Дел было много. Сейчас уже можно более подробно рассказывать о многих частных событиях того времени. Например, миноискатели. Их мы хотели взять для поисков «белого серебристого металла, цветом белее ножа», о котором писал Л.А. Кулик. Обратились в местную войсковую часть. Полный отказ с моралью: «Где же это видано, чтобы секретное военное снаряжение выдавалось каким-то гражданским лицам». Не помогло и обращение в обком комсомола, непосредственно на завод, где эти миноискатели делаются. Там вообще было заявлено еще более круто: «А откуда Вам известно, что миноискатели делаются у нас?!» – и передача нашего обращения по инстанции в КГБ. Там тоже беседы не из приятных. Но было заявлено достаточно строго: «Все, что Вы найдете, полностью и сразу же передать нам! Особенно нечто материально-космическое. Кроме того, весь состав экспедиции должен быть у нас зарегистрирован, и брать туда людей можно только после согласования с нами». Дал я список предполагаемых участников. Сказали – разберутся, потом сообщат. Но никакого сообщения о запрете или разрешении не последовало ни тогда, ни вплоть до настоящего времени.
Вообще тема КСЭ и КГБ достойна специального разбирательства. Но о ней удобнее поговорить существенно позднее, когда КСЭ превратилась, по мнению руководства КГБ, во всесоюзную, явно антисоветскую, широко разветвленную организацию, достойную запрещения и закрытия в официальном порядке. Лица же, причастные к ее организации и руководству, должны быть немедленно преданы суду и наказаны по всей строгости закона.
Суть да дело, но проблема с добыванием миноискателей оставалась. Тогда попросил я ректора мединститута академика АМН И.В. Торопцева подписать от имени института письмо к командующему Сибирским военным округом с просьбой оказать содействие в получении миноискателей.
Как потом выяснилось, резолюция командующего была краткой: «Выдать», – и сразу же все штабное начальство забегало. Совершенно новенькие миноискатели прямо в Юрге были переданы нашему представителю незамедлительно. Аналогичная ситуация была и с получением малых саперных лопат через военизированные подразделения, палаток через туристские организации и т.д. Даже некоторую финансовую помощь получили мы от областного туристского клуба.
Здесь уместно сделать очередное «лирическое микроотступление». Экспедиция организовывалась полностью за свой собственный счет, который у всех участников был весьма скромным. Нужно было, по прикидкам, каждому внести 1500 руб. Тогда кое-как укладывались в смету, но без всякого резерва. Поговорил я с руководством областной туристской организации. Обещали немножко помочь, но при условии, что мы будем на областном туристском слете и выставим команду для участия в соревнованиях по туризму.
Наши планы это не нарушало. Мы все равно планировали загородный выход на майские праздники. Сложнее было с командой. Она должна быть от одной организации, а у нас полная смесь. Журавлев с Деминым – университет, Краснов и Кувшинников - политехнический, а мы с Васильевым – мединститут, кроме того Коля не турист, не знает, что там делать, да и не собирался туда идти (и, конечно, не пошел). Пришлось провести кулуарные переговоры с мединститутскими спортсменами (кого знал) и пригласить их на майские праздники за город. Из них и сформировали команду. Правда, в туристском плане это были даже не новички, а просто ничего не знающие лица, но спортсмены сильные. Прибыли мы на заданную площадку в район Петухово заранее. День накануне соревнований ребята хорошо потренировались: как ориентироваться, как палатку ставить, костер разводить, по веревке перелезать с дерева на дерево и прочие нехитрые туристские премудрости. Затем соревнования – и сенсация – команда «Медик» на первом месте. Получили переходящий кубок, а вечером употребили его по прямому назначению.
В тот вечер было еще две «сенсации», организованных нами. Накануне выхода шли бурные обсуждения, что бы такое «оторвать» пооригинальнее. Кто-то предложил принести кирпичи и вместо костра сложить печь, кто-то предлагал одеться в шутовскую форму и изображать скоморохов, но прошло и было принято предложение Валеры Кувшинникова: принести туда аккумуляторы, усилитель, организовать громкое вещание через микрофон и танцы при электрическом свете под радиолу. Конечно, пару сорокакилограммовых ящиков тащить не очень приятно, но в преддверии экспедиции, где рюкзаки такие же, вполне приемлемо.
