37. Конец космического корабля

Зимой 1961/62 г. Вильгельм Фаст интенсивно обрабатывал свои данные по вывалу. Чертил разнообразные чертежи и схемы. Наконец, выдал общую картину работ по «стрелкам» в виде планшета, на который были нанесены все средние значения азимутов поваленных деревьев по каждой пробной площади. Картина убийственная. В восточной стороне вывала четко прослеживался «развал» азимутов вдоль линии возможной траектории движения тела.

А это значит, что нет единого центрального взрыва, на концепции которого базировались все наши построения. Зато есть явный след влияния баллистической волны, доля которой в общей картине разрушений составляет не менее 10 %. Итоговая интерпретация для меня стала вполне ясной. Космического корабля не было. Это обычный метеорит, а метеориты, даже гигантские, меня не интересовали абсолютно.

На очередной пятнице снова предлагаю расширить спектр работ КСЭ. Не только Тунгусский метеорит, но и серия других направлений научно-экспедиционного толка. Опять, как и год назад, пошли рассуждения по поводу Атлантиды. Библиотеки Ивана Грозного. «Золотой бабы». «Снежного человека». Ефремовского Олгой-Хорхоя и т.д.

Кстати, по поводу последнего направления. При очередном вояже в столицу созвонился я с Иваном Антоновичем Ефремовым, мы побывали у него на квартире. Вначале беседа шла о делах тунгусских, затем об Олгой-Хорхое – хитром червяке, который мог взаимодействовать с человеческим мозгом. И.А. прямо сказал, что это выдумка, хотя и не лишенная основания, так как подобные легенды в Монголии встречаются.

Ещё рассказал о находке в Монголии, почти на границе с Китаем, крупного необычного камня, по-видимому метеорита, показал его местонахождение на карте и рекомендовал попытаться добраться до него.

Затем разговор перешел на круглые отверстия в ископаемых черепах некоторых животных, которые Казанцев интерпретировал, как следы пуль. Ефремов, а он прежде всего специалист-палеонтолог, объяснил, что эти повреждения наносят определенного вида черви и нет необходимости привлекать сюда стрелковое оружие.

На какое-то время он вышел по делам, оставив нам целую пачку заграничных журналов. Были среди них серьезные, интересные, но были и явно порнографические. Минут через 15 снова заходит. Все заняты чтением серьезных журналов, а легковесные лежат в стороне. Посмотрел, улыбнулся, говорит: «А ведь я проводил среди Вас своеобразное тестирование. Какие журналы будете просматривать. Вижу, что с Вами можно иметь дело». Спросил я у него, как перевести с английского не понятное для меня слово lisenkowizm. Он посмеялся, перевел: лысенковизм. Тогда в «Правде» про очередные открытия Лысенко много писали.

Затем разговор перешел на дела оккультные. Вопрос для меня сравнительно известный. Поговорили о телепатии, йогах, левитации, и он сообщил, что написал одну книгу, где все это рассматривается. Но не ясно, удастся ли ее опубликовать. Тут же кратко изложил содержание и специфику своей книги «Лезвие бритвы». Встреча была длительной, насыщенной, крайне интересной.

В КСЭ начался период исканий. Одни, и среди них был Коля Васильев, считали, что раз уж мы начали заниматься Тунгусским метеоритом, то надо его исследовать до конца. Другие, и я в том числе, высказывались за расширение направлений поиска, включая серию бионических исследований. Тунгусский метеорит при этом не отбрасывался, но становился «одним из». Дело в том, что стихийно создавшийся коллектив оказался достаточно слаженным, дружным и никто не хотел «рассыпаться».

Весьма явно это показал новогодний общий сбор, проводить который было решено в Новосибирске. Используя некоторые связи в военных кругах, местом проведения сбора новосибирцы решили избрать базу отдыха офицеров сибВО. Тем более, что на новогодние праздники большинство отдыхающих разъехалось по домам.

Сбор был массовый, веселый, одних томичей приехало более 20 человек. А там еще Омск, Красноярск, Кемерово и т.д. Да и новосибирцев к этому времени собралось уже более десятка. Была елка, были песни, даже «художественную самодеятельность» на полтора часа смогли мы организовать для себя и обслуживающего персонала. А несколько офицеров, остававшихся в доме отдыха, с удовольствием присоединились к нашей компании.

