ДОБРОВОЛЬЦЫ
Ход работ и основные результаты первой комплексной самодеятельной экспедиции подробно описаны в книге, выпущенной в 1960 году Томским книжным издательством, "По следам Тунгусской катастрофы". В качестве авторского коллектива ее были записаны все двенадцать участников КСЭ-1. В предисловии, написанном Н. В. Васильевым и
Г. Ф. Плехановым, так сформулированы задачи, которые ставили перед собой организаторы томской экспедиции:
"...мы вступили в эпоху, когда астрономия в различных своих отраслях из сугубо теоретической дисциплины превращается в руководство человечеству для вторжения в Космос. В таких условиях оставлять нерешенной Тунгусскую загадку — значит грешить перед теми, кто будет жить после нас.
Было бы донкихотством считать, что одним авторам книги, своими силами, удастся довести до конца решение проблемы. Они и не ставят перед собой такой задачи, которая по плечу не группе добровольцев, а хорошо оснащенным научным коллективам. Главная цель, которую авторы ставят перед собой,— пробудить интерес широких кругов общественности к одной из мировых загадок, решение которой может дать человечеству очень многое".
Деятельность первых групп добровольцев, не только пробудила широкий интерес общественности — ученых, инженеров, студентов к проблеме Тунгусского метеорита. Она породила новые формы научно-исследовательской работы, основанной на коммунистических принципах. Томский коллектив стал центром концентрации студентов и молодых ученых, которые не только интересовались проблемой, но и хотели участвовать в ее решении.
Геннадий Плеханов включает рацию в избе Кулика
Фото В. Журавлева, 1964 г.
В июне 1960 года Г. Ф. Плеханов был приглашен на Девятую метеоритную конференцию с докладом о результатах экспедиции 1959 года. После окончания конференции он выехал в Красноярск, который стал пунктом сбора новой самодеятельной экспедиции небывалой по численности в истории Тунгусской проблемы. Подготовка к ней велась штабом КСЭ всю зиму. Беседы с руководителями научно-исследовательских институтов и выступления Плеханова в Москве, Hовосибирске, Томске, Красноярске закладывали основу долговременного сотрудничества и помощи. Решающую роль в организации экспедиции 1960 года сыграла поддержка томских энтузиастов руководителями Сибирского научного центра — академиками М. A. Лаврентьевым, А. А. Трофимуком, В. С. Соболевым.
Был сформирован новосибирский отряд экспедиции, который финансировался Президиумом СО АН СССР. На программу экспедиции было выделено 10000 рублей (в масштабе цен 1961 года). Большую часть экспедиции составляли томичи.
Недостатка в рабочих руках не было: сотни добровольцев просили принять их в состав экспедиции. Из Красноярска в Томск и Новосибирск шли телеграммы Плеханова: "...вести жесткий отбор". В экспедиции включились ученые, участвовавшие в первой послевоенной экспедиции: Б. И. Вронский и Ю. М. Емельянов. В нее были приглашены и новые специалисты: болотовед (Ю. А. Львов с кафедры ботаники Томского университета), лесоведы (В. И. Некрасов—работник Московского ботанического сада и В. И. Колесников — лесотаксатор-биолог из Красноярска), московские геофизики (Л. В. Кириченко и М. П. Гречушкина) "Гвардейский отряд" экспедиции составляли студенты и аспиранты Московского физико-технического института (И. М. Зенкин, А.О. Егоршин, С. Е. Веньяминов и другие).
Уже в пути на заимку Кулика штаб экспедиции получил сообщение, что группа инженеров одного подмосковного предприятия под руководством В. А. Кошелева вылетает на вертолете в район Тунгусской катастрофы. В 1983 году Кошелев опубликовал в журнале "Техника — молодежи" рассказ о том, как его начальник, Сергей Павлович Королев, поддержал инициативу молодых специалистов своего конструкторского бюро, заинтересовавшихся проверкой ядерной гипотезы. Он быстро решил вопрос об организации экспедиции: "Отправляйтесь, разберитесь на месте. И составьте список того, что вам нужно".
Снаряжение, отпущенное отряду Кошелева по этому списку, сибирякам и не снилось. Главное, кошелевцы прилетели на собственном вертолете, который все лето был в распоряжении экспедиции! Десант Королева был встречен на заимке с восторгом.
На составление общей программы комплексных исследований ушло не более двух часов. Собственно "изобрести" какую-то новую программу сверх той, что была составлена коллективными усилиями в течение зимы 1960 года, вряд ли было возможно. Москвичи, томичи, новосибирцы, красноярцы, объединившиеся под вымпелом КСЭ-2, работали единым коллективом. Общим было все — план работы и фотопленка, вертолет и палатки, каша и диметилфталат, сухари и сахар.
