Очерк о мечтателях
1. ДИАГНОЗ—АСТРАЛЬГИЯ
Тоска по неоткрытым странам. Она всегда жила в душе людей В робких сердцах отзывалась щемящей болью недостижимого, мужественные сердца бросала в без заветные странствия, откуда част не было возврата.
Не всякому дано сохранить до седых волос увлеченность далекой мечтой. Но в юности все мы слышали этот голос. То вкрадчиво, нестерпимо страстно звенел он в дневниках великих путешественников, шевелил волосы ночными рас сказами бывалых людей, перехватывал дыхание в прозрениях писателей-фантастов. И не было сил не слушать его! И нет ничего заманчивей.
То зов Неведомого. Но каждый век имеет свою Не ведомую землю. И, хотя еще бес конечны тайны нашей суровой, на шей прекрасной Земли, людской взор все чаще отрывается от нее, с опаской и надеждой погружаясь в бездонные глубины Вселенной Она пугает и манит, она отравляет души все тем же, вечно сладким ядом Неведомого. Кажется, у людей появилась новая болезнь — астральгия, тоска по звездам...
Каждый день питает эту болезнь фактами изумительной красоты и силы. Взвиваются искусственные спутники Земли. В ледяном околосолнечном пространстве несется лаборатория, хранящая тепло живого существа. Бип-бип-бип... Вся планета со стесненным дыханием прислушивается к последним ударам маленького сердца ласковой собачушки Лайки... Гигантские ракеты деловито облетают Луну, а газеты спокойно сообщают о подготовке полетов к иным планетам солнечной системы.
Какое время! Значит, не правнуки, а мы сами — поколение, открывшее эпоху космоса. А вон тот карапуз, важно шагающий с мамой... Родной мой малыш! Может, ты и будешь первым аргонавтом Вселенной?..
Трудно судить о явлениях и людях, пока не раскроются они целиком. Полвека назад глуховатый калужский учитель из старой жести кроил модели дирижаблей, рассчитывал теорию ракетных поездов и писал свои «Грезы о земле и небе». Он слыл чудаком. А ныне имя Константина Циолковского — в ряду имен величайших сынов Земли.
Три десятка лет назад ходил по улицам Новосибирска высокий сутуловатый человек с небольшой бородкой, с рассеянным взглядом светлых глаз. Механик-самоучка, он служил в конторе «Союзхлеб», оборудовал в Сибири элеваторы. А в свободное время параллельно с Циолковским разрабатывал теорию выхода в космос. В чулане домика, где он жил, пылились пачки написанной им брошюры «Завоевание межпланетных пространств».
Он тоже слыл чудаком. А нынче его работы по космонавтике стали классическими, а имя Юрия Кондратюка встало в ряд с именами пионеров теории звездоплавания.
Всех их манил и звал космос.
Как непреоборимо силен этот зов, напомнило нам скромное и совсем недавнее событие в нашем городе.
Двое молодых новосибирских инженеров и приехавший к ним в гости третий участник и руководитель одной самодеятельной экспедиции рассказывали группе наших геологов о своих изысканиях, предположениях, о своей мечте.
Рассказ был недолог: немного цифр, программа работ, короткий перечень сделанного и долгий список того, что предстоит еще сделать.
Но слушалось это... Ах, как это слушалось!
Речь шла об экспедиции в район падения знаменитого Тунгусского метеорита.
Но прежде, чем познакомить читателей с экспедицией сибиряков, придется рассказать об истории самого «тунгусского дива».
История долгая и увлекательная.
2. ЗАГАДОЧНАЯ КАТАСТРОФА
О ней написаны сотни статей и книг. Созданы десятки теорий — подчеркнуто осторожных и полных безудержной фантазии. И все же сегодня, как и полвека назад, никто не может уверенно сказать, что произошло утром, 30 июня, 1908 года в верховьях реки Подкаменной Тунгуски.
Вспомним, что писали об этом современники и очевидцы.
Вот иркутская газета «Сибирь» от 2 июля 1908 года. «17 июня утром (старый стиль) в начале 9-го часа у нас наблюдалось какое-то необычное явление природы. В селении Н-Карелинском крестьяне увидели на северо-западе довольно высоко над горизонтом какое-то чрезвычайно сильно (нельзя было смотреть) светящееся бело-голубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т. е. цилиндрическим... Приблизившись к земле (лесу), блестящее тело как бы расплылось, на месте же его образовался громадный клуб дыма, и послышался чрезвычайно сильный стук, как бы от больших падавших камней иди пушечной пальбы. Все постройки дрожали. В то же время из облачка стало вырываться пламя неопределенной формы. Все жители селения в паническом страхе сбежались на улице... В это же время в Киренске на северо-западе появился как бы огненно-красный шар, двигавшийся, по показаниям одних, горизонтально, а по показаниям других, — весьма наклонно... Явление возбудило массу толков».
