Там, где не упал Тунгусский метеорит ОТСЮДА, с вершины Фаррингтона. открывается далекий вид. И не так уж велика эта гора — всего метров двести над болотом., но она вырвалась каменистой вершиной из тесной таежной поросли, и мы с нее видим чуть не весь огромный район катастрофы.
Нас трое на вершине Фаррингтона: микробиолог Николай Васильев, болотовед Стасик Ефремов и я, день назад пришедший сюда, в тайгу, в корреспондентскую командировку.
Мы смотрим на дно чаши. Действительно ведь лунный пейзаж! Его своеобразный облик был одной из причин научной ошибки.
Буро-желтыми, почти правильными кругами лежат болота, словно прикрыв собою жерла кратеров.
Правильные круги болот обманули в свое время Л. А. Кулика — первого исследователя тунгусского дива. Ученый умер убежденным, что нарядные буро-желтые, «марсианских» цветов сфагнумы лишь недавно прикрыли воронки, на дне которых погребены осколки метеорита.
Теперь установлено, что болота эти на тысячелетия старше события 1908 года. Теперь, как бы по-разному ни смотрели на тунгусскую загадку, большинство сходится в одном: страшный взрыв, потрясший тунгусскую тайгу пятьдесят три года назад, произошел высоко в воздухе. Он в пыль разметал космическое тело.
Однако путь к такому правильному представлению лежал через поиски Леонида Алексеевича Кулика. Он первым в 1927 году нашел место происшествия. Он пробил к нему стокилометровую тропу и потом многие годы, невзирая на неудачи, упорно искал решения труднейшей задачи. Для этого нужны были яростная воля, несокрушимая целеустремленность, преданность научной идее до самоотречения. И не вина ученого, если его первые работы строились на неверном предположении...
Мы спускаемся с Фаррингтона, идем тайгой, перешагивая через стволы, поваленные сокрушительным взрывом пятьдесят три года назад, деревья, почва, торф, озерные илы, все вокруг — немые свидетели события, которое заняло несколько коротких мгновений и вот уже более полувека является неразрешимой загадкой. И чтобы заставить заговорить этих свидетелей, нужны специалисты почти всех областей естествознания.
В этом году они пришли в тайгу в составе большой комплексной экспедиции, организованной Комитетом по метеоритам. В ней принимают участие многие научные учреждения Академии наук СССР и ее Сибирского филиала. Московский государственный университет, всесоюзная контора «Леспроект» и большая самодеятельная группа молодых ученых и инженеров. Около семидесяти человек — астрономы и лесоводы, ботаники и геофизики, лесотаксаторы и химики, пожароведы и математики, геологи и болотоведы, физиологи растений и почвоведы, микробиологи и геохимики — штурмуют сейчас тунгусскую тайгу. Надо распознать затоптанные временем следы, прочесть зашифрованные природой факты. Объективные и точные факты.
ОПУСТИВ на лицо черный тюль накомарника, они уходят в маршрут по двое с картой и компасом. Через тридцать шагов густые лесные заросли уже скрывают от них почерневшие избы и светлые палатки «центра» — так называют здесь и центральный район взрыва и штаб экспедиции — временно населенный островок, отделенный от большой земли морем безлюдной и необжитой тайги.
Кончается трона, и двое с картой и компасом километр за километром продираются нетронутой таежной целиной точно к очерченной на карте пробной площади.
Там среди мертвых и живых деревьев, кустарников, валежника и густых порослей голубики они находят полусгнивший ствол дерева, поваленного июньским утром 1908 года. Они измеряют компасом азимут, по которому взрыв уложил дерево, и наносят на карту маленькую стрелку в полном соответствии с местом и направлением поверженного ствола.
Так, ствол за стволом «стрелочники» обходят все заданные им контрольные площади. А после нелегкого недельного маршрута, усталые, возвращаются в «центр» и сдают карту с новой россыпью маленьких стрелок. Острыми концами, обозначающими вершины деревьев, все стрелки обращены в одну сторону — от эпицентра взрыва.
В АВГУСТЕ пора белых тунгусских ночей уже миновала. Мы сидим с начальником экспедиции Кириллом Павловичем Флоренским в «штабной» избе. Горит свеча, косо поставленная в мятую консервную банку. На струганом столе — папки, записи, графики работы отрядов.
Кирилл Павлович говорит, как всегда, небыстро и негромко:
— «Стрелочники» — только часть работы по проблеме № 1. Надо собрать, наконец, достаточно фактов, которые позволили бы точно высчитать место и силу взрыва, скорость и направление движения неизвестного нам тела, его массу и размеры. В общем, восстановить физическую картину явления.
