ТУНГУССКАЯ ВЗРЫВЧАТКА
Даже те ученые, которые были непримиримыми противниками гипотезы о ядерной природе Тунгусского явления, считая ее чересчур фантастической, вынуждены были, анализируя разные стороны этого явления, постоянно обращаться к фундаментальному труду коллектива американских специалистов "Действие ядерного оружия".
Сравнивать Тунгусскую катастрофу можно было только с ядерным взрывом — больше не было достаточно близких "аналогов и прототипов", как говорят патентоведы.
Для участников экспедиции, изучавших вывал, этот вопрос был далеко не абстрактным. При обычных взрывах разрушения вызываются избыточным давлением на фронте ударной волны. При взрыве с энергией несколько мегатонн и выше за фронтом ударной волны идет стена плотного воздуха. Этот скоростной воздушный напор и разрушает лес, постройки — все, что встречается на пути. Все теоретики были согласны с тем, что в случае Тунгусского взрыва действовал в качестве основной разрушающей силы именно скоростной напор воздуха за фронтом ударной волны.
Согласно теории взрывчатых веществ, разрушающая сила ударной волны зависит не только от количества взрывчатки, но и от концентрации энергии в ней. Так, плотность энергии литого тротила в полтора раза меньше плотности энергии (удельной теплоты) нитроглицерина. Поэтому, чтобы получить те же разрушения от заряда из тротила на заданном расстоянии от центра взрыва, нужно взять большее количество взрывчатого вещества. От количества удельной теплоты, запасенной в заряде взрывчатого вещества, зависит и температура взрыва—так, для тротила она составляет около 3000°С, для нитроглицерина приближается к 4000°. При ядерном взрыве начальная температура достигает нескольких миллионов градусов, удельная теплота взрыва оказывается на семь порядков (в десять миллионов раз) больше, чем при химическом взрыве.
Ударная волна при любом взрыве — химическом или ядерном — возникает благодаря разлету продуктов взрывной реакции. Они действуют на окружающий воздух подобно объемному поршню. Ясно, что, чем большая энергия "толкает" этот "поршень", тем сильнее ударная волна. Поэтому какую бы большую массу мы ни взяли для химического заряда, он в принципе не может породить столь же мощной ударной волны, как взрыв ядерный. Ну, а если ударная волна порождается болидом, летящим в атмосфере со второй космической скоростью? Теория баллистической волны, разработанная Цикулиным, дает вполне определенный ответ на этот вопрос — эффективность метеоритного "поршня" всегда больше, чем эффективность химической взрывчатки. Точно в два раза. Только в два раза! Поскольку возмущения на барограммах, записавших Тунгусский взрыв, были "как две капли воды" похожими на такие же возмущения после ядерных взрывов, Золотов сделал вывод о том, что плотность энергии Тунгусского взрыва была того же порядка, что и при ядерном взрыве. Или, как показал более детальный расчет, по крайней мере, в сто раз выше, чем при взрыве тротила!
Как было сказано выше, другие исследователи сочли выводы Золотова необоснованными. Так, строя модель взрыва Тунгусского метеорита, Бронштэн считал, что источником взрывной волны мог быть "поршень", образованный быстрым испарением (абляцией) поверхности ядра кометы. Скорость этого испарения была, естественно, ниже, чем разлет продуктов взрыва заряда тротила. Именно поэтому, как мы считаем, тротиловый эквивалент Тунгусского взрыва Бронштэну пришлось поднять до 150 мегатонн, чтобы согласовать кометную модель с реальной картиной вывала. Хотя модель Бронштэна опиралась на более строгую физическую теорию, чем модель Золотова, она привела к нереальному значению главного параметра Тунгусского взрыва — его энергии. Теория Коробейникова позволила получить нужное значение тротилового эквивалента (9,5 мегатонн), однако это было получено "дорогой ценой"— теория не рассматривала физику явления.
Рис. 17. Барограммы взрывов: а — запись возмущения после Тунгусского взрыва, сделанная 30 июня 1908 года в Лондоне; б — запись возмущения после термоядерного взрыва над островом Джонстон в Океании, сделанная 12 августа 1958 года в Токио
Вопрос о плотности энергии Тунгусского взрыва — это вопрос о его природе. Он оказался где-то на обочине исследований только потому, что лучшие теоретические силы, штурмовавшие Тунгусскую проблему, не считали его заслуживающим внимания. Они исходили из "очевидного": это была комета! Невероятное в расчет не принималось. А между тем, ответ на вопрос о природе "взрывчатки" Тунгусского пришельца записан в каталоге вывала. Для его решения не требуется новых экспериментов. Правда, в случае Тунгусской катастрофы решение вопроса о величине плотности энергии затрудняется тем, что неизвестна точная масса взорвавшегося тела, а также необычно большим масштабом взрыва, который требует учитывать неоднородность атмосферы. Однако эти трудности преодолимы.
Оценка, опубликованная в 1984 году В. К. Журавлевым, основывалась на надежных данных физики взрыва. Теория и опыт показывают, что избыточное давление величиной 1400 кг на квадратный метр имеет ударная волна на расстоянии примерно 90 метров от заряда тротила весом 1000 кг. Такой была сила ударной волны на границе вывала. Отсюда можно подсчитать, сколько тротила нужно было взять, чтобы его взрыв повалил лес на территории, очерченной контуром Тунгусской бабочки. Оказывается—150 миллионов тонн! Однако это нижняя граница тротилового эквивалента Тунгусского взрыва. На высоте 6 км, где находился центр взрыва, плотность воздуха меньше, чем у поверхности Земли, в два раза. Следовательно, взрыв требуется еще "усилить".
Картину изодинам Тунгусского взрыва удается согласовать с величиной тротилового эквивалента, определенного по барограммам и сейсмограммам, лишь в том случае, если считать избыточное давление по формулам, выведенным для расчета ударной волны ядерного взрыва. При этом удельная энергия Тунгусской взрывчатки должна в 1000 раз превосходить удельную энергию тротила, если расчет вести для однородной атмосферы. В реальной атмосфере удельная энергия будет больше.
Рис. 18. Геомагнитная буря 30 июня 1908 года, записанная иркутскими магнитографами. В отличие от рис. 6, на этом рисунке приведены магнитограммы, обработанные К. Г. Ивановым и В. И. Афанасьевой, — исключен фон в виде солнечно-суточной вариации. Это позволило выявить возмущение также и в ходе магнитного склонения D. Н — горизонтальная составляющая, Z— вертикальная составляющая геомагнитного поля. Стрелки с цифрами показывают масштаб магнитограмм в гаммах (нанотесла). Время—мировое
Рис.19.Типичное возмущение геомагнитного поля во время магнитной бури, вызванной солнечной вспышкой. Магнитограммы обсерватории Гонолулу на Гавайских островах, записанные 5—6 июня 1967 года. Составляющие магнитного поля обозначены так же, как и на рис. 18. Время — мировое. 1 — начальная фаза возмущения; 2 — главная фаза; 3 — фаза восстановления
СЛЕДЫ НА НЕБЕ
Второй серьезной опорой ядерной гипотезы было записанное магнитометрами в Иркутске необычное геомагнитное возмущение, о котором рассказано выше, в главе "Два открытия". Во втором выпуске сборника "Проблема Тунгусского метеорита", вышедшего в Томске в 1967 году, была помещена статья В. К. Журавлева и Д. В. Демина, в которой излагались результаты расчетов на ЭВМ картины взаимодействия ударной волны Тунгусского взрыва с ионосферой. Расчет был проведен на основе строгой теории распространения ударной волны, незадолго до того опубликованной известным советским физиком Ю. П. Райзером.
