Однажды вечером 1921 года сотрудник Минералогического Музея Леонид Алексеевич Кулик, закончив работу, уже собирался домой, когда к нему неожиданно заглянул редактор журнала «Мироведение», известный историк астрономии Д.О.Святский.
- Взгляните на это сообщение, - сказал он, протягивая Кулику листок отрывного календаря от 2 июня 1910 года. То взял листок и, склонившись к настольной лампе, торопливо начал читать вслух:
«В половине июня (по старому стилю) 1908 г. в Томске, около 8-ми часов утра, в нескольких саженях от полотна железной дороги, близ разъезда Филимоново, не доезжая 11-ти верст до Канска, по рассказам, упал огромный метеорит. Падение его сопровождалось страшным гулом и оглушительным ударом, который будто бы был слышен на расстоянии более 40 верст. Пассажиры подходившего во время падения метеорита к разъезду поезда были поражены необычным гулом; поезд был остановлен машинистом, и публика хлынула к месту падения далекого странника. Но осмотреть ей метеорит ближе не удалось, т.к. он был раскален.
Впоследствии, когда он уже остыл, его осмотрели разные лица с разъезда и проезжавшие по дороге инженеры, и вероятно, окапывали его. По рассказам этих лиц, метеорит почти весь врезался в землю – торчит лишь его верхушка; он представляет каменную массу беловатого цвета, достигающую величины будто бы шести кубических сажен».
- Каково? – Святский вопросительно взглянул на Кулика.
- Да, любопытно, - согласился Леонид Алексеевич.
Календарная заметка не на шутку заинтересовала его.
Бывший помощник Лесничего, любитель минералов и вообще природы, в 1913 году он был приглашен академиком В.И.Вернадским на работу в Минералогический музей. Ему шел в то время уже тридцатый год, но он все еще числился студентом. Что делать – за активную работу в большевистских организациях Л.А.Кулика выслали за Урал. И лишь усилиями В.И.Вернадского ему удалось, наконец, продолжить образование в Петербургском университете.
Кулик страстно увлекся минералогией, как и вообще всем, что его сильно интересовало. В лице Владимира Ивановича он нашел чуткого друга и умного, всесторонне эрудированного руководителя.
В 1921 году по инициативе В.И.Вернадского был создан Метеоритный отдел Минералогического музея. Дело было новое, метеоритная коллекция Музея требовала пополнения, и поэтому визит Д.О.Святского пришелся как нельзя кстати.
- Проверьте, ведь дыма без огня нет, - посоветовал Святский.
Уговаривать Кулика долго не пришлось. Дело в том, что в 1921 году в Академии наук скопилось много сообщений о падениях и находках метеоритов. Необходимо было их проверить, сохранить для науки небесные камни. Нужда в первой советской метеоритной экспедиции явно назрела. А тут еще диковина 1908 года…..
Время не способствовало поискам – шла гражданская война. Разруха на транспорте, в экономике, отсутствие средств – до небесных ли тел молодой Советской Республики? Но настойчивость Кулика преодолела все преграды. Он добился приема у наркома просвещения Луначарского, и Анатолий Васильевич выделил на экспедицию из средства своего наркомата несколько миллионов рублей.
В начале сентября 1921 года первая экспедиция Л.А.Кулика тронулась в дальний путь. Только в октябре она добралась до Красноярска, посетил Канск, разъезд Филимоново, Омск, Томск, Семипалатинск и другие города. Вернувшись в Ленинград лишь в августе 1922 года, неутомимый Л.А.Кулик, даже не отдохнув как следует, выехал в Саратов, откуда вернулся в декабре с новыми метеоритами.
Каковы же итоги первой советской метеоритной экспедиции? Проделав путь более 20000 километров, Л.А.Кулик и его сотрудники обследовали 14 падений и находок метеоритов. В Метеоритный отдел Минералогического музея поступило 233 экземпляра небесных камней общим весом в 77 килограммов.
Осколки Тунгусского метеорита привезти не удалось. Начальник таежного полустанки Филимоново И.И.Ильинский собщил Кулику, что описанный в календарном листочке случай действительно произошел, но не на полустанке Филимоново, а на разъезде Лялька, где в 1908 году по служебным делам находился Ильинский. Этот первый из найденных очевидцев рассказывал Кулику, как он почувствовал сильное сотрясение воздуха и услышал гул, приняв его за землетрясение. А машинист поезда, находившегося в полутора верстах от разъезда Лялька, так был напуган происходящим, что остановил состав, чтобы проверить, не сошел ли он с рельс.