Я пробыл лишь несколько дней в экспедиции, но и этого было довольно, чтобы понять, как непросто собрать все эти факты.
Работают отряды, придирчиво уточняющие границу района, в котором взрыв повалил, сломал деревья или нанес им повреждения. А район этот более двух тысяч квадратных километров! Другие отряды обследуют степень и самый характер повреждений. Лесоводы и пожароведы изучают ожоги, полученные деревьями в 1908 году.
...Я вспомнил, как несколько дней назад на пути в экспедицию в Ванаваре я познакомился с Иваном Никифоровичем Елисеевым — заместителем Флоренского по хозяйственной части.
Застал я его за странным занятием. Обливаясь потом, он ножевкой пилил ржавую кровать. А вечером с удовлетворением показал изделие рук своих — какие-то странные крючья с приваренными сбоку острыми шипами. Это были таежные когти, чтобы лазить на самые высокие деревья и обследовать шрамы от ожогов, полученные более полувека назад.
Легко ли разобраться, когда и как были опалены стволы и ветви, что следствие пожара, который возник после взрыва, а что жертва жаркого дыхания самого взрыва, его лучистой энергии!
Все эти точные, но разрозненные факты лягут на карту. Специалисты вставят их в уравнения и формулы, зададут их электронным вычислительным машинам. Логика математических и физических законов сцементирует россыпь многих тысяч цифр, преобразует ее в целостную картину. Тогда проблема № 1 будет решена, и мы, наконец, узнаем, как это было.
Приблизимся ли мы к ответу на другой вопрос: что это было? Да, но только приблизимся. Чтобы ответ этот, ясный и определенный, держать в руках, экспедиции нужно успешно завершить работы по проблеме № 2. Она еще сложней.
ЧЕТЫРЕ года назад в Москве научным сотрудникам и лаборантам Комитета по метеоритам показалось, что они держат наконец в руках ускользающую истину.
Сомнений быть не могло: в старых образцах почвы, привезенных еще Л. А. Куликом, обнаружены, частицы железного метеорита. Спектральный анализ показал, что это космическое железо — в нем семь процентов никеля! Земное железо более двух-трех процентов примеси этого металла не содержит. Но увы...
Этот случай вспомнился мне сейчас в маленькой марлевой палатке, примостившейся под высокой лиственницей. На грубо сколоченном столике — бинокулярная лупа. Сколько часов провела за рей лаборантка Нина Заславская, а железоникелевых частиц так и не обнаружила.
Впрочем, ошибка выяснилась eщe раньше, в результате работ первой «nocлекуликовской» метеоритной экспедиции в 1958 году, которой руководил тоже К. П. Флоренский. Просто в картонные коробки с тунгусской землей попали частицы метеоритов, обломки которых хранились в том же помещении.
Из какого же вещества состояло тело, взорвавшееся пятьдесят три года назад над тунгусской тайгой? До сих пор на этот вопрос отвечают догадками и предположениями, а нужны проверенные факты. Их поиски и есть проблема № 2, сложнейшая часть работы экспедиции.
НЕПОДАЛЕКУ от марлевой палатки, на самом берегу Хушмы тарахтит моторчик. Его деловитое «тах-тах-тах» я услыхал еще по дороге сюда. Велосипедный моторчик этот приводит в действие «обогатительную установку». Прикрыв лицо забралом накомарника, с ней ловко управляются ее конструктор и строитель Александр Николаевич Козлов и его помощник Егор Иванович Маликин. Сюда из ближних и дальних районов катастрофы несут тяжелые мешки с пробами почв. Здесь пробы обогащают, т. е. выделяют из них концентрат, ту часть почвы, в которой может содержаться космическое вещество.
Каждая проба — волнение: вдруг именно она даст долгожданный результат! Едва подсушив на костре концентрат, лаборантка Тамара Горбунова несет его в марлевую палатку, под бинокуляр.
