Наш корреспондент встретился с доктором биологических наук, заслуженным профессором ТГУ Геннадием Плехановым.
Встреча прошла накануне его юбилея. На днях ему исполнилось 80 лет. Это событие отметили его коллеги по университету, соратники - ветераны Великой Отечественной войны, сотни его учеников и последователей и, конечно, ученые самых разных направлений - биологи и физики, экологи и радиотехники, а также исследователи Тунгусского метеорита. Изучению этого загадочного феномена XX века юбиляр отдал многие десятилетия.
«Воевал, как все...»
- Геннадий Федорович, участники Великой Отечественной войны относятся к ней по-разному. Одни рассказывают о ней, вспоминают и живописуют, иногда не без приукрашивания. Другие же не любят об этом говорить. А как вы относитесь к военным воспоминаниям, как часто рассказываете о тех годах?
- Отношусь спокойно. Меня часто приглашают к слушателям Военно-медицинского института рассказать студентам о том, как я воевал. Рассказываю, что моя война была очень короткой, всего три недели. Я воевал на Дальнем Востоке, шли через Амур, в стыке Амура и Сунгари. Иногда говорят, что это была несерьезная война. Могу только об одной маленькой детали рассказать, как наступала наша обычная пехотная дивизия: «Матушка пехота, сто километров прошел, и еще шагать охота!» У нас был очень хороший, умный командир - генерал-майор Демин. Он направил свою дивизию в непроходимое болото. И первую неделю войны мы «воевали» с болотами. Зато через неделю дивизия оказалась в тылу Квантунской армии. За этот рейд дивизия получила орден Боевого Красного Знамени. А соседняя бригада шла вдоль дорог. И из 800 человек в батальоне в живых осталось только 11...
- Не кажется ли вам, что война с Японией была успешнее, чем начало войны с немцами потому, что к ней готовились серьезнее?
- Да, и все дело в том, что на Восток Красная армия пришла, имея громадный опыт войны с фашистской Германией.
- А как слушатели воспринимают сегодня рассказы о войне?
- Воспринимают с интересом. Мне хвастать нечем, подвигов не совершал, воевал, как все.
Самые умные -это дельфины и муравьи
- От Плеханова-солдата перейдем к Плеханову-исследователю. Вы много лет возглавляли научный коллектив биологов, физиков и инженеров, известный не только в Сибири.В НИИ биологии и биофизики изучались многие интересные биологические проблемы, о которых написали в замечательной книге «Тайны телепатии. Феномен умного Ганса». Вы открыли много нового в поведении социальных насекомых, в том числе и муравьев. А насколько актуальна эта тема сегодня?
- Эта тема всегда будет актуальной. Дело в том, что насекомые среди всех животных нашей планеты выделяются целым рядом своих особенностей. Во-первых, они сформировались миллионы лет назад и существуют с тех пор без изменения. Человека еще не было, а муравьи уже были, примерно такие же, как сейчас. То есть там эволюция шла в сторону развития инстинктивных форм поведения, как об этом пишут ученые. И они достигли своего совершенства. А вот позвоночные животные все время менялись и менялись, и сейчас дошли до уровня человека.
Во-первых, их очень много. На каждого человека приходится несколько миллионов насекомых. Всего на Земле около миллиона двухсот тысяч видов насекомых, возможно, до двух миллионов! Это больше половины всех животных, живущих на планете. Во-вторых, они приспосабливаются к жизни в любых условиях. Как показали наши работы, и не только наши, и социальные насекомые, и несоциальные обладают очень умными, хитрыми чертами поведения. Они способны вырабатывать условные рефлексы. Более того, я могу утверждать, что муравьи способны к распознаванию образов. И не на уровне, как говорится, «сигнал-ответ», а на уровне формирования некоей модели.
- То есть, они обучаются?
- Да, и это давно известно. Мне приходилось иметь дело со многими животными. И иногда говорю так: умных животных я знаю только двух. Это дельфины и муравьи. Муравьи обучаются отлично. Буквально пять-шесть сочетаний, и рефлекс вырабатывается. Комары глупы: десятки, сотни сочетаний, и кажется, что рефлекс выработан. Но сохраняется он всего в течение трех-четырех часов, с утра до обеда. А у муравья рефлекс работает две-три недели. И дельфины обычно задают нам задачи, да такие, что не всегда решишь. Это умнейшие звери. Например, мы работали с афалинами в дельфинарии в Крыму. Когда вырабатываем рефлекс у дельфина, то он начинает понимать задание после полутора-двух предъявлений. А когда он начал меня обучать, то я его понял только после четырех попыток. Я сначала опускал рыбку в углу бассейна, а его барьеры густо обросли мидиями, которые могли поранить дельфина. Он своими действиями обучал меня, просил, чтоб рыбку я бросал в середину бассейна. Только тогда я понял, что он меня взялся учить!