Зато в Канске Кулик встретил людей, уверявших, что они видели летящий по небу огненный шар. Жителям Канска показалось, что метеорит упал совсем близко, где-то рядом. Но постепенно, расспрашивая очевидцев, Кулик пришел к выводу, что полет Филимоновского метеорита (так еще в ту пору именовал он загадочное Тунгусское тело) наблюдался на огромной территории.
В отчете о работе первой метеоритной экспедиции Л.А.Кулик отметил, что по рассказам очевидцев, Филимоновский метеорит летел с юга на север и упал, по-видимому, в районе реки Огнии, левого притока реки Вановары, впадающей в Подкаменную Тунгуску. Эвенки помнят, что в этом месте он (или точнее, головная воздушная волна метеорита) не только повалил и поломал много деревьев, но даже запрудил реку Огнию, якобы обрушив в нее прибрежные утесы.
По расчетам же Кулика, район падения Филимоновского метеорита отстоял от железной дороги к северу на 700 км. Наступила зима, и у экспедиции не было средств и сил для столь трудного путешествия. Следовало предпринять новый специальный хорошо оснащенный поиск.
Пока он готовился, Л.А.Кулик зря время не терял. Он вел переписку с сибиряками, находил новых очевидцев, собирал все, что могло иметь прямое или косвенное отношение к Филимоновскому метеориту. В журнал «Мироведение» №1 (40) за 1921 год, №1 (42) и № 2 (43) за 1922 год появились первые статьи Л.А.Кулика о Тунгусском диве. Опубликовали отчеты Леонида Алексеевича и «Известия Российской Академии наук» (1922 г.). Насколько интенсивна была переписка Кулика с очевидцами, можно судить хотя бы по тому факту, что к февралю 1924 г. почта доставила Кулику из Сибири 1028-е письмо!
Перед нами самые первые сообщения о Тунгусском диве. Вот что писал С.Кулеш в газете «Сибирь» 2 июля 1908 года:
«30 июня утром, в начале 9-го часа у нас наблюдалось какое-то необычное явление природы. В селении Нижне-Карелинском (верст 200 от Киренска к северу) крестьяне увидели на северо-западе довольно высоко над горизонтом какое-то чрезвычайно сильно (нельзя было смотреть) светящееся белым голубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т.е. цилиндрическим. Небо было безоблачно, только высоко над горизонтом, в той же стороне, в которой наблюдалось светящееся тело, было заметно маленькое темное облачко. Было жарко, сухо. Приблизившись к земле (лесу), блестящее тело как бы расплылось, на месте же его образовался громадный клуб черного дыма, и послышался чрезвычайно сильный стук (не гром), как бы от больших падавших камней или пушечной пальбы. Все постройки дрожали. В то же время из облачка стало вырываться пламя неопределенной формы.
Все жители селения в паническом страхе сбежались на улицы, бабы плакали, все думали, что происходит конец мира…. В конце концов, решили послать в Киренск нарочного узнать, что обозначает столь напугавшее их явление (от этого нарочного и почерпнуты переданные выше сведения).
Пишущий эти строки был в то время в лесу, верстах в 6 от Киренска на север и слышал на северо-западе как бы пушечную пальбу, повторявшуюся с перерывами в течение минимум 15 минут несколько (не менее 10) раз. В Киренске в некоторых домах, в стенах, обращенных на северо-запад, дребезжали стекла. Эти звуки, как теперь выяснилось, были слышны в с. Подкаменском, Чечуйском, Заваломном и даже на станции Мутинской, верстах в 180 от Киренска на север.
В это же время в Киренске некоторые наблюдали на северо-западе как бы огненный красный шар, двигавшийся, по показаниям некоторых, горизонтально, а по показаниям других - весьма наклонно. Около Чечуйска крестьянин, ехавший по полю, наблюдал это же на северо-западе.
Около Киренска в дер. Ворониной крестьяне видели огненный шар, упавший на юго-восток от них (т.е. в стороне, противоположной той, где находится Нижне-Карелинское).
Явление разбудило массу толков. Одни говорят, что это громадный метеорит, другие – что это шаровая молния (или целая серия их).