Мне разрешили сесть к лупе. В светлом круге какие-то песчинки. Чуть-чуть двигаю предметное стекло. Вот! Шарик, другой, вот два словно слиплись. Но я знаю, что это не железоникелевые шарики, космическое происхождение которых безусловно. Это только «подозреваемые». Вот если удастся обнаружить, что их количество в почве изменяется с расстоянием от центра взрыва, тогда подозрения об их причастности к взорвавшемуся телу получат большее основание, а пока... А пока предположения и поиски, поиски, поиски... В трудных маршрутах по тайге собирает пробы почв главный геолог экспедиции Борис Иванович Вронский, Он оставил дома пенсионную книжку и четвертый год уже вместе с молодежью добивается здесь ответа на вопрос: что же произошло июньским утром 1908 года? Таинственное вещество ищут не только в почвах. Вот сейчас я прощаюсь со своими недавними знакомыми. Они отправляются в далекий путь на озеро Чеко. Впереди, придерживая ремень видавшей виды двустволки, идет Петр Николаевич Палей, профессор, доктор химических наук. Ему и по возрасту и по тому, что уже сделано в жизни, можно было давно пользоваться заслуженным покоем. Но его уже вторично влекут эти места.
Группа уходит в нелегкий маршрут с надеждой: быть может, донные отложения сумрачного Чеко раскроют тайну.
Озерные илы ложатся на дно годовыми слоями. Спеиальный инструмент глубоко врежется в дно озера и захватит длинную колонку ила. Произведя химический анализ, можно сравнить состав слоев, отложившихся до взрыва в 1908 году и после него.
Может быть, там, в походной лаборатории, и будет обнаружено неуловимое вещество?
ПО ЭВЕНКИЙСКОЙ легенде в достопамятный день в тайгу спустился огненный бог Огды, чтобы наказать людей. Огды повалил лес верст на тридцать вокруг, опалил деревья и уж, видимо, озорства ради выпустил из Южного болота воду. Потекла она бойким потоком, который эвенки назвали «Чургим» — «Огненный ручей».
Надо сказать, что Чургим этот красив необыкновенно. Прозрачной струей скользит он по каменному ложу, а потом срывается почти с пятнадцатиметрового ступенчатого обрыва в глубокий котел из серовато-бурых траппов.
Немногим выше этого каскада к самой воде выдвинулась площадка, сложенная из березового кругляка. На ней стол, сработанный топором. На столе колбы, мензурки, стеклянная бутыль с торчащими из горлышка резиновыми трубками. Здесь кандидат химических наук Юрий Емельянов пытается найти вещество в... старых пнях. В тех, которые после взрыва, пятьдесят три года назад, обратили к небу клыкастые пасти расщепленных изломов. Туда должны были попасть оседавшие частицы вещества, и там они меньше, чем в почвах или озерных илах, «загрязнены» земной пылью.
От этой лесной лаборатории круто взбегает тропа на увалистую вершинку, откуда открывается чудеснейший вид на Чургим. На увале, среди камней, лишайников и бурелома,— вот уж неожиданно! — стеклянные чашки. Из них весело тянутся свежей зеленью, покрытые росой, побеги овса.
Это тоже поиски вещества. Опыт поставил физиолог растений Юрий Ошаров. Овес отличается повышенной отзывчивостью на почвенные условия. Исследователь ждет, не окажутся ли затаившиеся в почве космические частицы стимуляторами роста.
Для такого предположения есть некоторые основания. В 1958 году Юрий Емельянов подметил любопытный факт: деревья на месте тунгусской катастрофы растут быстрее, чем до загадочного взрыва.
В Ванаваре мне довелось встретиться с кандидатом биологических наук лесоводом Валерием Ивановичем Некрасовым. Он уже возвращался из экспедиции и нес с собой в рюкзаке несколько сосновых и лиственничных спилов.
— Вы видите,— показывал мне Некрасов,— как резко различаются годовые кольца: до 1908 года — узкие, после катастрофы — значительно более широкие. Ежегодный прирост древесины после взрыва шел во много раз быстрее. Предполагают, что взрыв создал для древесной растительности благоприятные условия: разредил, освежил тайгу, удобрил почву. Я не совсем убежден, что причина в этом. Нужна проверка.
Ну, а если не это, не улучшение условий, то что подхлестнуло рост деревьев? Что заставило даже старые сосны и лиственницы, заканчивавшие уже естественный цикл развития, после взрыва словно помолодеть и снова наращивать кольцо за кольцом? Не вещество ли взорвавшегося тела стимулирует жизнедеятельность растений? Может быть, такой эффект вызван небольшими дозами радиоактивного облучения?
Эксперименты еще не завершены. Нужно запасаться терпением.
НО ЕСЛИ радиоактивными свойствами обладает выпавшее в 1908 году вещество, то оно может быть порождено ядерной, атомной реакцией. Значит, и взрыв произошел за счет высвобождения внутриатомной, ядерной энергии.