- А как вы относитесь к такой научной гипотезе: представим себе, что на планете вдруг исчезли все насекомые. Многие ученые считают, что тогда биосфера в сегодняшнем ее виде просто перестанет существовать, вернется к состоянию, бывшему миллиард лет назад.
- Я так не думаю. Но приведу наглядный пример из этой же оперы. Полвека назад мне пришлось заниматься так называемой проблемой гнуса. Известно, что из-за него в таежных местах производительность труда иногда падает на 70 процентов. Так говорят нефтяники. И был в Тюмени специалист, который утверждал, что проблему борьбы с комарами и мошкой они уже решили. Надо просто опылить лес малыми дозами ядохимикатов, после чего весь гнус исчезнет... На одной из конференций я резко выступил против него, заявив, что комары и другие насекомые являются важным звеном таежной пищевой цепочки. Если мы его изымаем, то надо чем-то его замещать. Где-то в Тюмени потратили на опыление 400 тысяч рублей. Прошел год, потом второй. На третий год оказалось, что, действительно, в обработанном с самолета районе все личинки комаров исчезли. Но тем самым птиц лишили основной пищи, и они частично погибли от голода, частично улетели в другие места. И после этого в тайге случился, как говорят, страшный «зеленый пожар»: размножился сибирский шелкопряд, и лес стал гибнуть. В реках не стало рыбы, которая тоже лишилась основного продукта питания - личинок комаров.
В результате в тех местах, где вывели комаров, осталась выжженная пустыня: комаров нет, птиц нет, рыбы нет, зверя нет, да и самого-то леса тоже нет - его съел шелкопряд! Вот что получается, если не по-умному вмешиваются в ход природного процесса.
- Как вы понимаете термин «экологичный подход»?
- В любой науке, в любой теме, в любой лекции можно и нужно найти экологический аспект. И поэтому на лекциях я всегда напоминаю студентам о простой и единственной истине: природа позволяет делать нам только то, что можно, а не то, что нам нужно. Мы должны сначала спросить у природы, можно ли нам это сделать? Мы не имеем права брать у природы то, чего нельзя брать. Насиловать природу бесполезно и даже опасно. Она на порядок сильнее нас. Поэтому бесцеремонное вмешательство в ход природных процессов ни к чему хорошему не приводит. Это касается любой сферы деятельности человека.
Грех гигантомании
- В Томске еще обсуждают вопрос о создании крупного федерального университета, подобно тому, какой создается в Красноярске. Этот университет станет самым большим в Сибири. Как вы относитесь к такой идее?
- По численности - да, он станет первым. А по качеству? Гигантомания - это один самых больших грехов нашей страны. Мы все хотим решить глобально. Вот сейчас говорят: надо объединить Новосибирскую и Томскую области. А почему забыли Алтайский край и Кемеровскую? А может сделать Западно-Сибирский край, как было до 1942 года? Требуется определенная иерархия управления. Человек не может управлять более чем шестью-семью подчиненными. Поэтому Владимир Путин сделал у нас в стране шесть округов. Это правильно. В этих округах должно быть то же самое, до семи субъектов Федерации. То есть чтобы каждый начальник имел контакты с пятью-шестью, но не более чем с семью подчиненными. Так что такой искусственно созданный университет в наших условиях будет нежизнеспособным, трудно управляемым...
Когда я был директором НИИ биологии и биофизики при ТГУ, первым делом создал только три отдела, а в каждом из них - четыре-пять лабораторий. И все пошло по-умному. Я возглавлял этот институт 16 лет до 1995 года, перешел сюда из лаборатории бионики Сибирского физико-технического института.
«Тунгусятники»
- Обратимся к другому вашему увлечению, которое стало делом всей вашей жизни. Что побудило вас и ваших товарищей заняться проблемой Тунгусского метеорита? Относительно его происхождения существует более ста гипотез. Это и астероид, и плазмоид, и комета, и инопланетный (или земной) космический корабль... Какой гипотезы придерживаетесь вы?
