В.Юшковский, Огненный сноп, пролетевший по небу
"Томская нефть", 8 ноября 2003г.

ТОМИЧИ ИЗУЧАЮТ «ТУНГУССКОЕ ЧУДО» УЖЕ БЕЗ МАЛОГО ПОЛВЕКА

В первом ряду ученых, занимающихся Тунгусским феноменом, стоит имя томича — заслуженного деятеля наук РФ Геннадия Плеханова. Доктор биологии профессор Плеханов, возглавлявший Томский НИИ биологии и биофизики, а в последние годы работающий на кафедре природопользования госуниверситета, исследует «тунгусское чудо» почти полвека. Он участвовал во многих крупнейших экспедициях. Побывал там в разные годы пятнадцать раз, проведя на месте катастрофы в общей сложности больше года.
Геннадий Федорович — автор книги о величайшей загадке XX века, один из участников издательского проекта «Тунгусский заповедник». Признанный во всем мире специалист по «тунгусскому явлению».

— Геннадий Федорович, почему долгие годы Тунгусским метеоритом никто всерьез не занимался?

— Да, на протяжении девятнадцати лет после взрыва никто туда, в тайгу, специально не ходил. Хотя уже тогда было ясно, что это явление совершенно необычное. Впервые с научной целью там побывал Леонид Алексеевич Кулик — очень интересная личность, ученик Вернадского, известный в стране метеоритовед. Он считал, что в тайгу упал гигантский железный метеорит, и решил туда отправиться. С большим трудом добрался на лошадях до Кежмы, потом до Ванавары — это поселок в Эвенкийском национальном округе. Подробно изучил и описал район катастрофы, увидел там много необычного: ради­альный вывал леса, весьма нетипич­ный пожар, толстый слой золы на тор­фяниках, странный ожог тонких сухих веточек. Но... метеорита не нашел.

Из заметок профессора Плеха­нова: «Утром 30 июня 1908 года сотни жителей Сибири наблюдали, как по небу пролетело ярко светящееся тело и исчезло в северной стороне. Дви­жение тела наблюдалось на расстоя­нии до 400 километров от катастрофы и сопровождалось мощным звуком, который был слышен на тысячу кило­метров. Почти все сибирские газеты с разными подробностями сообщили об «аэролите». Директор Иркутской обсерватории А. В. Вознесенский об­наружил на сейсмографах следы зе­млетрясения, тут же разослал запро­сы и получил около сотни ответов с описанием землетрясения и даже де­талей пролета тела».

Что бросилось в глаза Кулику? Лес там был вывален на площади свыше двух тысяч квадратных километров до­вольно странным образом: корнями в центр, а вершинами на периферию. Кулик обнаружил много воронок. По­том, правда, выяснилось, что это обыкновенные термокарстовые про­валы, а не следы падения метеорита. Он копал эти ямы, пытался найти там метеоритное вещество, но ничего не нашел. Сейчас уже можно твердо ска­зать, что эти образования естествен­ного характера, никакого отношения к метеориту они не имеют. Но это не умаляет значение первой экспедиции, Кулик провел там большую работу. Сделал подробное описание места. Пригласил геодезистов и выполнил первичную съемку территории. Затем добился проведения аэрофотосъем­ки, которая состоялась в 1939 году. На 41 -й год планировал провести в районе тунгусской катастрофы новую большую экспедицию. Но помешала война. Леонид Алексеевич ушел доб­ровольцем в ополчение — и погиб.

— Кроме него, до войны кто-то занимался этим явлением?

— Самостоятельно никто. Он был начальником экспедиции и приглашал туда разных людей. Под его руководством работала, например, молодая еще тогда Людмила Васильевна Шумилова, впоследствии профессор Томского университета. Интерес к «тунгусскому чуду» то затухал, то появлялся вновь. После войны собирались отправить ту­да еще одну экспедицию. Но случилось так, что в 47-м году на Дальнем Востоке упал Сихоте-Алиньский метеорит, выпал метеоритный дождь. И все силы комитета по изучению метеоритов Академии наук сосредоточились в том на­правлении. Там удалось собрать в об­щей сложности порядка 30 тонн кусков железоникелевого сплава.

