Программа все разрасталась. Помимо полевой радиометрии и вывала на востоке, добавились поиски металлических кусков миноискателями, отбор проб для металлометрии, включенный в программу по предложению Н.Н. Сочеванова, отбор проб различных видов растительности для спектральных и радиохимических анализов, отбор послойных образцов древесины и торфа с той же целью и т.д.
Сведения о готовящейся экспедиции распространились по Томску достаточно быстро и в бетатронную потянулась вереница энтузиастов. Всем им для начала предлагалось в очередную субботу присоединиться к загородному еженедельном выходу, где будет вестись предметный разговор, и многие после этого нехитрого трюка отсеивались сами собой. Но некоторые оставались, и надолго.
Появился таким образом Леня Шикалов. Он только что закончил наш ТЭМИИТ (Томский электромеханический институт транспорта). Сходили раз, другой. Парень странноватый, но работящий, добрый, готов всем помогать и выполнять любую работу. После первой экспедиции Леня еще неоднократно там бывал, интенсивно работал, даже писал некоторые свои соображения в виде статей. Однако, или из-за нечеткости его изложения, или из-за нашего непонимания, все им сделанное не было воспринято.
Потом, по предложению Валеры Кувшинникова, пригласили мы на «смотрины» Юру Кандыбу, студента из Сталинска. Приехал, поговорили, прогулялись за город. Вроде бы свой парень, опытный турист, крепкий, сильный, компанейский. Можно включать в основной состав. Так и сделали. Он был видным участником второй и третьей экспедиции, а затем надолго исчез. Однако в начале восьмидесятых вновь появился и снова активно включился во все текущие дела КСЭ. Особенно заметен его вклад в дела литературные. Обладая хорошим слогом, он выдал серию публикаций о делах экспедиционных, но, главное, выпустил большую книгу о Кулике под названием «Трагедия Тунгусского метеорита».
Затем появились еще желающие ехать, из числа томичей и не только. «Штаты» кандидатур росли, как на дрожжах. Пришлось объявить, что будет отборочный конкурс.
На основных организаторов это не распространялось, поэтому Краснов, Журавлев, Демин, Кувшинников и я в конкурсе не участвовали, точнее участвовали в качестве отбирающих или согласовывающих. Сложнее было с Николаем. Кроме меня его никто не знал, в субботних выходах он не участвовал. Поэтому «согласовывающие» довольно резко предлагали не брать его в экспедицию. Пришлось применить, как говорят, власть и включить Николая в основной состав. Штат экспедиции укомплектован: Плеханов (начальник), Краснов (завхоз), Журавлев, Демин, Кувшинников, Васильев, Шикалов, Кандыба, Журавлева, Колобкова.
|
Галя Колобкова (Автопортрет) |
|
|
|
|
|
|
|
Итого – десять. Но перед самым выездом Демин сообщил, что, по ряду причин, он ехать не сможет. Тогда прихватили мы с собой, по моему предложению, начинающего писателя Сашу Ероховца. Он был не полевик и не турист, но принять участие в разгадке «тайны века» ему очень хотелось. На первых порах мы договаривались, что он приедет только в Ванавару и будет там заниматься опросами очевидцев. Он соглашался на любые условия. Затем, когда его все же взяли в поле, он выполнял любые подсобные работы, но главным образом пытался зафиксировать в своих тетрадях все экспедиционные перипетии. Был он во второй и в третьей экспедициях. Затем переключился на писательскую работу и полностью отошел от дел тунгусских.
Еще позднее, когда все уже собрались в Ванаваре и двинулись дальше, вдруг возник Демин и с ним Володя Матушевский – студент-радиофизик, который, помимо первой, поработал еще в третьей экспедиции, а затем уехал в Одессу и полностью прекратил всякие контакты с КСЭ.
Впоследствии томская газета писала: «Двенадцать идут за разгадкой тайны». Дальнейший ход событий показал, что подбор штатов оказался неслучайным. 11 человек из этого состава были во второй и третьей экспедиции, а больше половины из них продолжают активную деятельность в тунгусских делах вплоть до сегодняшнего дня.
Первая экспедиция, первое знакомство с Ванаварой, тунгусской тайгой. Каждый, планирующий совершить туристский поход по новому для него району, стремится узнать о нем как можно больше. Но в нашем распоряжении были только некоторые описания Л.А. Кулика, книга Е.Л. Кринова «Тунгусский метеорит» и достаточно смутные данные из работ по географии Эвенкии, но ни одного туристского отчета о тех местах. Многое приходилось домысливать, неоправданно завышать «запас прочности» или «дуракоустойчивость» экспедиции. Кое-что из этого оказалось потом явно излишним, но основы того, что за 40 лет все экспедиции прошли практически без ЧП, заложены были уже тогда.
КСЭ-1. У рабочей избы Кулика.
Слева. Верхний ряд: В.Кувшинников, В.Краснов, В.Журавлев, Н.Васильев, Д.Демин, В.Матушевский, Л.Шикалов.
Нижний ряд: Ю.Кандыба, А.Ероховец, Р.Журавлева, Г.Колобкова, Г.Плеханов
К тайге, экспедиции мы относились весьма серьезно, тем более, что план экспедиционных работ был насыщен до предела. Могу прямо и авторитетно заявить, что широта направлений и объем проведенных исследований в 1959 г. был наибольшим. Почти все последующие «новые» направления исследований по проблеме впервые начинались тогда. Радиоактивность, «мутанты», вывал, пожар, «лучистый ожог», металлометрия и флорометрия, поиски «кусков металла» миноискателями, отбор торфяных колонок, послойный анализ древесины, «рыхлое кольцо», ускоренный прирост и кое-что другое – всего сразу и не вспомнишь! Пожалуй, полностью новыми направлениями исследований, не осуществлявшимися в первый год работы, можно считать только термолюминесценцию и палеомагнетизм, а также новые объекты и методы отбора проб для поисков вещества, куда более совершенные методы лабораторных исследований.
Но, сказав А, нужно сказать и Б. Ни одно из начатых в 1959 г. исследований не было доведено тогда же до логического конца. Везде были только наметки, зацепки, начатые, но не законченные работы. Доводить их до какого-либо завершения пришлось в последующие годы, а кое-что из тогда начатого не закончено и до настоящего времени.
На обратном пути встретили Б.И. Вронского. Разговор на пристани был короткий, заинтересованный, обоюдно полезный.