Дневник
5 июля — 6 августа 1965 года
1965
5 июля, понедельник
Сегодня в 7-55 вечера поездом 194 выехал из Москвы на Лену – станцию где-то около Усть-Кута, на которую поезд от основной линии ж. д. сворачивает около Тайшета.
Вещей набирается более чем достаточно, причём я не взял ружья; с ним и боеприпасами груза было бы килограмм на 10 больше. В итоге, у меня полный рюкзак, чемодан, свёрток с одеялами и продуктовая сумка, плюс моя полевая сумка.
Погода сумрачная, прохладная.
Перед отъездом с удовольствием просмотрел кинокартину «Зачарованные острова» – кинозарисовка замечательных животных-реликтов: «драконы» с острова Комодо, бескрылые птицы Новой Зеландии, австралийские сумчатые и курильские каланы.
Мой компаньон Валя [Цветков: ред. НВ ] – молодой 28-летний хлопец – был уже на месте вместе со своей мамой и роем девиц. Из КМЕТ'а нас пришёл проводить Зоткин.
И вот, в прохладный облачный день мы распростились с Москвой и медленно тронулись в путь.
6 июля, вторник
Знойный безоблачный день. В вагоне духота нестерпимая.
8 июля, четверг
Утром прибыли в Новосибирск, где нас должен был встретить Черников. Его на вокзале не оказалось.
Сегодня духота меньшая, а к вечеру стало даже прохладно.
Ночью приехали в Красноярск. Вагон переполнен. Много детей. Теснота, духота. В уборной часто не бывает воды. Вообще, сервис не на высоте положения.
9 июля, пятница
От Тайшета свернули на однопуток, ведущий на станцию Лена – речной порт Осетрово.
Место глухотаёжное. Лес смешанный – сосна, лиственница, береза. Много горелых участков со «столбами» и «хлыстами» – совсем как в районе падения Тунгусского метеорита. Почва буровато-красная, частые выходы красноватых песчаников.
Проехали станцию с интригующим названием «Братское море», за которой последовала знаменитая Братская плотина – гидростанция. Моря, конечно, нет, но подпруженная плотиной Ангара широко разлилась, образовав ряд островов. Местами из-под воды торчат стволы затопленных деревьев с мёртвой сучковатой кроной.
Значительно похолодало.
Везде следы строительства.
Народ постепенно покидает вагон, и в нём после Братского комплекса становится свободнее.
Поезд идёт медленно, подолгу стоит на станциях, но следует без опозданий.
Питаемся с Валентином пока своими продуктами, захваченными из Москвы. Едим два раза в день, утром и вечером. Меню однообразное – огурцы, хлеб, немного колбасы, немного чая, вот и всё. Яйца вчера прикончили, сахар также, и теперь пьём «чай с чаем без сахара».
Много спим.
Прочёл книгу Юрия Герта «Кто, если не ты?..» Книга о нашей молодёжи времен начала пятидесятых годов. Написана хорошо. Мятущаяся душа семнадцатилетних, ищущих смысла жизни.
10 июля, суббота
В Лену приехали в 8 часов утра местного времени.
Записку, которую Бояркина должна была оставить, не получили. Её кто-то вчера забрал – по-видимому, Черников.
Узнали, что в 2 часа дня до Чечуйска идёт речной трамвай. Стали в очередь к кассе, которая откроется в 12 часов дня.
На всякий случай я решил зайти в отделение связи. Послал Марсике 100 рублей и спросил нет ли корреспонденции до востребования на моё имя. Таковая оказалась – записка от Черникова с вложением информации Бояркиной, что они едут до Чечуйска. Итак, пока всё в порядке.
В порядке, да не совсем. Пароходик, именуемый здесь речным трамваем, который должен был придти в Осетрово и в два часа отплыть вниз, не пришёл, и мы в течение нескольких часов сидели около кассы в очереди, ожидая его прихода. Наконец, нам сообщили, что он вообще сегодня не придёт.
На ночлег мы устроились в местной гостинице – предприятии, устроенном на сугубо коммерческих началах. Маленькая комнатка превращена в четырехместный номер, и стоимость одного места 1 р. 20 к.
11 июля, воскресенье
Застряли мы в этом чёртовом сборном городе: Усть-Кут-Лене-Осетрове.
До Чечуйска можно добраться только маленьким пароходиком – речным трамваем, который идёт до Сполошино. Остальные пароходы проходят мимо, не останавливаясь на этой пристани. Расстояние от Осетрово (так называется пристань здесь) до Чечуйска 367 км, а пароходы останавливаются либо в Киренске (301 км), либо в Петропавловске.
Речной трамвай по расписанию ходит ежедневно в 2 часа дня, кроме 25, 27 и 29 числа. Но у него случилась какая-то поломка, и он ремонтируется где-то в пути. Обещают, что он придёт завтра и отбудет по расписанию в 2 часа дня.
Сегодня вниз ушёл п/х «Степан Халтурин». Мы просили капитана взять нас и высадить в Чечуйске, но он категорически отказался.
Погода испортилась – сыро, часто дождит. Сидим – вернее, большей частью лежим в своём номере – читаем, скучаем. Я написал несколько писем.
Ходим с Валентином питаться в столовую – питание плохое и дорогое. Неизменные щи с крохотным кусочком вареного мяса, заправленные небольшой ложкой сметаны, какие-то пресные, безвкусные. На второе котлеты или гуляш с лапшой и компот или чай на третье. И вот такой обед (он же и завтрак) стоит 75-80 копеек на человека.
В магазинах свободно продаётся масло, сало, сельдь, разные рыбные консервы, сухое молоко, сливки, яичный порошок. Валя вёз сухое молоко из Москвы.
Время проходит томительно медленно – в основном, из-за этой проклятой неизвестности.
12 июля, понедельник
Наступило серенькое сырое утро.
Обещают, что сегодня теплоход придет и в 2 часа дня выйдет в рейс. Из 3-х имеющихся в наличии на этой линии два находятся в ремонте.
Сейчас 9 часов утра. Заняли очередь в кассу и дежурим попеременно, по полчаса каждый.
Вот уже 12 часов. Перемен нет. В справочном бюро связи с трамваем нет, и где он неизвестно. Говорят, что вчера, в 7 часов вышел, из Киренска и по расписанию должен придти в Осетрово в 11 часов сегодня. А вообще, ералаш здесь отчаянный.
К часу дня, наконец, подошёл небольшой теплоход типа катера под названием «Кречет». Народа собралось много. Тесно, душно. Нам досталось место неподалеку от двери, ведущей в гальюн, и в нос всё время шибали ароматы из этого учреждения.
Как всегда, среди публики толкалась пара пьяных дядей, однако дяди были добродушные и больше занимали, чем раздражали, публику.
Отправились мы в половине третьего. Погода хмурая, но и при ней Лена очень живописна. Зелёные берега, скалистые обрывы, густой, преимущественно хвойный, лес и спокойная водная поверхность действуют как-то умиротворяющее.
К вечеру погода стала разгуливаться. Я попробовал устроиться на палубе, на скамейке, но начавшийся дождь заставил меня вернуться вниз, в тесную духоту.
Катер остановился, и мы простояли свыше 3-х часов, прочно выпав из графика. Завтра 13-е, а так как это число является для меня счастливым, то я думаю, что завтра мы благополучно доберёмся до остальной группы.
13 июля, вторник
Ясный солнечный день.
К часу дня, вместо девяти утра, мы добрались до Киренска. Внешне это симпатичный чистенький городок с одноэтажными, реже двухэтажными, в основном деревянными, домиками. Зелени, как и в большинстве таёжных поселков, очень мало.
Лена постепенно расширяется, набирается сил, хорошеет. Но по мутной поверхности реки плывут пятна мазута и нефти.
Редкие серенькие посёлки появляются то там, то здесь по обеим сторонам реки на расстоянии через 7-10 км. Часто встречаются своеобразные миниатюрные старенькие церквушки, как правило, находящиеся в последней стадии «истощения».
Погода выправилась, и к 6 часам вечера мы, наконец, подъехали к Чечуйску. Это небольшой деревянный посёлок, серенький, грязненький, какой-то унылый.
Около пристани стояла пара автомашин. Шофёр одной из них согласился довезти нас до Подволошино, находящегося в 30 км на берегу Нижней Тунгуски. За мзду в 1 рубль с носа человек 6-7 погрузились в кузов, и машина тронулась в путь.
Дорога красивая, торная, хотя и не мощёная. Вокруг тайга смешанного типа – сосны, пихты, лиственницы.
Перевал в сторону Нижней Тунгуски пологий, с довольно частыми подъёмами и спусками. На перевале работает геологическая партия – проводится бурение на нефть.
Около Подволошино дорога резко испортилась – невылазная грязь, в которой утопает посёлок. Тот же тип сибирских поселений, что и Чечуйск.
Тунгуска несколько напоминает Чамбу. Ширина её в поселке около 40-50 м. Перед этим шли сильные дожди, и вода основательно прибыла.
Наша группа обосновалась на противоположном берегу, куда нас на моторке перевёз какой-то доброжелатель.
Встречены мы были восторженно. Рядом с двумя палатками быстро была поставлена наша, третья, в костёр была подброшена новая порция дров. Быстро подогрели перловую кашу, причём на радостях перегрели её до состояния угля.
Сплывать мы будем на лодке, которая куплена за 110 рублей. Сплывать на ней мы будем раза в два быстрее, чем на плотах.
После ужина и недолгих разговоров мы с Валей забрались в мою уютную палатку.
14 июля, среда
Подъём был назначен на 6 часов утра, но фактически мы встали в половине седьмого.
Всего нас 7 человек. Начальник группы Валерий Папе – молодой, рослый, красивый парень из Новосибирска. Он давно уже занимается Тунгусским метеоритом, и в 1961 году был в экспедиции Флоренского в составе КСЭ.
С ним из Новосибирска ещё двое хлопцев – Виктор Черников и Володя Шифрин.