В газете «Голос Томска» от 15 июля 1908 года говорилось: «В Канске Енисейской губ. 30 июня в 9-м часу утра было землетрясение. Последовал подземный удар. Двери, окна, лампадки у икон – все закачалось. Был слышен гул, как от отдаленного пушечного выстрела. Минут через 5-7 последовал второй удар, сильнее первого, сопровождавшийся таким же гулом. Через минуту еще удар, но слабее двух первых. По городу через некоторое время распространились слухи, что упал аэролит около деревни Далая, и что будто многие видели, как он летел, и что при падении этот аэролит попал в дерево – толстую сосну, которую и разбил; и много ходило подобных этому рассказов».
А вот еще одно, пожалуй, наиболее интересное сообщение из Кежмы – самого близкого около 200 км к эпицентру Тунгусской катастрофы сравнительно крупного населенного пункта (тогда села Кежменского). Оно помещено в газете «Красноярец» 13 июля 1908 года.
«С. Кежменское. 30-го. В здешнем районе замечено было необычное атмосферическое явление. В 7 час 43 мин утра пронесся шум как бы от сильного ветра. Непосредственно за этим раздался страшный удар, сопровождаемый подземным толчком, от которого буквально сотряслись здания, причем получилось впечатление, как будто бы по зданию был сделан сильный удар каким-нибудь огромным бревном или тяжелым камнем. За первым ударом последовал второй такой же силы и третий. Затем промежуток времени между первым и вторым ударом и третьим ударами сопровождался необыкновенным подземным гулом, похожим на звук от рельс, по которым будто бы проходил одновременно десяток поездов. А потом в течение 5-6 минут происходила точь-в-точь артиллерийская стрельба: последовало около 50-60 ударов через короткие и почти одинаковые промежутки времени. Постепенно удары становились к концу слабее. Через 1,5-2-минутный перерыв после окончания сплошной «пальбы» раздалось еще один за другим шесть ударов наподобие отдаленных пушечных выстрелов, но все же отчетливо слышных и ощущаемых сотрясением земли.
Небо на первый взгляд было совершенно чистым. Ни ветра, ни облаков не было. Но при внимательном наблюдении на севере, т.е. там, где, казалось, раздавались удары, на горизонт ясно замечалось нечто, похожее на облако пепельного вида, которое, постепенно уменьшаясь, делалось более прозрачным, и к 2-3 часам дня совершенно исчезло.
Это же явление, по полученным сведениям, наблюдалось и в окрестных селах Ангары на расстоянии 300 верст (вниз и вверх) с одинаковой силой. Были случаи, что от сотрясения домов разбивались стекла в створчатых рамах. Насколько были сильны первые удары, можно судить по тому, что в некоторых случаях падали с ног люди и лошади.
Как рассказывают очевидцы, перед тем, как начали раздаваться первые удары, небо прорезало с юга на север со склонностью к северо-востоку какое-то небесное тело огненного вида, но за быстротою (а главное – неожиданностью) полета ни величину, ни форму его усмотреть не могли. Но зато многие в разных селениях отлично видели, что с прикосновением летевшего предмета к горизонту, в том месте, где впоследствии было замечено указываемое выше своеобразное облако, но гораздо ниже расположения последнего – на уровне лесных вершин как бы вспыхнуло огромное пламя, раздвоившее собою небо. Сияние было так сильно, что отражалось в комнатах, окна которых обращены к северу, что и наблюдали, между прочим, сторожа волостного правления. Сияние продолжалось, по-видимому, не менее минуты, так как его заметили многие бывшие на пашнях крестьяне. Как только «пламя» исчезло, сейчас же раздались удары.
При зловещей тишине в воздухе чувствовалось, что в природе происходит какое-то необычайное явление. На расположенном против села острове лошади и коровы начали кричать и бегать из края в край. Получилось впечатление, что вот-вот земля разверзнется, и все провалится в бездну. Раздавались откуда-то страшные удары, сотрясая воздух, и невидимость источника внушала какой-то суеверный страх. Буквально брала оторопь….».
Кулику удалось заинтересовать Филимоновским метеоритом некоторых ученых, в частности, С.В.Обручева.
