ПАРОЛЬ - МЕЧТА
Плoщaдкy для приема вертолета мы с Тульским выбрали на широкой речной косе. Хушма будто знала, что нам позарез будет нужен сухой и твердый клочок земли и заранее посторонилась, прижавшись к самому берегу. Тульский потопал сапожищами по галькам: не провалится вертолет? На косу бросили березовый треугольник: «аэродром» готов. После этого приступили к генеральной уборке Пристани.
...И вот мы лежим на нарах. В избе аромат мокрого пола. Сквозь ослепительно белые марлевые двери видно мерцание костра. Уютно, чисто, хорошо!
А через пару часов тискаем в объятиях магнитологов и группу «Восток». Ковалевский сначала с недоверием посматривает на нас из-под лохматых бровей, но потом и он включается в общий ритм веселья. Расспросы, расспросы... Узнаем, что Львов со своей группой «застрял» на болотах в районе хребта Вернадского. Бьют шурфы, заполняют тетради цифрами, рисунками.
Группа «Восток» переброшена в «Центр». При облете реки Тэтэрэ и Джолиндуконского хребта установлено, что вывал леса имеет хаотическое расположение и, по-видимому, не связан с взрывом метеорита. Я смотрю на расстроенное лицо Журавлева, который был назначен начальником группы «Восток». Взгляд его задумчив. Скрестив на груди руки, он стоит в стороне, безучасный ко всему происходящему. Разжалованный командир, так и не понюхавший в бою пороха.
— Это точно, что вывал на Тэтэрэ?.. — подходит к нему Тульский.
— Очевидно, — нехотя отвечает Журавлев. — Но я не теряю надежды побывать там и на месте разобраться.
Каждый день подходят все новые и новые группы, а мы с Тульским никак не можем привыкнуть к встречам. Все необычайно: и восторженные воспоминания о пройденных тропах, и веселые задиристые парни, и нежные симпатичные девчата. Некоторые впервые в Тунгусской тайге, некоторые еще ни разу не искали метеорит... Но все рвутся к работе.
Мои друзья страстно ждут дороги, перемены мест. Мне знакомо это настойчивое, неумолимое желание увидеть землю, постичь ее, измерить шагами. Ее зов заставил многих покинуть дом и отправиться на поиски неизвестного, незнаемого.
Жизнь — борьба с природой, разгадка ее тайн, секретов. Только так. Что может быть интересней этого? Если этого нет — жизнь скучна и бессмысленна. А пароль наш в жизни — мечта. Мечта привела нас всех сюда. Мечта поведет по нелегким таежным тропам...
Включен прибор. Отсчет... Запись... Звенит пила в ствольном завале... Азимут... 250... 230... 220... Наждаком трет сапоги карликовая березка... Воздушная могила на Чамбе. Прошли «зенкинцы»... На гробе остался венок из ромашек... На металлических листах сжигаются столетние деревья, искрошенные на чурки... В тесные шурфы заглядывают девичьи глаза. Замер... Запись... Работа нудная и скучная. Поистине надо быть энтузиастом, чтобы за этим скучным занятием видеть так отчетливо захватывающие дух картины космических просторов. Режет лопатка торф... Проба А12... Проба В12...
Работы взахлеб. Еще экспедиция не приступила к основным пунктам намеченной программы, а уж начерчены первые графики, на карту легли первые стрелки, обозначающие поваленные деревья, пройдены первые профили на болотах и в тайге, взяты первые пробы почвы... И все это ценится на вес золота. Обидно было сидеть здесь и заниматься только тем, что ждать вертолет...
Однажды мы с Тульским сидели у костра в ожидании ужина. Он, приблизившись к огню, читал о «летающих тарелках», а я кашеварил. Неожиданно из темноты к костру вышли оборванные фигуры.
— «Лакурцы?!».. — удивился Тульский.
Это была пятая группа, искавшая «Сухую речку» и «гору на горе» в теснинах Лакурского хребта.