Черников тоже был в экспедиции 1961 года и несколько раз ходил со мной в маршрут. Чёрненький, сухощавый, узкогрудый, он очень плохо приспособлен к таёжной обстановке, но упорно каждый год выезжает в тайгу. Живой, весёлый, остроумный, начитанный, но страшный растяпа и растеряха, предмет шуток со стороны окружающих.
Шифрин – здоровый, круглолицый, толстомясый молчальник.
Кроме них, две девицы – Лера Сапожникова: высокая, острая на язык, сообразительная девица лет 27-28, физичка, и Аля Бояркина – кругленькая, славная толстушка.
Черников со своей неизменной гитарой. Все любители попеть.
Наш корабль – большая плоскодонная лодка – с трудом вмещает нас, хотя её грузоподъёмность свыше тонны.
В общем, кое-как разместились и в начале десятого отчалили от берега.
Ясное солнечное утро нахмурилось, небо затянуло облаками, и не успели мы отплыть и двух километров, как пошёл дождь, который усердно поливал нас в течение двух часов. Все промокли до нитки.
Затем выглянуло солнце, заголубело небо, и погода резко изменилась к лучшему.
Дальше плыть было одно удовольствие. Мужчины, кроме Вали, сняли с себя рубашки и загорали, время от времени хлопая себя по голому телу, т. к. пауты основательно нас донимали.
Тунгуска в верхнем течении смахивает на Чамбу, но сильно захламлена. Берега её почти до самой кромки поросли кустарником, за которым виднеется стена леса. Много коряг. Берега песчано-илисты, часто обрывистые, размываемые рекой. Отмелей почти нет.
Продвигаемся мы всё время на веслах. Гребём попеременно. Черников, Аля, Лера и Валя никогда не управляли рулём, и лодка под их «идейным» руководством делала замысловатые зигзаги, пока они, наконец, не освоили искусство управления рулём.
На ночлег мы остановились около охотничьей избушки. Мы с Валей не стали разбивать палатку и обосновались в избушке, где были нары, скамья и столик. Остальные устроились в палатках.
Ужин был несколько торжественный – была распита бутылка вина, пущено в ход привезённое мной сало в качестве добавки к лапше с консервированным мясом.
Вскоре все отправились спать.
15 июля, четверг
Утро наступило ясное, безоблачное. Решили плыть без завтрака до озера Байкал на левом берегу Тунгуски.
Внешний вид её пока не радует взора. Низкие крутые берега, иногда обрывистые, сложенные песчано-глинистым наносным материалом с признаками слоистости. Вершина их густо заросшая. Много коряг и древесного хлама.
Ночь спалось неважно. Донимали комары, а главное, опять, после двухдневного перерыва, «мозжило».
Встали в 7 часов и в четверть девятого уже отчалили. Ещё вчера я начал купаться в холодной Тунгуской воде. Большие надежды возлагали мы на озеро Байкал – там остановимся, покупаемся, половим рыбы.
«Мозженье» вскоре прекратилось. Погода установилась ясная, солнечная. Плыть было пречудесно.
Байкал нас разочаровал. Это большое вонючее топкое полуболото с кочковатыми низкими берегами. Топкая глубокая грязь. Много уток, которые при виде человека немедленно снимаются с места.
Недалеко от берега озера, находящегося метрах в 150 от реки, находятся два пустых домика, в которых, по-видимому, живут зимой. Около них мы остановились, сварили обед, выкупались в Тунгуске и поплыли дальше.
Часа через четыре мы остановились около небольшой заброшенной деревушки Сосновки. Несколько серых ветхих построек, в которых сейчас размещаются три семьи геологов, проводящих поиски нефти. Около Сосновки я взял первую почвенную пробу.
Погода весь день стояла прекрасная. Лёгкий ветерок отгонял мошку и комаров. Гнуса здесь очень много, т.к. берега покрыты зарослями кустов и деревьев и около русла отсутствует даже узкая кромка бечевника.
На ночлег мы остановились в очень неудобном месте, на небольшой елани. Сама полянка, покрытая густой травой, довольно симпатичная, но спуск к реке очень крутой.
Валерий пока еще не понимает, насколько ответственным является в походах выбор места для ночлега, чтобы были удовлетворены все стороны – и физическая, и эстетическая.
16 июля, пятница
Поднялись в 6 утра. Солнечная ясная погода с лёгким ветерком.
Позавтракали – гороховый суп и кофе. В четверть девятого отплыли.
Опять потянулись суровые мрачные пейзажи. Изредка покажется небольшая береговая отмель, а затем вновь тянутся крутые, густо заросшие, берега, древесные завалы у берегов и мёртвые деревья, в нелепых позах стоящие в воде.
Ширина реки медленно увеличивается. По середине реки плыть хорошо, гнуса почти не чувствуется, но стоит приблизиться к густым зарослям тальника, на отдельных интервалах окаймляющих берега, как появляются тучи мошки и паутов. Эти сейчас особенно надоедают и вместе с пёсьими мухами основательно покусывают.
Пользуясь хорошей погодой, мы почти все плывем без рубашек. Один только Валя Цветков не рискует снять рубашку и не купается. Остальные, даже Черников, с удовольствием плещутся в холодной воде Тунгуски. Для отдыха мы причаливаем к песчаной отмели и всласть купаемся.
Гребём попеременно, делая около 7 километров в час.
Гребут все с удовольствием. Управление рулём все освоили, кроме Бояркиной, – для неё это китайская грамота.
Иногда попадётся какая-нибудь одинокая избушка, и снова вокруг глушь и безлюдье.
Сегодня нас нагнала самоходная баржа, которая быстро проплыла мимо, заставив нашу лодку танцевать на коротких неправильных волнах, которые на узком русле подчиняются закону интерференции прямых и отраженных волн, создавая замысловатые узоры.
К вечеру подъехали к небольшому поселку Гаженка, в котором живут три старца, помнящих о падении Тунгусского метеорита. Посёлок маленький, грязный, с населением в 15 семейств.
Провели опрос одного старика. Второй – на рыбалке, третий – в другом посёлке.
Гаженка – производное от слова гадость или загаженный – оправдывает своё название. Десяток домиков на берегу маленькой речушки, грязь, обилие гнуса.
Всё же и здесь есть пара домов с радио. Бывает кино. Сегодня, например, идёт картина «Кто Вы, доктор Зорге?»
Жители занимаются охотой – белка, соболь. Неподалеку имеется звероферма, где разводят норку.
Остановились мы километрах в 1,5 от Гаженки, около брошенного поселка Старая Гаженка. Вокруг обилие коровьих следов – место не из уютных.
Вода в Тунгуске постепенно падает и светлеет.
17 июля, суббота
Проснулись в 6 утра. Ясная безоблачная погода. Прохладно. Спалось хорошо.
К полудню доехали до селения Непа. Это большое село с сельсоветом, больницей, школой-восьмилеткой, почтой, клубом, библиотекой и магазинами.
Оставив Володю у лодки, все остальные дружной стайкой отправились в село. Расспросили, много ли здесь 70-летних стариков, составили список и разбившись на две группы стали обходить престарелых адресатов. В этом нам усердно помогали несколько местных школьников.
Из списка в 12 человек только пятеро смогли дать кое-какие противоречивые сведения. Некоторые, особенно женщины, ничего не помнят об этом событии. Некоторые были слишком малы и тоже ничего не помнят.
Женщины вообще подозрительно смотрели на нас и, вероятно, побаивались. Только одна бойкая старушка Екатерина Васильевна Инешина с возбужденно блестящими глазами оживлённо рассказывала об огненном снопе, который оставил у неё неизгладимое впечатление.
Вообще же, рассказы очевидцев очень противоречивы. Отвечали на наши вопросы охотно. Опрос занял около четырех часов.
Отъехав от Непы километра полтора, до устья реки Непы, которая по величине не уступает верхней части Тунгуски, мы остановились пообедать.
Вода в Непе резко отличается своей прозрачностью от мутноватой воды Тунгуски. При первом же забросе спиннинга я поймал двухкилограммовую щуку, вызвавшую всеобщее восхищение.
На ночлег мы остановились сравнительно рано – в половине восьмого. Вдвоём с Черниковым взяли почвенную пробу на высокой террасе правого берега, километрах в 1,5-2-х от устья Непы. Место очень симпатичное – галечная отмель, широкой полосой прослеживающаяся вдоль берега; крутой борт террасы, сложенный красноватыми глинистыми песчаниками.
Молодёжь долго сидела у костра, гомонила песни, смеялась. Я забрался в свою палаточку и сквозь дрёму слышал разговоры, смех, пение.
18 июля, воскресенье
Утро ясное, холодное. Сегодня только один я по заведённому обычаю утром выкупался. Остальные ограничились умыванием.
День тоже был холодный, дул северный ветер, и частенько, когда облака закрывали солнце, приходилось надевать рубашку. Из-за противного ветра мы двигались довольно медленно. Сегодня, в кратковременные 10-минутные промежутки отдыха, когда мы причаливали к берегу, мне удалось поймать двух щук на 1,5 и на 2 кг. Это большое подспорье к ужину.
Проехали брошенные сёла Даниловку и Мартыново. Посёлки небольшие, дворов на 15. Странно видеть хорошие добротные избы, оставленные их хозяевами. Коллективизация встряхнула деревню, и большая часть населения разбрелась кто куда.
Тунгуска становится всё шире и привлекательнее. Время от времени наблюдаются живописные скальные выходы сероватых и белых известняков. В отдельных местах видны следы брошенных выработок – карьеры, штольни.
На ночлег мы остановились уже в девятом часу на песчанистом берегу, густо поросшем высокой роскошной травой. Хорошо, что вечер был холодный, с ветерком, а то не избежать бы нам яростного нападения комариных полчищ.
19 июля, понедельник
Поднялись в половине седьмого. Небо чистое, безоблачное. Прохладно. Ночью тоже чувствовалась «свежесть».