Образцы привезли в Москву, стали исследовать: шлифовать, строгать. Все были заняты этим метеоритом. Обнаружилось, что падение крупного метеорита сопровождается выпаде­нием большого числа магнетитовых

Образцы привезли в Москву, стали исследовать: шлифовать, строгать. Все были заняты этим метеоритом. Обнаружилось, что падение крупного метеорита сопровождается выпаде­нием большого числа магнетитовых шариков (когда космическое тело ле­тит по воздуху, они «сдуваются» с его поверхности). А поскольку образцы осколков Сихоте-Алиньского метео­рита хранились там же, где «вещест­венные доказательства» тунгусских экспедиций, решили заодно прове­рить их тоже. Результат ошеломил. Вызвал настоящую сенсацию. Сот­рудник комитета опубликовал статью, которую перепечатали многие попу­лярные журналы. Там было сказано: «Тунгусский метеорит найден».

И вот в 53-м году в тунгусскую тай­гу выезжает известный геохимик Флоренский, изучает местность. За­тем спустя пять лет организует туда еще одну хорошо оснащенную экспе­дицию. Главная ее задача была — взять пробы почвы, собрать с помо­щью так называемых магнитных посо­хов то вещество, которое обнаружили в лаборатории Академии наук. Ничего там, однако, не нашли. Взяли пробы Кулика, которые хранились на заимке, привезли вместе со своими пробами в Москву, стали снова изучать. Нигде магнетитовых шариков обнаружить не удалось! Тогда стало понятно: ника­кой сенсации нет. Была допущена элементарная небрежность. Посколь­ку метеоритные шарики имеют микронные размеры, они, как пыль, носятся в воздухе и оседают, где придется. Вот и осели на пробах Кулика.

— Значит, экспедиция Флоренского была напрасна?

— Вовсе нет. Кирилл Павлович высказал предположение, что Тунгусский метеорит не упал на землю — нигде следов кратера не нашли, а взорвался в воздухе. Вернувшись в Москву, он опубликовал статью, где писал: «Взрыв метеорита в воздухе не доказан, хотя и допускается некоторыми членами экспедиции». Это была новая сенсация, которая частично подтверждала гипотезу писателя Казанцева.

• Из заметок профессора Плеха­нова: «Настоящий бум вокруг Тунгус­ского метеорита возник в 46-м году после выхода рассказа «Взрыв», где писатель-фантаст описывал тунгус­скую катастрофу как гибель межпла­нетного корабля. Отсутствие кратера и сохранившийся в центре лес он объяснял высотным ядерным взры­вом, из-за которого радиоактивность территории оказалась повышенной, а люди, жившие неподалеку, погибали от лучевой болезни. Сотрудники ко­митета по метеоритам встретили ги­потезу в штыки. Стали обвинять ее ав­тора в некомпетентности, убеждали, что все говорит именно в пользу ме­теорита. Только нет пока сил и времени это доказать. На страницах печати развернулась жаркая дискуссия...»

Все это явилось предысторией к первой томской экспедиции, которая состоялась летом 58-го года.

—Кому принадлежала идея экспедиции?

—Ну, можно считать, мне. Тогда я работал в медицинском институте, в бетатронной лаборатории, как врач, который имеет отношение к технике — я тогда учился в политехническом, получал второе высшее образование. И вот вокруг лаборатории собралась группа энтузиастов, которым захотелось проверить, что пишут о Тунгусском метеорите. В состав первой экспедиции намечалось включить шесть человек. Туда вошли Виктор Краснов и Валерий Кувшинников из политехнического, Игорь Антонов — тогда молодой физик — и студентка Людмила Толстых, оба из Кемерова, я и Николай Васильев, в будущем почтенный академик, а тогда молодой безвестный ассистент. Никто нам поездку не оплачивал, поехали за свой счет.