Авторы статьи, изучив данные о ядерных взрывах, опубликованные к тому времени в международных геофизических журналах, рассчитали величины, характеризующие ударные волны Тунгусского и ядерных взрывов, и сопоставили полученные цифры с фактами появления геомагнитного возмущения после взрывов. Статья наглядно иллюстрировала ошибочность теорий, пытавшихся связать магнитную бурю, записанную в 1908 году иркутскими самописцами, с действием ударной волны на ионосферу. Факты и расчет говорили, например, о том, что при ударе по ионосфере волны с объемной энергией 9 джоулей в кубическом метре приборы отмечали местное геомагнитное возмущение, а при действии ударной волны, переносящей в два раза большую энергию, никакого геомагнитного возмущения не отмечалось. Более того, расчет показывал, что при взрыве на острове Рождества 28 апреля 1958 года ударная волна не доходила до ионосферы, вырождаясь в звуковую, однако геомагнитный эффект регистрировался на нескольких станциях.
Следовательно, причиной появления местной магнитной бури должен был быть какой-то другой фактор. Для ядерных взрывов природа этого фактора не вызывала сомнений — его роль исполняли радиоактивные излучения грибовидного облака, поднимавшегося в ионосферу после взрыва. Их действие на магнитное поле Земли имело такую же физическую природу, как и действие потоков быстрых электронов и протонов, идущих от Солнца. Длительность магнитной бури после ядерного взрыва была меньше длительности солнечной магнитной бури просто потому, что запас быстрых корпускул в бомбе был всегда меньше того, который несет с собой корпускулярный поток Солнца.
Вывод напрашивался сам собой — найдено доказательство ядерной природы Тунгусского взрыва. Неудивительно, что А. В. Золотов — главный энтузиаст этой гипотезы — детальнейшим образом проанализировал магнитный эффект Тунгусского взрыва, обосновав идею о том, что "Тунгусский взрыв сопровождался образованием высокотемпературной плазмы, потоком нейтронов и гамма-излучения". И наоборот, сторонники кометной гипотезы крайне неохотно привлекали данные по геомагнитному эффекту при описании общей картины явления — он явно не вписывался в ледяную модель ядра кометы. Он противоречил и картине мощной баллистической волны, как единственной причине лесоповала. Даже осторожный "скептик" А. Ф. Ковалевский писал: "...при падении Тунгусского метеорита произошел именно взрыв. Если жe предполагать, что изменения в геомагнитном поле связаны с баллистической волной быстро летящего метеорита, то необъяснимы ни сложный характер возмущения, ни запаздывание... по отношению к моменту падения".
а).
Рис. 20. Геомагнитные бури, вызванные термоядерными взрывами:
а. — магнитограммы, записанные станциями Пальмира и Джарвис 28 апреля 1958 года после взрыва над островом Рождества (высота взрыва порядка 10 км). Обозначения те же, что на рис. 18. 0— момент взрыва. Время мировое;
б. — магнитограммы, записанные станциями Пальмира и Фэннинг 1 августа 1958 года после взрыва над островом Джонстон (высота 75 км). 
Z — вертикальная составляющая геомагнитного поля, Х и У — северная и восточная составляющие. Горизонтальные отрезки в нижней части графиков показывают длительность искусственного "полярного сияния", сопровождавшего магнитную бурю, вызванную взрывом. 0— момент взрыва. Время мировое
В монографии Золотова проанализировано несколько вариантов объяснения магнитного возмущения Тунгусского метеорита. В отличие от других работ, посвященных анализу этого возмущения, Золотов детально сопоставлял его особенности с записями магнитных возмущений после взрывов бомб над Тихим океаном. Его анализ выделяется своей "дотошностью" и конкретностью: он насыщен численными оценками и анализом самых различных сторон явления.
б).
Рис. 21. Схема возникновения электрического тока в ионосфере при высотном ядерном взрыве. Радиоактивное облако взрыва порождает быстрые электроны, которые, двигаясь вдоль силовых линий магнитного поля, создают зоны ионизации, аномальное магнитное поле и свечение верхних слоев атмосферы. 1 — грибовидное облако ядерного взрыва; 2 — зоны ионизации — резерв избыточных зарядов в ионосфере; 3 — силовые линии геомагнитного поля; 4 — спиральное движение зарядов, порожденных продуктами ядерной реакции; 5 — сопряженная магнитная точка, отражающая бета-частицы; 6 —линия горизонта с расстояния 500 км; 7— зоны наблюдения "искусственной зари" (сияния) со станции Апиа, в 4000 км от эпицентра. (Схема взята из книги "Действие ядерного оружия". — М.: Воениздат, 1963)
Обращаясь к анализу магнитного возмущения Тунгусского взрыва, Золотов использовал свою теорию искусственной магнитной бури для качественного и количественного анализа этого возмущения, его физических и геометрических особенностей. Наиболее важные выводы Золотов сформулировал так:
"...По форме, длительности и амплитуде тунгусское магнитное возмущение имеет полную аналогию с возмущением ядерного взрыва мощностью в несколько мегатонн. Анализ векторной диаграммы иркутских магнитограмм показывает, что источник тунгусского магнитного возмущения должен быть расположен на север и запад от Иркутска. Тунгусскую магнитограмму можно сравнивать с магнитограммой от ядерного взрыва над островом Джонстон, записанной на станциях Пальмира и Фэннинг...
Тунгусский взрыв произошел на большой геомагнитной широте (около 50°), путь электронов в магнитной ловушке между магнитосопряжениыми точками составляет около 11000 км, поэтому все фазы геомагнитного возмущения успели "проработаться". Например, разность между третьим и четвертым вступлениями равна 30 минутам, за это время амплитуда основной фазы возмущения успела достигнуть своего максимального значения, поэтому тунгусская магнитограмма имеет более плавный вид, чем магнитограммы ядерных взрывов на небольшой магнитной широте. Эту особенность тунгусской магнитограммы (регистрация максимальных значений амплитуды возмущения) можно использовать для количественной оценки параметров тунгусского взрыва...
