Г. Иконниковой

                    1

В тумане скрылся Северный торфяник.
Далекий звон доносится сквозь сон.
Огды червоннокудрого избранник,
Что в эту ночь выковывает он?

Меч-кладенец? Волшебные доспехи
Рожденного в тайге богатыря?
Иль, может быть, кует он для потехи
Нагрудное убранство глухаря?..

Дрожит похожая на амикана
Поросшая лишайником скала.
Не умолкает молот Лючеткана
В той стороне, где кузница была.

И я иду на яркое пыланье
Его костра, туда, где ночь свежа,
И плавится на ягельной поляне
Металл светлее лезвия ножа.

                     2

Здесь, в кузнице у Южного болота,
Трудился Лючеткан, как Геркулес.
В тот день он слышал: грохотало что-то,
Как будто доски сыпались с небес.

Огды деревьев повалил без счета!..
При Кулике ходил он в «мертвый лес» -
Живой в нем вызывала интерес
Великого ученого работа.

Ученый угощал его чайком.
За дружбу с люче, то есть с Куликом,
Он получил прозванье Лючеткана.
Ты видишь те обугленные пни? -
Вот все, что уцелело в наши дни
От кузницы лесного великана.

                    3

Июньской ночью старый Лючеткан
Выходит из своей опочивальни,
И, молотом стуча по наковальне,
Тебя зовет таежный великан.

Он говорит: «Сей палеовулкан
Ужель не стоит вузовской читальни?
Вернись, вернись в долину Кражуркан,
Младая нимфа Зоткинской купальни!»

Единственный на всю тайгу Гефест,
Он ныне дух печальных этих мест.
И беспокоить оного не смея,

Как и других, витающих окрест,
Мы лепоктын воздвигли - длинный шест
С изображеньем солнечного змея.

                   4

Таежная тропа не заросла.
Огнем костра озарена поляна.
И как всегда тридцатого числа
Вдали ударил молот Лючеткана.

И снова над Стойковичем взошла
Семерка звезд Большого Амикана.
Мы встали все, не расплескав стакана,
И песнь была печальна и светла.

Она летела над тайгою сонной,
Над сопками и топями болот,
Где ты погиб, неведомый пилот.

И в небесах кильватерной колонной,
Чуть притушив огни прожекторов,
Шли корабли таинственных миров.