А вот газета «Красноярец» от 13 июля 1908 года. «С. Кежемское. 17-го в здешнем районе замечено было необычайное атмосферическое явление. В 7 часов 43 мин. утра пронесся шум как бы от сильного ветра. Непосредственно за этим раздался страшный удар, сопровождаемый подземным толчком, от которого буквально сотряслись здания, причем получилось впечатление, как будто бы по зданию был сделан сильный удар каким - нибудь огромным бревном или тяжелым камнем. За первым ударом последовал второй, такой же силы, и третий. Затем промежуток времени между первым и третьим ударами сопровождался необыкновенным подземным гулом, похожим на звук от рельс, по которым будто бы проходил одновременно десяток поездов. А потом в течение 5—6 минут происходила точь-в-точь артиллерийская стрельба: последовало около 50—60 ударов через короткие и почти одинаковые промежутки времени. Постепенно удары становились к концу слабее. Через 11/2—2-минутный перерыв после окончания сплошной «пальбы» раздалось еще один за другим шесть ударов наподобие отдаленных пушечных выстрелов...
Небо на первый взгляд было совершенно чисто. Ни ветра, ни облаков не было. Но при внимательном наблюдении на севере, т. е. там, где, как казалось, раздавались удары, на горизонте ясно замечалось нечто, похожее на облако пепельного вида, которое, постепенно уменьшаясь, делалось более прозрачным и к 2—3 часам дня совершенно исчезло.
Это же явление, по полученным сведениям, наблюдалось и в окрестных селениях Ангары на расстоянии 300 верст с одинаковой силой.
Как рассказывают очевидцы, перед тем, как начали раздаваться первые удары, небо прорезало с юга на север со склонностью к северо-востоку какое-то небесное тело огненного вида, но за быстротою (а главное — неожиданностью) полета ни величину, ни форму его усмотреть не могли. Но за- то многие в разных селениях от лично видели, что с прикосновением летевшего предмета к горизонту в том месте, где впоследствии было замечено указанное выше своеобразное облако, но гораздо ниже расположения последнего — на уровне лесных вершин, как бы вспыхнуло огромное пламя, раздвоившее собою небо. Сияние было так сильно, что отражалось в комнатах, окна которых были обращены к северу. Сияние продолжалось, по-видимому, не менее минуты, его заметили и многие бывшие на пашне крестьяне. Как только пламя исчезло, сейчас же раздались удары».
В те годы на берегу Подкаменной Тунгуски, километрах в 60 к югу от места катастрофы, стояла маленькая фактория Вановара, ныне центр Эвенкийского национального округа. Сохранились свидетельства жителей этого поселка, правда, записанные много позже, — в 30-х годах. С. Семенов сообщил: «...вдруг на севере небо раздвоилось, и в нем появился огонь, который охватил всю северную часть неба. Мне стало так горячо, что словно на мне загорелась рубашка. Я хотел разорвать ее и сбросить с себя, но в это время небо захлопнулось, и раздался сильный удар. Меня же сбросило с крыльца сажени на три».
Дочь Семенова А. Косолапова рассказала: «Мы с подругой пришли за водой на ключ. Подруга черпала воду, а я стояла . подле нее лицом к северу. Вдруг я увидела перед собой на севере, что небо раскрылось до самой земли, И ПЫХНУЛ огонь. Мы испугались, но небо снова закрылось, и вслед за этим раздались удары, похожие на выстрелы».
Сотрясение почвы, дребезжание стекол, падение предметов наблюдалось на расстоянии 600 — 700 километров от места взрыва. Ритмичные колебания почвы были записаны сейсмографами Иркутской обсерватории. Воздушная взрывная волна зарегистрирована барографами многих метеостанций от Сибири до Петербурга. Эта волна дважды обошла земной шар и отмечена микробарографами английских станций.
Еще одно необычное явление сопровождало тунгусскую катастрофу. Первая ночь после 30 июня была над Западной Сибирью, Европой и Северной Африкой необычайно светлой. В ряде мест в полночь можно было читать газеты. Над Россией и Европой в ту ночь были замечены необычно яркие серебристые облака.
Так выглядит основная часть фактов, ставших известными в связи с загадочным явлением в Восточной Сибири.
Тогда же было высказано предположение, что севернее Вановары упал гигантский метеорит. Но в те годы тяжелой столыпинской реакции не было надежды, что правительство заинтересуется сообщениями сибирских газет и снарядит экспедицию.
О загадочном явлении забыли. Шли годы. Становилось все меньше очевидцев. Время стирало в их памяти детали, стирало следы катастрофы на местности. На берегах Подкаменной Тунгуски родились приукрашенные вымыслом рассказы, эвенкийские легенды.
Тайна ждала своего исследователя. И он пришел.
3. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДОРОГА, ПОТЕРЯННАЯ В ЛЕСАХ
Весной 1922 года с одним из поездов в Новониколаевск прибыл вагончик-теплушка. В нем — несколько человек, за главного — высокий дядька рабочего вида, в очках. Годы были трудные, голодные. Но груз теплушки составляла не мука, не соль, а... камни. То была первая метеоритная экспедиция Академии наук. А дядька в очках — молодой ученый, впоследствии всемирно известный метеоритолог Леонид Алексеевич Кулик.
В Новониколаевске он оставил вагончик на станции и двинулся за сотню верст — в село Гутово, что возле Тогучина. Были сведения, что там еще в 1885 году упал метеорит...
Наш город был одним из многих на пути экспедиции. От Петрограда до Красноярска теплушка заезжала в десятки сел и городов. Собрала у населения множество «небесных камней». Но именно здесь, а также в Томске и Канске, Кулик впервые встретился с живыми свидетелями «огненного чуда», пронесшегося над Сибирью 30 июня 1908 года. Все рассказывали разное! Но за их домыслами вставало одно: небывалая грандиозность явления.