Сегодня купались трое – я, Папе и Володя. Остальные воздерживаются.
После завтрака – перловая каша с томатным соусом, которую мы трое – Валера, Володя и я, любители острого, обильно поперчили, народ стал собираться, а я со спиннингом пошёл по берегу. Забросы были пустыми. И вот передо мной открылась небольшая заводь с огромным бревном, один конец которого находился в воде, а второй уходил в обрывистый берег. После первого уже заброса блесна была схвачена, и я не менее 10 минут «воевал» с громадной щукой, которая заставила меня попотеть. Катушкой я в двух местах до крови сбил руку.
В конце концов, щука была подведена к берегу, я ухватил её за глаза и… вопль радости раздался со стороны подплывавшей лодки.
Щука оказалась килограмм на 5.
Во время обеденного перерыва я поймал небольшого окуня, так что на ужин нас ожидает жареная рыба.
Промелькнули мимо заброшенные небольшие поселки – Данилово, Мартыново, Потемино. Около одного из них – примерно километрах в 6 ниже Потемино – я взял почвенную пробу №3.
Часам к четырём мы подъехали к большому посёлку Верхнее Калинино.
Погода стала портиться. Небо затянуло тучами. Пошёл дождь, который однако скоро перестал.
В Верхнем Калинино провели опрос нескольких стариков. Один из них (ему было 10 лет в 1908 году) сказал:
– Я лично ничего не помню и не советую верить тем, кто в моём возрасте начинает Вам рассказывать детали этого явления. Вот, Бояршин – он рассказывает подробно о том, что он видел, а потом смеётся над доверчивыми слушателями.
Отделались мы в половине восьмого вечера. Стал накрапывать дождь. Мы отплыли километра два от деревни и остановились в брошенной избе. Здесь, как правило, избы в прекрасном состоянии, даже стёкла целы.
В избе оказался ворох разбросанного сена – здесь, по-видимому, кто-то ночевал. Единственным минусом был какой-то затхлый кисловатый запах, который мы попытались перебить принесёнными для подстилки ветками лиственницы. Он впрочем быстро ликвидировался после того, как в избу была внесена сковородка жареной рыбы.
Пол в избе подмели, на окна навесили полиэтиленовые «занавески», зажгли свечу, и в избе сразу воцарился своеобразный уют. Дождь скоро перестал, и небо прояснилось.
Мы с аппетитом поужинали недожаренной рыбой, напились чаю, немного поболтали и стали располагаться на ночлег, расстелив на полу палатки в качестве подстилки. Места хватило для всех.
20 июля, вторник
Поднялись в 6 часов утра. Небо чистое, светит солнце, но довольно прохладно из-за свежего северного ветерка. Опять купаться пришлось одному.
Позавтракали остатками вчерашней рыбы, которую Бояркина сегодня дополнительно прожарила. Она вчера была очень огорчена тем, что не сумела как следует её дожарить. Она очень симпатичная, эта самая Аля, и чем-то напоминает мне Шуру – родственницу Васи Васильева. Такая же кроткая, заботливая, готовая всем услужить, большая любительница пения и в то же время человек с принципами.
Очень славное впечатление производит Витя Черников, страшный растяпа, но очень неглупый, хорошо начитанный, знающий на память много стихотворений и большой любитель музыки. Он возит гитару с собой, хотя для этого инструмента такие поездки таят смертельную опасность.
«Капитан» группы Валерий Папе старается жёстко руководить группой, и это ему удаётся только при побудке и при выборе места для ночлега. Рослый, красивый, живой и общительный он неплохо справляется со своими обязанностями, хотя и проявляет некоторые склонности к диктаторству, пока несколько робкие.
К Преображенке мы подплыли часам к 11 дня. Это большое село, вытянутое вдоль берега реки, с одной улицей и, как водится, без зелени. Только у отдельных домиков имеются небольшие палисаднички.
Мы направились в райсовет. Там проходило какие-то заседание. Несмотря на это, нас приняли очень любезно.
Председатель Чувашев в своё время ответил на письмо Бояркиной подробным обстоятельным письмом, в котором дал исчерпывающую характеристику местных условий вплоть до перечня пунктов, где имеются пекарни. Мы рассказали о наших намерениях, потолковали немного о Тунгусском диве и попросили его дать нам список старцев, наблюдавших это явление, что он с готовностью сделал. Кроме Преображенки, он дал списки стариков в сёлах по пути нашего следования.
Остро встал вопрос с хлебом. Пекарня закрыта, т. к. переносится в другое место. Благодаря любезности председателя, который вызвал директора сельпо и попросил его оказать нам помощь, была намечена внеурочная выпечка хлеба, который завтра, к 7 часам утра, поступит в магазин.
Затем ребята отправились проводить опросы. В Преображенке насчитывается около десятка стариков, наблюдавших падение Тунгусского метеорита. Я пошёл искать свидетелей, которые показали бы мне где и сколько проб взял Конёнков в 1962 году. Мне повезло, и я нашёл некоего Юрьева, который брал почвенную пробу вместе с Конёнковым.
В отчёте Конёнкова пробы были взяты в двух местах – на расстоянии 2-х и 6 км от Преображенки, и ему пришлось платить за подноску проб на такое расстояние. По словам Юрьева, проба была взята на расстоянии 1,5 км от Преображенки на правом берегу Тунгуски, ездили за ней на моторке и никакой подноски проб не было. Обе пробы были взяты в одном месте с площади 1,5 х 1,5 м. Конёнкин явно исказил истину.
Отплыв немного ниже Преображенки, мы стали лагерем на левом берегу Тунгуски. Из-за хлеба пришлось делать полуднёвку. Немного поспали, а вечером ребята отправились в кино. Дома остался я – писал письма – и Черников с Володей, которые, как сурки, залегли в палатки и даже не стали ужинать.
К вечеру небо нахмурилось, подул ветер, но дождя не было. Легли спать в первом часу. Рядом с моей палаткой стояла палатка девчат, которые резво чирикали еще около часа*
____________________________________________________________________
* Отметить с каким подозрением читал Чувашев «верительные грамоты» Папе, а также «элегантность» последнего.
21 июля, среда
Ночью шёл небольшой дождь. Утро серое, с низко повисшими тучами.
Я сегодня дежурный, поэтому встал раньше всех, разжёг костёр и стал куховарить – готовить рисовую кашу.
Естественный барометр Вити Черникова – его спина – однако не предвещал ничего плохого, и действительно, день скоро разгулялся.
При отъезде произошло ЧП – упала в воду кинокамера «Спорт» Цветкова, весьма огорчив последнего. Камера явно не приспособлена для подводных съёмок.
Часа через три мы пристали к берегу у посёлка Мога. Здесь оказалось несколько стариков – очевидцев Тунгусскго дива, которые охотно поделились с нами своими путаными воспоминаниями. Только одна старушка, подозрительно оглядев нас, категорически отказалась сообщать что-либо, говоря, что ей запретили разглашать эти секретные сведения.
– Уж не Виктор ли Конёнкин? – спросил я.
– Нет, его дядя, – простодушно ответила старушка.
В конце концов, мы с Валей выжали из неё весьма примитивные сведения о полёте огненного «снопа».
Не имеет ли здесь значение профессиональная привычка? Крестьяне видели «сноп», плотники «бревно» и т. д.
Один из очевидцев, старик, поделился с нами сведениями о находке в тайге ящика с метеоприборами из Норвегии вместе с остатками баллона из полиэтилена и парашюта из шёлка. На ящике на 5 языках, в том числе, и на русском, сообщалось, что шар запущен в Норвегии для исследования космических лучей, с просьбой за вознаграждение сообщить о находке и прислать её по указанному адресу.
Старик полиэтилен и шёлк оставил себе, а ящик передал в милицию. Он знает, что ящик попал в Иркутск. Дальнейшая судьба его неизвестна. Сам он за находку получил 20 рублей и очень скорбит, что затратил уйму времени на вывоз его из тайги и получил такую мизерную сумму.
– Сколько бы соболей он убил за это время, – печально вторит его жена, также очевидица падения.
В воспоминаниях старика интересно то, что он был дома и увидел на стене отражение красного огненного шара (напротив стены находится окно).
Отъехав 2,5 – 3 км от Моги, мы остановились пообедать на заросшем кустарником и травой берегу. Метрах в 300 виднелся высокий красноватый коренной берег Тунгуски, сложенный красными сланцеватыми мелкозернистыми песчаниками. Я с Володей Шифриным отправились взять очередную пробу. На террасовидной площадке мы обнаружили остатки зверофермы с сохранившимися вольерами – лисий Бухенвальд. Несколько дальше взяли пробу №4.
Около крутого берега тянется широкая прерывистая протока, то образующая озёра, то узкая, как ручеёк. С испуганным кряканьем по озерцу промчался выводок уток. Наверху в 4-5 метрах от нас сидела глухарка, которая, обругав нас, с шумом поднялась в воздух. Обилие гнуса, особенно оводов.
По возвращении Алла Бояркина трагическим шёпотом сообщила, что мой чемодан упал в воду, но был быстро выхвачен. Я с уксусно-лимонным выражением на лице ответил, что давно ожидал этого. К счастью, чемодан обладал достаточной плавучестью и водонепроницаемостью. Почти всё, а главное – плёнки, оказались сухими. После этого чемодан стали ставить под сиденье.
День ясный, солнечный. На середине реки гнус почти не чувствуется. Витя Черников, пощипывая свою неразлучную спутницу гитару, не лишенным приятности надтреснутым хрипловатым гибридным голосом поёт песни о поломатой жизни, о потере направления среди многих путей и дорог и о невозможности добраться до родной хаты. Остальные, особенно Алла (Алёна) Бояркина, подпевают. По просьбе Бояркиной Витя вновь и вновь играет на гитаре эту песню.