Цель экспедиции: проверить уро­вень радиоактивности. Для этого нуж­но было обзавестись хорошими поле­выми приборами. Стали думать, где взять. И вышли на одного сотрудника ТПУ, который сказал: «А вы знаете, что в университете собирается туда идти другая группа?» Встретились. Да, вер­но, ту группу возглавляли Виктор Жу­равлев и Дмитрий Демин. Договори­лись объединить усилия и пойти вме­сте. Стали готовиться. А когда настало время идти, выяснилось, что не все члены той и другой группы могут это сделать. В итоге отправились в экспе­дицию 12 человек. Потом газета «Мо­лодой ленинец» написала о нас статью под броским заголовком «Двенадцать идут за разгадкой тайны».

—И что, удалось ее разгадать?

—Удалось выполнить главное: зафиксировать уровень радиоактивности, превышающий обычный фон в полтора-два раза, а в некоторых местах (в золе деревьев, например) он превышал в десять раз. Причин тут могло быть несколько. Первая: радиоактивность космического происхождения. Вторая: выпадение радиоактивных осадков после испытания ядерного оружия. И третья причина могла быть связана с геологическими особенностями района. Но, кроме того, ы провели другую большую работу. Изучали вывал леса, брали пробы почвы. Каждый день приносил надежды и дарил открытия. Работа шла напряженная, хотя никаких остатков метеорита не удалось обнаружить и нам.

— С местными жителями общались?

— Конечно. Правда, к тому времени, спустя полвека, очевидцев почти не осталось. Опрос мало что добавил к уже известной картине катастрофы.

Из заметок профессора Плеханова: «Рассказывают, что очевидцы, жившие на Ангаре, примерно в двухстах километрах от места катастрофы, описывали это явление очень ярко: «по небу пролетел огненный сноп, на который было больно смотреть», «грохотала орудийная канонада», «падали люди», «воду в Ангаре гнало валом», «думали, что наступит конец света». А вот описания тех, кто нахо­дился в непосредственной близости от эпицентра: «рано утром, когда все еще спали, наш чум взлетел на воз­дух. Вместе с чумом взлетели люди. Некоторые потеряли сознание. Очну­лись, видим — упавший лес, горящий сушняк...»

Когда возвращались из экспеди­ции, встретили корреспондента газе­ты «Советская Россия» Юрия Когинова. Он записал наш рассказ и дал статью, которую опубликовали потом многие российские и зарубежные издания. То, что мы обнаружили в рай­оне катастрофы, вызвало новые споры, хотя я вовсе не утверждал, что по­вышенная радиоактивность связана, предположим, со взрывом межпла­нетного корабля. Но мы сразу оказа­лись в центре внимания. В Томск при­ехал сам Флоренский, а с некоторыми учеными пришлось войти в переписку. На будущий год меня пригласили в Москву. Были интересные встречи в Институте геохимии имени Вернадского и в Институте прикладной гео­физики, мое сообщение прозвучало в комитете по метеоритам. А затем я оказался в знаменитом Курчатовском институте, меня принял замдиректо­ра академик Леонтович.

—А сам Курчатов?

— Игорь Васильевич находился в больнице... И вот представьте: чело­век двадцать ведущих сотрудников института, каждый второй — акаде­мик, и я, в ту пору даже не кандидат наук, стою и что-то вещаю. Вдруг слы­шу: «Как вы считаете, коллеги, стоит дать им миллион?» У меня глаза на лоб полезли. Да мне, говорю, и ста тысяч достаточно, ведь я-то рассчи­тывал тысяч на десять. Леонтович звонит ученому секретарю Академии наук Арцимовичу, тот приглашает меня к себе и устраивает встречу с руководителями Сибирского отделения. Еду в Новосибирск и попадаю к академику Трофимуку, директору Института геологии и геофизики. Короче го­воря, деньги нам дали, и мы в следующем, 60-м, году снова поехали в эвен­кийскую тайгу.

Это была самая хорошо оснащенная и, наверное, самая результатив­ная экспедиция на моей памяти. В нее вошли 75 человек — москвичи, томичи, новосибирцы. Сергей Королев за­интересовался нашими исследовани­ями и дал трех своих сотрудников, а заодно и вертолет «МИ-4», который пригнали из Москвы. В экспедицию вошел красноярский журналист Саша Яроховец — он потом подробно все осветил. А программа была обшир­ная, деньгами-то нас обеспечили: ве­ли работы, связанные с вывалом и живыми деревьями, с пожаром, зани­мались картированием местности. Посмотрели радиоактивный фон и убедились: да, завышен. Потом, прав­да, выяснилось, что превышение нор­мы произошло после испытания на­шего ядерного оружия. Это следствие радиоактивного дождя, который мог выпасть в любом районе. Вопрос с радиацией был закрыт.