Если тунгусское магнитное возмущение является следствием взрыва космического тела, то тунгусский взрыв сопровождался образованием высокотемпературной плазмы, потоком нейтронов и гамма-излучения, т. е. тунгусский взрыв произошел с сопровождением ядерных реакций ".
Столь "страшный" вывод явился, по-видимому, причиной того, что после выхода в свет монографии Золотова геофизики отшатнулись от исследования геомагнитного эффекта Тунгусской катастрофы. На теорию и результаты Золотова не ссылались. Их не критиковали и не исправляли, о них просто не упоминали. Интерес к наиболее информативному эффекту Тунгусского явления пропал. Но не у всех. Подлинники магнитограмм 30 июня 1908 года были утеряны — они таинственным образом исчезли из архива Сибирского института земного магнетизма еще в начале 80-х годов. В 1984 году ситуация с тунгусской магнитной бурей была рассмотрена вновь в монографии А. Н. Дмитриева и В. К. Журавлева "Тунгусский феномен 1908 года — вид солнечно-земных взаимосвязей". В ней снова была показана несостоятельность объяснения геомагнитного эффекта на основе модели возбуждения ионосферы ударной волной и для анализа эффекта была взята модель Обашева — Золотова. Тунгусский геомагнитный эффект рассматривался как региональная буря в магнитосфере Земли. Необходимым условием ее возникновения является повышение уровня ионизации в одном из слоев ионосферы. Возникший объемный заряд деформирует магнитные силовые линии и порождает электрический ток, текущий вдоль магнитного меридиана. Носителями этого тока являются быстрые электроны, закручивающиеся по спиральным траекториям вокруг силовых линий. Если ток протекал на высоте 100 км, то его величина составляла 10000 ампер, если выше—могла доходить до миллиона ампер. Магнитное поле этого тока вызывало главную фазу магнитной бури. Начальная фаза возмущения, представлявшая собой скачкообразное усиление магнитной напряженности на 3 нанотесла, вызывается магнитогидродинамической волной, порождаемой расширением облака плазмы в магнитном поле.
В 1984 г. И. П. Пасечник закончил работу по уточнению момента Тунгусского взрыва. Оказалось, что запаздывание начала магнитного возмущения относительно момента взрыва не только реально существует, но даже больше, чем считалось в 60-х годах. Возмущение магнитного поля началось через 6,6 минуты после момента взрыва, который рассчитывался по сейсмограммам! Золотое считал, что запаздывания магнитного возмущения скорее всего не существует, оно объясняется ошибкой регистрации времени. Пасечник убедительно показал, что это не так. Но тогда возникал вопрос: что происходило в течение этих шести минут? Ударная волна прошла ионосферу гораздо раньше — что же двигалось в ионосферу вслед за ней?
В книге Дмитриева и Журавлева показано, что в моделях, предложенных Обашевым и Золотовым, имеется один существенный недосмотр, ошибка — они рассматривали облако плазмы, возникшей после взрыва "метеорита", как неподвижное. Однако продукты любого мегатонного взрыва на самом деле поднимаются в стратосферу, и время этого подъема — как раз порядка 10 минут! Это и есть запаздывание магнитного возмущения. Такое запаздывание было отмечено после взрыва на острове Рождества, следовательно, магнитное возмущение началось, когда облако с радиоактивными изотопами поднялось так высоко, что плотные слои воздуха уже не могли поглощать радиацию.
Тунгусский метеорит действительно вел себя как ядерная бомба в прямом смысле этого слова. Поэтому анализ иркутских магнитограмм окончательно убедил Золотова, что он — на верном пути. Раз радиоактивные вещества оказались на небе — они должны быть и на земле! К такому же выводу склонялись и некоторые участники КСЭ.
СЛЕДЫ НА ЗЕМЛЕ
Однако поиски следов радиоактивного заражения предполагаемого ядерного взрыва 1908 года наталкивались на большие трудности. Слишком много прошло времени. И слишком большой была высота взрыва — она оказалась не порядка 300—500 метров, как предполагал Казанцев, а порядка 5—10 километров. В отзыве на отчет Золотова один из самых авторитетных специалистов по физике взрыва профессор Г. И. Покровский подчеркивал:
"Если бы Тунгусский взрыв был действительно ядерным взрывом, то радиоактивные продукты этого взрыва должны были бы распространиться только в области огненного шара. Поэтому радиоактивные вещества на земной поверхности должны были бы вознинуть в поверхностном слое только под влиянием нейтронов. Однако при высоте взрыва не менее 5 км нейтронный поток был очень сильно ослаблен поглощением в воздухе. Поэтому его действие на поверхность Земли было бы ничтожным... Что же касается высеивания радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва, то оно настолько медленно, что растягивается на очень большие расстояния, и настолько неопределенно, что выявить след радиоактивного облака оказывается через несколько десятков лет практически невозможным на том природном фоне, который сам не является стабильным и равномерным.
Из сказанного следует, что вся работа экспедиции по отысканию следов радиоактивного заражения с самого начала не имела оснований и могла привести только к отрицательному результату. Если все же было найдено какое-то радиоактивное заражение местности, то оно не могло иметь какого-либо отношения к самому взрыву и сопровождающим его явлениям.
В настоящее время доказано, что где бы в атмосфере Земли ни произошел ядерный взрыв, примерно через год его продукты почти равномерно распределятся по всей атмосфере и вместе с атмосферными осадками могут попасть в любую точку Земного шара и вызвать там радиоактивное заражение, разумеется, несравненно более слабое, чем в районе эпицентра".
Энтузиасты поисков следов радиоактивности, оставленных Тунгусской катастрофой, не разделяли пессимистического мнения о невозможности обнаружения каких бы то ни было изотопов. Ведь никто не считал, что в 1908 году на Тунгуске взорвалась атомная бомба той же конструкции и из тех же материалов, которые были известны на Земле в середине XX века. Можно было рассчитывать, например, на обнаружение излучений каких-то экзотических, с нашей точки зрения, элементов.
В городе Октябрьском, где в то время работал Золотов, в лаборатории радиоактивных методов Волго-Уральского филиала Всесоюзного НИИ геофизики в течение 1959—1965 гг. было проведено послойное исследование более ста срезов деревьев из района Тунгусской катастрофы и контрольных районов. Всего была промерена радиоактивность более 1000 образцов золы этих деревьев.
На основании этих исследований был сделан вывод о том, что большинство образцов деревьев, сохранившихся после катастрофы, имеет повышенное значение радиоактивности слоев древесины непосредственно после годичного кольца 1908 года. В деревьях из контрольных районов этот скачок не наблюдается. В наружных слоях как контрольных, так и тунгусских деревьев наблюдалось повышение радиоактивности, связанное с глобальными выпадениями продуктов ядерных испытаний. Скачок радиоактивности вблизи слоя 1908 года был небольшим и наблюдался не у всех деревьев. Изучение золы с помощью чувствительного гамма-спектрометра позволило сделать вывод, что излучающим элементом является Cs137, изотоп с периодом полураспада 27 лет, типичный осколок деления урана.