Вообще, Алла не в форме, её гложет какая-то тайная мысль, и песни у неё печальные, и среди них наиболее частая – о «поломатой жизни».
Проехали сравнительно большое село Жданово, в котором теперь живёт только одна семья.
На ночлег встали около 8 часов вечера. Галечная отмель переходит в крутой отвесный вверху берег, в котором гнездится многотысячная колония стрижей. Их гнёзда-ямки на сотни метров ровными рядами тянутся вдоль верхней кромки берега.
Наверху хорошо. Ровные, поросшие травой, площадки окаймляют густой смешанный лес.
Быстро были установлены палатки, запылал костёр. Я вымыл посуды, оказал кое-какую помощь в подготовке и приготовлении ужина и прошёлся со спиннингом километра на два вниз по Тунгуске. Пусто. Ни одной поклёвки.
После ужина – гречневая каша, обильно поперчённая и присыпанная порошком зелёного сыра, – я забрался в палатку. Остальные тоже рано разошлись сегодня по своим местам.
22 июля, четверг
Ночь тёплая. Утром вокруг висел густой туман, сквозь который чуть просвечивало солнце.
Капитан Валера разбудил нас в 6 утра. Быстро были свёрнуты палатки, уложены и перенесены на берег вещи. После завтрака, пока вещи укладывались на лодку, я прошёлся со спиннингом выше по реке. Как и вчера, ни одной поклёвки. Правда, и берега не особенно подходили для обитания щук.
Отплыли в 8 часов, в тумане, который однако позволял видеть оба берега реки.
Впереди нам предстояло проплыть так называемый порог. По-существу, это не порог, а небольшая шивера, на которую в колымских условиях не обратили бы внимания. Поскольку команда у нас «необстрелянная» и плывём мы на основательно загруженной лодке, то и к этому порогу надо подходить осмотрительно.
Русло перед порогом разбивается на два рукава – в правом более сильное волнение, в левом оно гораздо слабее. Однако капитан допустил грубую ошибку, остановившись слишком близко от слива. Большую часть народа и подмокаемые вещи были отправлены берегом. В качестве команды были взяты Шифрин и Цветков, причём последний не умеет плавать.
Ребятам хотелось форсануть – проплыть по волнам с риском подмочить вещи. Мне тоже хотелось с шиком промчаться по волнам, но избрал другой путь – разделся и вплавь пустился через порог. Когда-то я пускался вплавь и по Колымским порогам, а теперь, на старости лет, и Тунгусский порог доставил мне немало удовольствия.
Порог проплыли благополучно – и лодка, и пловец.
Во время остановки на обед я прошёлся по берегу и поймал трехкилограммовую щуку, во рту которой торчал хвост довольно большой рыбины весом грамм 700-800. Несмотря на это, она, хотя и слабо, дважды хватала блесну.
Поймал пару ельцов и Черников, впервые за эту поездку.
Часам к четырем мы подплыли к посёлку Ерёма на правой стороне Тунгуски.
В лодке остались трое – Валера, Лера и я, остальные отправились на опрос, который продолжился свыше двух часов – опросили 11 человек. Я закончил составление дневника экспедиции за 20 и 21 июля – каждый член экспедиции описывает по очереди два дня пути. Дневник вызвал у читавших бурное одобрение.
Наступил вечер. Завыли, заныли комары. Остановились около посёлка Лужки, в котором живёт одно семейство, в том числе, очевидец Тунггусского дива, которого отправились опрашивать Валера и Виктор. Вскоре Валера примчался обратно, облепленный со всех сторон комарами, и с воплем – где диметилфталат – бросился к ящику, где вместе с хлебом, чаем, сахаром и специями хранилась и эта продукция в небольших, недостаточно плотно закрытых, склянках.
Вскоре примчался и Виктор. Очевидцу во время падения метеорита было семь годков, но он подробно рассказал, где и как он видел огненный сноп, и наметил устраивающую Валю траекторию полета.
Затем возник жаркий спор по поводу того, могут ли очевидцы, как они уверяют, слышать раньше звук, а затем видеть болид. Валя доказал, что этого быть не может, так как болид летит с космической скоростью, и звук от него дойдёт до наблюдателя уже после того, как болид скроется за горизонтом. Это психологическая ошибка, осложнённая, к тому же, дефектами памяти.
Отплыли мы из Лужков в девятом часу и долго плыли, подыскивая подходящее для ночлега место. Прошёл час, другой, а перед нами всё продолжали тянуться крутые, густо залесённые, берега с густой порослью кустарника, без единой полянки, которая давала бы возможность поставить палатку.
На западе заалела, зазолотилась чудесная красочная заря, когда мы, наконец, добрались до крутого песчаного берега, на вершине которого, на небольшой луговине, раскинулось пышное разноцветье трав, где мы и расположились на ночлег.
23 июля, пятница
В связи с поздней остановкой Капитан милостиво назначил подъём на семь часов утра вместо обычных шести.
Откровенно говоря, я не высыпаюсь. Ложимся мы около 12 часов, редко в 11 вечера, и 6-7 часов сна маловато. Поскольку я сижу в носовой части, днём мне не удаётся вздремнуть, в то время как остальная публика в свободное от гребли время может с удобством вздремнуть, а Капитан даже похрапывает.
Вообще, так же, как у Брувера, у Валеры нет чувства любви к природе, и остановки наши устраиваются, как правило, на неудобных местах. То же происходит и с остановками на обед. Скорее вперёд, вперёд, неизвестно для чего. До Ербогачёна остаётся немного, и числа 26-го, вероятно, будем там. Отпуск у ребят до 10 августа. Так вот и проскочим мы галопом по Тунгуске, мало что оставив в памяти.
Рыбный ловлей, кроме меня, никто не занимается, да и это мне приходится делать урывками, в обеденный перерыв. Вечером обычно не хватает времени.
Устанавливать палатку и проводить подготовку к ночлегу приходится мне одному, так как Валя – не помощник, и он больше помогает девчатам. Утром сборы также целиком ложатся на меня – я имею в виду нашу палатку.
От момента подъёма до отплытия проходит примерно часа два.
Алла Бояркина – бессменный завхоз и главповар. На помощь ей назначаются дежурные – один на сутки. Сегодня дежурит Валя. Маленький, щуплый, он очень мало приспособлен к таёжной жизни. В отличие от всех остальных, которые в полную меру или полумеру пользуются солнцем и водой, Валя только на несколько минут позволяет себе посидеть раздетым на солнце. Тело у него дряблое, кожа белая, сложение хлипкое. Он пытается отрастить бороду, и его двухнедельная блондинистая щетина выглядит как-то карикатурно убого. Впрочем, свои обязанности дежурного он выполняет со старанием.
Вот и ещё один день прошёл. Вероятно, послезавтра будем в Ербогачёне.
День сегодня был пречудесный, большей частью ясный, жаркий.
Примерно в полдень нам попалась на берегу палатка, возле которой сидела группа людей, в том числе одна женщина. Это геологи, которые сплывают на резиновой лодке с мотором вниз по Тунгуске.
Вопреки таёжному обычаю, когда встречающиеся в тайге знакомятся и обмениваются новостями, наш Капитан бросил сидящим оскорбительную фразу – вот де как мы вас обогнали. Вообще, капитан несколько легкомысленен и очень упрям и самонадеян. Он спрашивает совет и делает по-своему.
Валя – дежурный – забыл на стану мою столовую ложку, к которой я привык, и которая ездила со мной с 1961 года. Где-то забыт топор. Вообще, беспечность и легкомыслие, присущие молодёжи, царят здесь во всю.
Опять разворчался старик. Вспомни, каким ты был сам в молодые годы.
Километрах в 40 ниже Лужков взята проба №5. Несколько условна её привязка.
На ночлег мы сегодня встали в девятом часу и так же, как вчера, долго метались от берега к берегу, ища подходящего места. Оно оказалось не особенно удачным. Густейшая по грудь трава с мириадами комаров, которые облепили нас со всех сторон, а главное покатая поверхность на грани допустимого.
Поужинали мы ухой из ельцов, которых наловил Витя Черников, крайне гордый своей удачей. Я сегодня ничего не поймал – останавливаемся мы на отмелях, возле которых щуки не водятся.
Трое нас – Валера Папе, Володя Шифрин и я – с увлечением потребляем чёрный молотый перец к ужасу и изумлению других. Главное, мы втянулись в это дело, и в перце чувствуется явная потребность: перчим мы на славу – грамма 1,5 – 2 за раз, причём жжение ощущается не особенно сильно.
Сегодня я выстирал нижнюю и верхнюю рубашки, а главное, чёрные брюки, которые перед этим приняли явно неприличный вид.
За эти несколько дней вода в реке стала значительно теплее, и все мы с удовольствием и часто купаемся. Даже Валя время от времени залезает в воду и блаженно крякает.
24 июля, суббота
Остановились на обед. Неподалёку темнеет грозовая тучка, которая своим крылом, кажется, захватит нас.
Встали по команде капитана в 6 часов утра.
– Скорее, скорее убирайте рюкзаки, – торопил он.
Желание покомандовать весьма присуще ему.
Встали рано, а затем начались долгие нудные сборы, и выехали мы только в девятом часу. Место ночевки запомнилось исключительным обилием комаров, а также тем, что здесь окончательно выяснилось, что утеряны моя ложка, топорик и пояс.
Утро было жарким, солнечным, но тихим, и облачко комаров долго преследовало нас, сильно донимая.
Километров через 8-9 показалось село Оськино, около которого расположились на стоянку геологи.
Они приветствовали нас, просили подъехать, но упрямый Валерий пристал метров на 300 ниже, не желая связываться с чужим народом.
Валера, Володя и Валя отправились искать и опрашивать стариков, Виктор остался ловить рыбу, а я с Лерой и Аллой пошли к геологам. Одна из них, Оля, шла нам навстречу. Мы поздоровались, и как только я назвал свою фамилию, как она радостно вскрикнула:
– Я давно знаю Вас: много о Вас слышала, и рада воочию видеть Вас.