И все же оставалось много непонят­ного: откуда взялась такая огромная энергия? Почему следов катастрофы космического происхождения вообще не осталось? Почему пожар в разных местах происходил по-разному, а кое-где остались невредимые рощи деревьев, переживших катастрофу? Что­бы ответить на эти и другие вопросы, в следующем году была организована экспедиция Флоренского, куда вошел наш томский отряд. Но приблизиться к разгадке «тунгусского чуда» практиче­ски не удалось: потянулась работа на много-много лет вперед.

• Из заметок профессора Плеханова: «В самом деле, если это не взрыв, откуда взялась энергия, эквивалентная взрыву 30-50 мегатонн тротила, что соответствует двум тысячам хиросимских бомб? А если это кинетическая энергия движущегося тела и масса его должна составлять миллионы тонн, почему ни одного миллиграмма вещества пока не обнаружено? Почему во время взрыва наблюдалась магнитная буря, подобная той, что возникает после испытания ядерного оружия? И чем объяснить необычное свечение неба в ночь с 30 июня на 1 июля 1908 года, охватив­шее половину Европы, но не так, как могло бы происходить при встрече Земли с кометой? Что вызвало суще­ственные противоречия в показаниях очевидцев? И это далеко не все воп­росы, оставшиеся неразгаданными».

— Но ведь каждый раз применялись новые методики поиска...

— Одну из них, кстати, предложил томич, университетский ботаник Юрий Львов. Он предложил искать «тунгусское вещество» не в почвах, а в торфе, по которому давние события можно читать, как по книге. Много лет эта работа была в числе ведущих. Кое-что она подтвердила, но все объяснить, конечно, не смогла. Занимался этой методикой и Николай Владимирович Васильев — руководитель Томской комплексной самодеятельной экспедиции.

— Ну, а что для вас бесспорно и непреложно в «тунгусской загадке»?

— Было какое-то грандиозное событие, которое сопровождалось мощным взрывом — это бесспорно. А все объяснения укладываются в три гипотезы. Первая: взорвалось обычное космическое тело вроде кометы или астероида. Вторая исходит из земной природы катастрофы: был какой-то сложный тектонический процесс. И третья связана с техногенным воздействием, с космическим кораблем разумной цивилизации. Сам я думаю, что последняя гипотеза не исключена, но мало вероятна. Скорее всего, мы имеем дело с неким новым законом природы, о котором ничего не известно и благодаря которому происходит огромное выделение энергии. Но то, что это явление космического характера, для меня очевидно. Доказательств тому множество.

— Известно ли науке другое подобное явление?

— Пока нет, «тунгусское чудо» уникально, это так. Оно не соответствует ни одному из природных явлений. При этом оказалось, что центром по его изучению стал Томск, где действует негосударственная и некоммерческая организация — Комплексная самодеятельная экспедиция. Благодаря томичам в районе катастрофы побывали иностранные исследователи: японцы, шведы, американцы, итальянцы, французы. А экспедиция Джузеппе Лонго признана самой крупной за последние годы, в нее вошли 25 иностранцев и 10 томичей. Лонго хотел опробовать методику, позволяющую добывать информацию из древесной смолы. Результаты были получены интересные. Лонго опубликовал статью, где доказывал, что мы имеем дело с астероидом.

Но, вообще говоря, ни совершенные приборы, ни умные методики, ко­торые применялись при изучении «тунгусской загадки», не помогли при­близиться к пониманию природы это­го явления. Оно осталось тайной за семью печатями.

Из заметок профессора Плеханова: «Следы грандиозной катастро­фы постепенно стираются. Если не собрать все достоверные факты, раз­гадать таинственную «загадку века» нашим потомкам будет невозможно. А все, что мы знаем сегодня, увы, не может рассматриваться как бесспор­ная истина...»

Публикацию подготовил в.юшковский.
Фото автора.
Томск.