По поводу сбора Гена Карпунин сочинил очередную балладу.

Баллада о встрече Нового, 1962 Года

1

Я начинаю песню эту,
Не зная сам, куда погну.
Еще в мечтах по белу свету
Несется антилопа гну.
Еще немало и немного,
А в общем, целая дорога,
Ненастий полная, тревог,
Как и любая из дорог.
Еще сюжет ни Богу свечка,
Стихи - ни черту кочерга.
Еще до станции Юрга.
И прямиками-то далече.
Эх, поскорей бы, черт возьми,
Оставить город на Томи!

2

Мне нужны горные вершины
И рек равнинных ровный плес.
В автопрокате есть машина,
А у машины нет колес.
Знать, потому белее снега
Участники автопробега.
Бессильны справки, речи, флирт
И даже всемогущий спирт.
А Новый год совсем уж близко,
Все чаще стал чесаться нос.
Но не решен еще вопрос,
Как ехать до Новосибирска.
Не отправляться же пешком,
Как на Заимку с вещмешком

3

Путей безвестных пионеры,
Друзья Чургима и Кимчу!
Пока в раздумье флибустьеры,
Я вам представить их хочу.
Один – Ильин, таежник смелый,
Шутя раздвинувший пределы
Познаний в области наук,
Как шлифовать древесный сук.
Специалистишка по части
Транзисторов и кабелей
С окладом в семьдесят рублей.

4

Другой – Авдей, крикун надменный,
Типичный отпрыск тех натур,
Которые обыкновенно
Не могут жить без авантюр.
И представляет тем без спору
Для КСЭ надежную опору.
Но третий, не терпя бузы,
Науки модной грыз азы.
Небезызвестный кибернетик,
Познавший смысл и тайны игр,
Бросался он, рыча как тигр,
На всех философов на свете,
На обладателей плешин,
Что против мыслящих машин.

5

Четвертый – я, что песню эту,
В ночь накануне Рождества
Несет торжественно по свету,
Как КМЕТ кусочек вещества.
Пусть в блюдца, в кружки ли пивные
Не верят скептики иные,
Что до меня, то на уме
Всегда один Мишель Айме.
И пятый в обществе том славном
Среди подвыпивших слегка
(Что знаю я наверняка)
Был беглый каторжник с Сатурна.
По бороде и по усам
Его узнает каждый сам.

6

Поскольку так или иначе
Об остальных позднее речь,
Я закругляться буду, значит,
Ведь надо ж место приберечь
На описание дороги,
На всевозможные тревоги.
Скажу лишь только, что шестой
Являлся птицей непростой.
Наводит ужас это имя
И сеет панику и страх
В кометомыслящих кругах,
Как рев медведя на Чургиме
Наводит страх на брандуков
И на варителей пеньков.

7

Так час за часом время мчится.
Автопробега ждать устав,
Решил на поезде я смыться
И сел на первый же состав.
Пусть будет то другим наука.
Автомашина - это штука,
С которой то и дело слазь
Да подтолкни, чтоб завелась.
Но недостаток – и похлеще
У нас имеют поезда:
Как равноправный сын труда
Сидишь в купе, разбросив вещи,
Но вдруг погас и замер взор –
В вагон заходит ревизор.

8

Как быть, как быть? - «Не экономьте».
Пусть будет пуст карман штанин,
Зато не скажут вам: «Пройдемте,
Пройдемте с нами, гражданин!»
Проходим, ищем бригадира,
А бригадир такой задира:
«Зачем? Откуда? Почему?» –
И штраф выкладывай ему.
Но это все, как говорится,
Еще цветочки, погоди,
Ой, то ли будет впереди!
А поезд мчится, мчится, мчится,
Стоит за окнами пурга.
«Какая станция?» «Тайга!»

9

Тайга, Тайга! За этим словом
Вокзал, где «Мест свободных нет!»
Здесь я столкнулся с Журавлевым,
Он компостировал билет.
Сказать по правде, данный Витик
Передо мной предстал как нытик.
Вспотев и выбившись из сил,
Он тихим голосом спросил:
«И ты надеешься уехать?» –
«Ну да, конечно».
Долгий свист, Потом слова:
«Ты оптимист! Ну, ну, посмотрим, вот потеха».
И всем привет послав к тому ж,
Прочь зашагал будильный муж.