Эти результаты Золотова проверялись в Институте прикладной геофизики в Москве Л. В. Кириченко, принимавшей участие в нескольких экспедициях КСЭ. Она не смогла обнаружить эффект, описанный Золотовым, хотя использовала вполне современную аппаратуру. Однако число исследованных Кириченко проб золы деревьев было небольшим, а место отбора, по мнению Золотова, этих образцов было неудачным (например, вершина Фаррингтона и склоны других гор, откуда атмосферные осадки легко смываются весенними водами).
В середине 60-х годов образцы Золотова поступили в Объединенный институт ядерных исследований в Дубне. Их изучением занялся Владимир Николаевич Мехедов, научный сотрудник знаменитого института, международного центра ядерной физики. Авторы с теплым чувством вспоминают свои встречи с этим замечательным человеком, жизнерадостным и чутким, настоящим энтузиастом науки. В. Н. Мехедов безвременно погиб от последствий лучевой болезни в марте 1970 года. Он не успел довести до конца начатую им работу по исследованию радиоактивности района Тунгусской катастрофы. Он работал над ней даже уже будучи больным, хорошо зная свой диагноз и сроки. Он успел провести первый этап работы, результаты которого изложил в препринте "О радиоактивности золы деревьев в районе Тунгусской катастрофы" (Издание ОИЯИ, Дубна, 1967 г.). Вот небольшие выдержки из него:
"Выполненные измерения показывают, что повышение уровня радиоактивности слоев после 1908 года наблюдается как у растущих, так и у засохших деревьев. Это обстоятельство можно рассматривать в качестве подтверждения мысли о том, что появление первой ступеньки (1908 года) не связано со смещением радиоактивности от современных осадков поперек слоев при жизни дерева. Такое смещение, если и существует в действительности, то невелико.
Наши измерения полностью подтверждают данные послойных измерений Золотова. Поскольку в науке неизвестны случаи образования радиоактивности во внешней среде при падении метеоритов, то наши измерения отвергают метеоритную гипотезу.
Таким образом, если радиохимический анализ подтвердит высказанное предположение об источнике радиоактивности, мы получим однозначное доказательство аннигиляционного взрыва. Последнее либо доказывает высказанную Б. П. Константиновым с сотрудниками гипотезу о существовании антиматерии во Вселенной, что само по себе интересно, либо предположние об участии разумного конструктора в создании Тунгусского тела.
Другими словами, мы снова (как бы фантастично это ни выглядело) возвращаемся к предположению о том, что Тунгусская катастрофа вызвана аварией космического корабля, топливом для двигателя которого служило антивещество ".
В. Н. Мехедов считал, что следует искать в районе Тунгусской катастрофы такие изотопы, как натрий-22, алюминий-38, хлор-36, кальций-41, титан-44, марганец-53, никель-59 и другие достаточно долгоживущие изотопы. Измерения радиоактивного излучения проб, привезенных из района катастрофы, дали некоторые основания для предположения, что один из этих изотопов, а именно хлор-36, присутствует в золе деревьев.
В связи с намечавшимся расширением исследований в Дубне началась переписка Н. В. Васильева с научным руководителем Мехедова — Борисом Васильевичем Курчатовым. Он заинтересовался результатами своего сотрудника. Обсуждался проект программы о расширении этих исследований, о числе и объемах проб, которые необходимо было доставить из тайги в Дубну. Но этим планам не суждено было осуществиться. Смерть В. Н. Мехедова, Б. В. Курчатова и Л. В. Кириченко поставила преждевременную точку на намечавшемся направлении поиска.
РАДИОУГЛЕРОД
В 1965 году в английском научном журнале "Nature" появилась статья очень авторитетных американских ученых, имевшая большое влияние на ход исследований Тунгусского явления. Ее авторами были профессор Клайд Коуэн, работавший на физическом факультете Американского католического университета, профессор У. Ф. Либби и К. Р. Атлури, сотрудники Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Либби и Коуэн — лауреаты Нобелевской премии, получившие ее за разработку метода датировки исторических памятников по радиоактивности углерода-14.
Их коллективная работа называлась "Вероятное содержание антивещества в Тунгусском метеоре 1908 года". В ней излагались результаты экспериментальной проверки ядерной гипотезы Тунгусского феномена. Профессор К. Н. Мухин в книге "Занимательная ядерная физика" очень метко охарактеризовал эксперимент американских ученых: "Замечательной особенностью этого опыта является то, что он был поставлен на расстоянии около 9000 км от места, где произошло само исследуемое явление, и более чем через полвека после того, как оно произошло ".
Речь шла о попытке обнаружить следы глобального загрязнения радиоактивным изотопом углерода, образовавшегося из атмосферного азота при действии нейтронов ядерного взрыва в Сибири 30 июня 1908 года. Американские физики считали, что взрыв мог произойти вследствие вторжения в земную атмосферу метеорита из антивещества.
Прежде чем искать следы углерода-14 на американском континенте, требовалось обосновать, как же можно отличить небольшую добавку этого изотопа, возможно, образовавшегося в 1908 году, от его обычного фонового содержания. В статье приводится расчет ожидаемого эффекта с учетом энергии Тунгусского взрыва, которая в 60-х годах оценивалась как величина порядка 1023 эрг. Однако, американские физики провели собственный расчет этой величины. В статье говорится: "Если известные параметры разрушений Тунгусского взрыва использовать как входные данные для компьютера, рассчитывающего действие ядерной бомбы, получается величина около 30 мегатонн (1024 эрг)".
Как было сказано выше, независимые оценки, проведенные И. П. Пасечником на основе анализа сейсмограмм, подтвердили правильность этой величины.
Американцы сравнили количество радиоуглерода (С14), которое впрыскивается в атмосферу в результате взрывов водородных бомб подобной мощности, с расчетом его количества при ядерной реакции аннигиляции антиметеорита с воздухом. Точный расчет сделать было невозможно, так как экспериментально подобные реакции никогда не изучались. Приближенные оценки дали величину возникающего при взрыве нейтронного потока 2·1027 нейтронов, при возможной ошибке в два раза.
В статье содержался небольшой обзор Тунгусской проблемы. Авторы сравнили метеоритную, кометную, ядерную гипотезы, а также вариант кометной гипотезы, связывающей Тунгусский взрыв с реакциями свободных радикалов кометного ядра с воздухом. Относительно этого последнего варианта отмечалось, что отсутствие достоверной информации о количестве таких радикалов в ядре кометы делает какие-либо расчеты пока невозможными, можно лишь допустить, что такой взрыв даст разрушения, масштаб которых будет промежуточным между действием химического и ядерного взрыва.
