Это загадочное, непонятное событие произошло 30 июня 1908 года. В Восточной Сибири, над одним из районов вблизи Подкаменной Тунгуски, произошел взрыв какого-то неведомого космического тела. Взрыв был невероятной, чудовищной силы... Первые попытки научного исследования этого природного феномена, называемого Тунгусским метеоритом, были предприняты лишь спустя много лет после самого события — в конце двадцатых годов. Именно тогда к месту взрыва направились первые исследовательские экспедиции. В марте этого года в качестве одного из выпусков телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» был показан специально снятый телефильм «Тайна» — об изучении этого явления. Этот телефильм (сценарий В. Викторова и Л. Николаева, режиссер В. Викторов), построенный как научная дискуссия (в ней приняли участие несколько ученых), послужил поводом для публикуемого диалога между академиком Г. ПЕТРОВЫМ (одним из участников фильма) и корреспондентом «ЛГ» кандидатом технических наук Иг. БУБНОВЫМ.
И. БУБНОВ. Явление, называемое Тунгусским метеоритом, мне, Георгий Иванович, представляется вызовом науке. Достоверность факта не подвергается сомнениям, место и время определены достаточно точно, организовано около двадцати экспедиций к эпицентру взрыва, проведены опросы множества очевидцев, поставлены специальные эксперименты в лабораториях, а результат — одни гипотезы. И это — через семьдесят лет после события! Телефильм «Тайна», в котором нашла отражение и ваша точка зрения, мне кажется, только подтвердил это. Более того, ни одна точка зрения в фильме не оказалась убедительнее других.
Г. ПЕТРОВ. Не знаю, какое впечатление возникает у телезрителей, но, на мой взгляд, с этим явлением все достаточно ясно. Зарегистрированный вывал леса дал возможность оценить выделившуюся при взрыве энергию и скорость движения болида. Отсюда была определена масса тела. Исходя из того, что тело полностью затормозилось в атмосфере, установили, что плотность вещества тела была очень небольшой — порядка одной сотой грамма на кубический сантиметр. Это означает, что тело имело рыхлую структуру, было подобным снежному кому. Очень низкая плотность, объясняет, кстати, почему выделение энергии произошло мгновенно и возникло представление о взрыве. Отсюда же вытекает, что тело не могло быть метеоритом в привычном понимании. Метеориты — это железные или каменные тела большой, плотности. И потом — где остатки Тунгусского метеорита? Где кратер? Их нет! А раз так, то, без всяких сомнений, это могла быть только комета, ядро которой вошло в атмосферу Земли и «взорвалось» на высоте нескольких километров.
И. БУБНОВ. Но специалисты по кометам считают, что ядро кометы, состоящее из застывших газов, достаточно плотное — в десять или даже сто раз больше вычисленного вами.
Г. ПЕТРОВ. «Голову» кометы никто еще вблизи не видел и не измерил. Я уверен, что, когда это удастся сделать, представления о природе комет придется пересмотреть. Во всяком случае, в Солнечной системе наверняка присутствуют не только твердые и ледяные, но и рыхлые тела.
И. БУБНОВ. С вашей точкой зрения соглашаются далеко не все ученые. Некоторые из них высказались в телефильме. Не исключается даже гипотеза, согласно которой «тунгус» был искусственным космическим телом, то есть, по сегодняшней «терминологии», НЛО.
Г. ПЕТРОВ. НЛО? Искусственное тело? Нет, это просто чушь! Досужая выдумка. Я знаю, как возникла, мягко говоря, ненаучная версия о космическом инопланетном корабле. Лет двадцать назад ее в шутку высказал очень мною уважаемый, ныне покойный профессор М. Тихонравов. Она тут же была подхвачена популяризатором Б. Ляпуновым, а затем перекочевала на страницы произведения известного писателя-фантаста А. Казанцева. Но, согласитесь, если фантастика называется научной, в ней должен присутствовать как минимум здравый смысл.
И. БУБНОВ. Но взрыв по мощности соответствовал очень крупному термоядерному заряду. По моим прикидкам, получается порядка 25 мегатонн.
Г. ПЕТРОВ. Да. Однако ядерного взрыва не было — ни одна экспедиция не зарегистрировала повышенного фона радиации вблизи эпицентра. Химический же заряд такой мощности в том объеме представить себе невозможно. Искусственный объект исключен стопроцентно! А вообще-то говоря, гипотезу можно выдвинуть любую. Вот американцы додумались даже до того, что это будто была проскочившая сквозь Землю «черная дыра».