Кулик приходит в страшное волнение. Он решает, что где-то за Ангарой упал редчайший метеоргигант, каких не знает история науки.
Отныне Тунгусский метеорит становится для него делом жизни, его болью и радостью.
После сотен письменных запросов, после изучения записей сейсмических станций Кулик добивается экспедиции в район предполагаемого падения. «Раз это падение произошло на территории Союза,— писал он в Академию наук,— то мы перед лицом истории обязаны его изучить. Тунгусский метеорит — величайшая эпопея метеоритной астрономии».
В 1927 году Кулик добирается до Вановары и с проводником-эвенком уходит в тайгу — на север, к реке Чамбэ.
Невиданное зрелище открывается перед ним — страна мертвого леса. На десятки километров — куда достигает взор — таежные великаны скошены, словно трава. Опаленные, без ветвей и листьев стволы, словно скелеты, покрыли землю. Здесь не живет ни зверь, ни птица. Страна смерти и молчания, страна причудливых легенд эвенкийского народа.
О Леониде Алексеевиче Кулике написаны книги, воспоминания, очерки. К нему нельзя было оставаться равнодушным. Он горел и зажигал других энергией и любовью к науке. Таким помнит его и живущий в нашем городе научный работник С. Я. Белых, в прошлом участник одной из экспедиций Кулика.
Человек большой мечты, Кулик работал с перерывами в области Тунгусской катастрофы 20 лет. Четвертая его экспедиция состоялась в 1939 году.
В тяжелых таежных условиях, нередко в обстановке недоверия и споров ученый провел гигантскую работу. Им установлены основные границы вывалов леса. Обследованы десятки мест, принятых за воронки от осколков метеорита. Почва прощупана магнитными приборами. Проделаны буровые работы, давшие картину чередования слоев торфа, вечной мерзлоты и подпочвенных вод. Обследовано Южное болото. Проведена аэрофотосъемка местности. Опрошены сотни жителей. Взяты тысячи почвенных образцов. Тунгусский метеорит благодаря его работам стал известен всему миру.
В годы экспедиций вся страна следила за приключениями путешественника. Кулик оставался один в тайге, голодал. Газета «Советская Сибирь» сообщала, что бандиты-золотоискатели готовят на него покушение. Западно-Сибирский крайисполком посылал самолет с помощью ученому. К нему ехала спасательная экспедиция, посланная журналом «Всемирный следопыт». Все это вместе взятое — увлекательнейшая эпопея. Неведомый посланец космоса, оставивший чудовищные следы в тайге, его неутомимый исследователь, забота об ученом всей страны...
Влюбленный в романтику подвига, Эдуард Багрицкий был глубоко взволнован судьбой Кулика и таинственным Тунгусским метеоритом. Зов космоса коснулся и его сердца. И поэт отозвался прекрасньм стихотворением «Исследователь». Там есть такие строки:
Чудовищных звезд напряжение,
И судорога, и дрожь —
Уже невтерпеж от гуденья,
От блеска — уже невтерпеж...
И в сырость таежного лета,
В озера, в лесные бугры
В горящих отрепьях комета
Летит и рыдает навзрыд...
Тогда из холодных болот
Навстречу сохатый встает.
Хранитель сосновых угодий,
Владыка косматых лосих,
Он медленно ухом поводит
Он медленно глазом косит...
Он видит: над хвойным забором,
Крутясь, выплывает из мглы
Гнездовье из блеска, в котором
Ворчат и клекочут орлы...
Лесов огневые ворота
Встают из крутящейся мглы,
Пожар подымает болота
И в топь окунает стволы.
Играет огонь языкастый
Гадюкой, ползущей на лоз,—
И видит последний сохатый
Паденье последних стволов.
...Здесь ястреб гнездовья строит,
Здесь тайная свадьба сов
Да стынет в траве астероид,
Хранимый забором лесов.
На версты, и версты, и версты,
Промозглым быльем шевеля,
Покрылась замшелой коростой
В ожогах и язвах земля...
...Но что пешеходу усталость
(О, черные русла дорог!),—
Россия за лесом осталась,
Развеялась в ночь — и умчалась,
Как дальнего чума дымок...
Бредет он по тропам случайным
Сквозь ржавых лесов торжество;
Ружье, астролябия, чайник —
Нехитрый инструмент его.
...Кивает сосенник синий,
Стынет озер вода;
Первый предзимний иней
Весь в звериных следах.
Волк вылазит из лога
С инеем на усах...
Да здравствует дорога,
Потерянная в лесах!
Да, дорога к месту Тунгусской катастрофы, потерянная в лесах и за давностью лет, была проложена замечательным ученым и патриотом Леонидом Куликом, который погиб рядовым ополченцем в немецкой оккупации весной 1942 года.
Дорога была проложена. Был собран огромный фактический материал.
Но последнее слово сказано не было.
4. ТАЙНА ЗОВЕТ ДАЛЬШЕ
Среди обширного материала, собранного экспедициями Л. Кулика, были факты, необъяснимые с точки зрения метеоритики.
Сплошной вывал тайги подчинялся строгой закономерности. Деревья лежали веером, вершинами в сторону от эпицентра взрыва. Лежали сотни тысяч, миллионы деревьев. А в центре... стояли стволы, гладкие, словно телеграфные столбы, но черные, опаленные пламенем, — «телеграфный лес».