Она читала мою статью в «Вокруг Света» и «Природе», а также слышала обо мне от геологов Хоменко и Дертова, которые в прошлом году работали на Таймуре.
Мы познакомились с начальником партии Ириной – дамой лет 35, очень симпатичной. Завязался оживлённый разговор о метеорите. Партия – из Ленинграда, и обе геологини знают и Лёню Сняткова, и Лёву Келя.
Они ведут съёмку по Нижней Тунгуске, узкой полосой исследуя структуры на предмет выявления возможной нефтеносности района.
Геологи напоили нас замечательным ароматным чаем с белым сдобным хлебом, и мы, снявшись на память, тепло распрощались.
В Оськино нашлось несколько очевидцев падения, но ничего существенно нового они не дали.
По рассказам жителей, раньше здесь были выкорчеваны большие угодья, на которых процветало хлебопашество и животноводство. Организация колхозов привела сельское хозяйство в полный упадок – особенно, когда их начали укрупнять. Большинство населения разбрелось кто куда в поисках лучшей жизни, многие посёлки быстро опустели, а пашни пришли в негодность и заросли лесом. Печальная картина.
25 июля, воскресенье
Вчера был устроен праздничный ужин, поскольку мы уже почти вплотную подплыли к Ербогачёну.
Остановились на ночлег, когда ещё было неполных 8 часов. На выкошенной луговинке, узкой каёмкой протягивающейся по берегу вдоль густой тайги, были установлены палатки. Берег с колониями стрижей был несколько крутоват, но при наличии 7 человек наши вещи быстро были перенесены наверх.
Я прошёлся вдоль берега. Интересно было наблюдать за поведением стрижей. Они серенькими комочками боязливо отползали от края норки, разглядывая пришельца, а затем стремительно вылетали из неё.
Наступила торжественная минута ужина. На земле была расстелена скатерть-газета, баночки шпротов, какой-то рыбы в маринаде, несколько головок чеснока являлись сверхплановым дополнением к густой каше-лапше с консервированным мясом. Была даже бутылка вина – Анапа, которая только расстроила мужскую часть команды: каждому досталось по глотку этого, мягко выражаясь, «лимонада».
После ужина ребята долго сидели у костра, пели песни и строили планы на дальнейшее, не зная, куда двинуться из Ербогачёна.
На Ванавару попасть сложно. Надо добираться до Туры – это и ненадежно (можно застрять), и дорого. Неясно и моё денежное положение. Из Томска мне прислали 150 рублей. Сколько останется мне за вычетом расходов – неясно, а на дотацию рассчитывать не приходится.
Подъём сегодня был в половине седьмого.
День ясный, солнечный. Комары, мошка, оводы – все они активно работают и даже на середине реки временами дают себя чувствовать. Начинает основательно донимать мошка, и наши ребята обильно смазывают тело диметилфталатом. Я креплюсь.
Плыли хорошо. Тунгуска становится шире, мельче, течение быстрее. Характер берегов почти не меняется. По-прежнему это землистые обрывы, размываемые рекой, с торчащими то тут, то там наклонёнными деревьями. Берега затопляемые. Изредка встречаются обнажения траппов, образующие высокие крутые склоны с более или менее ровными площадками наверху.
Мне повезло, что один из таких выходов оказался в 5-6 км от Ербогачёна, так как в противном случае завтра пришлось бы специально идти искать место, где можно было бы взять пробу.
Было около 9 часов вечера, когда мы подплыла к Ербогачёну. Это большой посёлок, значительно больший, чем Ванавара, расположенный на холмистой возвышенности, окаймленной у берега группой сохранившихся деревьев – явление столь редкое в сибирских посёлках. Впрочем, сам Ербогачён – «голенький», и вокруг него расстилается тайга.
Капитан с Аллой сразу же отправились в посёлок и вернулись сияющие. В посёлке оказался дежурный магазин, работающий до 11 часов вечера, так что они смогли кое-что купить. Это «кое-что» состояло из двух бутылок «Столичной» и пары банок консервов. Вот сегодня-то и был устроен настоящий ужин-пир.
На траве была разостлана газета-скатерть, на которой в изысканном порядке были расставлены сохраненные для этого случая деликатесы: две банки шпрот, банка китового мяса с горохом, банка рыбных консервов, головка чеснока, плитка шоколада, ну и горячее – лапша с тушонкой.
Мы дружно содвинули наши эмалированные чаши и выпили за окончание пути. Я подбил Валеру и Володю добавить в водку соли, горчицы и перца, объяснив им все преимущества коктейля дяди Бори перед пресной водкой.
Девчата визжали и говорили что это смертоубийство. Валера и Володя колебались, но видя как я с удовольствием цедил эту своеобразную смесь, рискнули последовать моему примеру и нашли, что коктейль превосходен.
Затем Валера принёс фляжку с НЗ – это были жалкие запасы спирта – всего 300 грамм, которые предназначались для разведения «Дэты» – нового препарата от гнуса. Это бесцветная жидкость, которая наполовину разводится спиртом и действует в течение 8-9 часов.
Поскольку нам дальше не плыть, и у нас имеется некоторый запас диметилфталата, то этот спирт был принесён в жертву. Для нас троих он пошёл в дело в виде коктейля. Девчата пили почти наравне, и конечно 2 бутылки водки и 300 грамм спирта на семь человек были только-только.
А затем мы сидели, разговаривали. Валя читал стихи Марка Волошина – своеобразные, проникнутые некоторым мистицизмом и очень длинные, так что под конец народ взроптал и потребовал песен. Однако из песен ничего не получилось.
Стали строить планы на будущее – куда податься из Ербогачёна. У большинства отпуск до 10 августа. В Ербогачёне придётся пробыть дня 3, здесь предстоит опросить около 70 человек.
Авиасвязи с Ванаварой нет. С деньгами тоже туговато. За шитик, вероятно, дадут гроши. До Ванавары надо лететь через Туру – это слишком далеко и дорого, а главное опасно, т. к. рейсы редкие, погода может испортиться и придётся где-нибудь застрять.
Девчата при слове «Ванавара» испускают сладострастный стон:
– Ах, Ванавара, Ванавара! Ах, Хушма. Ах, заимка!
Но по-видимому лететь туда не придётся. Из Ербогачёна ежедневно летят самолеты на Киренск, а оттуда можно лететь на Иркутск или добираться до Лены и далее до дома ехать поездом. К определённому решению так и не пришли.
Почти до двух часов ночи сидели мы у костра.
Завтра Валю посылаем самолётом в Ноннакан опросить очевидцев, а Валера на моторке поедет в Бурках для той же цели. Мы останемся опрашивать Ербогачёнцев и подсушивать почвенные пробы, которые сыроваты и слишком тяжелы. Обрабатывать их будем в Томске.
Ночь тихая, звёздная, прохладная – комаров почти не было.
26 июля, понедельник
Рано утром Валера с Аллой отправились в аэропорт. Мы продолжали мирно почивать. Палатки находятся в затенённом с востока месте, и солнце утром нас не беспокоило. Спали все чуть ли не до 10 часов утра.
Погода прекрасная.
После завтрака началась подготовка к расставанию с нашим судном, которому по моему предложению в память знаменитого «Наутилуса» было присвоено название «Наутиль». Его вымыли, выскребли. Алла ушла в «город» брать списки престарелых и искать транспорт на Бурках, я занялся пробами – разложил их на полиэтиленовых подстилках под горячими лучами солнца.
В принесённых Аллой списках оказалось около сотни стариков.
Шитик вроде как покупает местный Промхоз и просит пригнать его к Ербогачёну – мы остановились в километре выше. И вот на шитике в последнее плаванье отправились Володя, Алла, Лера и Витя, которые затем должны отправиться на опрос. Я остался на стану следить за пробами и сторожить лагерь.
Валя улетел. Валерий также сумел отправиться на катере в Бурках.
День очень знойный, и наши девчата часам к 5 пришли совершенно измученные, особенно Лера. Она крупная рослая девица, но, как это иногда бывает с людьми высокого роста, с недоразвитым сердцем. Пришли и ребята, тоже истомлённые жарой. Сразу же все завалились в тень спать.
Пробы понемногу подсыхают.
Говорил я с Аллой относительно финансовых дел. В общем, я получаю на руки 100 рублей из 150 высланных из Томска. Остальные 50 уйдут на оплату питания и некоторых расходов – шитик, диметилфаталат, полиэтиленовые мешочки и т.д. Это меня вполне устраивает.
В Ванавару я, вероятно, не полечу, т. к. практически мне там делать нечего, а тратить «казённые» деньги ради удовольствия увидеть «космодранцев» вроде как неэтично. Поэтому я, вероятно, полечу с ребятами до Киренска, а «там будет видно». Впрочем, об этом еще надо подумать
Вечером мы вчетвером отправились проводить опрос, оставив Леру на стану. Между нашим лагерем и посёлком протекает небольшой ручей с илисто-песчанным захламлённым руслом, илистыми грязными берегами, глубоко врезанный. Метрах в 100 от устья через ручей перекинут мостик. Алла и Володя решили, что не стоит делать такой крюк и вместе с Виктором перебросили через ручей шаткое осклизлое бревно. Я отказался участвовать в такой рискованной операции и перешёл ручей по мостику. И Алла, и Володя слегка «выкупались» в грязной воде ручья, глубина которого выше колен. Зато им не пришлось делать «крюк».
Ербогачён – поселок городского типа. Улицы имеют названия, дома под номерами, но вся беда в том, что население не знает названия улиц, и нам долго пришлось блуждать и расспрашивать, пока мы, наконец, находили нужный дом.
Как, однако, память искажает прошлое, особенно детали. Один старик 70-летнего возраста подробно рассказал об огненном снопе, взрыве, столбе дыма и прочих деталях полёта метеорита, но утверждает, что это было не летом, а зимой 1908 года – он в это время занимался обмолотом зерна на току.