Первые сведения о Лакурском хребте, как месте падения Тунгусского метеорита, были получены И. М. Сусловым в марте 1926 года в факториях Ванавара, Тэтэрэ и Стрелка при опросе очевидцев, проживавших в 1908 году в непосредственной близости от района катастрофы. На основе этих показаний Суслов составил карту района падения Тунгусского метеорита и указал, что он летел весьма полого, ударился о вершину хребта Лакуры и раскололся на три части, одна из которых упала здесь же.
В свое время Константин Дмитриевич Янковский, участник экспедиции Кулика, очень заинтересовался Лакурским хребтом, расспрашивал о нем эвенков. С большим трудом ему удалось приподнять завесу тайны и узнать любопытные вещи.
— Суть немногочисленных рассказов эвенков, в частности Ильи Потаповича Лючеткана, сводилась к следующему, — вспоминал Янковский. — Один хороший друг Лючеткана ушел охотиться на лосей в Зачамбинскую тайгу. Раненый зверь уходил от преследовавшего его охотника, который незаметно для себя пересек границу запретного места. Лося он догнал у подножия сопки. Только тогда эвенк обратил внимание на окружающую местность и увидел, что находится в «стране бога Огды». Но закон тайги был сильнее первоначального испуга. Эвенк снял шкуру с добытого лося и залабазил мясо от таежных хищников. Пока работал, боязнь прошла, и он с любопытством стал разглядывать место, куда приходил Огды. Хорошо знакомая сопка имела совершенно другой вид. Она стала двухвершинной. «На горе еще гора, голая, без единого деревца». Это поразило и заинтересовало его.
От сопки, на которой стоял охотник, протянулась, как просека, «Сухая речка». «Борозда и в конце — яма». Ее русло усеяли камни разной величины. По берегам лежали мертвые деревья, а за ними «на корню» с обломанными вершинами стоял мертвый лес. Опять стало страшно эвенку. Он поклонился до земли и ушел, оставив в дар богу Огды тушу и шкуру убитого лося. Рассвирепел шаман, узнав об этом. «Ты нарушил спокойствие бога Огды! Ты, сделавший это, умрешь в страшных мучениях!»
«Сухая речка» заинтересовала ученых.
В 1959 году группа в четыре человека, тщательно исследовав Лакурский хребет, пришла к выводу, что он не имеет ничего общего с тунгусской катастрофой. На «Сухую речку» решили поставить крест, считать ее естественным земным образованием.
И вдруг из разговоров с местными жителями выяснилось, что эвенки называют Лакурским хребтом не географический хребет, а группу возвышенностей, расположенных на водоразделе рек Верхняя Лакура и Хушма, километрах в пятнадцати к западу от города Шахормы. На «Сухую речку» вместо креста пришлось поставить вопрос.
Снова поиски...
И вот эта самая пятая группа наших ребят вышла к Пристани. Взбудораженные, перебивая друг друга, они рассказывают о серебристых водах Сараныля и Чавидакона, об останце — каменной бабе среди леса... И опять мы слышим: «Сухую речку» не нашли. Никакой «горы на горе». «Найдены» только строки:
Рассердился бог Огды —
Бросил камень не туды.
А «Лакура — номер пять»
Будет камень тот искать...»
Тульский подбросил дров в костер. Красно-оранжевые языки пламени вырывают из темноты худую фигуру Зенкина. Пестрые заплатки облепили его штаны и рубашку. На голове лоскут материи, повязанный по-эвенкийски.
— Идею пеших маршрутов для поисков «Сухой речки» следует забыть. Тайга зализала свои раны. Нужно подумать об аэровизуальном осмотре местности с вертолета...
Вертолет из Ванавары прилетел утром. Снизившись над косой, летчик долго не решался посадить машину. Словно обжигаясь о горячие гальки, вертолет подпрыгивал, кружил на одном месте. Наконец, сел. Из кабины вывалился Плеханов...
Бурное, но короткое приветствие. Нельзя задерживать летчика... Быстро разгружаем ящики с аппаратурой. Передаем летчику пухлую пачку писем, прощаемся.