Почему?
Такая картина могла быть лишь в одном случае: если взрыв произошел не от удара метеорита о землю, а в воздухе. Вертикальная взрывная волна содрала со стволов все, оголив и опалив их, но оставив стоять. А чуть дальше, где удар пришелся под углом, — деревья падали, как подкошенные, указывая вывороченными корнями на центр катастрофы.
Как показали подсчеты В. Радионова и М. Цикулина, проведенные в 1959 году, сила взрыва была как минимум равна силе взрыва водородной бомбы в одну мегатонну (один миллион тонн обычного взрывчатого вещества). Если бы такой взрыв произошел от удара метеорита о землю, образовалась бы воронка диаметром около километра и глубиной около двухсот метров.
Еще ни один метеорит, падавший на землю, не исчезал бесследно. Крупнейшие из них — Аризонский в США, Сихотэ - Алинский в СССР и другие дали исследователям тысячи осколков, хотя основная их масса взрывалась при ударе о землю или распадалась в атмосфере.
Тунгусский не оставил ни единой частицы.
Его «неуловимость» стала трагедией Кулика: он верил в него, любил его беззаветной любовью ученого, отдал ему лучшие годы жизни. И не держал в руках ни одного осколка, ни одной крупинки, не видел его, не мог показать другим...
Экспедиции, бывшие на месте катастрофы после Кулика, также тщетно исследовали почву, болото, таежный бурелом. Даже пыли — той метеорной пыли, что неизбежна при вторжении в атмосферу любого крупного болида, — не было.
Тогда на подмогу фактам бросилась фантазия. Она мало считалась с наблюдениями, с накопленными данными. Она бушевала безудержно и стихийно. Одна за другой мелькали гипотезы.
Неизвестная комета...
Чудовищная глыба льда...
Облако космической пыли...
Кусок антивещества...
Гипотезы возникали и колебались в воздухе, не поддерживаемые ни одним новым наблюдением. Их авторы не были на месте катастрофы. Не производили новых измерений, раскопок. Не расспрашивали заново ни местность, хранящую тайну, ни людей, сохранивших память о событии.Они лишь тасовали факты ,собранные неутомимым Куликом. Наконец, родилась гипотеза, самая невероятная и самая заманчивая. Наверное, в её заманчивости и таится причина той неудержимости,с какой она зажгла сотни тысяч сердец энтузиастов. Известность она получила благодаря рассказу-гипотезе «Взрыв» советского писателя-фантаста Александра Казанцева.
Эта гипотеза отбросила раздумья о том, из какого вещества мог состоять метеорит, и объявила: не было никакого метеорита!
Был космический корабль.
Да, да! В тот год, когда миллионы людей зачитывались романами Уэллса «Машина времени» и «Война миров», а Циолковский завершал теорию исследования мировых пространств реактивными приборами, — высокоорганизованные существа неведомой планеты. быть, может, иной планетной системы уже протянули нить разума к Земле. Их звездный корабль уже несся над окутанными дымкой материками нашей древней цивилизации. Всего лишь минуты отделяли человечество от встречи со слепящим светом неземного разума, шагнувшего в просторы Вселенной. Всего лишь минуты!..
Несчастье, о котором мы не узнаем никогда, нарушило стройную силу звездолета. Мертвящий всплеск огня и света пронесся над тайгой...
Помните, мы цитировали иркутскую газету «Сибирь» за 1908 год: «...светящееся белоголубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т. е. цилиндрическим... Приблизившись к земле (лесу), блестящее тело как бы расплылось, на месте же его образовался громадный клуб дыма...»
Вот и все! Не суждено было встретиться двум цивилизациям...
Так гласила гипотеза-фантазия.
Против нее решительно выступили астрономы и метеоритологи, в том числе ученые с мировыми именами — Фесенков, Станюкович, Федынский.
Шли жестокие споры, когда прозвучал новый голос: метеорит найден! В 1957 году в журнале «Геохимия» было опубликовано небольшое сообщение А. Явнеля «О составе Тунгусского метеорита». Ученый исследовал пробы почв, привезенные Куликом и пролежавшие в Комитете по метеоритам четверть века. И нашёл в них ничтожно мелкие капли и крупинки метеоритного вещества. Казалось, всё! Спорам-конец.
Но вскоре была поставлена под сомнение принадлежность этих крупинок именно Тунгусскому метеориту. И уже совсем недавно, в прошлом году, на дискуссии о Тунгусском метеорите, проведенной в Институте физических проблем Академии наук, самый яростный защитник Тунгусского метеорита профессор Е. Кринов, ученик и сподвижник Кулика, был вынужден признать, что в образцах почвы, привезенных Куликом с места падения метеорита, хотя и содержатся железная пыль и метеоритные шарики, но они могут относиться и не к Тунгусскому метеориту...
Итак— опять вопрос открыт. И никем не объяснена вся сумма явлений, сопровождавших тунгусскую катастрофу.
А ведь кроме тех явлений, о которых мы писали, есть и другие не столь бесспорные в научном отношении, но отмеченные очевидцами. И отметать их без проверки тоже нельзя.
Как забыть свидетельства самих участников куликовской экспедиции о якобы найденных охотниками в тайге осколках белого металла, который не царапался алмазом. Эти драгоценные экспонаты были впоследствии затеряны.
