В моей душе темно и беспросветно.
И даль черна, и черен поцелуй.
И милый лик отмечен черной лентой.
И в небосводе сотня черных лун.
И нет уже давно стыда в моем привете.
И пройдена черта любви, добра и зла.
Тайга дымит... Угасло бабье лето.
И сходят так легко стихи мои с ума. -
В распутство ремесла?
Иль в ремесло распутства?
Вот серый пепел, словно перепел,
Вспорхнул.
И угли красные раздул угарный ветер
И что-то в душу душное вдохнул.
И в черно-красном смраде и разврате,
В кипенье дантовом задымленных котлов
Я вижу: Пастернак большой лопатой
В закат швыряет тысячи стихов.
И у костра зари присел Есенин
Порезанные руки протянуть
Над грудою своих стихотворений -
Их провожая в предзакатный путь.
Работает, как лошадь, Маяковский,
Простреленный, и мертвый и живой,
И облако в штанах от папироски
Струится, словно дым, над головой.
И звезды загораются над гарью,
Когда он, глухо кашляя, плюет...
Вы замечали, как иван-да-марья
На пепелище яростно цветет?