И. БУБНОВ. Иногда хочется, чтобы была хоть какая-нибудь ниточка, связывающая нас с далекими мирами. Поэтому немного жаль, что это не был космический пришелец. Хотя в данном случае было бы жаль пришельца. Было бы лучше, если бы гости Земли не взрывались у ее поверхности с такой силой. Ну, хорошо, Георгий Иванович, допустим, что это была комета. Но ведь комет астрономам известно довольно много, около шестисот, и тем не менее ни одна из них, согласно расчетам их орбит, никогда не угрожала столкновением с Землей. Насколько же уникальное явление произошло в 1908 году? Сдается, что вероятность его столь мала, что — как это, помнится, писал С. Лем — его просто не было. И тем более нет смысла ожидать его повторения.
Г. ПЕТРОВ. Это могла бы быть очень малая комета, не наблюдаемая астрономами. Но с другой стороны, она достаточно велика, чтобы вероятность ее попадания в «диск» Земли была выше одного раза в несколько тысяч лет. Выскажу, однако, предположение, что Земля знала знакомство не с одной кометой, подобной этой. Откуда-то ведь произошли все эти легенды об огненных змеях, древнегреческий миф о Фаэтоне, русские сказки о Змее Горыныче. Что-то должно было случиться на самом деле, чтобы возникли эти истории. Человек ничего не придумывает из ничего, без того, чтобы этого не было когда-нибудь в природе. В первоистоке древних легенд были, я думаю, рассказы очевидцев. Если «горело море» — значит, было нечто подобное и в реальности. Мне кажется, если заняться детальным изучением давних историй, можно выявить немало ценных для науки данных о кометах и метеоритах.
И. БУБНОВ. Мне лично трудно преодолеть скепсис по отношению к древним легендам как источнику конкретных знаний в сегодняшнем естествознании. Во-первых, человек все же способен фантазировать «из ничего», то есть отталкиваясь от своих ощущаемых интуитивно потребностей, не находящих пока удовлетворения. Во-вторых, рассказы очевидцев, имевшие реальную первооснову, могли со временем бесчисленное количество раз трансформироваться, дойдя до неузнаваемости, с ошибкой, как говорится, на два порядка. Ведь даже о сегодняшних явлениях нет двух похожих рассказов из десятка записанных. Но что же получается? С одной стороны, тунгусский «метеорит» не представляет собой никакой загадки для науки, а с другой — вот уже более 70 лет остается неясным, откуда он прилетел и из чего состоял. Вот уж поистине небесный «камень» стал для науки камнем преткновения. А ведь большая часть следов с тех пор практически исчезла. В таком случае, может быть, это все-таки загадка, причем — страшно сказать — неразрешимая? И название «Тайна» вполне подходит телефильму?
Г. ПЕТРОВ. В науке вообще нет никаких загадок и тайн, есть проблемы и задачи — решенные и нерешенные. Все последние, если они поставлены корректно, в конечном счете разрешаемы. Профессор С. Капица прав, заявив в самом начале фильма, что есть явления непознанные, но нет непознаваемых. И этa пpo6лeмa не исключение — она вполне разрешима до конца. Почему 70 лет? До революции и в первые годы Советской власти, понятно, никакой возможности начать исследования в тех труднодоступных местах не было. Первые экспедиции Л. Кулика, этого фантастически преданного своему делу и неутомимого исследователя, удалось снарядить только в конце двадцатых годов. Они, как и последующие в довоенное время походы, дали очень важные результаты. Потом снова война, Возобновить изучение проблемы стало возможным лишь в пятидесятые годы. Сегодня, как я уже говорил, с механикой «пришельца» все ясно. Меня, правда, интересует, много ли в космосе «болтается» вот таких рыхлых тел. Очень важно получить вещества, из которых они состоят, их химический состав. Для всего этого необходимо сблизиться с кометой. Это в недалеком будущем станет вполне доступным для автоматических аппаратов. Откуда пришла та комета? Трудно сказать...
И. БУБНОВ. Но ведь можно посмотреть на проблему и под таким углом зрения. Тунгусский «метеорит» упал давно, последствий от его падения для планеты практически никаких (сейчас даже лес в тех местах как будто пришел в порядок), поиски материальных следов ни к чему не привели, вероятность повторения события мизерная... Так, может быть, нет особой нужды этим заниматься дальше?
Г. ПЕТРОВ. Решительно не согласен. Считаю, что проблема эта экстраинтересная. Прежде всего — с точки зрения происхождения Солнечной системы. Кометное и метеоритное вещество содержит ценнейшие сведения для этого направления науки. Мы наблюдаем Солнечную систему тысячелетия, более трех с половиной столетий исследуем ее оптическими и прочими приборами, два десятилетия непосредственно «общаемся» с ней с помощью космических аппаратов, но до сих пор так и не знаем, как она возникла и как эволюционирует. Не существует ни одной признанной теории.
И. БУБНОВ. И здесь нет никаких загадок? Нет парадокса?