Или свидетельства о необычных атмосферных явлениях в ночь, предшествующую катастрофе. Без тщательной проверки по многим архивным документам такие факты нельзя сбрасывать со счета.
Нет, далеко до последнего слова в разгадке этой тайны Вселенной!
Тайна завладела умами тысяч. И среди них нашлись такие, кто не хотел ждать академической экспедиции, а решил сам внести хоть маленький вклад в изучение грандиозной проблемы.
Так родились самодеятельные экспедиции в район Подкаменной Тунгуски. Минувшим летом их было четыре сразу! Наш дальнейший рассказ — о самой крупной из них, о ее мечтах и открытиях.
5. КСЭ-1
Мечтательность и мечта..
Какая гигантская разница между ними!
Таких, что не прочь помечтать,— миллионы. Помечтать вечером, глядя на звезды. Помечтать в горячей беседе о других мирах. Искренне взволноваться зовущей книгой, смелой статьей. Загореться и видеть себя в мечтах героем прекрасного подвига, смелого эксперимента. Ходить со взбудораженной душой вечер, сутки, неделю..
Стоп! Здесь и лежит водораздел. Мечтательность кончилась. Начинается Мечта.
Она, словно болезнь, проникает во все клетки организма. Но не расслабляет, как мечтательность, а тревожит и зовет. От нее нельзя уйти, излечиться, нельзя передать другому. Другого можно только заразить. И он тоже вспыхнет и начнет гореть незатухающим пламенем большой мечты. Это удел смелых сердец, людей дела, умов, целеустремленных и неробких.
Такими оказалась группа молодых научных сотрудников и студентов Томска (сегодня часть из них уже новосибирцы).
О загадке Тунгусского метеорита говорили и спорили многие годы тысячи людей. Но споры были чисто умозрительными: новых материалов после Кулика почти не публиковалось.
— Надо не спорить, а ехать на место. Надо собрать новые данные, — сказали наши товарищи. Они решили, что летние отпуска, помноженные на энтузиазм и молодость, — это не так уж мало! С таким багажом можно готовить экспедицию.
Так родилась идея КСЭ-1 — Первой комплексной самодеятельной экспедиции. У ее истоков стоял молодой научный сотрудник бетатронной лаборатории Томского медицинского института Геннадий Федорович Плеханов.
Бетатронная лаборатория — интереснейшая и достойна отдельного разговора. Но сейчас вести его просто недосуг. Скажем лишь читателям, что это «стыковая» лаборатория, стоящая на стыке физики, биологии, медицины. И добавим, что бетатроны — компактные ускорители электронов впервые в СССР были созданы в Сибири, в лабораториях Томского политехнического института под научным руководством его директора, крупного специалиста и прекрасного человека профессора А. А. Воробьева. Один из бетатронов установлен в подвалах хирургической клиники Томского медицинского института.
Здесь и оформился штаб самодеятельной экспедиции.
Ее организаторы не ставили себе задачей примирить все разноречивые факты, рисующие картину тунгусской катастрофы. Нет, они хотели одного: подтвердить или решительно опровергнуть пресловутую идею прилета на Землю космического корабля. Если эту фантастическую мысль принять за рабочую гипотезу, то следует искать каких-то следов и продуктов ядерных реакций: они не могли исчезнуть за полстолетия. Необходимо собрать пробы, замерить на местности уровень радиации, выявить случаи лучевой болезни у старшего поколения эвенков и т. д.
Такова была программа.
Но легко сказать "измерить», «произвести обследование »... В науке не бывает самодеятельности. Нужны приборы высокого класса точности, нужны специалисты, нужны средства.
6. ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ
Здесь-то и начинается самая интересная, на наш взгляд, часть Работы: цепная реакция между людьми, вовлеченными в это дело.
У молодежи не было крупных накоплений. Установили «минимум»: 1600 рублей. Кто может больше — отлично! Три тысячи целковых отвалило спортобщество «Буревестник» и еще три тысячи «перехватили» под честное слово у одного профессора, чудесной женщины и друга молодежи. «Капитал» был убогий: 27 тысяч на 12 человек (это и билеты, и провиант, и непредвиденные расходы).
Начались поиски измерительной аппаратуры. И вновь сработала «цепная реакция». Стоило сказать, для чего это нужно,— и незнакомые люди становились друзьями, хлопотали, помогали всем, чем могли.
Слова «тунгусский метеорит» отворяли сердца!
Помогало все большее число лиц: в Новосибирске, Томске, Сталинске, Красноярске. Геологопоисковую аппаратуру дали в одном месте, питание к ней — в другом городе, металлометрические приборы — в третьем. В числе других большую помощь средствами и оснащением оказали командующий Сибирским военным округом генерал-полковник П. К. Кошевой, новосибирские геологи И. В. Резников, В. П. Старков, Ю. А. Куликов и другие.
Короче говоря, двинувшись к месту катастрофы, самодеятельная экспедиция в техническом отношении была вполне подготовлена.
Двинулись не все вместе, а группами, каждая из которых имела свое задание.