- Путь к Тунгусскому метеориту был у всех разным. Еще до армии, в школе, я прочитал книжечку Юрия Долгушина «Генератор чудес». И меня заинтересовал вопрос: можно ли с помощью радиоволн влиять на физиологические функции и управлять поведением человека? Для этого надо знать и радиотехнику, и человека. А человека изучают в медицинском, радиотехнику в политехническом и в госуниверситете... Поэтому после армии я выбрал такой город, где эти вузы расположены буквально рядом, на одном проспекте. Сначала поступил в медицинский, после третьего курса на радиотехнический факультет в политехнический. Закончил и попытался вести экспериментальную работу в мединституте, но там она была встречена не очень положительно. Почему? Тогда прошла Павловская сессия Академии наук. До этого была лысенковская сессия в Сельхозакадемии (ВАСХНИЛ), где разгромили генетиков. Потом расправились и с физиологами. Заявили: неощущаемых сигналов, которыми я занимался, быть не может. Поэтому это не приветствовалось. А я работал в мединституте, который закончил без единой четверки. Работал в бетатронной лаборатории три года. И убедился, что заняться телепатией абсолютно нет возможности. Было просто некогда - во всем Союзе было всего лишь два медицинских бетатрона - у нас и в Петербурге. У них машина постоянно ломалась, а у нас на ней выполнялось более сорока тем (по нынешнему - проектов). Так что, заняться тем, чем я хотел, не было возможности.
И тут началась шумиха вокруг Тунгусского метеорита: межпланетный корабль и прочее. К тому же с детства я привык ходить по малонаселенным местам. Сегодня это называется туризмом. Но кто такие туристы? Бродят там, куда Макар телят не гонял, тратят время и силы неизвестно для чего. А в тунгусских экспедициях - и туризм настоящий, и проблема интереснейшая, тем более еще и загадочная. Вот почему наша группа, которая ходила когда-то на Саяны, решила организовать такой же поход и к метеориту. Вначале группа была небольшая и с переменным составом, а потом организовалась комплексная самодеятельная экспедиция. В этой экспедиции с самого начала ходил и мой самый хороший, ближайший друг - академик АМН Николай Васильев. С ним мы познакомились в сентябре 1950 года. Нас связали научные проблемы еще в студенчестве, когда я организовал студенческий кружок, а он был председателем научного студенческого общества в институте. Я ему предложил пойти с нами в экспедицию. Его взяли, оценив его целеустремленность, эрудированность и настойчивость. И потом он десятки лет, как многие другие, ходил к метеориту, став научным руководителем коллектива - он изыскивал новые и новые методы исследований.
Он, как и я, считал, что в этом вопросе надо объективно разобраться, без всяких домыслов и фантазий. Наиболее вероятно, что причина этого явления естественная. Эта проблема не теряет своей актуальности и сегодня. Каждый год кто-то проводит там исследования. В этом году туда ездила группа томичей во главе с Игорем Дорошиным. Они продолжали поиски метеоритного вещества на западе от центра.
Ученый-универсал
- Над чем работаете сейчас, каковы ваши творческие планы?
- Сейчас пишу новую книгу - «Сказание о Тунгусском метеорите». Это будет научно-популярная вещь, в стиле корифеев-геологов Владимира Афанасьевича Обручева, Ивана Антоновича Ефремова.
...Проблема Тунгусского метеорита - комплексная, это меня и привлекает. Ведь кто я по специальности? Врач-лечебник. Но работал хирургом всего два месяца. Потом закончил ТИРИЭТ (ныне - ТУСУР), получил квалификацию радиоинженера. Кандидатская диссертация - по биофизике, на тему «Восприятие человеком неощущаемых сигналов». Докторская - по радиобиологии, о неионизирующих излучениях. Профессором я стал по специальности «экология». Являюсь членом четырех докторских ученых советов по биологии, экологии, географии, физико-математическим и техническим наукам. Публиковал свои статьи в самых разных журналах, в том числе и по темам, связанным с Тунгусским метеоритом. Всю жизнь интересовался вопросами телепатии. И убедился в такой особенности человека и многих животных: человек воспринимает очень много информации на уровне экстрасенсорики, то есть сверхчувственного восприятия. Есть определенные закономерности в этом, мною они изучены и описаны. Рассмотрены законы информационного взаимодействия человека с окружающей средой, энергетические границы, пределы человеческого восприятия и другое. Но большого резонанса пока не получилось. Может быть, я недостаточно их пропагандировал... Вот над этим я и продолжаю работать.
- Традиционный последний вопрос: что бы вы хотели пожелать читателям «Наукограда»?
- Я всегда желаю одного и того же: относись к другим так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе.
- Большое спасибо! Наши читатели желают вам здоровья и новых успехов!
Фёдор БАКШТ
Фото Андрея и Виктора ЧЕРНИКОВЫХ