При описании Тунгусского феномена приводились сравнения, которые должны были помочь американскому читателю нагляднее представить масштаб события в далекой Сибири. Так, авторы указали, что если бы Тунгусский взрыв произошел в Чикаго, то звуковые явления в виде грома были бы слышны в Вашингтоне, а световые — в Канзасе. Рассказывая о действии взрыва в эпицентре явления, они отмечали, что, по рассказам Лючеткана Кулику, лабаз одного богатого эвенка был сожжен, а его "серебряная посуда и самовары были расплавлены". Высказывалась догадка, что загадочные русские самовары могли состоять из олова.
Информацию о результатах экспедиций Золотова американские физики смогли получить из статьи Ф. Зигеля, опубликованной в последнем номере журнала "Знания — сила" за 1961 год (американские авторы на нее ссылались). По-видимому, статья была переведена на английский язык. Несмотря на явную неполноту и отрывочность имевшихся на американском континенте сведений о феномене Тунгусского метеора, началась трудоемкая работа по расщеплению спилов двух деревьев. В 1964 году вблизи Лос-Анджелеса был повален мощный дуб, позволивший провести погодовое расщепление древесины, начиная с 1870 года. Второй образец—спилы 300-летней ели, спиленной в 1951 году, — был предоставлен университетом штата Аризона.
Каждый анализируемый на радиоактивность образец был получен из трех или пяти годичных колец древесины весом по 20 граммов. Образцы для 1908— 1910 годов были изготовлены из древесины одного кольца. При измерении набирали большую статистику (до 90 000 импульсов), вводили необходимые поправки на систематические ошибки.
Оказалось, что оба дерева зарегистрировали увеличение содержания радиоуглерода в 1909 году на 0,6% по сравнению с уровнем 1890 года, который был принят как фон. Расчет предсказывал значительно большее превышение — 7%. Однако, беря во внимание приближенный характер расчета, возможные неучитываемые процессы в атмосфере, неопределенность химического состава антиметеорита, авторы считали, что их прогноз в целом оправдался.
Статья нобелевских лауреатов произвела впечатление в научном мире. До этого к попыткам обнаружения радиоактивных аномалий Тунгусской катастрофы относились в лучшем случае выжидательно, а чаще с иронией или недоумением. Сокращенный перевод статьи Коуэна, Либби и Атлури был вскоре напечатан на русском языке в журнале "Атомная техника за рубежом".
В 1966 году журнал "Космические исследования" опубликовал статью коллектива авторов во главе с академиком Б. П. Константиновым. Статья называлась "О возможной антивещественной природе микрометеоритов". В ней предлагалось объяснение некоторых непонятных явлений в кометах с точки зрения их столкновений с микрометеоритами из антивещества. Кроме того, высказывалось предположение, что некоторые кометы также могут состоять из антивещества, так же, как и связанные с ними метеорные потоки. Таким образом, гипотеза Константинова как бы примиряла противоположные точки зрения на природу Тунгусского метеорита.
В декабре 1965 года в Дубне, в Объединенном институте ядерных исследований, состоялась дискуссия по проблеме Тунгусского взрыва. Выступавшие на ней специалисты по ядерной физике, с одной стороны, поддерживали идею поиска возможных следов ядерного взрыва в 1908 году, с другой — подчеркивали сложность необходимых для этого исследований. Так, доктор физико-математических наук В. К. Лавренчик подчеркивал, что, хотя наличие в деревьях в слое 1908 года изотопа цезия-137 практически однозначно доказывает наличие в исследуемом районе следов ядерного взрыва, следует помнить, что после 1945 года количество радиоактивных осадков стало очень большим и их можно обнаружить почти повсеместно. Изотопы цезия, стронция, бериллия, углерода могут появиться в изучаемом слое дерева в результате диффузии из наружных слоев ствола во внутренние. Тем не менее, он закончил свое выступление на оптимистической ноте:
"Скрупулезные, чистые опыты, самая тщательная проверка, точные измерения — и, может быть, тайна Тунгусского дива перестанет быть тайной ".
Профессор Н. А. Власов обосновывал возможность существования метеоритов из антивещества. В первичной плазме, из которой образуется звезда и ее планеты, по его мнению, могли какое-то время сосуществовать вещество и антивещество. Затем, под действием гравитационной неустойчивости и электромагнитных полей, произошло разделение частиц и античастиц. "И, может быть, таинственное Тунгусское тело как раз и было сюрпризом — посланцем далекого антимира".
В выступлении В. Н. Мехедова прозвучала твердая уверенность в возможности "получить четкие доказательства того, что в районе Подкаменной-Тунгуски произошел тот или иной ядерный взрыв, если, конечно, он действительно там был. А кроме того, можно провести дополнительный контрольный анализ на мощных ускорителях нашего института".
Директор Института геохимии и аналитической химии им. Вернадского академик А. П. Виноградов обратился к К. П. Флоренскому с просьбой предоставить образцы деревьев из района Тунгусского падения для изучения распределения в них радиоуглерода. Хотя в 1961 году в Московский ботанический сад было вывезено немало спилов для изучения скорости прироста после катастрофы, к 1966 году все они уже были обработаны, и то, что от них осталось, не годилось для анализов.
Удалось найти толстые спилы сосны, взятой в 60 километрах к югу от эпицентра. Это дерево и поступило в обработку. Анализ был проведен удивительно быстро. Уже в 1966 году в "Докладах Академии наук СССР" было опубликовано сообщение А. П. Виноградова, А. Л. Девирца и Э. И. Добкиной о проверке гипотезы антивещественной природы Тунгусского метеорита. Сотрудники Виноградова подтвердили результат сотрудников Либби! В эвенкийской сосне содержание радиоактивного изотопа углерода было повышено в слое 1908 и 1909 годов и превышение составляло 1,3% и 1% соответственно. Однако авторы работы считали, что как полученный ими результат, так и результат американских исследователей является скорее отражением естественных колебаний радиоуглерода в атмосфере, часть из которых связана с экологическими причинами, а часть — с периодами солнечной активности.
Фоновый радиоуглерод в атмосфере Земли получается при взаимодействии космических лучей с азотом. При взаимодействии первичного космического излучения с атомами атмосферы возникают нейтроны. Их поток очень мал — через каждый квадратный сантиметр в одну секунду в среднем пролетает 2—3 нейтрона. Столкновения с молекулами и атомами атмосферы приводят к потере их скорости. Медленные нейтроны захватываются ядрами азота, в результате ядерной реакции появляется изотоп углерода С14. От нормального углерода он отличается радиоактивностью и большим атомным весом. Его период полураспада 5730 лет. Поток космических лучей в атмосфере Земли испытывает небольшие вариации, причины их еще мало изучены, однако установлено, что часть этих отклонений от среднего уровня связана с активностью Солнца. Ясно, что вариации потока космических лучей, вызванные этой причиной, не должны сильно различаться в разных местах Земли, так как это — общепланетарное явление.