Познакомимся с «личным составом» КСЭ-1. Г. Ф. Плеханов — начальник экспедиции; Н. В. Васильев — ассистент, микробиолог; В. П. Краснов — лаборант-электрик; Г. П. Колобкова — выпускница университета, географ; Д. В. Демин — выпускник-радиофизик; Л. Д. Шикалов — выпускник-электромеханик; В. К. Журавлев —аспирант-радиофизик; Р. К. Журавлева, его сестра — студентка, метеоролог, В. М. Кувшинников — конструктор; Ю. Кандыба — студент-металлург; В. В. Матушевский—студент-радиофизик; А. Ероховец — журналист Красноярского радио.
Выехали из Томска 30 июня — в день 51-й годовщины со дня катастрофы. Впрочем, это вышло случайно. А начиная с Красноярска вновь лавиной вспыхнула «цепная реакция» помощи сотен простых людей. Гигантский реактор человеческой дружбы и душевного тепла грел их, давая им энергию во все дни работы.
В Красноярск попали в день пленума крайкома комсомола.
— Что? Тунгусский метеорит?
Первый секретарь крайкома комсомола Ратанова коротко сказала: «Сейчас у вас будет Саша Шадрин, секретарь Эвенкийского окружкома комсомола. Он сделает все. Если нужна будет помощь — ждем».
— Если нужна будет помощь— приходите, — подтвердили в крайкоме партии. — А пока работайте с комсомольцами.
Возникли десятки новых знакомств. Фольклорист народов севера И. И. Суворов, старейший врач Эвенкийского округа Л. А. Симонов, краеведы, геологи, партийные работники... Они заверили: провиант не закупайте, о транспорте в тайге не тревожьтесь! В аэропорту начальник службы перевозок два часа подбирал самый дешевый вариант полета...
Вот уж воистину: не имей сто рублей, а имей сто друзей!
Наконец — Вановара: бывшая фактория, затерянная в тайге, теперь райцентр с библиотеками, кинотеатром, радио, больницей и прочими благами цивилизации. М
естный геолог В. Цветков встретил их на аэродроме. — Самодеятельная научная? За Тунгусским метеоритом? И вот уже есть у них новый друг—Саша Мочалов, секретарь райкома комсомола. В тот же день они знакомятся с Геннадием Николаевичем Расторгуевым, секретарем райкома партии, лесоводом по образованию, влюбленным в свой суровый край.
На следующий день в райкоме партии созывается совещание. На повестке дня — помощь экспедиции. От Вановары до места ката строфы нет прямых дорог. Вообще в районе одна машина и один мотоцикл! На них просто некуда ездить. Основной транспорт — лодки. Вокруг — тайга, болота, реки с лесными завалами... Предложили моторные лодки и бензомоторные пилы для расчистки завалов. Об оплате никто не спрашивал. Восемь лодок и мотористов дали здешние «киты»: рыбкооп и промкомбинат. Секретарь райкома комсомола повел первую лодку сам. Двое вановарских комсомольцев отправились с ними на собственных моторных лодках. Целая флотилия двинулась по извилистой речушке Чамбэ.
Мы не сможем рассказать в этом очерке о подробностях пути, о сотнях мелких и крупных приключений. Да и зачем вам слушать об этом из вторых уст? Сейчас друзья кончают писать книгу «По следам Тунгусской катастрофы». Она будет напечатана в Томском областном издательстве и поступит в книготорговую сеть, очевидно, этим летом. Тогда вы узнаете, как ребята работали группами на месте катастрофы и в районах вывала леса; как свирепо резали они полотенца. портянки, рубахи и даже штаны на пакетики для образцов золы и почвы; какие стихи складывал о своих друзьях новосибирский радиофизик Дима Демин; узнаете о законе дружбы — когда работник Вановарского дома культуры отдал нашим товарищам на таежной тропе винтовку и собак — все что имел сам, а также о нарушителях этого закона. В общем, есть что рассказать и что послушать!
Простые чудесные советские ребята ушли на поиски своей мечты. Путь по тайге не был похож на дачную прогулку. Много раз было трудно, как в любой экспедиции. Но трудности на пути к заветному, — дай бог встретить их каждому молодому романтику!
Горел костер — крохотная розовая искорка в море сырой тяжелой тайги. Звенели комары. И тихо-тихо звучала песня-мечта — «Песня о космическом пилоте». Ее сочинил Дима Демин на зовущую мелодию «Глобуса». Пели ее и в хорошие, и в горькие минуты.
... Мы проходим завалами
Средь тунгусских болот,
Чтобы горы сказали нам,
Где погиб ты, пилот.
Есть на свете таежная
Высота Фаррингтон.
К ней дорогой тревожною
Наш маршрут проведен;
Потому, что мы — народ бродячий,
Пожелай же нам, пилот, удачи!
Этот мир на самом деле тесен
Без дерзаний, без дорог, без песен...
Посмотрим, что же проделала экспедиция сибиряков?
Обследовано место предполагаемого взрыва и его окрестности радиусом до 40 километров. На этой площади взято около 600 образцов почвы и растительности с разной глубины и различного рельефа. Кроме срезов древесины одних и тех же пород и образцов почв, проведены прямые замеры почвенной радиации. Методика замеров предварительно отработана со специалистами, а приборы отградуированы перед отлетом. Измерения дублировались несколькими приборами.
Записаны рассказы многих старожилов.
Эксгумирован один труп шамана — захоронение примерно 30-летней давности — и намечена эксгумация целого ряда трупов для выяснения содержания радиоактивных изотопов в костях.