Такая пересортица воспоминаний об этих событиях у очевидцев, что инда руками разводить приходится, и вот, основываясь на этих показаниях, Зоткин пытается обосновать направление траектории полёта метеорита, придав ей более восточный вариант, нежели у Кринова.
Вернулись мы с обхода в двенадцатом часу ночи. Сначала пришёл я с Аллой, затем – минут через пять – Володя с Виктором. За сегодняшний день мы успели опросить большую половину очевидцев.
Лера, стоя у костра, с тревогой ожидала нашего возвращения.
Лера по образованию физик, производит очень хорошее впечатление своим живым, весёлым нравом, она немного с ленцой, но в коллективе старается делать всё, что ей положено. Ценит и понимает шутку, в то время как доверчивая Алла часто всё принимает всерьёз. У неё нет той восторженности, как у Аллы, но и нет, пожалуй, той доброты и отзывчивости, которые присущи последней.
Алла большая любительница петь, голосок у неё слабый, она частенько фальшивит, но поёт с упоением, особенно сантиментальные и лихие «пиратские» песни.
У Леры, пожалуй, слух тоньше и голос чище. Она также любительница песен. Общепризнанным мастером пения является Витя Черников, который выступает в вечерах самодеятельности и в разъездных культбригадах.
Щупловатый, деликатного телосложения, с живыми чёрными глазами, чёрный сам, в грязноватой тельняшке, он производит несколько забавное впечатление, что его иногда, по-видимому, несколько огорчает. У него прекрасная память, и он знает массу песен, песенок и куплетов. Голосок у него слабый, хрипловатый, мне кажется, что и он временами «пускает петуха», но я в этом не вполне уверен. Он хорошо развит, много читал, вообще является, как его называет Лера, эрудитом. По натуре несколько трусоват, и к псам питает нестерпимое отвращение.
Очень мне нравится Володя Шифрин – собранный, скромный, несколько молчаливый, с золотыми руками. По профессии он радиотехник.
У него широкое, массивное, несколько топорное, лицо, довольно грубоватое. Он охотно и с толком всё делает.
О Валере Папе я уже писал. Он по специальности инженер-связист.
Что касается Вали Цветкова, то он неплохой математик, преподает сопротивление материалов в МВТУ, состоит в кружке астрономов, любит стихи и знает их великое множество. Физически слаб и изнежен. Производит впечатление очень славного парня.
Вообще, о всей группе можно сказать, что это очень славные ребята.
27 июля, вторник
Сегодня я дежурный. Проснулся в 8 часов, день прекрасный, ясный, солнечный.
Сразу же приступил к исполнению своих служебных обязанностей – разжёг костер и стал куховарить. К 9 часам разбудил спящих без задних ног сотоварищей, накормил их, напоил чаем. Они не торопились уходить и только к 12 часам отправились на опрос.
Я остался один. Занялся пробами, кое-какими записями и чтением детективного романа болгарского писателя Гуляшки «Приключения Абакума Захова». Книга написана в духе Конан-Дойлевского Шерлока Холмса, в ней даже повествование ведётся от имени своего рода доктора Ватсона – ветеринарного врача Анастасия. Уровень, конечно, значительно более низкий, нежели у Конан-Дойля, но читается она с интересом, особенно в такой обстановке.
Ребята отправились проводить опрос. Сегодня опрошены почти все, за исключением нескольких человек, которых не оказалось дома.
Валера застрял в Бугоркане – он сегодня не вернулся. До Бугоркана 200 км. Самолётного сообщения нет.
Договорились, что местное радио сообщит о том, что экспедиция продаёт шитик, и что завтра с 8 утра можно будет переговорить об условиях покупки.
Погода начинает меняться. Небо к вечеру покрыли тучи, росы нет, вечер необычно тёплый.
Работа практически закончена, можно было бы собираться улетать, но капитана нашего нет, и неизвестно, когда он вернётся.
Вечером долго сидели у костра, разговаривали, пели песни и разошлись по палаткам только в третьем часу ночи.
28 июля, среда
Алла утром отправилась продавать шитик. В мечтах она надеялась получить 120 рублей – сумму, на 10 рублей большую, чем та, за которую он был продан.
Знакомство с действительностью быстро отрезвило её. Первый же покупатель сказал, что шитик нравится ему, и что он готов заплатить за него 30 рублей.
Кроме этого покупателя, купить шитик собрался представитель местного сельпо, который также предложил 30 рублей, но узнав, что за шитик предложена уже такая цена, сказал, что, может быть, удастся уплатить 40 рублей, но не наличными, а перечислением через Госбанк.
Первый покупатель повысил цену до 35 рублей, сказав, что у него больше денег нет. Алла согласилась, взяла деньги, и покупатель направился к шитику. В это время вышел председатель сельпо, который с упрёком обратился к Алле:
– Зачем же Вы продали шитик частнику? Он нужен нам, государственной организации.
И повысил цену до 50 рублей.
Растерянная Алла сказала, что деньги уже получены. Председатель сказал, что он вернёт ему эти 35 рублей. Алла согласилась, но оказалось, что мудрый покупатель уже отчалил от берега, и его не догнать.
Раздосадованный председатель с упрёками обрушился на Аллу, отметив, что сельпо помогло Валере уехать на Бугоркан, а она так нехорошо поступила с сельпо, и даже намекнул, что не знает, как теперь Папе выберется из Бугоркана.
В общем, Алла вернулась страшно растерянная, чуть не плачущая, проклинающая тот день и час, когда она решила заняться торговлей.
Опрос посетителей закончен. По существу, он мало что дал нового.
Теперь нам предстоит дожидаться Папе и лететь на Киренск. А пока что народ кейфует.
День, вопреки ожиданиям, солнечный, с прохладным ветерком, отгоняющим комарьё, и вот, весь экипаж «Наутиля», расположившись в живописных позах на траве, читает. Теперь, в ожидании возвращения Валеры, только это нам и остаётся.
Встали все сегодня, за исключением Аллы, поздно, в 11 часу дня. Начинается безалаберная жизнь.
Я чувствую себя не совсем в своей тарелке. Сегодня ночью, после значительного перерыва, опять слегка «мозжило», и это мне явно не нравится. Я уже был почти уверен, что эти болезненные передряги окончились.
Прочёл сейчас книгу М. Курганова о бегстве 64-х узников из форта Каунасской тюрьмы, где находился немецкий лагерь смерти. Отдельные места этой книги написаны очень хорошо, местами же он впадает в шаблонный мелодраматический тон и несколько напоминает Дубасова. А вообще, приходится удивляться, до чего вынослив человек, и насколько сильна у него воля к жизни.
Недавно мимо нас проехали геологи, с которыми мы встречались в Оськино. Они остановились метрах в 300 от нас.
Наступил вечер – спокойный, ласковый, почти тихий, с лёгким ветерком, чуть колышащим листья разлапистых ракит, растущих на терраске, где расположился наш стан.
Папе до сих пор нет. Наши собираются идти в кино смотреть «Банду подлецов». Я было отказался идти, но народ запротестовал. Решили бросить жребий, кому оставаться сторожить вещи. Жребий пал на Витю.
Мы отправились, по дороге захватили геологов и весёлой гурьбой тронулись дальше. Клуб большой, двухэтажный.
Картина итальянская, относящаяся к периоду 43 года, когда союзники стали вытеснять немцев из Италии. Группа путешественников задерживается в брошенном домике, не решаясь ехать днём, боясь бомбежки союзников.
Немецкий сержант задерживает группу, соглашаясь отпустить её, если едущая девушка придёт к нему. Сложная коллизия. Мерзкое поведение большинства едущих и их жён. В конце концов, девушка соглашается. Сержант, опустошённый, кончает самоубийством. Приход союзных войск.
Картина очень психологичная. Прекрасно играет немецкий сержант.
После кино геологи пришли к нам. Мы угостили их картофельным супом и чаем. Сидели у костра. Пели песни, но как-то лениво. Настоящего веселья не было.
Я сравнительно скоро (около часа ночи) отправился к себе в палатку, остальные пели и щебетали часов до двух ночи. Геологи собираются пробыть здесь дня два-три – достать горючего, перебрать мотор, сделать пару маршрутов. Я предложил им по пути провести опрос очевидцев падения Тунгусского метеорита. Они с удовольствием согласились.
29 июля, четверг
Тихое утро. Переменная облачность. Летная погода, но Папе нет, и нам опять предстоит сидеть и ждать у моря погоды. Встали (не все) в половине девятого. Алла с Володей ушли в «город», остальные досыпали свои 10 часов.
Выяснилось, что Валера вчера выехал из Бугоркана.
Часам к 11 подошла Ира, пригласила нас завтракать. Договоренность об этом была ещё вчера. Завтрак – варёная картошка с постным маслом, баклажанная икра и солёные ельцы, а затем чай.
Мрачновато проходит время в ожидании Папе. Все разленились и большей частью спят. Немного читаем. Рыбу ловить негде, на несколько километров река течёт среди отмелей, причём она настолько обмелела, что здесь её почти что можно перейти вброд.
Вечер. Папе не вернулся. Завтра Алла собирается нанимать моторку и ехать навстречу – это сейчас будет стоить рублей 40-50.
Вообще, полёт в Накаму и поездка в Бугоркан были зряшными, и за удовольствие услышать ещё раз от какого-либо старца сообщение, что летел огненный сноп, и заплатить за это около 70 рублей, удовольствие ниже среднего (полёт в Накама – 25 рублей + поездка в Бугоркан и встречная за Валерой ~ 50).
Погода начинает портиться, и некоторое время аэродром в Киренске был закрыт. После обеда прошла гроза, и небо сейчас в охвостьях туч.
Лежу, читаю, сплю, вообще веду, как и все, несколько «рассеянный» образ жизни в ожидании часа, когда отсюда удастся вырваться.
Часам к 8 вечера Папе, наконец, вернулся, основательно выпивший.