Ядро радиоактивного углерода после возникновения мгновенно обрастает электронами, и образовавшийся атом углерода-14 окисляется атмосферным кислородом. Небольшая примесь радиоактивного углекислого газа С14О2 вместе с обычной углекислотой СО2 усваивается растениями, а потом и животными, которые ими питаются. Так возникает круговорот радиоактивного изотопа С14 в природе. Часть его поступает в океан, часть остается в атмосфере, часть сохраняется в живых существах. После смерти организма содержание С14 в его останках непрерывно уменьшается из-за радиоактивного распада. В живущем организме углерод постоянно обновляется из-за обмена с окружающей средой и концентрация С14 остается неизменной. На этом явлении основан метод датировки растительных и животных останков, разработанный Либби.
Если бы в 1908 году в тунгусской тайге действительно произошел ядерный взрыв, то он мог—при благоприятных условиях — оставить два типа следов. Во-первых, нейтроны могли дойти до поверхности Земли и поглотиться деревьями и другими растениями, почвой, горными породами. При этом образовались бы новые изотопы различных элементов. Правда, при высоте взрыва порядка 10 километров до Земли дошла бы очень небольшая часть нейтронов. Рассчитать ее трудно, так как процент нейтронов, достигших поверхности, зависит от содержания влаги в атмосфере — молекулы воды сильно поглощают и рассеивают нейтронный поток.
Во-вторых, даже если бы нейтроны не дошли до поверхности Земли, а полностью поглотились бы высоко в воздухе ядрами азота, образовавшийся радиоактивный углекислый газ некоторое время образовывал бы нечто вроде облака, которое перемешалось бы с остальным воздухом за несколько часов. В течение одного-двух лет происходил бы процесс окончательного перемешивания радиоуглерода в атмосфере планеты в целом. При этом длительном процессе район взрыва должен был, хотя и ненамного, получить несколько больше С14О2, чем, скажем, Калифорния или Индия. В самом районе катастрофы ветви лиственниц были обломаны ударной волной, и летом 1908 года эти деревья не могли черпать углекислоту из воздуха. Гораздо больше радиоактивной углекислоты должны были получить мхи и кустарники, а также молодые деревья, которые гнулись, но не ломались под действием воздушного напора.
В 60-х годах результат, полученный группой Либби, был немедленно проверен другими специалистами по радиоуглероду. Один из классиков радиоуглеродного метода, американский химик Ганс Зюсс измерил содержание С14 в 150 древесных образцах, но не обнаружил в слое 1909 года какого-либо приращения радиоактивности. Индийские ученые также не обнаружили этот эффект в своих образцах.
ОТ КАЛИФОРНИИ ДО ЭВЕНКИИ
Читая эти сообщения, штаб КСЭ несколько раз обсуждал вопрос о поиске радиоуглеродной аномалии в эпицентре катастрофы. Отбор и транспортировка больших количеств древесины были не главной трудностью. Главное было найти лабораторию, готовую безвозмездно провести большое количество чрезвычайно тонких и трудоемких анализов. Такую лабораторию удалось найти только осенью 1972 года. Она находилась в новосибирском Академгородке и возглавлял ее доктор геолого-минералогических наук Лев Васильевич Фирсов.
Л. В. Фирсова к тому времени знали в Академгородке и как крупного геолога, и как художника, и как поэта. В экспедициях он работал на Севере и на Юге, изучал Урал и Карпаты, Приморье и Кавказ, берег Охотского моря и бассейны Колымы, Индигирки, побережье Охотского моря. Его научный руководитель и начальник академик Н. А. Шило так оценил результат первого этапа его рабочего стажа: "Его стараниями у нас возникла одна из первых в стране лаборатория геохронологии, ставшая для института и геологов Северо-Востока примерно тем, чем для мореплавателя — изобретение компаса". Эта лаборатория возникла в Северо-Восточном комплексном НИИ в Магадане. Очень скоро она стала известна во всей стране. Чтобы поставить очень точный диагноз возраста геологического образца, так важный для геологов, даже в Москве знали — нужно его послать в Магадан, в лабораторию Фирсова. Академики — организаторы Сибирского отделения Академии наук решили пригласить его на работу в Новосибирск для организации лаборатории геохронологии в Институте геологии и геофизики.
После одного из выступлений Фирсова по новосибирскому телевидению, в котором он рассказывал о "загадках века" и разоблачал "лженаучные гипотезы", ему позвонил от имени штаба КСЭ Д. В. Демин. Он предлагал обсудить проблему радиоуглеродной аномалии в эпицентре Тунгусского взрыва и начать ее совместное изучение. Л. В. Фирсов согласился.
В план "летней кампании" КСЭ-15 в 1973 году был включен пункт — отбор древесины лиственниц, переживших Тунгусскую катастрофу, с целью изучения распределения в годичных кольцах радиоактивного изотопа углерода в лаборатории Фирсова. Научным руководителем и начальником полевого отряда "Радий", который должен был осуществлять этот план, был В. К. Журавлев. Расщепление спилов поваленных деревьев на годичные слои решено было провести — по крайней мере для части проб — в полевых условиях, на заимке Кулика. Обычно эта работа проводится в лабораторных условиях, но все чаще КСЭ часть камеральных работ осуществляла прямо в тайге. Выделить необходимые кадры для унылой и очень неромантичной работы под мелодию комариных ансамблей в экспедиции было трудно, но все-таки легче, чем в условиях города, где энтузиасты, оставаясь энтузиастами, тем не менее, работали, учились, нянчили детей и бегали по магазинам. В городе не было часто и места для хранения проб, возникали недоразумения по поводу "неплановой научной работы" с начальством.
В тайге удалось подготовить для лаборатории только часть отобранных чурок. Остальное расщепляли в домашних условиях, и частично — в лаборатории Фирсова. Лев Васильевич также участвовал в этой черновой работе, требовавшей огромной аккуратности и тщательности. Расщепление на фракции по одному годичному кольцу требовало нереально больших затрат времени, и, так же, как и американские образцы, деревья с Тунгуски разделяли на зоны по нескольку лет, оставляя возможность для наиболее интересных образцов провести, если понадобится, более детальные исследования.
Превращенные в щепу и лучинки годичные кольца деревьев поступали в химическую обработку. Удалялись случайные примеси—для этого проводили несколько циклов обработки препаратов кислотой и щелочью. Промывка, сушка, сухая перегонка в вакууме. Затем оставшийся из древесины уголь спекали с металлическим литием, получившийся карбид в вакуумной установке превращался в ацетилен, из которого затем синтезировали бензол высокой степени чистоты. Снова перегонка, очистка, и вот, наконец, в ампуле прозрачная жидкость—бензол, молекулы которого построены из атомов углерода, являющихся "скелетом" древесного кольца.
Ампула с бензолом поступала в счетчик бета-частиц, защищенный стальными листами от космических лучей. Начинался последний этап эксперимента — измерение радиоактивности.
В стихотворении "Радиоуглерод" Л. В. Фирсов так описывает обстановку своей лаборатории в момент очередного эксперимента.