Летом 1924 года по командировке Геологического комитета С.В.Обручев путешествовал по реке Подкаменная Тунгуска (ее называли также Хатангой). Он побывал в Вановаре, разговаривал с местными жителями, но до района катастрофы не дошел, так как, по его словам, «в глазах тунгусов метеорит является, по-видимому, священным, и они тщательно скрывают место его падения». Тем не менее, от эвенков Обручев узнал, что Хатангский метеорит (так назвал он Тунгусское тело) упал не в районе реки Вановара, как думал Кулик, а на реке Чамбэ, более чем в 100 километрах от ее устья. Добраться туда, как полагал Обручев, можно зимой на оленях, а летом на лодках. Сам же он из-за недостатка времени и средств не мог обследовать область поваленного леса, оставляя эту задачу будущей экспедиции Кулика.
В журнале «Мироведение» (№1 за 1925 г.), который редактировал Д.О.Святский, была опубликована статья бывшего директора Иркутской магнитной и метеорологической обсерватории А.В.Вознесенского. В ней он отметил, что акустические явления, сопровождавшие полет Хатаганского метеорита, распространились на площади свыше миллиона квадратных километров с радиусом около 800 км (на такой площади свободно бы разместились Франция, Германия и Дания, вместе взятые!). Световые явления наблюдались в 17% пунктов этой территории, причем в южной ее части стояла ясная погода, а северная была покрыта облаками. Примерно треть наблюдателей отметили сотрясение почвы. Судя по показаниям очевидцев, метеорит летел почти с юга на север (с небольшим уклоном к западу), а его падение вызвало какие-то взрывы и лесной пожар.
Сам факт сотрясения почвы, по мнению Вознесенского, «указывает на весьма значительную массу, упавшую на землю, независимо от того, составляла она одно тело или метеоров было несколько».
В заключение статьи он подчеркнул:
«Судя по всему вышесказанному, весьма вероятно, что будущий исследователь мест падения Хатангского метеорита (а для этого пока, к сожалению, ничего еще не сделано) найдет что-то очень близкое к «метеорному кратеру» Аризоны, т.е. до 2-3 км в окружности массу обломков, отделившихся от главного ядра еще до падения или при самом падении».
В середине 20-х годов в Красноярске председателем местного комитета содействия народам Севера работал член географического общества И.М.Суслов. О Тунгусской катастрофе он впервые услышал в август 1908 года, будучи еще гимназистом в Енисейске. Он помнил рассказы очевидцев – рабочих, старателей и арендаторов золотых приисков, расположенных в 300 м от города.
В 1926 году Суслов присутствовал на съезде эвенков и расспросил около 60 из них. Все они уверяли, что действительно по небу «летел огонь», который затем «палил лес, валил тайгу» и даже «кончал оленей».
Недалеко от Вановары Суслов нашел чум эвенка Ильи Потаповича (Лючеткана), в семье которого жила вдова его брата Акулина. В момент Тунгусской катастрофы эта самая Акулина вместе с двумя другими эвенками оказалась самым близким к эпицентру свидетелем необыкновенного явления. Тем интереснее то, что она поведала И.М.Суслову:
«В чуме нас было трое – я с мужем моим Иваном старик Василий, сын Охчена. Вдруг кто-то сильно толкнул наш чум. Я испугалась, закричала, разбудила Ивана, мы стали вылезать из спального мешка. Видим, вылезает и Василий. Не успели мы с Иваном вылезти и встать на ноги, как кто-то опять сильно толкнул наш чум, и мы упали на землю. Свалился на нас и старик Василий, будто его кто-то бросил. Кругом был слышен шум, кто-то гремел и стучал в эллюн (замшевая покрышка чума). Вдруг стало очень светло, на нас светило яркое солнце, дул сильный ветер. Потом кто-то сильно стрелял, как будто зимой лед лопнул на Хатанге, и сразу налетел Учир-плясун, схватил эллюн, закрутил, завертел и утащил куда-то. Остался только дюкча (остов чума из 30 шестов). Я испугалась совсем и стала бучо (потеряла сознание), вижу – пляшет Учир (смерч). Я закричала и сразу живой опять стала (очнулась).
Учир свалил на меня дюкча и ушиб ногу шестом. Вылезла я из-под шестов и заплакала: сундучок с посудой выброшен из чума, и он валяется далеко, раскрыт и многие чашки разбиты. Смотрю я на лес наш и не вижу его. Многие лесины стоят без листьев. Много-много лесин на земле лежит. На земле горят сухие лесины, сучья, олений мох. Смотрю, какая-то одежда горит, подошла и вижу наше заячье одеяло и наш меховой мешок, в котором мы с Иваном спали.