В лабораториях Томска, Новосибирска, а также Москвы проведен и еще продолжается анализ образцов — спектральный, радиометрический, радиохимический и изотопный.
Уже полученные результаты очень любопытны.
Еще когда экспедиция собиралась в путь, ее участники связались с Комитетом по метеоритам Академии наук СССР (КМЕТ). Там очень благосклонно отнеслись к идее экспедиции, пока не прозвучали слова «радиометрические измерения». радиации нет и не, может быть! — резко заявили в комитете. И потеряли к экспедиции всякий интерес, считая ее фантастической.
Больше того, уже в январе этого года ученый секретарь КМЕТа Е. Кринов опубликовал статью с характерным заголовком: «Марсианский корабль? Нет, метеорит!». В ней повторяется гипотеза падения газовой кометы с ядром из «очень хрупкого силикатного вещества или из глыб замерзших газов». И при этом добавляется: «Летом 1959 года в районе падения Тунгусского метеорита работало несколько стихийно возникших групп, проводивших исследования по собственной инициативе. К сожалению, некоторые группы направили свое внимание на поиски радиоактивности в районе падения... Постановка такой задачи совершенно не имеет научного обоснования».
Однако окрик — не аргумент научном споре.
Самодеятельная экспедиция сибиряков с очевидностью доказала, что радиация в области тунгусской катастрофы явно повышена. Причем повышена не вообще, а имеет максимум в эпицентре предполагаемого взрыва и закономерно спадает к периферии.
Сейчас еще не время для публикации всех данных о замерах, проведенных в районе катастрофы. Скажем лишь, что ряд своих предположений экспедиция подтвердила.
И в золе старых костров и в новых образцах древесины анализ показал содержание отдельных не часто встречающихся элементов, в десятки раз превышающее уровень, характерный для растительности этой местности.
Недавно закончен изотопный анализ части образцов. Самое волнующее заключается в том, что проводившие его работники одной из московских лабораторий получили картину, не типичную ни для рудных залеганий, ни для известных видов радиации почвы, вызванной искусственными радиоактивными осадками.
Впрочем, участники экспедиции просят подчеркнуть, что все измерения, а также анализы не претендуют на полноту и носят предварительный характер.
В то же время самые тщательные опросы населения и изучение архива местной больницы не дали ни одного намека на лучевую болезнь среди эвенкийского населения. До тридцатых годов жили и здравствовали эвенки Лючеткан, вдова его брата Акулина и другие свидетели, находившиеся в момент катастрофы в пределах 40 — 60 километров по прямой от места взрыва.
Обращает на себя внимание тот факт, что «телеграфный лес» наблюдался экспедицией не только в эпицентре, но и между Южным и Северным болотами на расстоянии примерно 20 километров. Есть ли такие островки обожженного, но устоявшего леса в других местах, пока не выяснено.
Установлена новая восточная граница вывала леса, нарушающая стройность существующей гипотезы о равномерном элипсовидном вывале под действием ударной волны метеора.
В ходе подготовки экспедиции, особенно же после ее завершения в ходе споров и камеральной обработки материалов ее участники стали сдержаннее в своих выводах. От них не услышишь страстных рассказов с подробностями о том, как погиб в земной атмосфере, космический корабль неведомой планетной системы...
Однако безо всякой фантастики им удалось доказать: тунгусская катастрофа гораздо сложнее, чем принято думать. И для ее разгадки нужны глубокие комплексные исследования. Полученные данные в сочетании с ранее известными показаниями очевидцев позволяют участникам экспедиции настаивать на том, что в момент катастрофы в атмосфере не распылялась масса в миллион тонн, но, очевидно, имела место реакция ядерного деления.
Все это никак не укладывается в принятые теории метеоритики.
8. А ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
Участники КСЭ-1 вернулись осенью прошлого года. Они не делали из этого сенсацию. В сдержанном тоне доложили об итогах, стали готовиться к продолжению работ и писать книгу, своего рода путевой дневник. В печати появилось лишь несколько строк, но этого оказалось достаточно. Десятки дружеских писем с запросами и советами полетели из многих точек страны в штаб экспедиции.
Потом Г. Ф. Плеханов получил депеши из Вашингтона и Чикаго. Авторы из Чикагского института имени Ферми проявили живейший интерес к работам экспедиции и, скажем прямо, без лишней скромности просили выслать им для анализа взятые на месте образцы и даже неопубликованные материалы... Их поблагодарили и обещали выслать книгу, как только она выйдет в свет.
Да, но что же дальше?
Очевидно, участники экспедиции будут докладывать о своих исследованиях в Комитете по метеоритам Академии наук. Такое же сообщение должно быть сделано и в нашем городе, в Сибирском отделении АН СССР.
Можно сказать несколько слов и о планах наших друзей.
Сейчас идет деятельная подготовка ко второй экспедиции. И, забегая вперед, заметим, что, если у кого-то из вас, уважаемые читатели, явится желание помочь энтузиастам советом или делом, они примут эту помощь с открытой душой.
Цепная реакция не затухла. Люди готовятся, помнят, ждут.
Была в составе экспедиции девушка — Галина Колобкова, выпускница Томского университета, географ по образованию. Когда работа была закончена, стало ясно, что там, на месте, нужен свой человек на весь период между одной и второй экспедициями.
— Я остаюсь,— просто сказала Галина.