Эта гипотеза вызывает резкое возражение тех, кто полагает, что в 1908 году над тунгусской тайгой взорвалась комета. Двигаясь с колоссальной космической скоростью, она была резко заторможена земной атмосферой. Энергия движения перешла в тепловую энергию; в результате — стремительное расширение вещества, взрыв.
Наука не знает еще ни одного случая падения на Землю кометы. Неизвестны пока науке и ядерные взрывы посланцев космоса в земной атмосфере. Но ведь «необыкновенно» и «невозможно» —это не одно и то же.
А факты, к сожалению, еще скудны. Дважды сюда, в тайгу, приезжала небольшая исследовательская группа под руководством геофизика А. В. Золотова — сторонника «ядерного варианта». Недавно в Москве я видел подробный и обстоятельный отчет о работе этой группы в 1960 году. Однако время окончательных выводов еще не пришло. И Золотов со своими сотрудниками опять здесь. Он продолжает исследования и сбор фактов.
...По радиальным маршрутам из центра в тайгу уходят группы «озолистов». У них в рюкзаках большие железные противни, изрешеченные круглыми отверстиями. На этих противнях сжигают, превращая в золу, ягодные кустарнички, мох, древесину. Потом в лабораториях будут измерять радиоактивность золы, тонкими анализами будут определять состав ее радиоактивных изотопов, чтобы узнать, земные они или космические. Да, проблема №2 — сложнейшая проблема! КОМПЛЕКСНАЯ самодеятельная экспедиция — КСЭ. Так назвала себя организованная инженером Г. Плехановым группа молодых научных работников, инженеров и студентов из Томска. Их, людей очень разных специальностей, объединил интерес к проблемам космоса и любовь к земной природе.
Они изучили недлинную историю попыток решить тунгусскую задачу. И, что говорить, притягательной оказалась гипотеза популярного писателя-фантаста Александра Казанцева! Первая ее часть так убедительно объясняла многие известные факты ядерной природой взрыва. Вторая была уже догадкой фантаста, опережающей факты. Она рисовала картину нечаянной катастрофы космического корабля — гостя с другой планеты.
В 1958 году итоги работы экспедиции Комитета по метеоритам подтвердили: взрыв действительно произошел в воздухе (почему и нет на земле кратеров), и страшная его сила превратила в пыль космическое тело (поэтому и не может быть на земле крупных кусков).
Томичи решили проверить эту гипотезу. Два года, 1959 и 1960-й, в ту пору, когда отпускники устремляются на курорты или выходят в туристские маршруты, самодеятельные исследователи КСЭ, взвалив на спину сорокакилограммовые рюкзаки, отправлялись в тайгу. В их распоряжении тоже было время отпуска, но их влекла романтика научного поиска.
Познакомился я с томичами только теперь, в 1961 году. Впрочем, «томичами» их зовут по традиции. Сейчас среди них уже есть москвичи, новосибирцы, барнаульцы. В этом году КСЭ стала частью Метеоритной экспедиции Академии наук СССР. Я спросил у ее начальника:
—Довольны ли вы самодеятельными помощниками? Флоренский ответил:
—Ершисты. Но ребята хорошие. И работают хорошо. Очень хорошо!
Какой огромный резерв у нас еще почти не используется: ведь многие туристские коллективы — а сколько их в нашей стране! — хотели бы пройти свои маршруты не только с пользой для себя, но и принести сведения, нужные науке и хозяйству.
Не пора ли об этом серьезно подумать научным обществам и государственным научным учреждениям, всем, кто заинтересовав в изучении природы нашей страны и ее ресурсов. Пришло время для новой формы — экспедиционного туризма. Его уже ждет молодежь, чтобы пойти туда, где она нужна, где интересно и трудно.
В ЭТИ ДНИ в экспедиции по рукам ходил номер газеты с проектом великой Программы нашей партии. О проекте много говорили, его обсуждали по вечерам у традиционного костра. Я смотрел на молодые лица, в которых была та особая спокойная твердость, которую дает ясное понимание смысла своей жизни, смотрел и думал: вот она, частица нашего завтра, она здесь, передо мной.
Разве не сегодня стало уже массовым новое, коммунистическое отношение к труду? Нет, я говорю не о честности, не о добросовестности, не о чувстве ответственности. Не об этом, а об иной психологии труда: общественно полезная деятельность становится внутренним побуждением, жизненной потребностью. Этой новью порождено молодежное движение на целинные степи и на стройку Братской ГЭС, эта новь и в самодеятельности помощников науки, приезжающих в отпуск для трудной работы в тунгусскую тайгу.
Я. MAP.
Заимка Кулика — Ванавара.