В экспедиции происходили необыкновенные явления. К изумлению и негодованию бывалых спортсменов-туристов, составлявших костяк экспедиции, ее начальник Плеханов, пренебрегая священной туристской традицией — экономить каждый грамм сахара,— отдал приказ — сахар в маршруты выдавать по потребности! Несмотря на опасения скептиков, эта мера создала в экспедиции настрой оптимизма, а вокруг штаба экспедиции — ореол всемогущества. Штаб в составе Плеханова, Бояркиной, Львова никто не выбирал и не назначал — он возник сам собой из людей, привыкших добровольно брать на свои плечи самый тяжелый груз, как в прямом, так и в переносном смысле слова.
Штаб категорически запретил жить членам экспедиции в исторических избах, и вокруг них быстро вырос палаточный городок со своими проспектами и переулками.
Заросшая молодым лесом уютная заимка летом 1960 года преобразилась: она стала напоминать не то городской вокзал, не то восточный базар. Вокруг центрального объекта заимки — продовольственного лабаза, построенного рабочими Кулика на высоких столбах, появились характерные элементы городской цивилизации — груды пустых консервных банок и очереди из представителей групп, уходящих в дальние маршруты.
Несмотря на директивы о жестком отборе, численный состав экспедиции не удалось сделать меньше семидесяти человек. Однако многолюдье проявлялось, только когда несколько отрядов возвращалось в один день в "центр", т. е. к избам. Территория, разрушенная взрывом 1908 года, была так велика, что семьдесят человек, разбитые на отряды по два-три человека (изредка пять), исчезали в таежном море, казалось, бесследно.
Важнейшей задачей штаба было слежение за выполнением контрольных сроков возвращения групп, инструктажи по технике безопасности, оперативный учет отобранных проб почвы, торфа, сухостоя, живых деревьев. Не все группы можно было обеспечить опытными "штурманами", поэтому обучение приемам ориентирования в лесу проходило в окрестностях заимки. Когда-то Кулик издал распоряжение, запрещавшее участникам экспедиции удаляться далее трех километров от изб.
Теперь основная часть личного состава экспедиции работала на расстояниях от пяти до сорока километров от горы Стойкович. Были случаи, когда отдельные горожане, впервые попавшие в тайгу, осознавали смысл подобных запретов в довольно острой ситуации, когда пейзаж в направлении всех сторон света выглядел совершенно одинаковым и не было и намека на какие-либо указатели. Правда, таких аварий было немного, и все они имели счастливый конец. Но тяжесть ответственности, лежавшая на руководстве экспедиции, от этого не становилась меньше.
Кроме сложной кадровой политики, от которой прежде всего зависела безопасность маршрутов, нельзя было ошибаться и в финансовой политике. И, наконец, в ходе экспедиции корректировалась как методология, так и общая стратегия.
В СЕРЕДИНЕ XX ВЕКА
Ни одна из предыдущих экспедиций в район падения Тунгусского метеорита не имела столь благоприятных условий для работы. И ее руководители постарались использовать в полной мере эти условия. Принципы стратегии нового этапа работ были сформулированы Г. Ф. Плехановым таким образом:
"Первой и основной задачей КСЭ являлось накопление достоверного фактического материала, относящегося как к изучению района катастрофы, так и ко времени ее происшествия. Члены экспедиции не связывали себя заранее какой-либо из существующих точек зрения... При этом учитывалось, что с момента катастрофы прошло более полувека, прямые следы ее могли стать малозаметными. Поэтому программа работ строилась не по принципу "работы под гипотезу ", а на основе кропотливого сбора малозаметных, подчас косвенных фактов, сопоставление которых в дальнейшем, позволило бы выявить истинные обстоятельства катастрофы ".
Работа самодеятельных экспедиций начиналась в условиях, когда заколебались многие, казавшиеся недавно самоочевидными, представления. Так, экспедиция Флоренского поставила под сомнение такой результат довоенных экспедиций, как заключение, что Южное болото — затопленный метеоритный кратер. Но не следует забывать, что в экспедиции 1958 года не было болотоведов и этот вывод опирался лишь на впечатления геологов и других участников работ. Планомерное геоботаническое исследование Южного болота было проведено отрядом КСЭ-2, который возглавлял Ю. А. Львов.
Южное болото, считавшееся "непроходимым", забелело колышками пикетных вешек. На профилях, пересекавших болотную топь, шло бурение с отбором проб торфа, одновременно проводились и магнитные измерения. Изучали растительность, животный мир болота, его дно и берега. Отряд Львова провел также тщательное сравнительное исследование торфяников и "воронок" в них как в Великой котловине, так и в местах, уделенных от нее на различные расстояния, до 50 километров.
Отряды лесотаксаторов, научным руководителем которых был В. И. Некрасов, выполняли обширную программу исследования живого и мертвого леса. Отряд магнитометристов, вооруженный усовершенствованным магнитометром М-2 (Кулик работал с магнитометром М-1), снова зондировал Сусловскую и Клюквенную воронки, Южное болото, районы озера Чеко и заимки. В озеро Чеко за пробами донного ила спускались аквалангисты (среди них был и будущий космонавт Г. М. Гречко).