Глухая ночь метелит за окном,
Приборов гуд сверлит виски и темя.
Пора бы спать, но я борюсь со сном,
И не свое — чужое мерю время.Десятки, сотни ампул на столе,
Как урны с прахом в колумбарном холле,
Кто жил когда-то, где-то на Земле —
Растворены до атомов в бензоле.В глазах рябит неоном круговерть,—
Посмертных лет ведется счет прибором.
Но перед мыслью отступает смерть,
И жизнь веков проходит перед взором.
Разумеется, пробы из района Тунгусской катастрофы обрабатывались в лаборатории Фирсова, как и в большинстве других случаев, сверх плана. Темпы работы не могли быть высокими. В 1974 году Фирсов защищал докторскую диссертацию — по настоянию своих друзей он, наконец, оформил ее. Более важным делом он считал подготовку выставки своих акварелей. Хватало и других дел. И все-таки Лев Васильевич пять первых проб, каждая из которых была разделена на десять фракций, обрабатывал своими руками, не перепоручая даже черновой работы своим надежным помощникам.
И вот, наконец, наступил, памятный день, когда в подвале Института геологии и геофизики, где размещался счетчик Фирсова, собрались Васильев, Демин, Журавлев. С некоторой торжественностью Лев Васильевич развернул рулон миллиметровки, на котором был построен график, отражавший первые результаты. В наружных слоях лиственниц, как и следовало ожидать, кривая круто взмывала вверх — с каждым годом дерево насыщалось радиоактивным углеродом, принесенным ветрами с полигонов испытаний ядерных бомб.
Самые низкие значения бета-излучения проб счетчик зарегистрировал в эпоху 1915—1932 годов. А древесина, включавшая 1905—1914 годы, давала небольшой, но несомненный максимум. Высота его у каждого из трех деревьев была несколько различной, но заметно большей, чем в сосне, которую анализировали в Москве: от уровня 1890 года, который американские исследователи принимали за условный фон, превышение составляло от 1 до 2,5%. Если же измерять высоту максимума от минимального фона, то дерево, взятое в эпицентре, давало превышение 4,8%, дерево, спиленное под горой Острой,—2,5%.
Это, несомненно, был тот эффект, который обнаружили американцы, но в центре катастрофы он был выражен сильнее. Слои, образовавшиеся раньше 1905 года, снова давали меньшее значение уровня радиоактивности, слабо менявшееся вплоть до сердцевины ствола, которая образовалась раньше 1875года.
Отсюда следовал важный вывод, ради которого была выполнена вся работа: деревья в эпицентре не зарегистрировали следов нейтронного потока — их сердцевина была чистой. Однако Фирсов не считал работу законченной. Дело в том, что два дерева из пяти вели себя непонятно — их графики были совершенно не похожи на те, которые показывали соседние деревья. Естественно, возникало подозрение на какие-то сбои или ошибки в методике. И хотя технология подготовки образцов и аппаратура были многократно проверены, Фирсов начал повторять анализы снова и снова.
Работа затягивалась на неопределенный срок. Фирсов не хотел публиковать результаты, в которых сомневался, но на выяснение причин обнаруженных аномалий времени не находилось. Поэтому решено было повторить проделанную работу в другом варианте. Н. В. Васильеву удалось договориться о сотрудничестве с лабораторией профессора Э. В. Соботовича в Киеве. Там также проводились анализы на радиоуглерод. Для анализа были отобраны две сосны западнее горы Острой на болотном массиве Бублик. Эта работа была начата в экспедиции 1977 года. Отбор и подготовку материала взяла на себя кафедра ботаники Томского университета. Это был один из немногих научных коллективов нашей страны, где работа по проблеме Тунгусского метеорита считалась не только допустимой, но и почетной. Здесь работала профессор Л. В. Шумилова, изучавшая вместе с Л. А. Куликом район катастрофы. Эти традиции продолжил доцент кафедры Ю. А. Львов, вырастивший третье поколение исследователей Тунгусской проблемы. Его воспитанник Валерий Несветайло провел расщепление спилов двух сосен из центра Тунгусской катастрофы и двух сосен из Томской области. Расщепление велось на фракции, каждая из которых состояла из древесины одного годичного слоя. Работа длилась около семи лет.
Анализ радиоактивности углерода этих колец был проведен киевским космохимиком Николаем Николаевичем Ковалюхом из лаборатории Соботовича, участником нескольких КСЭ семидесятых годов. Несветайло и Ковалюх подтвердили наличие пика в слоях деревьев, формировавшихся в 1908—1909 годах. Однако это превышение, по их мнению, было связано не с падением Тунгусского метеорита, а с солнечной активностью. Имея возможность построить ход колебаний содержания радиоуглерода в древесине по ежегодным анализам, они сопоставили полученную кривую с кривой солнечных пятен и показали их четкую корреляцию.
Кроме того, эффект, обнаруженный в тунгусских и американских деревьях, присутствовал и в соснах, взятых на севере Томской области. Разность между фоном и эффектом в томских образцах составляла около 2%, в тунгусских образцах—около 3%. Разница около 1%, по мнению авторов, интереса не представляла, так как укладывалась в ошибку метода.
Заметное повышение содержания радиоуглерода в 1908-09 годах Несветайло и Ковалюх связали с тем, что эти годы совпали с наложением двух солнечных радиоуглеродных циклов: 11 -летнего и векового. С этой точки зрения и следовало объяснять обнаруженную аномалию. Однако было бы естественно ожидать, что в этом случае эффект окажется глобальным. Но выше уже рассказывалось о том, что некоторые ученые не обнаружили никакого отличия в содержании С14 в эти годы от соседних лет. А на Тунгуске были деревья, которые показали уменьшение содержания С14 в указанные годы. Причем росли они рядом с деревьями, имевшими аномалию.
Снова выяснилось, что в природе все сложнее, чем в схемах исследователей. Но главная трудность состояла в малой величине изучаемого эффекта и в сложности методов его выявления.
Поиск Фирсовым радиоуглеродной аномалии в образце торфа, взятого недалеко от эпицентра, также привел к отрицательному результату. Однако образцы торфа из-под горы Острой и особенно из долины ручья Молешко (15 км севернее эпицентра) удивили исследователей. Эти образцы, отобранные в 1969 году и переданные в космохимическую лабораторию Института геохимии и аналитической химии Академии наук СССР, обнаружили резкое уменьшение содержания С14. Сотрудник лаборатории В. А. Алексеев решил, что произошла путаница с пробами и что вместо слоя 1908 года в Москву была выслана колонка какого-то очень древнего торфа, не менее 900-летнего "стажа". Но ошибки не было. Похожая ситуация повторилась, когда Ю. А. Львов выслал новые образцы из района Острой в Киев Н. Н. Ковалюху. Древний углерод появлялся только в некоторых пробах, взятых в центре Тунгусской катастрофы. В контрольных районах датировка по С14 совпадала с возрастом, определенным томскими геоботаниками.