Г. ПЕТРОВ. Как все-таки журналисты любят играть в эти слова — «тайны», «парадоксы», «тупики», «камни преткновения»... Что вы вкладываете в слово «загадка»?
И. БУБНОВ. Ну, скажем, вот что: задача наукой поставлена давно, есть потребность в ее решении, для этого применяются все новые методы и средства, а оно, решение, как горизонт,— все дальше и дальше. Близкий пример — проблема происхождения Луны. Или вот — до сих пор не ясна природа чувственного, эмоционального восприятия мира человеком. Мало ли еще загадок...
Г. ПЕТРОВ. Все, о чем вы здесь говорите, никакие не загадки, обыкновенное незнание, соответствующее нормальному поступательному ходу познания действительности. Конечно, у каждой задачи есть свой разумный фронт работ. Вот, кстати, еще почему исследования по тунгусскому «метеориту» внешне развивались не столь быстро. Сейчас есть возможность привлечь к ним более широкие круги ученых разных специальностей. Вот, например, в определении вероятных размеров тунгусского болида мне оказал помощь член-корреспондент АН СССР Б. Раушенбах, специалист по управлению космическими аппаратами. Он применил для этого разработанный им метод анализа пространственных построений... в древнерусской живописи. А сейчас, по-видимому, нужно «хитроумие» химиков с их новейшими тонкими методами. Необходимо до конца понять, что произошло с живой природой в районе падения «метеорита»,
И. БУБНОВ. Наверное, у каждой крупной научной проблемы должна быть своя стратегия; точное понимание главной цели и путей ее решения. Складывается, однако, впечатление — и телефильм способствует этому,— что у некоторых крупных проблем (я бы сказал это не только о тунгусском «метеорите», но и вообще об изучении Солнечной системы) нет стратегии, а есть лишь тактика, определяемая наличными средствами. Почему в бассейне Подкаменной Тунгуски работают группы вроде бы самодеятельные? Руководят ими, конечно, профессиональные ученые, однако, судя по телефильму, входят в группы и любители. Но ведь распространено мнение, что в современной науке самодеятельность и любительство ведут к девальвации научного результата.
Г. ПЕТРОВ. Я думаю, это неправильно. Для серьезного ученого неважно, кем представлен тот или иной результат, важна его суть. Я встречал немало остепененных «профессионалов», которые даже в своем главном деле были дилетантами. Но известны и дилетанты, сделавшие открытия в науке. Важны в конце концов истинно научная постановка задачи и исследовательский подход к ее решению. Если к этому добавить труд (и совсем бы уж не мешал талант), результат не может не оказаться ценным для науки. Если говорить о стратегии, то она, несомненно, имеется у каждой науки. По крайней мере, существует объективно.
И. БУБНОВ. Вот в фильме говорится, что ученые от штурма этой проблемы перешли к ее длительной осаде. А мне иногда кажется, что, если первый результат исследования не стал общепризнанным, хотя бы в какой-то гипотетической модели, проблеме надолго суждено оставаться на уровне гипотез.
Г. ПЕТРОВ. Осада или штурм — в постановке любой научной задачи все зависит от идеи, имеющейся у ученого. Если есть хорошая идея и энтузиазм, ученому нужно предоставить средства и условия для творчества. Наука—дело тонкое. Планировать ее механически, только в зависимости от желаемой цели, занятие сомнительное. Исходить необходимо из наличия конкретных людей с идеей, способных на осуществление или проверку этой идеи потрудиться.
И. БУБНОВ. Наверное, при таком подходе нет необходимости оценивать результат труда ученого лишь по совпадению конечного итога с поставленной целью? Отрицательный результат науки — тоже результат (об этом говорил в телефильме профессор С. Капица).
Г. ПЕТРОВ. Когда я был еще молодым ученым, я увлекался проблемой устойчивости ламинарного течения. Хотя мне и удалось обосновать общий метод ее решения, ни одной частной задачи я не решил — не получилось. Однако метод мой с тех пор получил распространение. Вот вам и отрицательный результат. Ставя научную задачу и планируя исследования, не нужно бояться риска. Я убежден, что планировать науку с математической точностью нельзя. Даже метод экспертных оценок, когда отбрасываются крайние значения, может быть использован весьма ограниченно. История науки знает примеры, когда, отбрасывая «крайних» (сжигая, к примеру, их на костре), наука сама отбрасывалась назад на столетия. И вообще в нашем деле главное не предвидение, а фантазия. Об этом говорил еще В. И. Ленин. Фантазия должна быть главным качеством ученого, она порождает идею, а идея двигает наше знание.
И. БУБНОВ. Значит, да здравствует интуиция?
Г. ПЕТРОВ. Да, интуиция плюс квалификация ученого.
И. БУБНОВ. А загадок в науке нет?
Г. ПЕТРОВ. Это все выдумки журналистов.