10

Спеша на встречу с Новым годом
В истоках будущих дорог,
Со старым годом мимоходом
Не задержаться я не мог.
И бородатый, и усатый
Он был похож на Вилли Фаста,
Когда, надев большой рюкзак,
Последний гнется, как зигзаг.
И был я счастлив встречей новой,
Как будто вновь попал туда,
Где отрастала борода
И где блестел во мраке ночи
На среднем дереве затес,
Чтоб дьявол в сторону не нес.

11

Звал старый год к свершеньям разным
И к флягам огненной воды,
А перед этаким соблазном
Не устоял бы и Огды.
И вот, по-видимому сдуру,
Мы вновь пустились в авантюру.
Уже закуплен провиант.
На старт выруливает АНТ,
Вращая яростно винтами.
Ревет мотор, рывок и – ах!
Мы очутились в облаках.
И вот уже плывут под нами
Тайга, болота, сопки, гнусь,
Где я, наверное загнусь.

12

Нелегким был наш путь к победам.
Кому не памятна пора,
Когда нас КМЕТ коварно предал,
В любви божившийся вчера.
Что было бы с метеоритом?
Так и лежал бы неотрытым,
Внося в умы людей разлад.
Но стал нам радугинский вклад
Весьма существенной опорой.
А в довершение всего
Благословило ВГО
Решить загадку, над которой
Убил бесплодно много лет
Метеоритный комитет.

13

Изображу ль в картине верной
Междоусобицу, раздор,
Когда с Антоновым и Вербой
Ушел на север командор?
Когда от ярости сгорая,
Он рылся в ямах Муторая
И извлекал на белый свет
Обломки ледяных комет.
В ту пору, наряду с другими,
Не надорвавшийся едва,
Как парфиносская вдова,
Сидел Васильев на Чургиме –
При всех регалиях, в чепце,
С улыбкой горькой на лице.

14

У наших ног цвели легенды
(А может, просто груды проб).
И ветер вел эксперименты,
Стирая клочья наших роб.
И, ожидая новых весен,
Сребрился ягель подле сосен,
И парни шли в дорогу, в дым,
Как написал один из Дим.
Радушно нас встречала база
И осеняла поделом
Академическим крылом
У куликовского лабаза,
Где ненасытный флибустьер
Уже какую рыбу съел.

15

Осенний дождик, еле сеяв,
Был без начала и конца.
Стал нам Ванюша Елисеев
Милей родимого отца.
Теперь он нашим духом дышит,
Нам письма дружеские пишет,
Большие суммы денег шлет,
Чтоб мы искали звездолет.
Таежных птиц смолкали хоры,
Чургим, старик седой, смолкал,
Когда Мильчевский между скал
Скакал, подобно Терпсихоре.
И громко песню распевал
Как «в Чургим палкам» он бросал.

16

Еще одной коснуться темы
Мне долг велит, пусть не смешной.
О преимуществах системы,
Как говорится, пропашной.
Терпеть нельзя нам, право, больше,
Чтобы матерый травопольщик
На берегу Чургимских вод
Внедрял свой севооборот.
Скажу, не тратя лишних слов я:
«Долой заморыша овса!
Пусть кукуруза прет в леса!
Мы увеличим поголовье
Бурундуков и медведя,
Такую линию ведя».

17

Несется поезд, жутко даже.
Прощай, бродяга, старый год.
Мне нужно ехать дальше, дальше,
Туда, где Новый год встает.
Ты, как любовь, прошел. Прекрасный,
Порой мучительный, неясный,
Порою враг, порою друг...
Так нелегко расстаться вдруг.
Потом ни криком, ни хлопками
Тебя не вызовешь на бис.
А за окном Новосибирск
Ночными сыплется огнями.
Возьми меня и полюби,
Великий город на Оби.

 

 

 

 

 

 

 

В начале лета состоялась плановая метеоритная конференция в Ленинграде. Команда КСЭ там была представлена достаточно широко: Васильев, Фаст, Кириченко, Зенкин и еще один-два человека. Там я выступил с поддержкой концепции Феликса де Руа и В.И. Вернадского о столкновении Земли с облаком космической пыли, плотным фрагментом которой был сам Тунгусский метеорит. Доклад вызвал критику сразу с обеих сторон. «Ядерщики» критиковали за отход от ядерной гипотезы, кометчики – за возражения В.Г. Фесенкову.