Сначала на Тунгуску, потом — в космос. Георгий Гречко в маршруте КСЭ-2 Фото О. Максимова, 1960 г
На горе Фаррингтон был размещен лабораторный стационар — большая группа "фаррингтонцев" вела работу по послойному озолению деревьев, переживших катастрофу: зола предназначалась для химических и радиологических анализов. Работа "горной" лаборатории была возможной только потому, что удалось найти вблизи вершины Фаррингтона небольшой "колодец" — дождевая вода собиралась в углублениях между каменными глыбами, образующими на этой горе огромную россыпь — Курумник. На этом месте и родился рукописный юмористический журнал КСЭ "Курумник", без которого трудно представить себе будни и праздники добровольцев Тунгусской проблемы. Уколы сатиры и здоровой иронии на страницах "Курумника" оказывались самым действенным лекарством от разнообразных отклонений от нормы поведения отдельных лиц и целых коллективов.
Отбор проб почвы и деревьев для спектрохимических лабораторий Москвы, Ленинграда и Новосибирска вели маршрутные группы по радиусам. В центре, под руководством специалистов из Москвы, вели изучение радиоактивного фона. Для сравнения изучали фон в Ванаваре.
Геологическая группа в составе "молодого пенсионера" Б. И. Вронского и тогда еще очень молодого геолога Ю. Л. Кандыбы искала космическую пыль и любые подозрительные минералы в почвах и на песчаных берегах речек. Вронский и Кандыба, стремясь охватить съемкой возможно большую территорию, передвигались на лодке, преодолевая мели и завалы, иногда перетаскивая лодку и снаряжение на себе. Борис Иванович Вронский, несмотря на пенсионный возраст, не только ни в чем не уступал молодежи, но часто без фраз и поучений, своим примером показывал, как надо "ходить по Земле", и "не пищать". Его память была одновременно и энциклопедией таежной жизни и "большой литературной энциклопедией". Он знал наизусть целые поэмы и мог писать их сам. Борис Иванович, имея огромный стаж суровой жизни геолога, не только не противопоставлял себя неопытной и горячей молодежи, но искренне восхищался тем, что было в ней достойно уважения. Но он замечал и беспокоившие его черты нового поколения. В экспедиции говорили, что если уж Борис Иванович не увидит в свои микроскопы метеорит, значит, его точно не было.
Следы, оставленные этим странным метеоритом, искали на земле, под водой и с воздуха. Общий осмотр вывала и стоячего мертвого леса проводили Кошелев и Плеханов с вертолета. Вертолет использовали также для проверки предположений о наличии других мест метеоритного вывала леса — в верховьях Подкаменной Тунгуски, в районе Лакурского хребта. Один из отрядов КСЭ-2, возглавлявшийся Н. В. Васильевым, работал летом 1960 года далеко от основных сил экспедиции - на севере Томской области, где, по предположению профессора П. Л. Драверта, крупные части Тунгусского метеорита произвели необычный вывал леса.
Участники этой экспедиции на всю жизнь запомнят ее необычную, героико-романтическую атмосферу, ореол Большого дела, начатого героями-первопроходцами, передавшими эстафету. Ореол легенды о трагедии корабля пришельцев из иного мира. Общую уверенность, что начатое "генеральное наступление" через год-два приведет к успеху — полному выяснению природы "гостя из Космоса". Маршруты по тайге, болотам, рекам. Палящее солнце, теплые проливные дожди, тучи гнуса, необозримые лесные дали, открывавшиеся с вершин. Первый общий сбор КСЭ — у большого костра, блики которого отражались в стеклах окна куликовской избы. Ощущение братства и счастья. Песни и звон гитары. И, наконец, салют в честь первых искателей Тунгусского дива: россыпь красных и зеленых ракет, взвившихся в небе.
Под кронами эвенкийских сосен наполнился новым, злободневным содержанием мотив знакомой песни "Я люблю тебя, жизнь", выражавшей мироощущение людей разных поколений и профессий, собравшихся вместе по зову души:
Протянулась тайга до далеких портов океана,
Здесь растут города, добываются руды урана.
Приминая траву, мы спешим к заболоченным рекам,
Как я рад, что живу в середине Двадцатого века!
Ждет нас яростный труд. Просыпается утро за утром.
Магистрали пройдут по проложенным нами
маршрутам.
Над таежной рекой, где нам все, до затеса, знакомо,
Заблестит под Луной серебристый ангар
космодрома...
"Республика Фаррингтон".
Стоят: И. Зенкин, А. Вербицкий, А. Егоршин. Н.Синельников, Юю Андреев, A. Тульский, С.Веньяминов.
Сидят: Л. Бабаджанян, Э. Хахалкина, Г. Тяпкина, Л.Шикалов, Г. Бердышев, В. Кувшинников, Л.Бородин.
Фото 1960г