Вот и кончилось наше хушминское «сиденье». На пути к избам находятся две большие группы москвичей, томичей, новосибирцев. Целая «армия» спешит к нам на помощь. Где-то застрял вертолет «МИ-4», который будет обслуживать нашу экспедицию. Летчики перегоняют его из Москвы. С Урала военный округ откомандировал в наше распоряжение двух опытных солдат-радистов. В Ванавару направлены специалисты из Института физики Земли, которые везут с собой установку «Тобол» и лучшие образцы радиометров.
— Когда все члены нашей экспедиции соберутся на избах, тогда можно будет считать, что подготовительный период полностью закончен, и экспедиция приступит к выполнению основной фазы работ. — Плеханов вытащил папиросы и предложил закурить. Затем расстелил на земле карту и стал рассказывать дальше.
— В Куликовском центре предстоит провести следующие работы: уделить особое внимание общему изучению района, хорошенько разобраться в разрушениях, искать метеоритное вещество и изучить радиоактивность. Мы не имеем полных геоботанических и, в частности,, лесоводческих данных изучаемого района. Поэтому предстоит провести широкий комплекс болотоведческих, геоботанических и лесотаксационных работ. Надо охарактеризовать болота данного района и сопоставить их с контрольными данными. Аналогичная задача стоит перед лесоводами и геоботаниками. Затем необходимо изучить следы механических и термических повреждений леса и торфяного покрова болот для выяснения параметров разрушающего воздействия. По размерам и форме площади радиального вывала, а также хаотического бурелома и «телеграфного» леса в центре можно сделать заключение о величине разрушающей силы. Измеряя направления повала деревьев на разном расстоянии и по разным направлениям от центра, в принципе можно расчетным путем показать, что явилось причиной разрушающего воздействия — один центральный взрыв или несколько, распределенных по площади, баллистическая волна или комбинация этих факторов. На основании этих же данных можно рассчитать энергию взрыва, установить его характер (наземный или воздушный), высоту— в случае воздушного взрыва, а также скорость и линейные размеры тела, если разрушения вызваны баллистической волной.
Все внимательно слушали. Это было уже в общем известно, но теперь, когда работы разворачивались полным ходом, когда завтра предстояло претворять эти идеи в жизнь, все сказанное Плехановым, приобретало особый смысл. Он продолжал:
— Стало известно, что в центре катастрофы уцелели отдельные живые деревья. Необходимо изучить следы механических и термических повреждений на этих «живых свидетелях» катастрофы. В работах Кулика имеются указания на «равномерный лучистый ожог», следы которого сохранились на стволах деревьев в этом районе...
— Но ведь эти данные взяты под сомнение... — подал кто-то голос.
— Вот именно. В связи с этим и необходимо попытаться отдифференцировать предполагаемый лучистый ожог от ожога, вызванного лесным пожаром. Это может дать материал для суждения о тепловом эффекте взрыва. Наметки методики по этой работе имеются, но, сами понимаете, подобные исследования никем раньше не проводились, мы начинаем с нуля, поэтому давайте составлять методику сообща. Следующий вопрос — это поиски материальных частиц космического тела, иначе поиски вещества. Крупных осколков железного метеорита Кулик не нашел. Поиски мелкодисперсных частиц метеоритного железа— «шариков» экспедицией 1958 года тоже оказались безуспешными. Необходимо еще раз попытаться отыскать более тонкими методами крупные глыбы и распыленное вещество метеорита. Известно, что магнитометрическая съемка, выполненная Куликом, проводилась с помощью несовершенных инструментов...
— А может быть, космическое тело состояло из немагнитных материалов? — спрашивают Плеханова.
— Конечно, может. Поэтому и нужно провести подробную магнитометрическую съемку «воронок» на северо-западном торфянике и по ряду профилей через Южное болото обследовать миноискателями склоны, вершины холмов и охватить металлометрической съемкой несколько радиусов на расстоянии 40—50 километров от центра. Что бы точно знать появление предполагаемой аномалии в центре катастрофы, надо провести послойное озоление деревьев, переживших катастрофу, и торфяного покрова болот. Наконец, радиоактивность. Этим вопросом будут заниматься специалисты. А о гипотезе ядерного взрыва все хорошо знают.