Выехал он из Бугоркана утром 27-го, опросив 5 «очевидцев», которые ничего не видели, а только слышали гром.
Эти два дня прошли в сплошной пьянке. Спутники его заезжали на озёра ловить рыбу и усиленно выпивали. Где-то около Бугоркана баржа застряла. Команда и окрестное население пьёт без просыпа. Основная тема разговоров, по словам Папе, – водка, бабы, охота и рыбная ловля.
В магазине Валера захватил бутылку «Столичной», которую мы распили за ужином. Читали стихи, пели, разговаривали.
Сейчас около 12, я сижу в своей палатке, а народ продолжает сидеть у костра. Удастся ли завтра улететь?
30 июля, пятница. Киренск
Итак, улететь нам удалось.
Утро выдалось ясное, с лёгкой россыпью облаков. Встали в 8, постепенно собрались и к 12 часам отправились в аэропорт.
Груза набралось много – пробы дали себя чувствовать, а расстояние до аэропорта от нашего стана около 2-х км.
День знойный. Долго пришлось нам сидеть в ожидании самолёта, и только в четвертом часу мы поднялись в воздух. Билеты взяли до Иркутска с пересадкой в Киренске, до которого нас вёз АН-2. От Киренска полетим на двухмоторном – вероятно, на ЛИ-2. Здесь площадка усовершенствованная, бетонированная.
Стоимость билета от Ербогачёна до Иркутска 36 рублей. Багаж до Киренска удалось провезти «фуксом», как будет до Иркутска – не знаю.
Летели до Киренска немногим более 2,5 часов.
Сейчас вечер. Расположились в сквере около аэровокзала и ждем самолёт. Устали. Основательно побаливает голова (у меня) и зубы у Володи.
Вечер ласковый, тихий. Здание вокзала в Киренске сравнительно большое и сейчас почти пустынное.
Ребята собираются из Иркутска отправиться на Байкал и числа 7-го выезжать в Новосибирск. Возможно, и я присоединюсь к ним. До Иркутска они меня везут за счёт группы, а с Иркутска мне вручается 100 рублей, и я перехожу на финансовое самообслуживание.
Пока ещё не решил, что буду делать по приезде в Иркутск. До Ванавары мне с этими деньгами не добраться.
31 июля, суббота
Вчера самолёт так и не улетел.
На ночь нас, как транспортных пассажиров, устроили на ночлег в здании аэровокзала – выдали по раскладушке с матрацем, но без простыни и одеял. За этот сервис хотели взять по 30 копеек с «носа», но Валера запротестовал и после долгих разговоров постели были получены безвозмездно. Спали, как и весь этот месяц, не раздеваясь.
Утром, в 5 часов, нас разбудили, и вот уже около получаса мы сидим в ожидании дальнейших распоряжений. Погода ясная. Утро тихое, прохладное. Народа в помещении аэровокзала немного, но скорее бы улететь.
В шесть часов раздалось по радио: «Начинается посадка на самолёт, следующий по маршруту Киренск – Иркутск». Нагруженные, как ишаки, медленно поплелись к ЛИ-2. Погрузка прошла благополучно, и никто не обратил внимания на вес наших рюкзаков.
Самолёт загружен не полностью. Вскоре мы поднялись в воздух. По сравнению с АН-2, у которого мотор трещит, как угорелый, в кабине ЛИ-2 слышно только ласковое мурлыканье от работающих моторов.
Летели мы до Иркутска 2 часа 15 минут, без посадок. В Иркутске сразу сели в автобус, идущий к вокзалу. Отдельные старые улицы Иркутска, где сохранились низенькие деревянные домики, как бы вросшие в землю, сильно напоминают Красноярск. Хотя, в общем, облик города иной, менее привлекательный.
Большое впечатление производит Ангара с её зеленоватой, исключительно прозрачной, водой – величественная, широкая, с очень быстрым течением.
На вокзале мы рассортировали вещи, оставили четыре рюкзака и прочее в камере хранения. С собой забрали палатки, постели и прочее необходимое для похода. Позавтракали, заплатив по 1 р. 10 коп. за человека, и отправились в путь.
Намечено проехать на «Ракете» до Лиственничной, затем 20 км пароходом, переночевать на берегу Байкала и завтра или послезавтра вернуться в Иркутск и отправляться по домам, чтобы заблаговременно вернуться.
Витя Черников предложил целую неделю блукать по Байкалу, но его предложение было отвергнуто, и он собирается отколоться от остальной компании. Глядя на него, Лера вдруг решила сегодня уезжать и только после долгих уговоров согласилась остаться.
На автобусе мы доехали до причала, откуда начинает плавание. «Ракета» – быстроходный катер, движущийся на воздушной подушке. Он делает рейсы через каждые полтора часа. Ходит только до Лиственичной. Стоимость билета 1 р. 26 к.
Идёт очень быстро, и за кормой тянется горизонтальный смерчеобразный хвост из крутящейся воды, пены и брызг. Внутреннее устройство очень комфортабельное.
Вокруг расстилаются суровые лесистые берега, тянутся ряды окутанных туманом сопок, а мимо быстро мелькает зеленоватая поверхность воды, взъерошенная мелкой рябью волн. Ангары практически не видно – вокруг расстилается расплывчатое Иркутское море с массой заливов и островов. Переход в Байкал незаметен.
«Ракета» остановилась у причала. Мы сошли на берег. Неширокая прибрежная полоса земли застроена. Многочисленные долины вытянулись в длинную улицу, с одной стороны которой Байкал, с другой – крутые склоны сопок, так что улица состоит из одного только ряда домов, около которых проходит асфальтированная дорога, по которой время от времени на большой скорости проносятся легковые машины.
У берега несколько деревянных причалов. Имеется даже мол, сделанный из сложенных в перехлёст брёвен.
Погода стоит неопределённая. То выглянет солнышко, а то всё затянет серой завесой туч, которая вдруг разразится проливным дождём. Когда мы вышли на берег, дождь прекратился, выглянуло «парное» солнце, и мостовая буквально дымилась.
Оставив рюкзаки на скамейке, мы отправились искать столовую. Ребята и особенно девчата мечтали об омулёвой ухе. Она, кстати, была сегодня в меню, но несколько разочаровала моих спутников. Лера прямо заявила, что уха, сваренная Борисом Ивановичем из щуки, была несоизмеримо более вкусной.
После обеда ребята отправились немного побродить, взобраться на прибрежные горы, а я, невзирая на их протесты, пошёл к вещам опекать их от возможного хитителя, а ещё больше – от дождя, которого, вероятно, не миновать.
К 7 часам вечера к пирсу подошёл небольшой пароходик «Бабушкин», который перевёз нас на противоположный берег к пристани «Байкал». В небольшом здании речного вокзала нас гостеприимно встретили, разрешили переночевать – в помещении много хороших, добротно сделанных, диванов-лавок, и мы, оставив вещи, отправились погулять вдоль берега Байкала.
Когда-то здесь проходили двухколейки магистрального ж. д. пути. Сейчас одно полотно снято, а по другому, покрытому налётом ржавчины, изредка проходят местные поезда.
Мы прошли около четырёх километров. Байкал тихим зеркалом лежал перед нами. Линия горизонта утопала в туманной дымке. Вокруг громоздились крутые каменистые горы, звенели впадающие в Байкал небольшие говорливые ручейки, извивались рельсы, и мы с удовольствием шли по обочине железнодорожной колеи, полной грудью дыша свежим воздухом. Вдали мелькали огоньки пристани и ярко пламенел на берегу озера, у самой воды, костёр какого-то рыбака.
Стало совсем темно, когда мы подошли к нашему «дому». В нём, кроме нас, оказалось человек шесть других ночлежников – подвыпивших крестьян, которые с жаром обсуждали свои семейные дела.
Мы привыкли к светлым вечерам Севера. Казалось, что уже глубокая ночь, а часы показывали только 10 вечера.
1 августа, воскресенье
Устроившись на сдвоенной лавке, я прекрасно провёл ночь. Немного беспокоят эти странные боли, причина которых мне так и не ясна.
Проснулись мы к 8 часам. Утро серенькое, тихое. Моросит мелкий дождик.
Мы с аппетитом позавтракали в местной маленькой, но уютной, столовой, где были маловкусные сосиски с лапшой, сметана, кисель и пиво. Завтрак обошёлся около рубля на человека.
После завтрака отправились немного побродить. Взобрались на прилегающую прибрежную сопку высотой около 250 м. Одолел я её сравнительно легко, но всё же она дала себя чувствовать. Вспоминалось пребывание в Кисловодске, когда врач делала мне замечание за то, что я поднимаюсь пешком, а не на лифте на 4-й этаж.
Вид с вершины сопки прекрасный. Перед нами, утопая в туманной дымке, уходит вдаль широкая лента Ангары, вытекающей из Байкала. Знаменитый Шайтан-камень еле виден из-под поверхности воды. Говорят, он и ранее не особенно выделялся, а теперь почти незаметен.
Байкал широким серебристым простором тянется далеко-далеко, окаймлённый линией крутых сопок, и теряется в туманной дымке.
К 11 часам подошёл п/х «Москва», заполненный праздничным народом. Пароход делает рейс от Иркутска до пос. Б. Коты на западном берегу Байкала, в 20 км выше Лиственичного. Сегодня воскресенье, и Иркутяне выезжают отдохнуть на лоно природы.
В Котах п/х стоит три часа и затем возвращается. За эти три часа можно погулять, посидеть у костра, полюбоваться на Байкал.
Свои рюкзаки мы оставили на вокзале и налегке сели в пароход. Он доехал до Лиственичной, сделал там остановку, во время которой в него село ещё десятка два человек, после чего была дана команда «Прекратить посадку!», т. к. народа набралось больше нормы. К своему огорчению свыше десятка человек вынуждены были остаться на берегу. Пароход издал тонкий прощальный гудок и медленно отчалил от пирсов.