Пошла я искать Ивана и старика. Смотрю, на сучке голой лиственницы что-то висит. Подошла, протянула палку и сняла. Это была наша пушнина, которая раньше висела привязанной к шестам чума. Лисьи шкурки обгорели, горностай стал желтоватым и грязным, в саже. Многие шкурки белок сморщились и пересохли.
Взяла я пушнину, заплакала и пошла искать мужиков своих. А на земле сушняк все горит и горит, олений мох горит, дым кругом.
Вдруг слышу – кто-то стонет тихо. Побежала я на голос и увидела Ивана. Он лежал на земле между сучьев большой лесины. Рука его сломалась на бревне, кость прорвала рубашку и торчала, на ней засохла кровь. Тут я упала и опять стала бучо. Но скоро опять живая стала. Иван «проснулся», громче стал стонать и плакать.
Учир бросил Ивана близко. Если поставить рядом десять чумов, то он упал за последним чумом, совсем близко от того места, где я сняла пушнину….. */
Обнял меня Иван за шею здоровой рукой, я подняла его, и мы пошли на Дилюшму к нашему чуму, где в лабазе были две шкуры сохатых, мешок муки и сети. Чум стоял на берегу Дилюшмы, лабаз был близко от чума на закат солнца. Вдруг послышалось, будто кто-то кричит. И тут мы увидели нашего Василия. Он залез под корень упавшей старой лиственницы и спрятался там. Вылез Василий из своей берлоги и пошел с нами к нашему чуму. Я устала, передала Ивана старику, а сама понесла только обгорелые шкурки.
Идти стало еще тяжелее: очень много было сваленных лесин. Вдруг мы увидели на земле рубленные бревна и под ними сохатиные шкуры. Шерсть на шкурах обгорела, кожа сморщилась и подгорела. Сети из конского волоса сгорели. Бревна сгорели, стали головешками. Вместо мешка муки – черный камень. Ткнула я в него палкой, и камень-уголь разломался. В середине его я нашла немного муки и завернула в рубашку Василия. Так погиб наш лабаз. Отдохнули мы немного и пошли искать наш чум.
Вот и место, где был наш чум. Шесты лежат на земле, на них упала большая лиственница, она сильно обгорела. Разрубила я ее топором и оттащила в сторону. Под ней мы нашли наш медный котел, в котором было немного вчерашнего мяса.
Наступила светлая летняя ночь. Пожар стал уменьшаться, вместо жары стало холодно. Решили мы двигаться на Хатангу. Когда мы вышли на речку Чамбу, то были уже совсем слабыми. Кругом мы видели диво, страшное диво. Лес-то был не наш. Я никогда не видела такого леса. Чужой он какой-то. У нас тут был густой лес, темный лес, старый лес. А теперь во многих местах совсем не было леса. На горах все лесины лежали, и было светло, и далеко все видно. А под горами в болотах идти было нельзя: которые лесины стояли. Которые лежали. Которые наклонились. Которые друг на друга упали. Многие лесины обгорели, сушняк и мох еще горели и дымились. Выйдя на Хатангу, мы встретили Лючеткана».
Эвенк Лючеткан, по просьбе Суслова, нарисовал карту района падения метеорита. По совокупности сообщений очевидцев получалось, что его следует искать, по-видимому, где-то в районе горного хребта Лакуры, в 60-100 км к северо-западу от Вановары. По мнению Суслова, Хатангский метеорит, ударившись о вершины хребта Лакуры, распался на части, которые приземлились в нескольких местах. Тайга же была повалена «сильным инертным давлением воздуха, получившимся от внезапной остановки на хребте Лакуре громадного летевшего тела». В своей статье, опубликованной журналом «Мироведение» (№1 1927 г.), Суслов призывал к быстрым поискам метеорита, т.к. «некоторые эвенки, свидетели катастрофы, уже умерли, другие же откочевывают в отдаленные районы. На месте же падения метеорита уже вырос молодой лес, и с каждым годом он будет усложнять поиски».
*/ Диаметр чума около 4 метров, следовательно, Ивана отбросило метров на 40.