Прибыли, все оборудовали и когда вечером судейская коллегия объявила результат – над поляной раздался то ли туш, то ли спортивный марш. (А может быть и что-то другое.)
Это был первый случай в Томске использования электроники на туристских слетах, да еще медиками! Когда свет от большого костра стал слабеть, над поляной вспыхнула электрическая иллюминация. Все объявления делались через микрофон. В итоге облсовет по туризму нас полюбил и выдал 500 р. Еще некоторую сумму удалось заработать на перемотке трансформаторов для одной организации. Так что кое-какой финансовый резерв удалось обеспечить.
Позднее об этом периоде начала и становления экспедиционной группы, превратившейся затем в КСЭ, Алена Бояркина написала так:
МОЯ БЕСКОНЕЧНАЯ ПЕСНЯ. Часть 1, <1959 г.>
Посвящается Галине Иконниковой.
Однажды утром, чуть подкрасив губы?
По давней моде в байковых штанах?
Мы шли втроем - Галина, я и Люба –
По «пятихатке» с лыжами в руках.Нам лыжи вместо утренней зарядки,
Мы молоды и хороши собой.
И в узком месте лестничной площадки
Столкнулись носом со своей судьбой.Судьба предстала Витей Журавлевым,
Он аспирант, он строен, он высок.
Он нам промолвил ласковое слово
И тут же в анатомку уволок.Сначала мы идти с ним не хотели.
Там-де медицы, хочешь, сам иди.
Но Витя честным словом нас заверил:
Ему лишь только с нами по пути,А в анатомку – на одно мгновенье.
Но, вширь раскинув руки, у ворот
Стоял Плеханов. Никаких сомнений.
И мы пошли за ним разинув рот.Он Вити был, пожалуй, чуть короче,
Но ведь была такая сила в нем,
И так мозги он наши заморочил,
Что мы и до сих пор за ним идем.Конечно, Витя нас тотчас же предал,
Шепнув Геннадию: «А эти просто так»,
Но не на тех напал, за ними следом
Мы тут же увеличили свой шаг.А в анатомке статные мужчины,
Еще там был Кувшинников, Краснов...
Ну что же я! Хотела про Галину,
Сама же все твержу про мужиков.Через неделю мы в походе снова.
Палатки мы поставили в сугроб.
Плеханов нам наговорил такого,
Что по спине у всех прошел озноб.Что телепатия – все это не случайно,
Что где-то там упал и там лежит
Космический корабль, но это тайна,
Его зовут пока – метеорит.У нас, конечно, зачесались пятки
Бежать в тайгу, искать его, искать,
Но время к ночи, залегли в палатки,
Друг другу стали мысли посылать.Покрыл палатку серебристый иней,
Костер с веселым треском догорал.
Не знаю я, кто мысли слал Галине,
А мне же их никто не посылал.И было так торжественно и звездно.
Во сне крутился Витя и стонал.
Под боком у меня Руфина мерзла,
А Дима Демин что-то сочинял.Шел по планете 59-ый,
Обычный год, но только не для всех –
Для нас он был особенною датой,
Крылатый год рожденья КСЭ.И завертелось все! Ах, как мы жили,
Где были наши беды, где печаль!
По пятницам на Бетатрон спешили,
Мотали трансформатор по ночам.И тренировки каждую субботу.
Плеханов лично сам тренировал,
Он нас таскал по старым огородам,
Удачно имитируя завал.Однажды, например, на старой пашне
В дождливый день мы так застряли в ней,
Что если бы не Лёнино бесстрашье
Стоять бы нам там до скончанья дней.Но срок настал, и вот оно начало.
Мы с Галкой не попали в этот год,
Не потому, что деньгам знали счет,
А просто отродясь их не бывало.Ушли ребята, след вдали растаял,
Но он еще придет, наш звездный час,
И мы еще промерим эти дали,
Но это уже в следующий раз.