Большинство пассажиров – иркутяне с жёнами и детьми, но много и нашего брата – туристов, резко бросающихся в глаза своим внешним потрёпанным видом. Мы плыли неподалёку от крутых, довольно угрюмых, безлюдных берегов, на которых кое-где белели, розовели и синели палатки диких туристов.
Погода стала постепенно проясняться, выглянуло солнце, и Байкал помолодел, преобразился. Коты оказались небольшим посёлком в устьевой части ручья, в котором, судя по отвалам, когда-то мыли золото.
Народ разбрёлся в разные стороны. Алла купила колбасы, зелёного луку, несколько кусков жареной рыбы и кулёк конфет. Расположившись на галечном берегу у самой воды, мы полуразделись, уселись на солнцепеке и с удовольствием стали впитывать солнечное тепло. Ни комара, ни мошки – благодать.
С Валерой мы выкупались в Байкале – впечатление как будто купанье происходило в колодце, такая обжигающе холодная, не лишённая приятности, вода. После купания с аппетитом пообедали, запивая снедь прозрачной чистой байкальской водой.
Время прошло незаметно. Не успели оглянуться, как настало время возвращаться на пароход. Обратный переезд происходил при яркой солнечной погоде, и мы всё время стояли в проходе у поручней, рассматривая окружающие нас величественные места.
Вероятно, чудесным было бы путешествие вокруг Байкала на байдарках, на что вероятно потребовалось бы не менее 3-х месяцев. Где найти компаньонов? Для молодёжи я староват. Чувствую это уже потому, что, например, без всякой охоты лезу с ребятами на гору. Когда-то и меня тянуло ввысь, а теперь я только только под волевым нажимом лезу вверх. Год-два ещё, может быть, я выдюжу в походах с молодёжью, так чтобы не быть в тягость другим и чувствовать себя полноправным членом группы, а затем придётся отказаться от этого и подыскивать компаньонов себе по силам.
Вечером ходили в кино. Шла кубинская картина «12 стульев» по мотивам Ильфа и Петрова. Картина и технически, и режиссурно поставлена слабо. Ценность её заключается в том, что проскальзывает колорит кубинской жизни. В общем же, она оставила довольно серое впечатление.
2 августа, понедельник
Встали в половине пятого, быстро собрались и через полчаса уже ехали по направлению к Слюдянке. Поезд товарный с несколькими пассажирскими вагонами 4-го класса. Вначале в вагоне были только мы, но постепенно стал подсаживаться народ, почти исключительно ягодники со своеобразными фанерными коробками с лямками – своего рода деревянными рюкзаками.
Поезд медленно шёл у самого берега Байкала, который был безмятежно тих. Противоположный берег утопал в туманной дымке, а рядом, перед глазами, медленно проплывали скалистые, заросшие зеленью, мысы, сквозь которые поезд с грохотом проносился по туннелям. Сначала мы их считали, а затем прекратили это занятие.
До Слюдянки мы ехали около трёх часов. Здесь взяли билет на поезд до Иркутска. Ехали в общем вагоне, переполненном до отказа. Большинство – туристы, обличие и одежда которых резко бросается в глаза. Духота, теснота, но дружественная обстановка. Почти всё время пелись песни.
Завиднелась, наконец, широкая лента Ангары с её исключительно чистой голубоватой водой, столь непохожей на мутную грязноватую воду другой какой-то реки, возможно Иркута.
Приехав в Иркутск, мы сдали вещи в камеру хранения и налегке отправились осматривать город. Зашли в краеведческий музей, помещающийся в старинном небольшом здании. Здесь когда-то работал В.В. Обручев. Сам по себе музей малоинтересен, местная природа совершенно не отражена. Известное внимание уделено предреволюционному и революционному периодам, но как везде тенденциозно, с упором на большевиков – единственных революционеров. Остальные со счёта сброшены. Музей небольшой, и на осмотр его ушло минут 40.
Походили немного по городу, постояли в очереди в пельменной, пообедали и отправились на вокзал. В вагоне разместились хорошо, в смежных отделениях, которые оказались свободными. Долго сидели, разговаривали, пели песни. Пожилая проводница с любопытством рассматривала и расспрашивала нас и в конце концов изрекла:
– Ну, ладно, вот вы, молодые, страдаете, ходите по тайге, а вот старику-то верно очень тяжело.
Напрасно её уверяли, что старик не уступает молодым – она скорбно, жалеючи посматривала на меня. А поезд, мягко подрагивая на стыках рельс, мчался и мчался вперёд.
3 августа, вторник
Довольно знойный день, но в вагоне после тесноты и давки вчерашнего дня кажется исключительно удобно.
Ночь спали прекрасно, хотя меня несколько «мозжило»; это стало приобретать печально хронический характер.
Совместно пообедали в ресторане, собрали вещи и незаметно подъехали к Красноярску. Вышли четверо – Валера, Валя, Виктор и я. Валера с Валей решили отправиться к матери первого, Витя к своему приятелю, а я к Саше Хромову.
Зарегистрировали остановку у дежурного по вокзалу, съездили на городскую станцию, закомпостировали там билеты, и завтра, в 9.20 вечера по местному времени, отправимся дальше. Затем мы разошлись, условившись встретиться завтра на вокзале.
В августе, в «День железнодорожника» на ж.-д. линии, где-то к Канску, произошёл колоссальный взрыв ж.-д. состава, как говорят, везший ядерные боеголовки. Взрывом образована огромная воронка, которую засыпали сотни автомашин и 22 ж.-д. состава с галькой и гравием. Как будто этим взрывом и объясняется запаздывание поездов, идущих с Запада, на 8-10 часов, о чём говорилось в объявлении в Иркутске, которое мы читали вчера.
5 августа, четверг
Придя вчера на вокзал, я у камеры хранения встретил Валю, который ожидал Валеру и очень обрадовался, увидев меня. Валеру задержала мать, которую он не видел 19 лет.
Отец, вернувшись с фронта, обнаружил сильно располневшую жену, которая должна была вот-вот родить, забрал сына, и тот с тех пор не видел матери и новой сестры.
Мать, конечно, была безумно рада и не отпускала Валеру до последней минуты. С радости она выпила, «окосела», и Валера с сестрой приехал на вокзал, оставив мать дома.
Мы быстро погрузились в вагон, удобно устроились в одном отделении, плотно подзакусили снедью, взятой мной у Саши и расстелив свои постели вскоре крепко уснули.
В 11 часов по местному времени мы уже были в Новосибирске. Передвижная камера (новый вид сервиса) приняла вещи, вручила жетоны, и мы, облегчённые, на трамвае покатили к улице Дзержинского, на которой живет Валера.
У него чистенькая хорошая двухместная комнатка, есть ванная, вообще это очень удобное общежитие типа коммунальной квартиры, где в каждой комнате живёт от двух до 4-х человек.
На наших глазах произошло превращение грязного оборванца в элегантного джентльмена. Валя тоже получил кое-что из резервной одежды Валеры и приобрел более свежий облик, что не помешало какой-то старушке ядовито заметить:
– Вот, зарос паршивой бородой, как дикарь, а для чего и сам не знает.
Приведя себя в порядок, мы с Валей отправились к Черникову, договорившись, что мы встретимся в 7 часов на квартире у Бояркиной.
Общежитие Черникова находится в другом конце города. Здесь уже не квартирная система, как у Валеры, а коридорная, более громоздкая и грязная. Витя находится в стадии прогула, но рассуждает так: раз я прогуливаю, то нет разницы, быть ли в прогуле 3 или 5 дней, а посему он завтра дня на два уезжает в Барнаул повидаться с родными.
А пока что он повёл нас знакомиться с книжными магазинами Новосибирска. Их здесь несколько, и мы с 3 часов до 7 переходили из одного в другой, рылись в книгах и кое-что приобрели. Я купил Акимушкина «Когда и кто» и вторую часть воспоминаний Будённого.
Вообще, с книгами здесь неплохо, но, как везде, то, что ищешь, найти не удаётся. Я искал Мальца – «Длинный день в короткой жизни», стихи Саши Чёрного – конечно, не нашёл.
К вечеру мы собрались у Аллы, а затем пошли к её друзьям – молодожёнам Эдику и Зое, у которых недавно родилась дочка. Были встречены очень радушно, приятно провели вечер, было лёгкое возлияние, строились планы на ближайшие дни.
7-го Аллин день рождения, молодёжь на субботу и воскресенье собирается ехать за город.
Вспомнил я Москву, и как-то сильно потянуло домой. Ведь здесь я всё же чужой – и по возрасту, и по психологии. Поэтому я, несмотря на уговоры, решил завтра уезжать. Валя останется еще дня на три, а я уже поплетусь к себе домой.
Заявление моё было воспринято с огорчением, но я сослался на психологическую подготовленность к этому шагу и на письма из дому, где меня просят скорее приехать.
Поздно вечером мы вернулись в общежитие Валеры, который, уступив мне и Вале обе кровати (его компаньон отсутствует), перебрался ночевать в другую комнату.
6 августа, пятница
Утром, тепло распрощавшись с Валерой и Володей, которые в 8 часов отправились на работу, я отправился на вокзал. Постоял с полчаса в очереди, достал плацкарту в поезд 165 Новосибирск – Москва, который идёт через Казань.
Побродил немного по городу, послал телеграмму домой, купил кое-что из продуктов и вот теперь ожидаю часа посадки. Поезд должен отправиться в 15 ч. 15 м. Остаётся ждать около 40 м.
Новосибирский «сервис» обошёлся довольно дорого. За три места [багажа] с меня взяли 1 р. 05 к. Волокита здесь основательная, и пока я получил свои вещи, прошло не менее 15 минут.
Поезд следует до Москвы несколько изменённым маршрутом, через Свердловск-Казань, но без захода в неё, и прибывает 8-го в 23 ч. 47 м. Послал телеграмму своим с указанием № поезда и вагона.