Для изучения "отрицательной" аномалии радиоуглерода Львов, Несветайло и их помощники выкопали в 1977 году на торфянике Бублик грандиозную траншею — колодец глубиной 10 м. Из его бортов вырезались слои торфа разных эпох для изучения возраста самыми различными методами. Радиоуглеродный, спорово-пыльцевой и другие методы позволили Львову сформулировать окончательный вывод: "В пределах района имеются пункты осаждения на почву в 1908 году значительных количеств углерода возрастом более 60000 лет... Внутренняя структура этой области, несомненно, имеет резкопятнистый характер, т. е. выпадение углеродных соединений происходило крайне неравномерно, отдельными пятнами ".
Эти сенсационные результаты дали толчок и исследованиям в Новосибирске. Фирсов задумчиво перелистывал лабораторный журнал, пытаясь понять, нет ли где-либо методической ошибки. Пытались снова организовать "конвейер" по расщеплению контрольных спилов. Но в 1980 году Л. В. Фирсов заболел и в январе 1981 года скончался. За несколько дней до смерти он строил планы проведения новых анализов...
ЗАКРЫТИЕ АНОМАЛИЙ
В 1972—1974 годах была сделана еще одна попытка серьезной проверки предположений о радиоактивных следах Тунгусского взрыва. Н. В. Васильеву удалось заинтересовать этой задачей ведущую космохимическую лабораторию Академии наук, возглавляемую А. К. Лаврухиной. Е. М. Колесников и А. В. Фисенко предложили использовать для этой цели разработанный ими новый метод поиска аномального изотопа, порождаемого нейтронным потоком. Речь шла о радиоактивном изотопе аргон-39. Этот метод был уже опробован на образцах Сихотэ-Алинского метеорита и отличался более высокой чувствительностью по сравнению с радиоуглеродным методом. В природе изотоп Аг39 отсутствует. Он образуется при облучении природных минералов, в состав которых входят калий и кальций. Период полураспада аргона-39 270 лет, за годы, прошедшие после Тунгусской катастрофы, только 15% образовавшегося количества этого изотопа должно было распасться, снова превратившись в калий-39.
Аргон — инертный газ, при образовании его в потоке нейтронов на поверхности минерала он улетучивается. Однако нейтроны свободно проникают в глубь горных пород, образовавшийся там аргон крепко удерживается кристаллической структурой минерала. Для анализа минерала на присутствие аргона-39 необходимо размолоть его в порошок. В центральной части района катастрофы было отобрано шесть образцов почвы, из которых затем сепарировали мелкие кристаллики различных минералов. Кроме того, было отобрано два массивных образца траппов. Исследование размолотых кристаллов, выделенных из этих проб, проведенное на установке Колесникова и Фисенко, показало, что полученные ими результаты не подтверждают гипотезу ядерной природы Тунгусского взрыва: аргон-39 отсутствовал.
Примерно в это же время поиск радиоактивных следов Тунгусского взрыва начал руководитель радиационной лаборатории одного из томских отраслевых исследовательских институтов С.П. Голенецкий. Необходимая для таких исследований аппаратура в институте имелась, но дирекция института справедливо полагала, что работа над подобными проблемами не входит в задачи организации. Возник конфликт, в результате которого Голенецкий ушел из института и уехал в Калинин. Туда перебазировался Всесоюзный институт геофизики, разрешивший своему сотруднику А. В. Золотову официально заниматься проблемой Тунгусского метеорита. Первые результаты, полученные Голенецким в 1973 году, намекали на наличие явно выраженной аномалии какого-то радиоактивного элемента в эпицентре. Чтобы разобраться с этой аномалией, требовалась концентрация сил и новые полевые работы.
В 1974 г. в институт, где работали Золотов и Голенецкий, устроился на временную работу еще один специалист по Тунгусскому метеориту — В. К. Журавлев. Туда же перебрался из Харькова В. В. Рубцов — математик, давно интересовавшийся проблемами, аналогичными Тунгусскому феномену. (Впоследствии он защитит первую в стране диссертацию по проблеме внеземных цивилизаций). Однако надежды на концентрацию сил в Калинине не оправдались. Тому было несколько причин. Во-первых, руководство института, разрешив Золотову в порядке исключения научную работу по увлекавшей его проблеме и выполнив таким образом свой долг перед историей, вовсе не собиралось открывать целую лабораторию по теме, которая почему-то считалась по ведомству Академии наук. Во-вторых, в Калинине стало ясно, что возникновение коллективов, подобных КСЭ, происходит не так просто, как может показаться с первого взгляда. Известная пословица о двух медведях в одной берлоге оказалась неожиданно актуальной, особенно если учесть, что медведей было даже больше. И, наконец, Голенецкий сам "закрыл'' намечавшееся в Томске открытие радиоактивной аномалии. Изотопы в древесных слоях оказались короткоживущими. Они, безусловно, были результатом ядерного взрыва, но совсем не того, о котором думали энтузиасты...
Для обсуждения сложившейся ситуации в Калинин прилетел Н. Васильев. После длительных дискуссий и критического разбора имевшихся материалов стало ясно, что перспектива работы по поискам радиоактивной аномалии 1908 года в деревьях весьма туманна. Калининская группа распалась. Некоторое время Золотое и Голенецкий продолжали изучение радиоактивности образцов с Тунгуски, но каждый работал уже самостоятельно. Через некоторое время С. Голенецкий уехал в Обнинск. К 1975 году Золотов, не найдя убедительных аргументов в пользу своих результатов по обнаружению радиоактивных изотопов в слое катастрофы, также прекратил работу в этом направлении.
В эти же годы работа по поискам радиоактивных следов продолжалась и в Томске. Данные КСЭ-1 и КСЭ-2 о небольшом повышении фона бета-активности вблизи эпицентра в начале 70-х годов были обработаны Н. В. Васильевым. Превышение было статистически значимым (в области радиусом 3 км вокруг заимки Кулика фон на почве у вершин сопок составлял 200± 11 условных единиц, а дальше этого круга—только 150±9). В 1969 году на этой территории были снова отобраны пробы почвы. Научный сотрудник Института катализа в Новосибирске А. Д. Аммосов провел тщательное измерение их бета-активности на чувствительной установке. И снова получил практически тот же результат! За десять лет аномалия не изменилась— значит, она не была вызвана радиоактивными осадками ядерных испытаний. Следующий шаг—выделение изотопов, дающих превышение уровня радиации — требовал огромных затрат времени и труда. Тем не менее, Н. В. Васильев настойчиво готовил фронт работ в этом направлении. Но в 1974 году почти одновременно был получен отрицательный результат при поисках радиоактивного аргона и не подтвердилась аномалия, которую исследовал С. П. Голенецкий. Это охладило энтузиастов. Сложилось мнение, что ядерная гипотеза не выдержала проверки.