Период подготовки к первой экспедиции, ее ход и первые последствия достаточно подробно изложены в ряде публикаций, и не только газетных. Достаточно назвать нашу коллективную книгу «По следам тунгусской катастрофы», изданную в 1961 г. в Томске, книгу А. Ероховца «Метеорит или космический корабль?», опубликованную в 9,10,11-м номерах журнала «Сибирские огни» за 1960 г., а также кое-что из книги Ю.Кандыбы «В стране огненного бога Огды», относящееся к 1959. Поэтому вряд ли стоит описывать это еще раз. Правильнее остановиться на некоторых деталях, туда не вошедших, особенно тех,чьи следствия были значительными. Но прежде всего следует рассказать о людях первой реальной, а не планируемой экспедиции.
Как-то так получилось, что из команды Виктора, кроме него и Димы Демина, никого не осталось. Тогда он предложил взять двух девчат: свою сестру Руфину, учившуюся на 2-м курсе университета и уже участвовавшую в наших субботне-воскресных выходах, а также Галю Колобкову, только что окончившую Томский университет по специальности «география».
Руфина, девушка крупная, крепкая, спокойная и рассудительная, была хорошим товарищем, надежным спутником во всех полевых работах. Она успешно работала в первой, второй и восьмой (если мне память не изменяет) экспедиции, а затем по ряду причин отошла от дел. Весьма примечательны воспоминания о ней летчика-космонавта, дважды героя Советского Союза Георгия Михайловича Гречко, который работал в составе нашей второй экспедиции. За эти годы мы с ним неоднократно встречались в Москве, Томске, Красноярске, Ленинске-Кузнецком. И почти каждый раз в разговоре об экспедиции он вспоминал Руфину. «Ты знаешь, ведет нас, трех, вроде бы крепких парней, девушка. С краткими перерывами идем час, другой, третий, вымотались изрядно. Остановились на большой привал. Мы с парнями, сбросив рюкзаки, тут же свалились в полудреме. Лежим, отдыхаем. Через какое-то время Руфина всех поднимает, приглашает к обеду. Оказывается, пока мы отлеживались, она разожгла костер, сварила обед и нас же, парней, приглашает. А ведь рюкзак у нее был не легче наших и шла она наравне со всеми». Однако встретиться им пока не довелось.
Галя, более миниатюрная, увлекающаяся, была из числа тех романтиков, которые ради интересного дела готовы идти хоть на край света. Кстати, она так и поступила, оставшись после экспедиции работать в Ванаваре. Затем она участвовала в экспедициях 1960, 1961,19 63 годов, занимаясь различными работами, но ни одна из них не стала ее собственной. Затем она перебралась в Иркутский институт географии, защитила там диссертацию по природным ритмам, но осталась таким же увлеченным, восторженным романтиком. Вот, например, ее телеграммы последнего года.
«Поздравляю старым новым годом за бортом минус 39 получила бандероль вперед командор в полярном дрейфе преклоняю головку над текстом написанным твердой мужской рукой дети будьте достойны отца командора и вас ждет белый пароход = ваша галя колобкова-». 10.01.98.
«Посмотри в интернете www точка icc точка ru слэш tunguska взяла на себя смелость поставить замечательную рукопись в центр сайта желаю успешного юбилейного лета не перегружай свой вьюк лишним багажом это хемингуей=галя колобкова-» 01.06.98.
«Сайт просмотрело четыреста посетителей = колобкова-». 22.06.98.
Суть их следующая. Перед новым годом послал я ей дискетку с черновым наброском своей рукописи «Размышления о Тунгусском метеорите». Просил высказать свое мнение о написанном, стоит ли завершать и публиковать. И вот результат... Незаконченная и неотредактированная рукопись попала в Интернет без моего ведома. Будь это кто-либо другой - был бы скандал. Но Галя есть Галя, сердиться или обижаться на нее бессмысленно. Тем более, что все это (и многое другое) она делает из самых лучших побуждений.
У нас тоже шло не все гладко. Люда Толстых и Игорь Антонов поехать не смогли. Итого восемь. Достаточно ли для выполнения запланированных работ? Почти. Плановое число – 10.
Имеет, видимо, смысл более подробно представить участников КСЭ-1, много сделавших для ее организации, а также тех, кто, взвалив на себя эту ношу, продолжает ее нести вплоть до сегодняшнего дня.