования, сильно колебался процент перекрытия, не были выдержаны ни прямолинейность, ни параллельность маршрутов. Результатом работы была уточненная фотосхема в масштабе 1 : 5000, удовлетворяющая по точности масштабу 1 : 25 000 [225]. Для детального изучения рельефа местности нужна была новая аэрофотосъемка. Она и была осуществлена в 1939 г. в масштабе 1 : 1400 [455]. На этот раз были получены стереопары, которые просматривались под стереоскопом. Эта работа была выполнена Е.Л. Криновым уже в 1952 г. В результате просмотра пар снимков было установлено, что на ровных, не пересеченных участках деревья лежат в почти строго радиальном направлении по отношению к эпицентру взрыва. Наоборот, на участках со сложным рельефом наблюдается и более сложная картина вывала. Около отдельных сопок заметны явления обтекания их взрывной волной, так что направление поваленных деревьев постепенно изменяется.
Вызывает удивление, что об аэрофотосъемке 1939 года ничего не говорится в книге Е.Л. Кринова 1949 года [225]. В кратких же тезисах его доклада на Четвертой метеоритной конференции, проходившей в мае 1952 г. [230, с. 137], не указаны ни обстоятельства, ни сроки проведения аэрофотосъемки. Некоторые дополнительные сведения содержатся в материалах обсуждения доклада Е.Л. Кринова [230, с.17]. В его книге [231] и статье [455] говорится об аэрофотосъемке 1938—1939 гг. В некоторых других работах [153] год 1939 указан ошибочно, речь там идет о 1938 годе.
Еще одна аэрофотосъемка, на этот раз в масштабе 1 : 50 000, была проведена в 1949 г. [373]. Эта съемка проводилась не специально в связи с исследованиями Тунгусского метеорита, а как часть общей программы сплошной аэрофотосъемки территории Советского Союза в этом масштабе. Любезно предоставленные Главным управлением геодезии и картографии СССР Комитету по метеоритам АН СССР планшеты исследуемого района были использованы для изучения внешней зоны вывала [373]. Кроме того, детальную обработку этих снимков провел Д.Ф. Анфиногенов [10], построивший картину прироста молодого леса после 1908 г.: "бабочку без головы" [129, с. 221]. Четвертая экспедиция 1939 года
Эта экспедиция преследовала в основном две цели: проведение геодезического обеспечения аэрофотосъемки и некоторые геологические исследования части Южного болота. В экспедиции приняли участие Л.А. Кулик (начальник экспедиции), старший научный сотрудник геодезист Н.С. Апрелев, научные сотрудники И.В. Шпанов и Е.Л. Кулик (дочь Л.Л. Кулика, геолог) и художник Н.И. Федоров (на правах старшего рабочего).
Решение Президиума АН СССР о посылке экспедиции состоялось 20 июня 1939 г., а уже 12 июля экспедиция выехала из Москвы. 24 июля экспедиция прибыла в Кежму Там в ее состав было зачислено еще двое рабочих. 31 июля экспедиция прибыла в Ванавару, а 6 августа она уже была на месте работ. 12 августа к экспедиции присоединился проводник-эвенк И.В. Елкин.
Экспедиция разделилась на два отряда: геодезический и геологический, которые с 8-12 августа приступили к работе. В августе-сентябре были выполнены геодезические работы по сгущению опорной сети, построенной в 1937 г. Это было необходимо потому что аэрофотосъемка была проведена в крупном масштабе, а ее обеспечение проводилось в 1937 г. как для мелкомасштабной аэрофотосъемки. Кроме того, этого требовало недостаточное в ряде случаев перекрытие аэрофотоснимков (менее 50%). За указанный период отрядом было пройдено 42 км тахеометрических ходов, а затем проведена наземная съемка физических пропусков аэрофотосъемки 1938 г.
На Южном болоте Л.А. Кулик со своими помощниками исследовал рельеф дна в тех участках, где по его данным находились центры направлений поваленного леса. Исследованы были западные и центральные участки болота. Работа велась торфяным буром Гиллера на средних глубинах 5-6 м. Подытоживая результаты этих работ, Кулик указывал, что на дне болота имеются депрессии, что в ряде мест торф, гиттия и минеральный ил перемешаны, и находил в этом следы падения метеорита. Эти его выводы Е.Л. Кринов подверг в 1949 г. сомнению [225], хотя и он признавал, что Южное болото - единственное место, куда мог упасть метеорит [231].
Эта точка зрения господствовала и среди академиков, близких к данной проблеме. На 1940 год намечалось провести силами Института земного магнетизма магнитометрическую съемку Южного болота (все были уверены, что метеорит был железный), а академик А.Е. Ферсман даже предлагал спустить по ручью Чургима воду из Южного болота, чтобы обнажить его дно и наконец собрать выпавшие метеориты. 18 сентября экспедиция 1939 года закончила свои работы и 21 сентября прибыла в Ванавару. 27 сентября она приехала в Кежму, на следующий день прибыла в Красноярск, а 9 октября вернулась в Москву.
Ассигнования на 1940 г. получены не были, и новую экспедицию решили провести в 1941 г. Нападение гитлеровской Германии на нашу страну надолго прервало исследования. Ученый и патриот Л.А. Кулик, хотя ему шел 60-й год, в июле 1941 г. ушел добровольцем в народное ополчение в дивизию имени Ленина. Вместе с дивизией отходил с боями на восток, попал в окружение, в начале октября был ранен и попал в плен. В лагере он, едва оправившись от раны, сам стал помогать раненым и больным. Ухаживая за тифозными, Кулик заболел и умер от тифа 14 апреля 1942 г. [119]. Пока воевал, он отвергал все попытки Академии наук отозвать его из дивизии. Леонид Алексеевич Кулик исполнил свой патриотический долг до конца.
Полевая мозаичная фотосхема места падения Тунгусского метеорита.
Светлые линии – нити, натянутые Л.А. Куликом в направлении поваленных деревьев
Карта Великой котловины с названиями в честь исследователей метеоритов (по Л.А. Кулику)
Южное болото
1. Обручев Сергей Владимирович (1891—1965), геолог и географ, сын академика В.А. Обручева, впоследствии член-корреспондент АН СССР (с 1953 г.).
2. Как сообщает Ю.Л. Кандыба (письмо В.А. Бронштэну от 9 августа 1999 г.), И.М. Суслов написал также книгу "История проблемы Тунгусского метеорита", оставшуюся в рукописи (Архив И.М. Суслова. Томский обл. архив, фонд акад. Н.В. Васильева №1718, оп. 1, д. 188, тетрадь №1).
3. Название дано Куликом
4. Эйхе Роберт Индрикович (1890-1940), в 1925-1931 гг. председатель Сибкрайисполкома, в 1935-1940 гг. - кандидат в члены Политбюро ЦК ВКПб. Незаконно репрессирован и посмертно реабилитирован.
5. Физическим разрывом называется пропуск части снимаемой территории, когда эта часть оказывается вовсе не заснятой; фотограмметрическим разрывом называется отсутствие необходимого перекрытия снимков.