Сейчас под холодным северным небом вдоль скованных жгучими морозами таежных рек разъезжает «Красный чум». Его культмассовик комсомолка Галина Колобкова опрашивает старых эвенков, ведет записи, собирает крупицы новых сведений о тунгусском диве, ищет полулегендарные следы таинственных кусков белого металла...
Вести несутся через тысячи верст. Их ждут. Чего стоит письмо секретаря райкома партии, который просит сообщить сроки второй экспедиции: ему же надо знать, когда брать отпуск!..
Мы сидим и беседуем втроем. Любой из участников экспедиции, приезжая в Новосибирск, останавливается здесь, на проспекте им. Сталина, у Лени Шикалова. Он — мастер ремонтно-ревизионного цеха Новосибирского энергоучастка Томской железной дороги. Коренастый, с нежным по-девичьи лицом и большими руками, привыкшими мастерить, Леня Шикалов не терпит громких фраз. Свою космическую мечту он любит молча, но беззаветно. Второго тунгусопоклонника-новосибирца Дмитрия Демина мы никак не дождемся. Этот шумный, увлекающийся парень, радиофизик и немножко поэт, сегодня с утра ушел на лыжах и к назначенному часу не вернулся. А третий собеседник — гость. Дорогой гость. Его совсем простое умное лицо, негромкая речь, глубокая внутренняя собранность отличаются редким обаянием. Это и есть Геннадий Федорович Плеханов, руководитель экспедиции.
— Последние три месяца,- говорит он,— обработка проб и образцов шла у нас буквально круглосуточно, по сменам. В основном силами научных сотрудников и лаборантов политехнического института и университета. Часть исследований проведена в лабораториях Новосибирска и Москвы. Все это — руками добровольцев, беззаветно преданных науке.
Без поддержки общественности мы бы мало что сделали. В сущности, какое дело директору нашего мединститута до тунгусской катастрофы? А между тем, как много сделал для нас профессор Иннокентий Васильевич Торопцев! А помощь профессора Юрия Алексеевича Кузнецова, его сотрудника геохимика Аракеляна, заместителя директора института вакцин и сывороток Немировича-Данченко! Помощь многих десятков людей на всем протяжении пути.
Сейчас мы разослали несколько сотен опросных листов, изучаем периодику на многих языках за 1908 год. Особенно нас интересуют явления, сопутствующие тунгусской катастрофе — последующие и предшествующие ей.
Готовимся к экспедиции этого года. Теперь она будет гораздо многочисленнее и строится по более широкой программе. Нам еще предстоит обратиться за помощью ко многим организациям и отдельным лицам. Хочется верить, что встретят нас не хуже, чем в прошлом году. Тем паче — тогда мы просили в чистый кредит, а теперь хоть немного, но сделано...
Собеседник задумчиво перебирает листы, исписанные его бисерным почерком. Потом набрасывает схематическую карту местности.
— Вот здесь, далеко за пределами обследованной зоны, тоже имеются районы сплошного вывала леса. Их обнаружила в 1911 году экспедиция Вячеслава Яковлевича Шишкова и отнесла к 1908 году. Вообще установление точных границ и новых зон вывала тайги в 1908 году имеет огромное значение. Многого мы просто не знаем. Да, мы еще многого не знаем.
9. КОСМОС,ОТЗОВИСЬ!
Передо мной карта. От края Байкала ее перерезает на северо-запад стремительная линия: путь тунгусского дива. На этой карте есть пометки, чужие для обычных карт: чум Акулины, чумы детей эвенка Лодыги... А вот бывшая база экспедиции Кулика. Путь наших друзей. Далекие реки с короткими эвенкийскими названиями — Чамбэ, Хушмо, Кимчу...
Сейчас там снега. На смену розовым морозным закатам повисают в небе живые сполохи полярного сияния. У корней таежной стройной поросли бессильно приникли к земле полусгнившие легионы лесных гигантов, скошенных полвека назад огненным дыханием Космоса. Они молчат. Безмолвно леденеет мертвое Южное болото, хранящее тайну взрыва. Зимняя ночь морозна и тиха.
А над Подкаменной Тунгуской. над Южным болотом, над лесными завалами мерцает звездами бездонное небо.
Что бросило оно полвека назад на нашу планету? Мертвый кусок материи, смутивший умы людей необычностью своего вторжения? Или огненный предмет, ворвавшийся в голубую атмосферу Земли, был послан к нам силой неземного разума?
Космос, отзовись!
Молчит...
Но он отзовется! — нашей, а не своей волей. Не первая и не последняя тайна природы стоит на пути Человека. Стоит из последних сил. готовая пасть перед мощью и пытливостью ума.
И, даже если дерзкая гипотеза уступит место иной правде, прекрасной своей абсолютной достоверностью, это не умалит ни славы ее молодых поборников, ни красоты их мечты.
Немыслимое вчера становится явью сегодня. И хочется озорно крикнуть:
— Эй, на Венере! Есть у вас Подкаменная Тунгуска?.. Будьте готовы: минет совсем немного времени, и огненная полоса прорежет вашу атмосферу!
Незнакомые наши! Вам не придется гадать. Знайте: то будет не метеорит. Вашей планеты коснется космический корабль землян, посланец моей родины.
Космос зовет. И сердца отзываются.
Мы идем!
Новосибирск — Томск.
Октябрь — декабрь 1959 года